Глава 2. Общее значение национального вопроса.

§ 1. Нация и народность в понимании Самарина. Их права.

В прошлой главе мы говорили о том, как Самарин оценивал и интерпретировал современные ему реалии. Но, чтобы в полной мере проникнуться его видением национального вопроса, мы должны коснуться еще двух тем абстрактного, чисто теоретического характера. Начнем мы с того, что, собственно, понимал Юрий Федорович под словами «нация», «народ», «народность» и какие права он за ними признавал.

Наиболее ценными здесь для нас будут следующие слова Самарина: «К числу существенно необходимых и неотъемлемых принадлежностей всякой живой, признанной народности мы не относим политической самостоятельности…ибо не всякая народность…способна облечься в форму самостоятельного государства»³¹; «сложившееся государство не может быть рассматриваемо исключительно как облик той или другой народности»³².

Итак, Самарин безоговорочно отделяет понятие народности от понятия государства. Что же в таком случае он оставляет первой? Ответ можно получить из его рассуждений о польском вопросе: «признание права на такое устройство, которое бы не нарушало свободы народной жизни во всех ее проявлениях…свободу вероисповедания, официальное употребление народного языка в делах внутреннего управления и своеобразность гражданского быта»³³. Эта мысль в точности повторяется в другом месте: «Поляки… имеют право на свободное проявление жизни…но вопрос о польском государстве должен быть отделен от вопроса о польской национальности»³⁴. Именно потому, что государственный и национальный вопросы четко разграничены в сознании Самарина, он рассматривает подавление восстания 1863 г. как борьбу «не с польскою нациею…а с уродливым сочетанием революционного одушевления и иезуитского лукавства»³⁵. Самарин придает принципиальное значение принадлежности поляков к славянской группе народов: «Каким бы…истязаниям ни подвергала себя Польша, как бы ни бичевала себя, чтоб окончательно очиститься…от первородного греха своей славянской крови, ей не переродиться»³⁶. В связи с этим России и русским следует проявить терпение, сберечь «для лучших времен сознание нашего племенного родства с поляками»³⁷ (очевидно, «лучшие времена» должны были наступить после русификации поляков и разрешения таким образом польского вопроса).

Можно с достаточно твердой уверенностью сказать, что само понятие (или, если угодно, категория) «народность» является важнейшим в мировоззрении Ю.Ф.Самарина. Как считает П.С.Йосифова, его видение русского государства основано на тех же «трех столбах», что и у Уварова: самодержавие, православие, народность. Но если Уваров полагал движущую силу, энтелехию империи в самодержавии, то для Самарина (в этом его позиция сходна со взглядами большинства славянофилов) такой силой выступает народность; самодержавие и (особенно) православие неразрывно связаны с первым, главным, понятием. «У него (Самарина) появляется государственная формула: русское государство есть русская народность, составные части которой – самодержавие и православие»³⁸.

Интересны для нашей темы некоторые из соображений Самарина по поводу «эволюции» русской народности. Вот отрывок из письма 1840г., адресованного одному французскому депутату: «Мы были национальные до Петра Великого…за периодом народности инстинктивной и исключительной последовал период поражения, который привел нас к бледному, безжизненному космополитизму»³⁹. Исключительная национальность переходит в подражание, чтобы затем подняться до уровня «разумной народности». Но «петровский период космополитизма» дорого обошелся России: русская нация «потеряла свою господствующую роль в своей собственной стране»⁴⁰, что и привело к той ситуации, которую наблюдал и анализировал Самарин, и о которой мы говорили в первой главе данной работы. Юрий Федорович еще раз подчеркивает огромную важность народности для государства, делая следующее замечание о правительстве: «Оно не полновластно потому, что подданные признают над собою власть правительства православного и русского; перестав быть для них православным и русским, оно бы перестало быть для них правительством»⁴¹ (из неопубликованной статьи 50-ых гг.). Наконец, если возвращаться к Остзейскому вопросу, то здесь вывод Самарина таков: «путь развития этого региона является ложным и даже ущербным, потому как в его основу не был заложен такой определяющий фактор, как народность»⁴². Не вижу причин не согласиться здесь с Е.В.Ефремовой: мы помним, что Самарин категорически отказывал остзейским немцам в праве называться нацией.

Говоря об отношении остзейцев к русским, Юрий Федорович отмечает: «Лучше бы…не думать, что безукоризненною службою государю можно было купить право отвергать общение с народом»⁴³. Опять национальный вопрос отделяется от вопросов государственного толка, и опять народности придается исключительное значение, как это характерно для всей системы взглядов Самарина.