САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ОСНОВЫ ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ

Учебное пособие

Под редакцией д-ра филос. наук Б.И.Липского

.ИЗДАТЕЛЬСТВО С.-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА 2000

ВЕК 87 О-75

Авторы:

Введение — Б. И. Липский; гл. I — С. С. Гусев; гл. II — Ю. М. Шилков; гл. Ш § 1, 2 — Б. И. Липский; § 3 — Б. И. Липский, Б. В. Марков; гл. IV — Г. Л. Тульчинский; гл. V — Б. В. Марков

* "V ;' 1 ' ':· .'·· *' ' Ϊ '·

Рецензенты:

ν ' <''

д-р филос. наук В. А. Карпунин (Академический ин-т живопи­ си, скульптуры и "архитектуры им. "И'.'Е. Репина); д-р филос. наук Я. А. Слинин (СП6ГУ)

Печатается по постановлению Редакционно-издателъского совета С.-Петербургского государственного университета

Основы теории познания: Учеб. пособие / Под О-75 ред. Б. И. Липского. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000 — 336 с.

ISBN 5-288-01845-6

В учебном пособии представлены фундаментальные вопросы теории познания, связанные со статусом гносеологии в условиях интенсивного развития как гуманитарного знания в целом, так и специальных наук, исследующих познавательную деятель­ность человека. Рассматриваются проблемы взаимоотношения теории познания, онтологии и мировоззрения, логико-психоло­гические основы познания, структура познавательных отноше­ний и цель познания, главные познавательные стратегии, место и роль познания в человеческой жизни.

Для студентов и аспирантов высших учебных заведений и всех интересующихся вопросами истории и теории познания.

Тем. план 1999 г., № θ

ББК 87

Isbn 5-288-01845-6

С. С. Гусев, Б. И. Липский, Б. В. Марков и др., 2000 Издательство С.-Петербургского университета, 2000

ВВЕДЕНИЕ

Человек не природное существо. Предметы и способы его деятельности не заданы человеку самой природой. Его действия не предопределяются; и не подкрепляются непосред­ ственной естественно-биологической стимуляцией. В отличие от животного он не имеет генетически заданного набора, инстинктивных форм поведения в той культурной среде, в которой он начинает свою жизнь. У него нет предопределен­ ного ответа на вопрос о том, что делать ему с тем или иным предметом. Поэтому он беспомощен перед предметом, пока не получит «знания» о нем. ^:

Теория познания неотделима от теории жизни, поскольку без определения места и роли знания в общем развитии жизни невозможно объяснить ни Как и «для чего» образо­валось мышление, ни каким образом оно помогает бесконечно усложнять способы нашей деятельности, постоянно выводя нас за пределы биологической предопределенности. Знание,' опираясь на которое мы оперируем с внешним объектом, становится содержанием нашего сознания, а потому выступает как часть нас самих,, как неотъемлемая принадлежность нашего Я. Не только знание живет в. рас,, мы сами начинаем жить в нашем знании, используя , его как «продолжение» наших естественных воспринимающих и рабочих органов. Благодаря знанию мы обретаем способность осуществлять формы жизнедеятельности, далеко выходящие за пределы физиологических и генетических «программ».

3

Начиная с античности проблемы познания становятся предметом пристального внимания. Античные философы различают два рода познания: теоретическое, направленное на постижение истинной сущности вещи, какова она есть сама по себе, и практическое, ориентированное на изменение, преобразование вещи, что, в свою очередь, предполагает ее постижение в отношении к другим вещам. При этом знание первого рода, состоящее в созерцании божественной гармонии Космоса, предпочитается практическому знанию, направлен­ному на решение бытовых, повседневных задач.

Гуманистические интенции эпохи Возрождения предопре­деляют формирование иных познавательных установок. Френ­сис Бэкон полагал, что главная ценность знания состоит не в созерцании истины, а «изобретениях и открытиях», целью Которых является прежде всего практическая польза, умно­жение власти человека над природой. Господствующей тен-денцией становится оценка знания по результату его прак-тического применения: что в действии наиболее полезно, то в знании наиболее истинно. Теоретическое знание рассмат­ривается уже не как самоцель, а как своеобразный набор «лекал», необходимых для составления наиболее эффектив­ных технических «проектов». Рассмотрение познаваемого с точки зрения его предполагаемого технического использова­ния создает новую перспективу, в которой центр внимания переносится с сущности объекта на его причину, точнее, на определение причины, через которую выявляется сущность.

Отождествление знания сущности со знанием причины порождает сначала малозаметную, но впоследствии обнару­живающуюся все более явно тенденцию к признанию того, что человек способен по-настоящему знать лишь то, ближай­шей причиной чего был он сам, т. е. то, что он сам же и сделал. Но если познание замыкается в сфере создаваемого, а сам его объект понимается как некая теоретическая «конструкция», то все, существующее «само но себе», безотносительно к нашей теоретической и практической деятельности, оказывается непознаваемым. Именно это и утверждается в известном положении Канта о непознаваемос­ти «вещи в себе», как она существует до и независимо от нашего познавательного контакта с ней.

4

Но ведь само познавательное отношение не является исходным, первичным отношением человека к миру. Так, Киркегор высказывает мысль о том, что сам наш познава­тельный интерес возникает лишь в контексте более широкого, более фундаментального отношения человека к тому, что прямо связано с ним самим, с его жизненным миром, с его бытием как человека определенной культуры. Познавательное отношение к миру всегда опосредовано конкретной культур­ной ситуацией. Но сама эта культурная ситуация никак не может стать предметом познания, поскольку она дала непосредственно только в форме чистой субъективности, т. е. в форме сознания, каким оно стало под влиянием событий предшествующей истории.

В результате очередного «поворота» в центре .нашего внимания оказывается уже не объективный мир, а содержа­ние человеческой субъективности. Но это содержание не может стать предметом познания в традиционном смысле этого слова. Ведь события предшествующей истории не порождают субъективность как причина — следствие, а в лучшем случае лишь стимулируют ее собственную самодея­тельность. Поэтому субъективность невозможно познать, ее можно только понять, ответив на вопрос какова она, а не почему она стала такой. Так открывается новая перспектива, в которой на передний план выходит стратегия понимания, т. е. такого познавательного отношения субъекта к миру объектов, которое предполагает изначально заключенную в них вполне определенную субъективность их создателей.

Стратегия понимания формируется прежде всего в сфере истории, однако значение ее выходит далеко за пределы не только гуманитарных исследований, но и научного познания вообще, поскольку именно понимание составляет основу любого, в том числе и неспециализированного знания. Понимание, в самом широком смысле, представляет собой структурно-смысловое расчленение опыта, которое опирается не на формальные правила, а на многообразие непосредст­венного культурного и жизненного опыта человека, выража­ющегося в традиционных формах деятельности и общения людей, в привычных системах ценностных ориентации, в

5

языке и др. Таким образом, формирование "новой познава­ тельной стратегии оказывается связанным с реабилитацией неспециализированного знания, того самого «здравого смыс­ ла», который в новоевропейской гносеологической традиции постоянно третировался как нечто вульгарное, самоочевидное и поверхностное.

Действительно, определения здравого смысла не образуют четко выраженной концептуальной структуры. Но вместе с тем -нечеткость его построений позволяет в максимальной степени использовать богатство и гибкость естественного языка, что придает здравому смыслу широту, недоступную специализированному знанию, опирающемуся преимущест­венно на искусственные, формализованные языки. И если достоинствами специализированного знания являются точ­ность и глубина, то к несомненным достоинствам опирающе­гося на здравый смысл обыденного знания следует отнести универсальность, которая обеспечивает его · .применимость в самых разнообразных жизненных ситуациях.

Человеческое познание существует не в изоляции от жизненного мира человека. Оно есть не что иное, как способность ; активно строить и перестраивать структуры деятельности сообразно, с одной стороны, с целевыми и ценностными установками человека, ас другой т- соответ­ственно реальному стечению обстоятельств. Мысль есть плоть от плоти (точнее, дух от плоти) реального мира. Познающее мышление возникает в мире, обусловлено им, скроено по его мерке и лишь благодаря этому само становится способным осуществлять функции идеальной меры в теоретическом осмыслении и практическом освоении мира.

Вот в основном тот круг вопросов, которые рассматрива­ются в данном учебном пособии. Авторы не ставили перед собой задачу ни подробного анализа какой-то одной гносео-логической концепции, ни полномасштабного обзора всех существующих теорий. В работе представлены лишь основные идеи наиболее важных познавательных стратегий, развивав­шихся в общем русле европейской философской традиции.

6