Тема 13. Строение личности

^{Т аблица 3}

_{Примеры пунктов личностного опросника Айзенка}

ЭКСТР АВЕРСИЯ-ИНТРОВЕРСИЯ
I. Любите ли вы бывать в обществе?	Да	Нет
2. Любите ли Вы общаться с людьми?	Да	Нет
3. Могли бы Вы назвать себя счастливчиком?	Да	Нет
СТАБИЛЬНОСТЬ—НЕСТАБИЛЬНОСТЬ
1. Часто ли Ваше настроение резко меняется?	Да	Нет
2. Вы легковозбудимый человек?	Да	Нет 1
4. Вы часто бываете расстроены?	Да	Нет
ПСИХОПАТИЯ
1. Имеют ли для Вас значение хорошие манеры и опрятность?	Да	Нет
2. Стараетесь ли Вы не быть грубым с людьми?	Да	Нет
3. Любите ли вы сотрудничать с другими?	Да	Нет
ШКАЛА ЛЖИ
1. Вы любите посмеяться иногда над непристойными шутками?	Да	Нет
2. Всегда ли, будучи ребенком, Вы сразу делали то, что Вам велели, без ворчания и жалоб?	Да	Нет

Источник: из анкеты EPQ для взрослых', опубликованной службой EdITS (Образователь­ная и Промышленная Служба Тестирования), Сан-Диего, Калифорния.

Причина здесь в том, что результаты факторного анализа в значи­тельной мере зависят от источника или типа получаемых данных. В любом случае, Айзенк убежден, что его два основных типовых критерия интровер-сия—экстраверсия и стабильность— нейротизм были эмпирически под­тверждены в работах нескольких исследователей, применявших многие другие личностные тесты. Большая часть доказательств в поддержку этой точки зрения получена из исследований поведенческих различий между экстравертами и интровертами.

Различия между интровертами и экстравертами

Айзенк придает большое значение концептуальной ясности и точ­ным измерениям своих теоретических концепций. До сегодняшнего дня большая часть его усилий направлена на определение того, имеются ли

¹ См.: Eysenck H.J., Eysenck S.B. Manual of the Eysenck Personality Questionnaire. San Diego; CA: EdITS, 1975.

_{Хьелл Л, ЗиглерА- Подход к личности с позиции факторного анализа 401}

существенные различия в поведении, обусловленные индивидуальными различиями в пределах континуума интроверсия—экстраверсия. Айзенк утверждает, что индивидуальные различия в поведении могут быть вы­явлены посредством факторного анализа и измерены с помощью опрос­ников, а также лабораторных процедур. Наш краткий обзор посвящен этой общей методологии.

В обзоре исследований¹, основанных на предсказаниях по резуль­татам тестирования в рамках теории Айзенка, представлено впечатляю­щее количество фактов. Например, экстраверты гораздо более терпимо относятся к боли, чем интроверты; они делают больше пауз во время работы, чтобы поболтать и попить кофе, чем интроверты; возбуждение повышает эффективность их поступков и действий, в то время как инт­ровертам оно лишь мешает.

Некоторые другие эмпирически установленные различия между экс­травертами и интровертами приведены ниже.

• Интроверты предпочитают теоретические и научные виды деятель­ ности (например, инженерное дело и химия), в то время как экстраверты склонны отдавать предпочтение работе, связанной с людьми (например, торговля, социальные службы).

• Интроверты чаще признаются в практике мастурбации, чем экст­ раверты; зато экстраверты вступают в половые связи в более раннем воз­ расте, более часто и с большим числом партнеров, чем интроверты.

• В колледже интроверты достигают более заметных успехов, чем экстраверты. Также студенты, оставляющие колледж по психиатричес­ ким причинам, скорее интроверты; в то время как те студенты, которые уходят по академическим причинам, чаще оказываются экстравертами.

• Интроверты чувствуют себя более бодрыми по утрам, тогда как экстраверты — по вечерам. Более того, интроверты лучше работают ут­ ром, а экстраверты — во второй половине дня.

Одним из наиболее примечательных различий между интроверта­ми и экстравертами является их чувствительность к стимуляции. Эта раз­ница может быть легко продемонстрирована при помощи «теста лимон­ной капли»².

Если капнуть четыре капли лимонного сока на язык человека, ока­жется, что интроверты выделяют почти в два раза больше слюны, чем экстраверты. Основа этого интересного явления связана с различными паттернами физиологического функционирования у интровертов и экст­равертов. Айзенк особенно подчеркивает, что за различия в реакциях на стимуляцию у интровертов и экстравертов отвечает восходящее активи­рующее влияние со стороны ретикулярной формации ствола мозга.

¹ См.: Wilson G. Introversion/extroversion // H. London & J.E. Exner (Eds.). Dimen­ sions of personality N. Y.: Wiley, 1978. P. 217-261.

² См.: Corcoran D.W. The relation between introversion and salivation // American Journal of Psychology. 1964. 77. P. 298-300.

26 За к. 1662

_{Представление о личности в психоанализе}

^{3. Фрейд}

РАЗДЕЛЕНИЕ ПСИХИЧЕСКОЙ ЛИЧНОСТИ¹

<...> Я знаю, что в своих взаимоотношениях с лицами или вещами вы сами определяете, что является исходным пунктом. Так было и с пси­хоанализом: для развития, которое он получил, для отклика, который он нашел, было небезразлично, что начал он с работы над симптомом, самым чуждым для Я элементом, который имеется в душе. Симптом происхо­дит от вытесненного, являясь одновременно его представителем перед Я, но вытесненное для Я — это чужая страна, внутренняя заграница, так же как реальность — разрешите такое необычное выражение — заграница внешняя. От симптома путь лежал к бессознательному, к жизни влече­ний, к сексуальности, и это было время, когда против психоанализа вы­двигались глубокомысленные возражения, что человек — существо не только сексуальное, он знаком и с более благородными и более высоки­ми порывами. Можно было бы добавить, что, вдохновленный сознанием этих высоких порывов, он нередко позволяет себе несуразные мысли и иг­норирование фактов.

Вам лучше знать, что с самого начала у нас считалось: человек стра­дает от конфликта между требованиями жизни влечений и сопротивле­нием, которое поднимается в нем против них, и мы ни на миг не забыва­ли об этой сопротивляющейся, отклоняющей, вытесняющей инстанции, ко­торая, как мы полагали, обладает своими особыми силами, стремлениями Я, и которая совпадает с Я популярной психологии. Только ведь при всех трудных успехах научной работы и психоанализу не под силу было од­новременно изучать все области и высказывать суждение сразу по всем проблемам. Наконец, дело дошло до того, что мы смогли направить свое внимание с вытесненного на вытесняющее и встали перед этим Я, казав­шимся таким само собой разумеющимся, в твердой уверенности и здесь встретить вещи, к которым мы могли быть не подготовлены; однако бы-

¹ Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. М.: Наука, 1989. С. 334-349.

_{Фрейд 3. Разделение психической личности 403}

л о нелегко найти первый подход. Вот об этом-то я и хочу с вами сегодня побеседовать!

Предполагаю, однако, что это мое изложение психологии Я подейст­вует на вас иначе, чем введение в психическую преисподнюю, которое ему предшествовало. Почему это так, с точностью сказать не могу. Как казалось мне сначала, вы подумаете, что ранее я сообщал вам факты, пусть даже не­привычные и своеобразные, тогда как теперь вы услышите преимуществен­но мнения, т.е. умозрительные рассуждения. Но это не так; получше все взвесив, я должен сказать, что удельный вес мыслительной обработки фак­тического материала в нашей психологии Я не намного больше, чем в пси­хологии неврозов. Другие обоснования своего предположения я тоже вы­нужден был отбросить; теперь я считаю, что каким-то образом это кроется в характере самого материала и в непривычности нашего обращения с ним. Все же я не удивлюсь, если в своем суждении вы проявите еще больше сдержанности и осторожности, чем до сих пор.

Ситуация, в которой мы находимся в начале нашего исследования, сама должна указать нам путь. Мы хотим сделать предметом этого ис­следования Я, наше наисобственнейшее Я. Но возможно ли это? Ведь Я является самым подлинным субъектом, как же оно может стать объек­том? И все-таки, несомненно, это возможно. Я может взять себя в качест­ве объекта, обращаться с собой, как с прочими объектами, наблюдать себя, критиковать и бог знает что еще с самим собой делать. При этом одна часть Я противопоставляет себя остальному Я. Итак, Я расчленимо, оно расчленяется в некоторых своих функциях, по крайней мере, на время. Части могут затем снова объединиться. Само по себе это не ново, возмож­но, непривычный взгляд на общеизвестные вещи. С другой стороны, нам знакома точка зрения, что патология своими преувеличениями и огруб­лениями может обратить наше внимание на нормальные отношения, ко­торые без этого ускользнули бы от нас. Там, где она обнаруживает слом и срыв, в нормальном состоянии может иметь место расчленение. Если мы бросим кристалл на землю, он разобьется, но не произвольно, а распа­дется по направлениям своих трещин на куски, грани которых, хотя и не­видимо, все-таки предопределены структурой кристалла. Такими растрес­кавшимися и расколовшимися структурами являются душевнобольные. И мы не можем им отказать в чем-то вроде почтительного страха, кото­рый испытывали древние народы перед сумасшедшими. Они отвернулись от внешней реальности, но именно поэтому они больше знают о внутрен­ней, психической реальности и могут нам кое-что выдать, что было бы нам иначе недоступно. Об одной группе таких больных мы говорим, что они страдают бредом наблюдения (Beobachtungwahn). Они жалуются нам, что постоянно и вплоть до самых интимных отправлений находятся под удручающим наблюдением неизвестных сил, вероятно все-таки лиц, и в галлюцинациях слышат, как эти лица объявляют о результатах своих на­блюдений: «Сейчас он хочет сказать это, вот он одевается, чтобы выйти, и

₄₀₄