14.3.3.4. Другие типы легитимности

Помимо указанных способов поддержки власти ряд ученых выде­ляют и другие, придавая легитимности более универсальный и дина­мичный характер. В отличие от социологического подхода М. Вебера, системный анализ власти, предложенный американской школой политологии, позволил создать более функциональную, приспособленную к прак­тическим потребностям концепцию легитимности. Ее виднейший представитель Д. Истон [43] и его последователи утверждают, что условием леги­тимности политической власти являются определенные социаль­но-психологические отношения, в основе которых лежит минима­льный ценностный консенсус, обеспечивающий принятие и подчинение власти, согласие с ее требованиями и поддержку ее действий.

Легитимность в их представлении это степень, параметр на который члены политической системы воспринимают ее как достойную своей поддержки. Данный ценностно-нормативный подход позво­лил Д. Истону провести различие в типах поддержки как по объекту и содержанию, так и по времени ее действия, выделив диффуз­ную и специфическую легитимность.

Диффузная легитимность, согласно Д. Истону, представляет со­бой общую (фундаментальную), долговременную, преимуществен­но эмоциональную поддержку идей и принципов политической власти, независимо от результатов ее деятельности.

Специфическая легитимность ситуативна, кратковременна, ориентирована на результат и основана на сознательной поддержке власти и процесса ее действия.

В 1980-е гг. в политическую науку наряду с диффузной и специ­фической легитимностью были введены смешанные типы поддерж­ки: диффузно-специфическая и специфически-диффузная, с помо­щью которых можно точнее измерить легитимность власти, политического режима или его отдельного института [35].

Некоторые ученые выделяют также идеологический тип легитим­ности, обеспечивающий поддержку властей со стороны обществен­ного мнения в результате активных агитационно-пропагандистских мероприятий, осуществляемых правящими кругами.

Ее суть состоит в оправдании власти с помощью идеологии, вносимой в массовое сознание. Данный тип легитимности опирается на идеологические принципы и убеж­дения граждан в ценности политического строя как самого передового или наилучшего для них. Идео­логия обосновывает соответствие власти интересам народа, нации или класса и ее право ими управлять. В зависимости от того, к кому апеллирует идеология, и какие идеи она использует, данная легитимность может быть классовой или на­ционалистической.

В странах командно-административного социализма была широко распространена классовая легитимность. Примером такой легитимности была, например, власть в Советском Союзе. Это наглядно демонст­рировала ст. 6 Конституции СССР 1977 г., которая объявляла коммунистическую партию «руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его по­литической системы, государственных и общественных организаций». И тут же объяснялась причина легитимности власти партии. Она вытекала из того, что КПСС была вооружена марксистко-ленинским учением, на основе которого определялась перспектива развития общества, основные направления внутренней и внешней политики [48].

Во второй поло­вине XX в. многие молодые государства в попытках получить признание и поддержку населения очень часто прибегают к на­ционалистической легитимации своей власти, нередко устанав­ливая этнократические режимы. Выделяют и пат­риотический тип легитимности, являющийся разновидностью идеологического, при котором высшим критерием под­держки властей признается гордость человека за свою страну, за про­водимую ею внутреннюю и внешнюю политику.

Идеологическая легитимация основывается на внедрении в сознание и подсознание людей определенной «официальной» идеологии с помощью методов убеждения и внушения. Однако, в отличие от рационально-правовой легитимации, апеллирующей к сознанию, разуму, она — однонаправленный процесс, не пред­полагающий обратных связей, свободного участия граждан в фор­мировании идеологических платформ или их выборе.

В современной политологической литературе существуют и иные подходы к типологии легитимности. В частности, французский политолог Ж.Л. Шабо [126], подчеркивая, что в структуре властных отношений есть два главных фактора (участника) — управляемые и управители, указывает, что политическая власть легитимизируется прежде всего относительно них. Таким образом, она должна соответствовать волеизъявлению управляемых (демократическая легитимность) и сообразовываться со способностями управителей (технократическая легитимность), а также исходить из человеческой сущности (онтологическая легитомность).

Демократическая легитимность — это перенос на все об­щество механизма принятия решения индивидом: выражение свободной воли, но в том смысле, что данная коллективная свободная воля проистекает от индивидуального проявления свободного суж­дения. В политической практике для операционализации перехода от индивидуального к коллективному используется простой ариф­метический механизм – мажоритарный принцип (принцип боль­шинства). Его применение в демократических режимах универсаль­но — как для выбора представителей народа, так и для голосования законов или принятия решений в рамках коллегиальных исполни­тельных структур. Однако, в истории немало случаев, когда демократические механизмы в определенных исторических обстоятель­ствах способствовали утверждению авторитаризма и тоталитариз­ма. Так было в Германии 1933 г., когда Гитлер пришел к власти вполне законным путем; так было и во Франции, где фашистский режим вышел из легального парламента, палата депутатов которо­го была выбрана весомым большинством голосов французов.

Технократическая легитимность связана с умением властвовать, а последнее обусловлено двумя параметрами: способами до­ступа к власти и содержанием процесса ее осуществления. На начальных этапах истории человеческого общества, когда сила была преимущественным способом достижения власти, владение оружи­ем, армиями и людьми ценилось выше всего. В современных усло­виях таким преимущественным способом называют знания. Однако и этот тип легитимности может иметь свои «извращения», когда и власти приходит «компетентная элита, культивирующая вкус к тайне и веру в свое превосходство».

Объективизация этой концепции обеспечивается тем, что политика в современ­ных условиях все в большей мере формируется и осуществляется на базе специ­альных знаний с использованием разнообразной техники, начиная с технического оборудования учреждений управления и вплоть до многообразных социологических исследований по сути проблем.

Масштабы вмешательства государства в общественные дела тре­бует сегодня того, чтобы государственные руководители обладали глубокими зна­ниями не только в области государственного управления, но и в конкретных отрас­лях жизнедеятельности общества. Нельзя стать умелым политиком без достаточ­ных знаний в истории, в области экономики и права, международных отношений и безопасно­сти страны. Будучи верховным главнокомандующим, глава государства не может не иметь знаний в области вооружений и военной стратегии.

Но дело не только в индивидуальных качествах руководителей. В современных условиях, действительно, невозможно принять правильное решение без глубокой научной проработки проблем, встающих перед властями и обществом. С этой це­лью привлекаются специалисты и ученые. А это создает видимость того, что все большее количество проблем как бы выводится из сферы деятельности политиков. На передний план выходят профессионалы, теоретики и практики управления, т. е. технократы.

Технократическая идеология берет начало в первые десятилетия XIX в. Сен-Симон [106] высказался тогда, что лучшие физики, химики, физиологи, банкиры, тор­говцы, сельскохозяйственные и промышленные производители находятся во главе нации, представляя собой подлинную политическую власть в государстве. А полити­ки — это лишь видимость власти.

Позднее тезис о двойственном характере власти был взят на вооружение аме­риканским исследователем Д. Бэрнхемом [36, с.362]. Он сформулировал идею революции менеджеров. Раскрывая эту идею, он противопоставил демократическую легитим­ность политической власти с ее словесной театральностью на авансцене политики технократической легитимности технических специалистов высшего слоя. Эти пос­ледние заставляют власти принимать вполне определенные решения. Не находясь на политической «сцене», они играют решающую роль в определении политики, оставляя профессиональным политикам возможность произносить речи.

В 1960-е гг. идея технократии как передовой силы обще­ства стала предметом теоретического анализа известного американского ученого Д. Гэлбрейта [30], утверждавшего примат технократической рациональности в обще­стве. Она находит свое выражение в «техноструктуре» как современном выражении властвующей элиты. Именно ее действия, по Гэлбрейту, определяют политическое поведение профессиональных политиков.

Технократическая легитимность, по мнению В.В. Желтова, имеет право на жизнь. Никакие политические речи или форумы не могут заменить роль знаний и умение ими распорядиться в интересах общества. Однако обстановка секретности, нередко корыстная заинтересованность технократов в решении тех или иных вопросов, от­сутствие демократического контроля за деятельностью чиновников — эти и другие моменты ставят пределы технократической легитимности. А в переломные момен­ты развития общества, когда политизация его достигает внушительных размеров, влияние технократов снижается, хотя и не исчезает вовсе [36].

Онтологическая легитимность — это соответствие политической власти универсальным принципам человеческого и социаль­ного бытия. Ж.Л. Шабо подчеркивает, что на практике свобода и воля человека способны отходить отданных принципов или противостоять им. Это происходит потому, что политические факторы (как управляемые, так и управляющие) в осуществлении своей челове­ческой свободы способны сделать разные выборы. Он может быть «противоестественным» или «естественным», т.е. имеющи­м целью выполнить предначертания природы. Онтологическая ле­гитимность измеряется уровнем соответствия «тому глубинному порядку бытия, который человек ощущает врожденно но которому он может противостоять» [126].

Наряду с выше названными, английский исследователь Д. Хелд легитимности предлагает и та­кие ее типы, как:

• «согласие под угрозой насилия», когда люди под­держивают власть, опасаясь угроз с ее стороны вплоть до угрозы их безопасности;

• апатичная легитимность, основанная на безразличии населения к сложившемуся стилю и формам правления;

• прагматическая (инструментальная) поддержка, при ко­торой оказываемое властям доверие осуществляется в обмен на дан­ные ею обещания тех или иных социальных благ;

• нормативная под­держка, предполагающая совпадение политических принципов, раз­деляемых населением и властью;

• высшая нормативная поддержка, означающая полное совпадение такого рода принципов [109].