С. Бахрушин

^{Иван Грозный}

ОГИЗ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ МОСКВА 1942

Личность Ивана Грозного всегда привлекала внимание как уче­ных, так и художников. И тех и других увлекало сочетание в его богатой натуре самых противоположных свойств, яркость и тра­гизм событий, которые связаны с его именем. Больше всего пора­жала воображение жестокость Ивана IV, сведения о которой сохранили нам не всегда вполне беспристрастные записки совре­менников—русских бояр, пострадавших от гнева «грозного» царя, и иностранцев, которые со страхом и недоброжелательством на­блюдали рост могущества Русского государства. Примирить все известное о зверствах, приписываемых Ивану IV, с теми фактами из истории его царствования, которые свидетельствуют о его боль­шом уме, и с широтой проведенных в его царствование реформ, со смелостью и дальновидностью его внешней политики было нелегко. Наиболее яркий представитель старой дворянской исто- риографии первой четверти XIX в. Н. М. Карамзин так и не сумел разгадать этого государя, который представлялся ему «ге­роем добродетели в юности», а в последующий период жизни— «неистовым кровопийцею», «тигром», упивавшимся «кровью агнцев», и в конечном итоге признал его одним из тех «ужасающих метеоров... блудящих огней страстей необузданных», которые «оза­ряют для нас в пространстве веков бездну возможного человече­ского разврата, да видя содрагаемся». Из буржуазных историков точку зрения Карамзина защищал и развивал Н. И. Костомаров. Он не отрицал, что Иван IV «много сделал для утверждения самодержавия на Руси», но категорически заявлял, что для этого «не нужно было царю Ивану большого ума; достаточно было само­дурства—цель достигалась лучше, чем могла быть достигнута умом», и видел в Грозном только «сумасбродного тирана». Даже В. О. Клю­чевский, один из самых талантливых представителей буржуазной исторической науки, отказывался видеть в Иване IV «государственного дельца» и почти целиком отрицал положительное зна­чение его царствования. «Вражде и произволу,—писал он,—царь жертвовал и собой, и своей династией, и государственным благом.

1 Карамзин, История государства Российского, т. IX, 1821, стр- 438—439

Его можно сравнить с тем ветхозаветным слепым богатырем, ко­торый, чтоб погубить своих врагов, на самого себя повалил здание, на крыше которого сидели его враги». Объяснение деятельности Ивана IV Ключевский искал тоже исключительно в его личном характере, в «одностороннем, себялюбивом и мнительном напра­влении мысли», в его «нервной возбужденности» [ Ключевский, Курс русской истории, т. II, 1937, стр. 211—212.]

Образ Ивана Грозного воплощен и в произведениях русских писателей. Но и их главным образом интересовала сложность пси­хологии их героя. Пушкин в «Борисе Годунове» в нескольких штрихах изобразил двойственность в натуре Грозного: «свирепый внук» «разумного самодержца» Ивана III, своим жезлом подгре­бающий угли в костре, на котором жгут его врагов, выступает вместе с тем «с душой страдающей и бурной», мечтающий о монастырской жизни. А. К. Толстой в «Князе Серебряном» сде­лал Ивана IV мелодраматическим злодеем, в духе тогдашней ро­мантики, терзаемым жуткими угрызениями совести; в более позд­нем и зрелом произведении, драме «Смерть Ивана Грозного», он вернулся к замыслу Пушкина показать двойственность в харак­тере Ивана IV, переходящего от искреннего умиления к проявлениям зверской жестокости и от самоунижения к приливам ничем не сдерживаемой гордыни. В изобразительном искусстве И. Е. Репин в своей знаменитой картине «Иван Грозный и сын его Иван» стремился показать пробуждение лучших человеческих чувств в душе сыноубийцы перед лицом совершенного им зло­деяния.

Такая трактовка личности Ивана Грозного, преимущественно с точки зрения психологической, в значительной степени была навеяна источниками, на основании которых восстанавливался образ этого царя. Основными среди них являются мемуары князя А. М. Курбского, писанные им в эмиграции, в Литве. Царский доверенный, воевода, изменивший своей родине и обративший оружие против собственной страны, стремился в них оправдать перед потомством свою измену и талантливо изобразил злосчаст­ную перемену в характере Ивана IV, заставившую автора «бежать» из России. Человек образованный, с большим литературным та­лантом, Курбский сумел облечь созданный им образ в яркую и убедительную форму противоположения двух эпох царствования Ивана—эпохи благодетельных реформ и блестящих побед и эпохи разврата, зверств и поражений.

Иностранцы, опричники Таубе и Крузе и другие авантюристы, служившие Ивану IV, пока эта служба обещала им выгоды, и перешедшие затем на службу к его врагам, обивавшие пороги европейских государей, предлагая более или менее фантастические проекты вмешательства в русские дела, по понятным причинам не щадили красок для изображения «кровавого чудовища», как они называли своего вчерашнего господина. Наконец, многочислен­ные политические памфлеты, печатавшиеся в Германии во время Ливонской войны, отражают в первую очередь страх, охвативший Западную Европу перед лицом «московской опасности», и используют в целях пропаганды антирусской лиги всякие непроверенные слухи. Только когда к этим источникам были приложены серьез­ные методы научной критики, явилась возможность несколько приподнять завесу, скрывавшую от глаз действительное значение Ивана IV.

Уже С. М. Соловьев, учитель Ключевского, отдавал себе отчет в том, что нельзя сводить к психологическому моменту громадный сдвиг в жизни Русского государства, происшедший в царствование Ивана Грозного. С. Ф. Платонов попробовал разобраться в поли­тическом смысле опричнины как учреждения, направленного про­тив «княжат», потомков удельных князей. Блестящую сравнительно-историческую характеристику Ивана IV дал Р. 10. Виппер. С боль­шим чутьем, по-новому поняли личность Грозного и некоторые выдающиеся художники, отказавшиеся от эффектной трактовки Ивана IV как романтического злодея в стиле Байрона: с картины Васнецова на нас глядит суровый, по умный, знающий, куда он идет, человек, непреклонный в достижении своих целей; таким же умным и сильным человеком изобразил Ивана IV и скульптор Антокольский.

Однако подлинное значение Ивана Грозного выясняется только в настоящее время. В свете марксистской методологии его лич­ность и его дело выступают с большой отчетливостью в связи с теми общими условиями, которые переживались Россией в XVI в.

Царствование Ивана IV представляет собой необходимый и очень важный этап в истории образования централизованного го­сударства, сплотившего русскую народность в сильную политиче­скую организацию, способную не только противостоять натиску врагов, но и осуществлять национальные задачи во внешней поли­тике. Основной момент в истории России в описываемую эпоху-строительство централизованного государства, совершавшееся в условиях ожесточенной классовой борьбы,—наложил отпечаток н на характер и на деятельность Ивана Грозного.