О категориях «пространство» и «время»
Пространство и время не есть самостоятельные начала бытия, существующие наряду с материей и независимо от нее.
Пространство – порядок взаимного расположения множества индивидуальных тел, существующих вне друг друга.
Время – порядок сменяющих друг друга явлений или состояний тел.
Лейбниц выделяет два типа истины: истина разума и истина факта.
Истина разума получается путем анализа, пока не дойдем до первопричины.
Истина факта – это факт без объяснения причины, так как конечный человеческий разум не способен увидеть причинно-следственных связей. Анализ уходит в бесконечность. Их первопричиной является Бог.
Кант «что значит ориентироваться в мышлении»
Кант создает философию, где, несмотря на то, что мы существа конечные, мы способны познать истину, не апеллируя к сверхчеловеческому.
Если традиционная философия создавала иерархию родов знаний (теоретическая (наука): практическая (этика) и пойетическая (эстетика)), то Кант считал их автономными. Они связаны, но нет главного. Сам Кант полагает, что самой значительной является практика (этика).
В работе «Что значит ориентироваться в мышлении» Кант критикует догматизм и называет его источником заблуждений. Догматическое мышление – это такое, которое не проверило свои посылки. Большую часть предшествующих философов Кант называет догматиками. Некоторые философы, по его мнению, чувствовали, что их суждения имеют догматический характер, и впали в другую крайность – скептицизм.
Учение самого Канта – Критицизм.
Когда мы пытаемся применить разум к сверхчувственным предметам (ноуменам) – это спекулятивное применение разума. К таким спекуляциям относится, например, теология.
Любое наше познание начинается с чувственного опыта. Мы получаем впечатления, соединяем их и можем получить абстракцию. Эмпирики и скептики считали, что именно так мы познаем. Но Кант полагал, что у познания не один корень, а два: чувственный опыт (материал) и рассудок.
«Спекулятивный интерес» разума (отличие от рассудка) – это потребность рассудка мыслить, когда предметы для мысли закончились. Это например размышления о Боге, бесконечности, неповторимости людей. Спекулятивный интерес это плохо?
Большинство вещей в себе – «праздный интерес» - нам вполне достаточно явлений. Но есть вещи в себе, которые мы не можем не хотеть постигнуть – три идеи разума.
Разум апеллирует понятиями, которые должны быть соразмерны некоторым предметам, т.е. сориентированы на чувственность.
Кант: «чувственность без рассудка слепа, но рассудок без чувственности пуст».
В чувственном восприятии мы не можем полностью узнать предмет. Есть стул в чувственном восприятии (явление), и стул сам по себе за пределами чувств. Вещь полностью Кант назвал «Вещь в себе», или, что точнее «вещь сама по себе».
Явление (то, что дано нам с помощью чувств) + некий Х = «вещь в себе»
Но «вещи сами по себе» нам в большинстве случаев и не хочется знать. Но есть исключения – например, нам хочется знать себя самих по себе, и это спекулятивный интерес.
Кант «три основных критики»
Цель критики – установить границы своих возможностей. Если разум установит эти границы, тогда он будет знать, какие вещи мы можем познать, а какие не можем.
В какой мере мы способны познать природу? Возможна ли научная картина мира?
Для этого надо сначала понять, на чем наука строится. Элементарная операция науки – суждение. Какие бывают суждения? По форме: аналитические, синтетические; априорные, апостериорные.
Аналитическое суждение – это суждение, в котором мы не высказываем точку зрения о чем-то, но не выходим за рамки уже имеющегося понятия. – это суждение, в котором мы никакого нового знания не получаем, а просто уточняем, конкретизируем старое.
Синтетическое суждение – это когда мы обогащаем наши знания, присоединяем к понятию новую информацию. Подлинное знание по Канту всегда синтетическое. Т.к.человек – существо конечное, его знание – синтез.
Априорное суждение – суждение, которое для своего вынесения не требует опыта.
Апостериорное суждение - суждение, которое мы получаем опытным путем.
Все аналитические суждения носят априорный характер.
По Канту для того, чтобы доказать правомерность науки, нужно доказать существование синтетических априорных суждений. Ведь синтетические суждения, в силу конечности разума, несут истину, ведь это суждения, в которых знание приращается. Но если это приращение идет апостериорным путем (опытным) – то оно не гарантированно истинное, ведь число опытов тоже конечно и не дает нам право строить законы. Значит, законы могут быть построены только на основе априорных синтетических суждений – тех, которые приращают знания, но не требуют опыта.
Другими словами, настоящие научные суждения должны быть синтетическими, т.к. это новое знание, и априорными, надопытными, т.к. в ином случае это не истина, а привычка.
Как возможны синтетические априорные суждения?
Кант называет свою теорию критическим идеализмом, или трансцендентальным идеализмом (выходящий за пределы, потусторонний). Его картина мира: «вещь сама по себе» = явление + некий Х, который нам не постигнуть. «Вещи сами по себе» за пределами нашего сознания.
«Вещи в себе» не просто трансцендентальны – у них есть трансцендентальная функция: они ограничивают наше сознание, придают ему форму.
Устройство познавательной способности по канту: 1) чувственность, 2) рассудок.
Чувственность - способность к созерцанию, способность вообще получить предмет.
В наших чувствах есть две априорные категории:
Априорная материя. Например, материя зрения – это видимый предмет. Материя обоняния – запах.
Априорная форма – это нечто общее во всех чувствах («чистые созерцания»):
Пространство
Время
Нельзя представить себе ни одного ощущения, где пространство и время уже не были бы предположены. Это не понятия и не категории, а созерцания. Понятие существует всегда, как некая абстракция от предмета (предмет – конкретные люди, понятие – человек). Когда мы говорим о понятии, мы не можем сказать, что вещи являются частью понятия. Мы, люди, не являемся частью человека. А это пространство и это время являются частью общего пространства и времени. Если понятие мы мыслим как нечто общее, то пространство и время мы созерцаем, как часть большего.
При этом пространство наполняет не все чувства, а только внешние. Внутренние чувства (эмоции) не наполняют пространство, хотя являются предметами.
А вот время – абсолютно универсальное созерцание. Не только внешние, но и внутренние чувства существуют во времени.
Чувство только знают сам предмет, но это лишь потенциальное знание, его еще надо осознать. И для этого нужен рассудок.
Рассудок – подводит узнанный чувствами предмет под какое-то понятие или категорию.
Основная функция рассудка – суждения: априорные (чистые рассудочные понятия – понятия, которые лежат в основе всех других, базовые, элементарные) и апостериорные (это студентка).
Кант называет 12 базовых априорных понятий:
А) Качество: реальность \ отрицание \ ограничение
Б) Количество: Единство \ множество \ совокупность
В) Отношения: самостоятельность и несамостоятельность (субстанция и акциденция) \ причина и следствие \ взаимодействие (общение)
Г) Модальность: (не)возможность \ действительность \ необходимость
А) Качество: реальность \ отрицание \ ограничение
Тезис антитезис их синтез
Тезис (реальность): Эта роза реально красная.
Антитезис (отрицание) : Эта роза не красная.
Синтез (ограничение): данное качество реально, но до определенной границы, дальше оно нереально.
Б) Количество: Единство \ множество \ совокупность
Тезис (Единство): Роза одна.
Антитезис (Множество): роз много
Синтез (Совокупность) : полк солдат (некое множество принято за единство)
В) Отношения: самостоятельность и несамостоятельность (субстанция и акциденция) \ причина и следствие \ взаимодействие (общение)
Самостоятельность и несамостоятельность: господин и раб (акциденция и субстанция)
Причина и следствие: Акциденция не может существовать без субстанции, то есть раб не может существовать без господина, следствие не может существовать без причины.
Взаимодействие: две субстанции относятся друг к другу в качестве причины. Два господина равноправны и являются причиной друг дли друга – взаимодействуют.
Г) Модальность: (не)возможность \ действительность \ необходимость
Возможность: Когда нас нет, мы, возможно, родимся.
Действительность: Когда мы есть, мы действительно родились.
Необходимость: вещь, которая стала действительной только на основании возможности. Т.е. если у вещи есть возможность, то она необходимо станет действительной.
Например, когда нас нет, мы возможно, родимся. Но из этого не следует, что обязательно родимся – можем и не родиться. Мы не необходимы, а случайны.
Необходим Бог. В нем не может быть случайного. Но мы не можем его познать, так как мы не только родились случайно, но также случайно и познаем.
В чем соединяются рассудок и чувства? Кант назвал это способностью к воображению.
Внутри способности к воображению рассудок и чувства еще не противопоставлены, а как бы соединены.
Чтобы не путать образы воображения с эмпирическими образами (полученными опытным путем), Кант назвал их схемами.
Воображение делится репродуктивное (считанные образы) и продуктивное (схемы).
При этом познавать и схематизировать мы можем только то, что находится во времени, все вневременное – вне нашего сознания.
Таким образом, наш рассудок конечен, он может познать только явления, но не «вещи в себе». Но ведь мы стремимся познать «вещи в себе», стремимся за пределы рассудка – и это делает Разум. В этом трагизм человека – он мыслит больше, чем может познать. Познать мы можем только явления, но разумом мы понимаем, что есть не только явления, но и «вещи в себе».
Разум – способность познавать нечто безусловное, бесконечное, «вещь в себе».
Но в большинстве случаев познать «вещь в себе» - это праздный и не нужный человеку интерес. Человека вполне достаточно явления стула, ему не за чем стул сам по себе. Но есть три темы, в которых желание выйти за пределы рассудка можно объяснить – это «спекулятивный интерес».
Мы сами – я – душа.
Устройство мира как целого
Бог – абсолютная причина мира.
В этих идеях невозможно научное мышление, но там можно метафизировать.
Идеи разума носят регулятивный (ориентирующий) характер, они направляют сознание.
Когда мы пытаемся рассуждать об устройстве мира, мы волей-неволей мечемся между противоречиями.
Мир имеет начало во времени. Мир не имеет начала во времени. Ни то, ни другое не работает, нет схемы.
Есть (нет) границ в пространстве
Все в мире подчинено причинно-следственной зависимости. Имеет место свобода. Рассудок, познавая мир, всегда будет видеть причины. Но рассудок никогда не может сказать, что всему есть причины, так как никогда не знает всего. Таким образом, понятие свободы не противоречит рассудку, просто оно к нему относится.
Практический разум (воля) – тип рассудка, применимый к нашим действиям.
Человек принадлежит к двум мирам – мир природной необходимости (рассудок) и мир свободы (воля)
Практический разум (критика практического знания) – это решение проблемы свободы, которая возникает в теоретическом разуме.
Именно в практической сфере разум законодательствует, а в теоретической разум только советует, а законодательствует рассудок.
Практический разум дает ответ и на первую идею – «Что мы есть, в чем истинная сущность нашего Я?»
Ответ: сущность человека – это свобода.
Свободу нельзя познать, так как для этого нужно отделить свободу как объект познания от нас как субъекта. Свободу можно только осуществлять.
В свободе должен быть закон, но не навязанный извне (гетерономный), а сам по себе, внутри нас (автономный).
Но закон не индивидуален, он должен быть для всех. Это такой закон, который каждый устанавливает сам, но устанавливает так, как это должно быть для всех.
Закон практического разума – закон свободы, а не природы, то есть моральный, нравственный закон
Нравственный закон имеет форму императива, чего нельзя сказать о природном законе.
Но не всякий императив является нравственным законом.
Императивы бывают двух видов: гипотетический императив и категорический императив.
Гипотетический императив имеет форму условия «если, то». В этом случае есть зависимость от обстоятельств, значит, это не законы доброй воли.
Нравственный императив – категорический императив. Он состоит из чистого утверждения, и никакие условия на него не влияют. Кант: «Должен, значит можешь».
Смысл категорического императива:
Поступай так, как ты считаешь, что всякий должен поступать в этой ситуации.
Поступай так, чтобы всякое разумное существо, включая тебя самого, всегда рассматривалось бы как цель и никогда как средство.
С точки зрения теоретического разума свобода недоказуема. В практическом разуме, совершая нравственные поступки, мы свободны, и даже когда мы так не поступаем, мы все равно свободны, так как в нас остаются сомнения, совесть и это главное отличие человека от животного.
Из нравственности следует Бог.
В теоретическом разуме присутствует идея бога (теологическая), но идея есть нечто, что не предполагает доказанности существования, поэтому в теоретическом плане Кант опровергает доказательство бытия Бога. В теоретической сфере Бог – это идеал абсолютного познания, который отодвигается как горизонт.
В практическом разуме Бог – не идея, а постулат. Здесь мы вообще идей не имеем, мы только постулируем: «это должно быть». Почему? Потому что такое должное бытие является необходимым условием для самого нашего практического разума. Нравственный закон велит нам вести себя определенным образом, быть добродетельными. Но чтобы наше стремление быть добродетельным не было чем-то абсурдным (да, мы должны быть д, но возможно мир устроен так, что эта д ни к чему не приведет. Я желаю добра, но умом понимаю, что от этого только хуже – это абсурд). Значит, мы должны постулировать такую ситуацию, как если б наш мир управлялся высшим разумом, то есть богом. Речь не о том, что поступая мы думаем о Боге, просто делая хорошее и предполагая, что будет результат, мы предполагаем, что мир устроен разумно. Если бы Бога не было, было бы так, что ни одно намерение не оправдывалось бы. Поступая нравственным образом, мы поступаем так, как если бы мир был устроен Богом.
У Декарта бог гарантировал истинность наших познаний в теоретической сфере, а у Канта Бог нужен только для практики, для морали.
В морали Бог – условие разумности мира в каждый конкретный момент.
Эстетика.
Приятное \ прекрасное.
Приятное – всегда интерес.
Прекрасное – интересно нам без материальной выгоды. В прекрасном всегда есть что-то чувственное, нам необходимо увидеть его самому.
Красота претендует на универсальность, мы не можем признать, что прекрасное прекрасно только для нас. Поэтому когда мы с этим сталкиваемся, мы обвиняем в отсутствии вкуса либо себя, либо оппонента.
Прекрасно:
то, что нам нравятся без интереса
то, что нравится всем
то, что целесообразно, но непонятно, ради какой цели. При созерцании нам кажется все целесообразным, все для своего удовольствия, но нельзя свое удовольствие считать целью природы, иначе красота окажется подделкой.
То, что познается без посредства понятия как предмет необходимого удовольствия. Удовольствие от красоты носит не случайный или действительный характер, а необходимый
Наше эстетическое отношение к миру не исчерпывается прекрасным-безобразным. Есть еще отношение возвышенное – низменное.
Возвышенное – это нечто, что мы хотим, но не можем вообразить. Возвышенное делится на математическое (бесконечный ряд чисел, звездное небо) и динамическое (столкновение с силой, которая подавляет нас своей властью , например, бушующий океан, извергающийся вулкан, горный массив и т.д.). Возвышенное всегда деструктивно, оно расстраивает чувства, разрушает воображение.
Удовольствие от красоты – гармония.
Удовольствие от возвышенного – деструктивное, негативное. Возвышенное в природе символизирует возвышенное в нас самих, в этом и состоит удовольствие.
Концепция Локка и Юма
Юм – скептицизм, Локк –эмпиризм.
Самый знаменитый догматик времени Канта – Дэвид Юм. Он говорил, что, конечно, у нас есть какие-то понятия, например, причины и следствия, но еще есть непосредственно чувственный опыт. Предположим, мы наблюдаем, как кто-то играет в бильярд. Вы видите, что кто-то бьет кием по шарику, и он катится. Вы говорите, что видите зависимость. Но нет, вы видите только факты. Наука пытается построить закон под знаком всеобщности и необходимости: «Всякий раз, когда тела соприкасаются…». На каком основании? Опыта? Неважно, как лично вы ставили опыт, это все равно лишь конечное число, а значит, этого недостаточно, чтобы вывести закон.
Нет никаких научных законов – есть только привычки. Мы привыкли, что что-то повторяется и выдаем это за законы.
Английские философы занимают противоположную рационализму Декарта позицию – эмпиризм («опыт»). На самом деле истинное знание в самом этом мире, который мы постигаем опытным путем.
Джон Локк: «Декарт говорит, что вся истина внутри человека, но по крайней мере три категории людей их не имеют: идиоты, дети и дикари. Разум не сидит в человеке, а накапливается опытным путем».
Локк полагал, что истина находится в самих вещах этого мира. Но откуда он это знал?
Дэвид Юм: давайте применять постулат, что все знания получаются опытным путем, т.е. любой закон природы мы получаем результатом наблюдений и обобщений, но будут ли эти знания носить характер закона? Нет, т.к. число наблюдений конечно. Из миллиона удачных опытов не следует удача в N-ном случае. Так невозможно получить истину.
Радикальный эмпиризм приводит к радикальному скептицизму.
Если опыт не дает законов, но дает привычки. Та картина мира, которую мы считаем истинной, является таковой только потому, что мы к ней привыкли. Но могут ведь и возникнуть непривычные условия.
Гегель «феноменология духа. Диалектика раба и господина»
Для Гегеля важнейшим измерением мира, бытия, является история. Какой бы предмет мы не рассматривали, мы должны рассматривать его исторически.
Самое первое знаменитое произведение Гегеля – «Феноменология духа». В этом произведении Гегель хочет в систематической форме представить весь опыт, который проделала природа и человечество в своем историческом развитии.
По мнению Гегеля в основе истории лежит Дух.
Дух – это такая сила, специфика которой состоит в том, чтобы даже в своей противоположности («инобытие») быть у себя. Дух – это процесс, логическое и историческое движение.
История и логика по Гегелю равны. Их равенство – «спекулятивная диалектика».
Любой субъект иногда оказывается в ситуации инобытия, в своей противоположности, и дух – это способность даже в инобытии сохранить себя, остаться собой.
Истина по Гегелю в движении от тезиса к антитезису и обратно, в процессе чего происходит синтез. Это движение происходит для того, чтобы достичь состояния, когда никакого антитезиса, «инобытия» не будет.
Например: тезис – дух, антитезис – материя, синтез – одухотворенная материя.
При этом каждому синтезу находится новый антитезис, снова происходит слияние, появляется второй синтез, и так до бесконечности. Если этот процесс когда-нибудь остановится – остановится прогресс, будет «конец истории».
Обычно мы истину понимаем как субстанцию – стабильный набор законов. По Гегелю истина – это активный процесс, это и закон, и то, как эти законы устанавливаются.
Уровни познания истины по Гегелю:
Чувственная достоверность
Восприятие – обобщение чувственной достоверности в вещи
Рассудок – обобщение вещей в законы. Поиск «закона всех законов» - «мыслящее я» - все законы объединяет то, что это я их мыслю.
Но мы никогда не познаем себя полностью, так как не сможем отделить объект познания от субъекта познания.
На вопрос, кто я такой, должно ответить самосознание.
Сознание (чувственность, восприятие, рассудок) + субъективное сознание = самосознание
Вожделение (желание). Наше я – это наше желание. Не путать с потребностью – желание это нечто избыточное.
Желание направлено не на предмет, это с помощью предмета мы желаем. Желание направлено на себя, но не как на вещь, а как на субъект, как на свободу.
Так как желание бесконечно, конечный объект желания (вещь) его не удовлетворит. Нужно найти соразмерный объект, например, желание другого. То есть чтобы что-то желать, тебе необходимо, чтобы этого желал еще кто-то.
Когда два желания сталкиваются, они вступают в борьбу не на жизнь, а на смерть. Три исхода:
Обе стороны погибают – история заканчивается.
Обе стороны разбегаются – человек не приходит к самосознанию и остается на уровне животного.
Один из субъектов идет до конца, а другой в страхе отступает. Здесь возникает раб (боится за свою жизнь) и господин (не боится). Каждый из нас раб в той мере, в какой он готов отступиться от своего желания в страхе за свою жизнь.
Конечная цель желания – то, чтобы другой отказался от желания и признал твои права. Это и делает раб. А господин сохраняет ему жизнь, чтобы тот подтверждал, что он господин. Рабу же нужен господин, чтобы сохранить свою жизнь и в качестве сохранителя желания Раба. Раб считает свое желание настолько великим, что лучше пусть оно будет у господина.
Господин – тупиковая ветвь развития, раб – прогрессивная.
Раб начинает продуцировать учения, чтобы свое рабство сделать разумным.
Первая такая картина мира – стоицизм. Что бы ни происходило, это не может затронуть внутреннее «я».
Скептицизм – следующая ступень после стоицизма. Стоик говорит: «Хотя мир ужасен, внутри я свободен». Скептик говорит, что мира вообще нет. Но нельзя достичь полного скептицизма. Если говорить, что все можно отрицать, то непонятно, что делать с самим этим утверждением.
«Несчастное сознание» - христианская религия. Скептицизм мир объявляет ничтожеством. Христианство говорит, что есть идеальный мир. Тут я раб, но это иллюзия. И все перед богом равны: и господин, и раб. Скептик и стоик закрывают глаза на господина, и значит ничего не меняют. Христиане занимают деятельную позицию.
Последнее, что остается сделать – это спустить небеса на землю. Здесь сделать мир, где рабы становятся господами. Это и есть французская революция, в которой жил Гегель.
Так постепенно мы приходим к той ситуации, где дух торжествует, т.к.все действительное разумно.
Концепция Маркса (основные понятия товара, труда и капитала)
Товар – «исходная клеточка капитала», особая форм вещей, характеризующаяся стоимостью (ценностью).
Стоимость – это способность одной вещи обмениваться на другую в определенной пропорции.
В стоимости есть две стороны: потребительская (польза) и меновая (эквивалентность).
Основе стоимость лежит труд: конкретный (результат) и абстрактный (затраченные силы).
«Проблема формы стоимости» - как конституируется стоимость?
Х товаров А = У товаров В
20 аршин холста = 1 сюртук
Мы как человек всегда находимся на одной из сторон уравнения – «метод включенного наблюдателя».
Фетиш – это нечто сделанное нами, к чему мы относимся так, словно оно само диктует нам, что мы должны сделать.
Фетишизм как таковой – деньги. В отличие от товара-эквивалента, деньги нужны всем и всегда даже тогда, когда вы сами не знаете, чего хотите.
Капитал – это стоимость, которая приносит прибавочную стоимость.
D – T – D’
При этом только один товар может приносить прибавочную стоимость – это рабочая сила, труд. Он уникален как товар тем, что продается не конкретный труд, а способность трудиться.
Стоимость рабочей силы – заработная плата. Ее размер тоже имеет фетишистский характер – соразмерен сознанию рабочего. Поэтому культура всегда навязывала рабочим, сколько они должны хотеть.
В обязанности рабочего всегда входит производить больше, чем он получил – производить прибавочную стоимость, которая ему не принадлежит.
Экзистенциализм (концепция Хайдегера)
Дазайн – это бытие, которое обладает способностью вопрошать о бытии вообще. Это человек как способ бытия, для которого может быть поставлен вопрос о смысле этого бытия.
Экзистенциалы – ситуации, первичное понимание бытия.
Экзистенциалы следует отличать от категорий. По Хайдеггеру категории вторичны.
Категория – это набор признаков. Например, категории «гражданин», «телец», «студент». Это всегда заданные рамки, схема поведения. Категория – это готовое решение, способ существования, выбирая категорию, мы делаем несобственный выбор.
Делать собственный выбор очень сложно, мы постоянно отгораживаемся от него разными категориями. Но чем больше мы вытесняем собственный выбор, тем больше проявляется его проблематика.
Экзистенционал, где дазайн сталкивается с собственным выбором – это ужасающая тревога.
Не путать со страхом, у которого есть локализация, причина. Ужас захватывает не что-то в нас, а нас целиком. Этот ужас может настичь дазайн в любой момент.
В момент ужаса дазайн пробуждается и снова встает перед выбором. Можно быстро вернуться обратно (несобственный выбор какой-то категории), а можно понять, что значит существовать, быть собственным образом.
Собственная экзистенция – это всегда акт выбора, который можно осуществить в любой момент. Это нужно делать:
С полным и ясным пониманием, что в основе нашего выбора находится Ничто
Без понимания «почему», просто выбирая себя этим
В некоторый момент времени. «в мгновение ока», сразу и не раздумывая, рывком
Мы выбираем себя полностью – от момента выбора и до смерти. Выбираем себя таким, каким хотим умереть. Перевыбор невозможен.
Мы выбираем одну экзистенцию, а другую не выбираем, то есть выбираем свою судьбу и свою вину.
Тестирует выбор совесть. Она не говорит «это хорошо, а это плохо», а призывает нас к самому себе и отзывает нас от людей.
Сартр
У большинства предметов сущность предшествует существованию. Например, когда мы творим нож, мы сначала задумываем его сущность (пользу, рецепт изготовления и т.п.), а потом делаем его существующим. Нельзя создать нож, не понимая его сущности.
Традиционная философия также относилась и к человеку: Бог создал человека, имея некоторое понятие человека. Тогда каждый конкретный существующий человек является частным случаем понятия человека.
Атеистическая философия нового времени не избавилась от принципа «сущность предшествует существованию» - все равно есть некая «человеческая природа», то есть сущность человека, которая потом в человеке осуществляется.
Экзистенциалисты утверждают, что есть одно бытие, которое существует прежде, чем его можно определить каким-нибудь понятием, бытие, в котором существование предшествует сущности – и это человек.
Нет никакой «природы человека» - он сначала рождается, осуществляется, а уже потом сам себя делает человеком. Человек сам себя делает и сам ответственен за свою работу.
Но это ответственность не просто за свою индивидуальность – это ответственность за все человечество. Ведь когда мы что-то выбираем, мы тем самым признаем ценность нашего выбора, мы выбираем всегда благо. А благо универсально, оно действует для всех. Таким образом, выбирая себя, я создаю некий образ человека, который я выбираю, и этот образ распространяется на все человечество.
Каждый человек задается вопросом (или пытается уйти от него), что будет, если все будут поступать так, как я. Это чувство глубокой ответственности рождает чувство тревоги. Если тревоги нет – значит, человек обманывает себя и уходит от нее.
Второе чувство, в возникающее у человека в связи с деланием самого себя – это чувство заброшенности. Если Бога нет, нет и морали, не вечных ценностей, на не что опереться внутри или вне себя, нет оправданий. Человек заброшен. У человека нет обязанностей, причин, детерминизма, обусловленности – человек свободен, человек – это свобода.
«Таким образом, ни за собой, ни перед собой - в светлом царстве ценностей - у нас не имеется ни оправданий, ни извинений. Мы одиноки, и нам нет извинений. Это и есть то, что я выражаю словами: человек осужден быть свободным. Осужден, потому что не сам себя создал; и все-таки свободен, потому что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает».
И третье чувство – чувство отчаяния. Оно заключается в том, что ни в чем, не зависящем от меня лично, я не могу быть уверенным. Я могу лишь рассчитывать на некоторые вероятности, не более того. Каждый человек свободен не оправдать моих ожиданий.
Это не значит, что нужно бездействовать - просто нужно не питать иллюзий и делать то, что можешь сам.
Фуко
Фукианскую концепцию столь значимой для многих европейских мыслителей XX в. сделала трактовка самой природы власти: ФУКО не отождествляет ВЛАСТЬ с институтами власти. Политический АНАЛИЗ, согласно ему, должен быть сосредоточен не на механизмах работы властных институтов, а на механизмах образования истины. Управление обществом через институты — это только вторичное проявление власти, первичная же и сокровенная ее сущность — устанавливать правила производства истины, управляющей жизнью индивида. Отсюда следует другая идея ФУКО — идея о «политической функции интеллектуала»: именно ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ являются политическим авангардом общества, поскольку именно они работают в сфере знания, непосредственно в которой истина и производится. Однако здесь следует уточнить, что ФУКО различает интеллектуалов-универсалов (стремящихся выработать общезначимую истину) и интеллектуалов-специалистов (анализирующих истину в конкретных областях знания). К первым ФУКО испытывал серьезное недоверие, в то время как со все возрастающим значением последних он связывал свои надежды на развитие общества по пути свободы и все большего совершенствования: «Роль интеллектуала-специалиста должна становиться все более значимой в соответствии с той разнообразной политической ответственностью, которую ему волей-неволей приходится брать на себя в качестве атомщика, генетика, программиста, фармаколога и т.д.
Ницше
«Рождение трагедии из духа музыки».
Свое произведение Ницше начинает с идеи о единстве и постоянной борьбе в древнегреческой культуре двух начал — аполлонического и дионисического.
Эти же два начала, две силы, как считает он, живут и борются в человеке-творце, художнике.Отсюда и два вида искусств — пластическое (архитектура, скульптура, танец, поэзия) и непластическое, в котором наиболее органично проявляет себя человеческая воля, которая, в свою очередь, полнее всего раскрывается именно в музыке.
Эти два начала всегда действовали вместе, и лишь для того, чтобы лучше уяснить суть каждого из них, Ницше как бы разъединяет и рассматривает их в отдельности, ассоциируя дионисическое начало по преимуществу с опьянением, а аполлоническое со сновидением. ‘В дионисическом начале, — пишет он, — все отдельное, субъективное исчезает до полного самозабвения. Под чарами Диониса — бога виноделия и плодородия, символизирующего пробуждение природных сил, получают ‘да’ все проявления жизни’. Ницше приводит исторические свидетельства многочисленных дионисических празднеств с их крайней половой разнузданностью, смесью сладострастия и жестокости, не осуждая и не считая их, однако, некоей ‘народной болезнью’, а, наоборот, называя мертвецами всех порицателей Диониса. В отличие от многих народов, греки, как считает Ницше, были защищены от этих вакханалий богом Аполлоном, символизировавшим спокойный артистизм, гармонию, прекрасные, обворожительные иллюзии и сновидения, отгораживавшие греков от всего безобразного в их бытии, и, подобно дионисическому мужеству, позволявшие более или менее сносно переносить жизнь.
Аполлоническое начало противостоит дионисическому подобно тому, как искусственное противостоит естественному, жизни, осуждая все чрезмерное, непропорциональное. Ницше полагает, что после многочисленных этапов противоборства эти два начала слились в древнегреческой трагедии, ибо и то и другое оказались одинаково необходимы греку: этическое начало Аполлона стало как бы своеобразной защитой от ужасов бытия, как его дополнение и ограничение; в то же время силы Диониса олицетворяли преклонение перед неисчерпаемой во всей ее чрезмерностью мощью самой жизни.
Именно в ‘Р.Т.изД.М.’ Ницше формулирует ставшую сакраментальной фразу о том, что ‘только как эстетический феномен бытие и мир оправданы в вечности’. Иначе говоря, будучи стихийной и иррациональной силой, жизнь изливается в инстинкте художника, и только тот мир, который он творит и с помощью которого он отгораживается от действительности, и есть единственно реальный. Таким образом, из трех сфер (теория, практика, пойезис) Ницше истинным и главным называет пойезис.
Так и в аттической (древнегреческой) трагедии само действие никогда не являлось только портретированием действительности, оно и было самой этой действительностью, своего рода утешением эллина. Вызываемое трагическим хором состояние разрушало привычные границы человеческого существования, погружая все личное в летаргический сон и избавляя тем самым людей от мыслей об ужасе и отвратительной нелепости их существования. Именно искусство, и только оно одно, по мысли Ницше, было способно сделать жизнь достойной существования.
Тем самым искусство способно преобразить жизнь, представив ее в более привлекательном свете. Подлинная жизнь — это и есть искусство, причем главным образом искусство трагическое.
Описывая древнегреческое искусство, и в частности аттическую трагедию, Ницше четко акцентирует наступление того момента, когда эта трагедия вдруг ‘покончила самоубийством’ в лице Еврипида, превратившего ее в комедию и поставившего под сомнение само существование дионисического начала. Дионис был изгнан с греческой сцены демонической силой, говорившей через Еврипида, однако последний был, по словам Ницше, лишь только маской; подлинным божеством, говорившим его устами, был Сократ, с появлением которого возникает новая дилемма: дионисического и сократического начал.
Убеждение Ницше-философа в том, что современная культура (он называет ее сократической или александрийской) с ее ориентацией на науку, оказалась глубоко враждебной жизни, т.к. наука опирается на искусственный по своей природе, все умертвляющий и схематизирущий разум, противоестественный и чуждый инстинктивной по ее сути жизни.
Особенно много места в работе Ницше уделяет характеристике сократической тенденции. Следует заметить, что предлагаемые им образ Сократа и толкование его места и роли в европейской философии резко диссонируют со всей историко-философской традицией, которая всегда высоко и положительно оценивала его вклад в развитие философской мысли и, более того, возводила его в ранг философских святых и мучеников. Главной чертой сократической тенденции, оказавшей, как считает Ницше, крайне отрицательное влияние на греков, является дерзкая рассудочность. Под влиянием этой тенденции на смену старой несокрушимой марафонской крепости тела (Аполлон) и духа (Дионис) пришло сомнительное просвещение (Сократ) ‘при постоянно растущем захирении телесных и душевных сил’.
Тот, кто сумел в одиночку сокрушить прекрасный греческий мир в лице Гомера, Эсхилла, Фидия, Перикла и Диониса, был человеком с чрезмерно развитой логической природой. Запущенное им огромное маховое колесо сократизма вращается, как считает Ницше, и по сей день, продолжая разлагать жизненные инстинкты, подчиняя искусство диалектической философии и лишая его прекрасного безумия художественного вдохновения. Сократ ‘изгнал музыку из трагедии’ — таков приговор Ницше.
Именно Сократ, по Ницше, утвердил неслыханный ранее тип теоретического человека, тайну которого и пытается разгадать автор ‘Р.Т.изД.М.’. Такого человека ‘более занимает искание истины, нежели она сама’. Так, в лице Сократа впервые появляется несокрушимая вера в то, что мышление способно проникнуть в глубочайшие бездны бытия и не только познать, но даже исправить последнее. Поэтому именно в Сократе Ницше увидел поворотную точку всемирной истории, которая пошла вслед за этим греком по пути теоретического и гносеологического оптимизма, сделав главным, если не единственным, предназначением человека стремление к познанию.
Ницше считает, что, реализуя эту свою претензию на систематическую целостность и завершенность, наука, тем не менее, потерпит крушение. Он говорит о необходимости возрождения трагедии, трагического миропонимания и трагического типа человека, для которых главным является ориентация на искусство, а не науку.
Так, новый тип человека (читай: сверхчеловек) для него здесь — это трагический тип, идеал культуры — трагическая культура и т.д.
Когда теоретический дух осознает свою ограниченность, возможно возрождение трагедии. Именно здесь Ницше предрекает движение европейской культуры к ее гибели, которая станет результатом ее прекрасных речей о достоинстве человека и труда и обещаний земного счастья для всех. Формулируемый им в связи с этим вывод звучит поистине ужасающе; он говорит, что ‘культура в своем триумфальном шествии одаряет только ничтожное меньшинство; для развития ее необходимо, чтобы массы оставались рабами’.
При этом он ссылается на греков, которые не стыдились считать труд унизительным, полагая невозможным, чтобы занятый добыванием хлеба стал когда-нибудь артистом. Отсюда и следующий вывод ‘Р.Т.изД.М.’: рабство необходимо для развития культуры.
К Гениалогии морали
Основная цель – выявить ценность моральных ценностей, выяснить, откуда появились понятия добра и зла.
Состоит из трех рассмотрений:
Рассмотрение понятия хорошего и плохого – «пазлы» моральных понятий
Отношение субъекта к добру и злу, моральная субъективность, феномен совести и вины
Аскетизм как идеальное поведение для классической морали
Рабочие понятия, которые проходят через всю работу:
Человек-ресентимент – означает ту специфическую бессознательную способность людей, которая производит моральные ценности.
Человек-ресентимент – это особый комплекс чувствований: мстительность, злопамятность, затаенная обида. Ресентимент чувствует желание ответить на оскорбление, но на желание накладывается торможение или ограничение – по каким-то причинам я не могу позволить себе ответить. Я слаб. Поэтому я прячу это желание в душе и откладываю на потом.
Ресентимент – это психология раба, ему противопоставлена психология господина.
Ресентимент не просто затормаживает желание, но и начинает производить ценности. Его тупиковый «откладывающий» комплекс чувств приводит к мутации ценностей. Например, когда я бережлив, чтобы купить вещь, то ценность – вещь. Но происходит мутация: я становлюсь бережливым из культа бережливости. Последний шаг откладывается из страха и в итоге атрофируется.
То, что было средством, стало ценностью.
Когда Ресентимент производит ценности, все, что им противостоит, Ресентимент обесценивает. Так обесцениваются изначальные ценности: вещь, на которую тратятся деньги, рассматривается негативно.
Эффект ресентимента – нигилизм – то, что ресентимент произвел как ценности. Эти ценности существуют, только пока они обесценивают свою противоположность.
Нигилизм, таким образом, это воля к отрицанию изначальных ценностей: лучше волить Ничто, чем ничего не волить. Лучше воля к отрицанию, чем отрицание воли.
Психология господина:
Главное для аристократического человека – это утверждение дистанции. Этимологически «хорошие» - это те, кто моются и занимаются атлетикой. Аристократы производят себя в противопоставлении другому. Если бы природа очищала, аристократы бы себя грязнили.
Следовательно, те, кто этого не делают – «другие»
Далее господская система ценностей мутирует в жреческую. Жреческой нацией Ницше называет евреев.
Жреческая функция – жрец вводит понятие «ничто» или отрицания. Аристократы дали себя соблазнить жрецам, а жрецы внедрили в их сознание форму рабского сознания, так как Ничто гарантирует господам форму увековечивания их господства.
Другими словами, если раньше господа видели различие между собой и другим (стороны равноправны), то теперь они видят отрицание раба по отношению к себе.
Именно жречество вводит это отрицание: «Подлый человек (изначально – другой, живущий на подоле) – плохой, ему тут не место».
Теперь добрые люди существуют только потому, что другие объявляются плохими.
Человек – неопределенное, безответственное существо. Задача культуры – сформировать человека, смеющего обещать. Для этого необходима «длинная воля». И нужно уметь забывать лишнее. Вся культура – это практики мнемотехники, попытки заставить помнить нужное и забыть лишнее. Нужно не помнить все по чуть-чуть, а забыть лишнее и помнить что-то немногое, но по-настоящему. Культура – это жестокость, дрессировка человека, наказание. Раньше это были пытки, сейчас – гуманная культура, так как она эффективнее – жестокость просто перешла на другой уровень.
Фрейд
Беспредельность, единство, чувство единения со всем миром Фрейд отождествляет с инфантильным нарциссизмом. Это этап, который, согласно Фрейду, все младенцы проходят сразу же после рождения, до второго или третьего года жизниНа этом этапе ребенок чистое «Эго» и пока еще не различает между субъективным «эго» и объективным внешним миром. Это состояние абсолютного нарциссизма, не нарушается, пока ребенок не понимает, что он не может удовлетворить все свои требования, и таким образом понимает и признает свою зависимость от других и объективного мира. Мир выступает как «нечто чуждое», другими словами — только лишь как негативный опыт для ребенка: как невозможность удовлетворения требований, нарушение желания удовольствия, как угроза и как нечто мучительное. Объективный мир для Фрейда всегда не что иное, как объект желания, и объективный мир даёт знать о своём присутствии тем, что эго не может удовлетворить свои желания, и это удовлетворение должно исходить от других, которых эго не в состоянии контролировать.
Цель жизни задана принципом удовольствия.
Индивид быстро понимает, что внешний мир и требования других являются помехой и препятствуют удовлетворению многих желаний -таким образом формируется принцип реальности, наше понимание того, что не все наши требования могут быть удовлетворены. Это приводит ко второму, негативному выражению принципа удовольствия — как можно чаще избежать неудовольствия. Таким образом, мы учимся отказываться от желаний и требований, которые не могут быть удовлетворены, так как это вызывает у нас меньшее неудовольствие, чем последовать недоступному желанию и остаться неудовлетворенным. Задача избегнуть страдания вытесняет на второй план стремление к удовольствию.
Паллиативные меры — стратегии, которые помогают избежать жизненных страданий:
Сильное отвлечение: Мы перенаправляем наши требования и желания в сферы деятельности, где они более свободно могут быть удовлетворены. В этой категории Фрейд включает научную деятельность или другие формы профессиональных достижений. Это пути наименьшего сопротивления. (Самая тесная связь с реальностью.)
Заменители удовлетворения: это различные формы компенсации за отсутствие других удовольствий. Здесь Фрейд включает все формы иллюзий, в том числе религиозный пыл, фантазии, уход в искусство и т. д.
Интоксикации: мы убегаем от недовольств, стараясь их забыть, избегая их, обращаясь к таким веществам, как алкоголь, наркотики и т. д. В таком случае лечатся симптомы (недовольство), а не причины недовольства. Как стратегия, избегание и отрицание может ещё более увеличить реальное недовольство которое индивид пытается излечить. (Наименьшая связь с действительностью).
Мы подсознательно враждебны цивилизации, она – наш источник дискомфорта.
Отрицательные стороны цивилизации:
Сила отдельных личностей приносится в жертву, в пользу «силы группы»;
Цивилизация ограничивает свободу и, в частности, свободу личности.
Условия цивилизации требуют от нас отказа от инстинктов.
Цивилизация накладывает ограничения на сексуальность.
Но люди поддерживают цивилизацию, жертвуя своим полным счастьем в пользу общей безопасности.
Супер-эго – часть сознания, функция которого – наказание эго в соответствии с требованиями цивилизации. Супер-эго – продукт нашего сознания и морали (цивилизации).
Всю агрессию и неудовлетворенность эго Супер-эго направляет вовнутрь, не дает выплеснуть. Чем больше агрессии перенаправлено внутрь, тем большую силу обретает супер-эго. Это объясняет, почему те, кто менее всего склонен к аморальным поступкам это те, кто наиболее сурово наказываются своей же собственной совестью.
Для Фрейда все импульсы являются двунаправленными, поэтому могут быть внешне или внутренне ориентированными; те импульсы, которые не могут быть направлены против внешних объектов могут быть пере направленны внутрь, против самого себя, и наоборот.
Производное чувство от супер-эго – вина и совесть.
Мы должны различать раскаяние от чувства вины. Раскаяние, мы чувствуем, после совершения неприемлемых поступков. Вина же не требует действий, а просто мысль или намерение уже вызывают чувство вины. Раскаяние чувствуем после факта, вину перед, или в отсутствие факта.