Рубеж веков ознаменовался для психологии первым разделением единой психологии на ряд школ. Речь шла о разных аспектах в изучении психики, отождествляемой с сознанием. В центре внимания оставались преимущественно познавательные процессы, хотя разные школы отличались друг от друга пониманием места данных процессов в общей картине психической жизни.

1. Структурализм

Суть стратегии познания, которая была предложена в рамках интроспективной психологии на первых порах, был элементаризм, проявляющийся у Вундта. Вся линия интроспекционизма, идущая от Декарта и Локка через ассоциативную психологию (ментальная механика Милля) к психологии Вундта, тесно связана с этой стратегией. Однако до логического конца эту стратегию довел ученик Вундта американский психолог Эдвард Титченер (1867-1927).

Родился в Англии, получил психологическое образование в Оксфорде. В 90-х годах переехал в Лейпциг, где стал учеником Вундта. В 1892 г. переехал в США, где в Корнуэльском университете создал крупнейшую научную школу.

Титченер в основном разделяет вундтовское понимание предмета психологии как науки о непосредственном опыте. Свою психологию он назвал структурной психологией - «Экспериментальная психология». Согласно его точки зрения, психология должна изучать структуру – материю сознания как совокупность отдельных элементов, далее не поддающихся анализу, совершенно простых по своей природе.

Сознание образует особый внутренний мир. Проникнуть в него можно только с помощью метода аналитической интроспекции. Этот метод является одним из вариантов интроспекции. Из интроспективного отчета Титченер требовал исключить все, что имеет отношение к физической природе стимула, к его значению, поскольку эти моменты не открываются в самонаблюдении. Оставить в самоотчете исключительно «чистое содержание сознания», ибо только оно может быть воспринято интроспективно.

В отчете испытуемый не должен поддаваться установке «наивного наблюдателя» и описывать свое сознание в терминах внешних объектов; он должен делать это описание только в терминах своих ощущений. Титченер называет эту установку «наивного наблюдателя» «ошибкой стимула». Например, вместо того, чтобы сказать «дорога неровная», психолог должен говорить «давление на подошвы моих ног становится все более неодинаковым», т.е. называть только свои непосредственные ощущения (я вижу яблоко – предмет определенной формы, определенного размера, цвета и т.д.).

Результатом аналитической интроспекции должно было быть получение «сенсорной мозаики» того или иного образа, а направление, которое опиралось на подобную методологию исследования, стало называться структурализмом.

И Вундт, и Титченер находили образец для психологического исследования в современном им естествознании, а это означало расчленение избранного предмета изучения (сознания) на составляющие его элементы, которые далее не делятся. Для Титченера этими элементами были: ощущение, представление и простейшие чувствования (удовольствие-неудовольствие). Из этих элементов, по Титченеру, как из кирпичиков складывается вся наша психическая жизнь. Только изучив структуру сознания, можно заняться вопросом о том, как оно работает. Следуя такой установке, он полностью отвергал приложение данных психологии к любой сфере практики, т.к. считал ее фундаментальной, а не прикладной наукой.

2. Вюрцбургская школа

Кроме метода аналитической интроспекции существовали и другие, в частности, метод систематической интроспекции, который был предложен в так называемой Вюрцбургской школе. Основателем школы был профессор Освальд Кюльпе (18622-1915). Профессор, уроженец Латвии, был мягкий, доброжелательный, общительный человек с широкими гуманитарными интересами. После обучения у Вундта он стал его ассистентом.

Известность Кюльпе принес «Очерк психологии», где излагались идеи, близкие в вундтовским. Но вскоре и он, возглавив лабораторию в Вюрцбурге, выступил против своего учителя. Проведенные в этой лаборатории несколькими молодыми людьми опыты оказались для первого десятилетия нашего века самым значительным событием в экспериментальном исследовании человеческой психики.

В наборе экспериментальных схем Вюрцбургской лаборатории поначалу как будто ничего примечательного не было. Определялись пороги чувствительности, измерялось время реакции, проводился ассоциативный эксперимент. Все началось с небольшого на первый взгляд изменения инструкции испытуемому. От него требовалось не только, например, сказать, какой из поочередно взвешиваемых предметов тяжелее, но и сообщить, какие именно процессы протекали в его сознании перед тем, как он выносил суждение о весе предмета.

Изменение в инструкции переносило акцент с эффектов поведения испытуемого на производимые им действия (операции, акты). Напомним, что в эру господства интроспекционизма считалось, что сведения об этих действиях можно почерпнуть только из показаний самонаблюдения. Испытуемых просили сделать объектом самонаблюдения не результат, а процесс, описать, какие события происходят в их сознании при решении какой-либо задачи.

Эти задачи первоначально были самыми обычными, тысячи раз повторявшимися. Но на обычное сумели взглянуть с необычной стороны, увидеть в нем акт суждения, а не только, например, ощущение тождества или различия.

Последующие эксперименты позволили сделать вывод о том, что в сознании имеются не только сенсорные, но и несенсорные компоненты (сознание не есть сенсорная мозаика), а сам акт суждения – особый процесс, имеющий неведомую психологам детерминацию.

В поисках новых детерминант вюрцбурцы вышли за пределы принятой тогда экспериментальной модели. Эта модель ограничивала опыт двумя переменными: раздражителем, воздействующим на испытуемого, и его ответной реакцией. Теперь была введена еще одна особая переменная: состояние, в котором находится испытуемый перед восприятием раздражителя.

В ходе экспериментов было выявлено, что сознанию присуща преднастройка (установка) на раздражитель и на определенный тип реакции.

Но влияние установки выявлялось только ретроспективно, т.е. уже после того, как задание было выполнено. Поэтому интроспективный метод был трансформирован в «систематическую экспериментальную интроспекцию». Систематическим такой метод назывался потому, что ход выполнения задания разбивался на интервалы и каждая из «фракций» (подготовительный период, восприятие раздражителя, поиск ответа, реакция) тщательно прослеживалась посредством самонаблюдения, с тем, чтобы выяснить ее состав.

Различные варианты эксперимента показывали, что в подготовительный период, когда испытуемый получает инструкцию, у него возникает установка – направленность на решение задачи. Перед восприятием раздражителя эта установка регулирует ход процесса, но не осознается.

В экспериментальных исследованиях Вюрцбургской школы на первый план выступили активность сознания, его процессуальность. Кюльпе не раз повторяет, что в его школе заговорили на языке жизни, т.е. попытались посмотреть на сознание не через призму абстрактных его элементов, а ухватить его действенную сторону, в частности, понять мышление как акты различного типа: понимание, суждение, установление отношений, схватывание общего смысла. Кюльпе не сформулировал свою собственную программу лабораторных исследований сознания ни в «Очерках психологии», ни в «Лекциях по психологии», которую успешно реализовали его ученики. Он делился своими замыслами и гипотезами с молодыми психологами, был испытуемым в их экспериментах. Его мягкий характер способствовал созданию в небольшом коллективе творческой атмосферы, благодаря которой этот коллектив оказался более эффективным генератором новых идей, чем десятки других лабораторий.

Учеником Кюльпе был К.Бюлер (решение логических и арифметических задач – именно задача, ее содержание направляет и регулирует процесс мышления). О.Зельц исследовал зависимость процесса мышления от структуры решаемой задачи. Ввел понятие антиципации, т.е. возможности предвидеть результат уже в начале мыслительной деятельности. К ученикам Кюльпе относится и М.Вертгеймер – один из создателей гештальтпсихологии.

Экспериментальное исследование мышления, начатое в Вюрцбургской школе, было продолжено другими исследователями. Главными достижениями этой школы было доказательство того, что мышление представляет собой процесс, несводимый к чувственным образам и зависящий от разнообразных факторов, в том числе и от установки, возникающей при принятии задачи.