4.2. Бред колдовства

Проблема веры в колдовство, присущая различным этносам и социальным группам, включает в себя как социальные, культурные, так и медицинские аспекты. В XVI веке в средневековой Европе на костре и на эшафоте по обвинению в колдовстве погибло множество людей. Доля душевнобольных среди жертв инквизиции неизвестна, хотя история сохранила несомненные доказательства вынесения приговоров психически больным людям. Осмыслению эпидемий колдовства, бесоодержимости, роли внушения и самовнушения в их возникновении, а также процессов ведьм посвящена обширная литература [1, 13, 30, 35, 37, 40]. Среди психиатров, активно боровшихся с инквизицией, известно имя J.Weyer. Будучи, несомненно, сыном своей эпохи, он непоколебимо отстаивал мнение, что так называемые ведьмы — это пожилые женщины с больной фантазией, страдающие меланхолией, которые не в состоянии кому-либо вредить [64].

Исторически сложилось, что с XVI — до середины XVIII столетия в психиатрии преобладали демонологические концепции, отстаивающие существование двух типов умственных болезней: вызванных естественными причинами и дьявольским наваждением. Лечение заболеваний второго типа требовало изгнания дьявола, которое доходило до применения пыток. Явления бесоодержимости часто путались или идентифицировались с колдовством, хотя данное понятие в ту эпоху скорее имело социальное значение и применялось к осужденным «волшебникам» и «ведьмам» [59].

В XIX в. научная психиатрия расценивала явления демономании и демонофобии как психические расстройства, в основе которых лежит поражение центральной нервной системы. Этому во многом способствовали труды школы J.M.Charcot, трактовавшего многие симптомы бесоодержимости (конвульсии, изменения до неузнаваемости голоса и речи, чувство овладения духом) как проявления большой истерии, в основе которой лежит психогенный фактор [39].

В отечественных учебниках и руководствах бред колдовства и порчи отдельно не описывается, а наряду с бредом одержимости нечистой силой или животными включается в более широкое понятие архаического бреда [12]. В то же время полной идентичности между этими формами нет. В последние годы подчеркивается социальная значимость бредовой фабулы колдовства. Выявлено, например, что страдающие ею психически больные достоверно чаще совершают деликты против личности, включая убийства [7].

Общеизвестно, что содержание бреда в определенный срез времени обусловливается социальными и культурными факторами. В последние десятилетия в России в силу известных причин оживилась вера в сверхъестественные явления. По данным социологов, среди верующих в различные религиозные и парарелигиозные доктрины, людей, убежденных в существовании колдовства, порчи, сглаза было 47% [ 11 ]. Учет этих факторов необходим при проведении дифференциальной диагностики суеверий и заблуждений здоровых людей и болезненных идей того же круга.

Таким образом, бред колдовства проявляется в пассивной и активной формах. В первом случае он представляет собой непоколебимую убежденность больного в том, что определенное лицо, группа лиц или неизвестные силы путем применения сверхъестественных средств и воздействий вредят, вызывают болезни и негативные изменения в личной жизни. Напротив, при активной форме пациенты сами убеждены в наличии у них необычных способностей и волшебных полномочий воздействия на окружающих: околдовывать, очаровывать, вызывать и исцелять болезни. Будучи нозологически неспецифичной, данная бредовая фабула встречается при многих психических расстройствах, но чаще шизофренического спектра [25].