§ 3. Ухаживания и свадьба в Немецкой слободе.

Самым громким событием в Немецкой слободе была свадьба. На неё приглашались как жители самой слободы, так и все иностранцы, бывшие в это время в Москве. Николаас Витсен рассказывает о свадьбе 10 февраля 1664 года, на которой он присутствовал лично. Жених был жителем Немецкой слободы, невеста же – местной девушкой. Таким образом, мы видим, что ни национальная, ни конфессиональная принадлежность не служили препятствием для заключения брака. Как пишет Витсен, «свадебный обряд состоит из весьма искусного смешения голландских, лифляндских, польских и русских обычаев»: как и в Западной Европе, невесту к ложу приводит пастор. Отдельные же столы для мужчин и женщин – это черта польского свадебного обряда. Упоминаются «посажёные» родственники, которых могли выбрать себе и жених, и невеста в случае отсутствия настоящих. Праздник был пышным и ярким, с музыкантами и большим пиром. Венец муж мог сорвать с жены лишь второй день после свадьбы¹⁰².

Патрик Гордон был женат дважды: на Катарине Бокховен и на Элизабет Ронар (после смерти первой жены). Непосредственно к мысли о замужестве Патрика Гордона подтолкнуло то недоверие, которое русские испытывали к неженатым людям («стремление к сватовству и супружеству было всеобщим, а на свободных людей, кои [на это] не отваживались, смотрели как на скучных, негодных, неблагонравных и нежелающих оставаться в стране», л. 157 об.). Интересно, что Гордон отмечает невозможность брака иностранца и туземки, если первый не сменит наряд и религи (л. 158), однако, как уже говорилось выше. Витсен лично присутствовал на подобной свадьбе. Из этого можно сделать вывод о том, что юноша, бывший женихом на свадьбе 10 февраля, скорее всего уже сменил веру, но продолжал оставаться своим для «немцев».

Патрик Гордон описывает все этапы, которые обычно проходит пара от знакомства до свадьбы. Остановив свой выбор на дочери полковника Корнелиуса фон Бокховена, Катарине, Патрик Гордон завёл с нею знакомство, воспользовавшись удачным предложением своего приятеля Джона Эннанда. Причины, по которым Патрик гордон остановил свой выбор на Катарине, вполне понятны: «она статна, хорошо сложена, мила лицом, набожна, скромна и хорошо воспитана достойной матерью; её отец – благородный джентльмен, старший полковник, большой любимец царя и знати» (л. 159 об.). Как можно видеть, в желании молодого подполковника жениться на юной голландке были и корыстные мотивы: родственная связь с человеком высокого ранга могла помочь ему в продвижении по службе. Но преобладало всё же искреннее чувство любви, как можно убедиться в этом из последующих писем Патрика к возлюбленной. Здесь же можно отметить одну интересную деталь: на момент знакомства (январь 1663 г.) Катарине Бокховен было всего лишь 13 лет. Свадьба имела место в январе 1665 года, значит, ей было всего лишь 15 лет. В то же время Патрику Гордону было уже 30. Так как никаких возмущений по данному поводу мы не наблюдаем, из этого можно сделать вывод, что для жителей подобная разница в возрасте супругов была нормальным и распространённым явлением.

Предложение руки и сердца было сделано Гордоном едва ли не на следующий день после знакомства. Это вполне объяснимо: будучи военным, он опасался, что его могут отправить в какой-либо поход, и тогда объяснение придётся отложить на неопределённый срок. Аналогичные причины заставили мать Катарины ускорить приготовления к свадьбе в 1665 году, сразу, как только показалась реальная опасность отправления жениха в поход против Польши, в котором он мог быть убит или взят в плен (л. 204). В ходе признания Патрика Гордона мы можем наблюдать смешение обычаев двух культур – европейской и русской: потенциальная невеста подносит потенциальному жениху чарку водки, как это принято в России. В то же время реакция девушки и её родителей и её сговор представляют собой отражение голландских традиций сватовства и подготовки ко свадьбе¹⁰³. Невеста могла видеться с женихом до свадьбы (в то время как у русских таковое принято не было), более того, в обществе, по сговору родителей и жениха, она могла появляться только в сопровождении будущего супруга.

Возможно, свадьба была бы сыграна намного раньше, если бы не пленение в конце 1661 года полковника Корнелиуса Бокховена, дяди Катарины. Свадьбу откладывали до момента его освобождения из плена, о чём старательно ходатайствовал Патрик Гордон. К несчастью, его ходатайства не привели к успеху, и полковник был освобождён только после Андрусовского перемирия 1667 года. Тем не менее, подобная забота Гордона о дяде своей невесты в лишний раз подтверждает крепость и важность семейных уз в Немецкой слободе, которая была вынуждена цепляться за них для того, чтобы не быть ассимилированной русской культурной средой.

Выше уже были указаны достоинства писем Патрика гордона к любимой. В них видно то нетерпение, с которым ждали встречи как сам подполковник гордон, так и Катарина, его невеста. В конце концов, ждать далее освобождения полковника Бокхофена было уже невозможно: 26 января 1665 года (л. 206) Патрик гордон и Катарина Бокховен сязали себя узами брака, скреплёнными священником Иоганом Кравинкелом. Это была довольно камерная свадьба (не больше 30 гостей), но очень весёлая. Несомненно, здесь были и пир, и песни, и танцы. Одно лишь несколько омрачало эту свадьбу: мать Катарины была прикована к постели. Тем не менее, это был счастливый брак, и уже в ноябре того же года жена родила Патрику дочь – Кэтрин Элизабет (л. 216). Думается, что данный пример является лишь частным случаем того множества свадеб, которые игрались в Немекой слободе ежегодно. При наличии соответствующих источников, данная тема могла бы быть раскрыта намного шире и пространней.

Вывод.

Таким образом, мы видим, что Немецкая слобода действительно может быть выделена как специфический социо-культурный феномен уже на самой ранней стадии своего появления (имеется в виду Новая иноземская слобода, преобразованная в Немецкую в 1652 году). В образе жизни, в обрядах ухаживания и свадьбы, в нравах и обычаях жителей слободы переплетались как собственно иноземные, т.е. европейские, черты, так и «туземные» - русские. Но если в царствование Михаила Фёдоровича и Алексея Михайловича иноземцы составляли особую касту среди жителей России, со свойственной им автаркией, защищённую царскими указами от агрессии со стороны местного населения, то далее, в царствование Петра Великого, эта граница будет постепенно стираться вследствие всё более расширяющегося культурного и экономического контакта служилых иноземцев и «туземцев». В конце концов, это приведёт к полному растворению «немцев» в среде европеизированных русских в начале XVIII века¹⁰⁴.