8. Человек и история

Понимание человека как в его сложившихся к настоящему моменту признаках и свойствах, так и в представлениях, характерных для русской религиозной философии, возможно лишь в пределах исторического подхода.

Данное обстоятельство, в его постоянно присутствующей конкретности, учитывалось в первую очередь представителями русской религиозно-философской мысли, когда велась речь о человеке. Философия истории поэтому выступает для некоторых из них единственным средством изображения человека, возможностью объективной демонстрации его сущностных сил и духовного появления. Философия истории, отождествляемая нередко с историческим познанием, призвана раскрыть природу “исторического”, поскольку последнее всегда окрашено индивидуальностью и конкретностью, а потому неизбежно обращено к человеку – единственному творцу реальной истории.

Такая ориентация, конечно, имела определенные исторические корни. Их истоки обнаруживаются как в отечественной культуре, так и, без особого труда, прослеживаются в мировой философской традиции. Рубежный период XIX и XX столетий породил обостренное и даже болезненное внимание к человеческой ретроспективе. В это время в качестве неотъемлемого признака исторического познания человека вновь выступает обращение к традиции и преданию как средствам, обеспечивающим сохранность обычаев – первооснов жизни – и способствующим их передаче от поколения к поколению. Только при условии усвоения и развития исторически выработанных формул жизни эволюция человечества получает возможность реализоваться непрерывно и по восходящей линии.

Современник многих русских религиозных философов, яркий мыслитель, наиболее выразительно представивший испанскую философию, Мигель де Унамуно писал: “Память – вот что определяет неповторимость личности, так же как предание составляет основу коллективной личности народа”. Творчество сторонников русской религиозной философии, при всей его самобытности и оригинальности, осуществлялось не на пустом месте, исходило не только из родной почвы. Оно впитывало в себя все богатство интеллектуальной атмосферы, созданной мировой культурой.

“Русская мысль”, – писал Бердяев, – в течении XX века была более всего занята проблемами философии истории. На построениях философии истории формировалось наше национальное сознание. Построение религиозной философии истории есть, по-видимому, призвание русской философской мысли. Самобытная русская мысль обращена к эсхатологической проблеме конца, она окрашена апокалиптически. В этом отличие ее от мысли Запада”.

Не будем вдаваться в обсуждение вопроса о правомерности обозначения русской философии как эсхатологической и апокалиптической. Наряду с Бердяевым подобных характеристик придерживались и другие мыслители. Впрочем, были и отрицающие однозначность историософского устремления. В приведенном высказывании философа содержится важное указание, помогающее яснее воспринять многозначность и противоречивость в подходах к человеку, просматриваемых сквозь узоры многоплановой канвы этой проблемы. Оно же состоит в утверждении исторической природы человека, обнаруживаемой как в его собственной эволюции, так и в изменениях взглядов на него, формируемых историческим развитием науки и философии.

Именно философия истории берет человека в конкретной полноте его духовной сущности. Психология, физиология, и другие области знания, которые тоже имеют дело с человеком, рассматривают его не конкретно, а с отдельных лишь сторон. Для философии истории человек предстает в совокупности действия всех мировых сил, то есть в величайшей полноте, в величайшей конкретности.

Иногда можно встретить мнение, что русская религиозная философия исключила из анализа общественного развития материальные факторы, что все внимание ее было сосредоточено на познании духовной действительности. Это заблуждение. Материальная основа общества, бытие во всех его формах – предмет постоянного и неослабного интереса русских мыслителей. Особенность его в том, что материальные силы общественного движения берутся в неразрывном единстве с духовным фактором. Без учета влияния последнего невозможно приступить к изучению общества и человека, недостижима целостная картина человека.

В истории, действительно, важную роль играют материальные, экономические факторы, но материальный фактор, как элемент исторической действительности, и сам имеет глубочайшую духовную почву и обладает духовной силой. Поэтому вся экономическая жизнь человечества зиждется на духовной основе.

Нередко бывает так, что материально-экономический подход в итоге сводит на нет влияние духовных устремлений и побуждений человека, из исторического процесса в конце концов устраняется душа. Издержи сугубо материалистического подхода к социальным явлениям начинают постепенно признаваться. Сегодня не редкость – критические соображения по поводу искусственного разделения философии на материализм диалектический и исторический. В результате такого членения, прочно укоренившегося и в педагогической практике, философия распалась как целостное образование, утратилась неразрывная в действительности связь между элементами философской системы, призванной как раз выявить и понять именно целостность реальной жизни, раскрыть механизм связей, поддерживающих совокупное и непрерывное развитие человека.

Иначе теряется смысл восприятия человека как явления исторического. Он исчезает как творец собственной истории. А именно последнее обстоятельство позволяет наиболее эффективно продвинуться в понимании человека. Ибо человек – в высочайшей степени историческое существо. Человек находится в историческом, как историческое находится в человеке, и разрыв их невозможен.

В постижении единства различных уровней жизни во многом может и должна помочь философия, посредством которой и устанавливается тождество между человеком и историей. Задача состоит в том, чтобы раскрыть взаимное влияние судьбы человека и метафизики истории, показать диалектику их взаимосвязи. Тайна человеческой судьбы дается лишь в обращении к памяти, выступающей своеобразным хранилищем “энергетических ресурсов” личности, она, и только она, делает ее единой целостной реальностью. При этом нельзя полагаться лишь на исследование исторических документов и источников. Духовная связь поколений хотя и отражается в них, но не исчерпывается ими. Вот почему важнейшее место в процессах духовной жизни народа, формирования человеческой личности занимают предания и традиции.

Внутренняя историческая память может быть вплетена в историческую судьбу человека не иначе, как посредством исторического предания. Конечно, исторический процесс с точки зрения его объективности, беспристрастного отношения к нему предстает как документированное развертывание событий. Наполнить его присутствием живого человека позволяет философия, которая одухотворяет и преображает личность.

Н. А. Бердяев подчеркивает: “Поэтому истинная философия истории есть философия победы истинной жизни над смертью, есть приобщение человека к другой, бесконечно более широкой и богатой действительности, чем та, в которую он ввергнут непосредственной эмпирией. Если бы для индивидуального человека не существовало путей приобщения к опыту истории, то как жалок, пуст и смертен по всему своему содержанию был бы человек!”