"Американская Русь"

В конце XIX первой половине XX века по политическим и экономическим причинам многие жители Галичины, Закарпатья и Буковины покинули Родину. Некоторые уезжали в Россию, но большинство, особенно после установления советской власти, оказалось в Северной Америке. Среди эмигрантов были и люди с русской самоидентификацией. Во многих случаях они сохраняли свои убеждения и вдалеке от Родины — так создавались русофильские общества, организации и газеты в США, Канаде, их сообщества и деятельность получила в их среде название "Американская Русь".^[22]. В первое время их деятельность была достаточно активной - так, в Нью-Йорке был создан Союз освобождения Карпатской Руси, проведены карпато-русские конгрессы, в которых принимали участие многие видные деятели карпато-русского движения ^[23]. В междувоенное время выходило несколько газет карпато-русской (по их собственному определению) направленности ^[24]. После эмиграции значительного количества лемков был создан занимавший близкие к русофильству позиции «Лемко-союз»^{[25] [26]}. После Второй мировой войны в Америку прибыла новая волна эмигрантов, преимущественно из Закарпатья, внёсших свежую струю в движение. Однако, в 1960-1970-х гг. деятельность карпато-русской эмиграции в США постепенно пошла на спад, отчасти в связи с изменившейся международной обстановкой, отчасти из-за ухода из жизни старшего поколения эмигрантов и ассимиляции младшего, рождённого уже в Америке. Тем не менее, полностью деятельность карпато-русской эмиграции не прекратилась - русскую идею пропагандировала и продолжает пропагандировать газета «Свободное слово Карпатской Руси» (с конца 1970-х — «Свободное слово Руси»), на позициях смежных между русофильством и русинством стоит газета "Карпатська Русь". Среди заметных эмигрантов-русофилов в США — Алексей Геровский, Михаил Прокоп, Илья Терех, Алексий Товт, Иосиф Федоронко, Пётр Гардый, Дмитрий Вергун и другие.

Критика

По мнению историка РОИИ и специалиста по национальным движениям в Европе М. В. Кирчанова, москвофилы являлись маргинальным движением и впоследствии это движение перешло к поддержке украинофобии^[1]. Ввиду этого многие москвофилы перестали воспринимать движение всерьёз и вышли из него^[1]. Так, один из известных деятелей УПЦ и украинофильского движения Гавриил Костельник, поддерживающий ранее москвофильские позиции, писал в своих воспоминаниях:

Украинцев они могли почти исключительно только ругать, а саму Украину считали результатом польско-немецкого заговора с целью разъединения «великого русского народа». Более того, москвофилы, жившие в Галичине, отличались особым радикализмом и выдвигали проект слияния всех словян под эгидой России, отводя хорватскому, польскому, болгарскому и другим языкам лишь статус диалекта русского языка^[1].

Но при этом в широко известных программных документах «москвофилов» (программа русско-народной партии или иных схожих организаций Закарпатья («Историческое развитие украинского сепаратизма»^[27] Бендасюка, «Русская и украинская идея в Австрии»^[28] Д. Маркова и пр.) не содержится признаков подобных утверждений.

Украинский профессор и доктор философии П. Кралюк определял москвофилов как искажённое проявление украинской национальной идеи^[29], также соглашаясь что москвофильское движение в конце своей истории превратилось в маргинальное^[29]. В деятельности движения, по мнению Кралюка, большое место играли политические и моральные мотивы:

Не стоит преувеличивать «простолюдную ориентацию» как греко- католических священников, так и первых западноукраинских интеллигентов. Они были представителями негосударственного, «непрестижного» народа, не имевшего четко выраженной этнической идентификации. Из-за этого первые западноукраинские интеллигенты часто общались не на народном языке, а на языках «культурных» (польском, венгерском, немецком). Учились они в школах, где доминировали западноевропейские (преимущественно немецкие) культурные ценности. Не удивительно, что такие люди рассматривали культуру своего народа как «низшую»; и часто искали поддержки какой-то внешней силы. В этом была трагедия западноукраинской интеллигенции. Поэтому неудивительно, что в её среде преобладали различные ориентации^[29].

Тягу к русской самоидентификации П. Кралюк объяснял так: «Такие люди были не против идентифицировать себя как россиян, что давало им возможность говорить о своей причастности к могучему народу и его культурным достижениям»^[29]. Также он отмечал существенную помощь движению со стороны России, которая по его мнению хотела видеть в Австрии свою «пятую колонну» и помогала пророссийски настроенным украинцам^[29].