V. Ритм и Синтаксис
Анафора и параллелизм
В построении ритмических периодов, как и в сочетании их, Пушкин широко пользуется приемом анафоры, часто усиливающей лирический или драматический характер отрывка: «всегда скромна, всегда послушана, - всегда, как утро, весела»… (II, 23) Или:
Когда б он знал, какая рана
Моей Татьяны сердце жгла!
Когда бы ведала Татьяна,
Когда бы знать она могла,
Что завтра Ленский и Евгений…
(IV, 18.)
Прием анафоры удачно применяется в строфах, где говорится о музе, что придает рассказу некий оттенок торжественности.
Как часто ласковая муза
Мне услаждала путь немой
Волшебством Тайного рассказа!
Как часто по скалам Кавказа
Она Ленорой, при луне,
Со мной скакала на коне…
(VIII, 4.)
Иногда анафорой подчеркивается драматизм рассказа: такова строфа об угрызениях совести Онегина.
То видит он: на талом снеге,
Как будто спящий на ночлеге, Недвижим юноша лежит,
И слышит голос: что ж? убит!
То видит он врагов забвенных,
Клеветников и трусов злых
(VIII, 27.)
В романе имеются случаи строфических анафор:
Мой бедный Ленский! Изнывая,
Недолго плакала она…
Мой бедный Ленский!За могилой
В пределах вечности глухой…
(VII (8. 9. 10), 11.)
Или же троекратное строфическое единоначатие в описании великосветского круга:
Тут был, однако, цвет столицы…
Тут был на эпиграммы падкий…
Тут был Сабуров…
(VIII, 24, 25, 26.)
Мы насчитаем семь случаев начального повторения. Такие многократные анафоры нередки в романе. Ими особенно богата первая глава. В одной строфе имеется пять анафорических еще («Еще амуры, черти, змеи» и проч. 1, 22), в другой шесть там, усиленных под конец повторением аналогичного слова(«Там, там, под сению кулис»… 1, 18). В группе строф повторяется восемь раз единоначатие как («Как рано мог он лицемерить»… I, 10, 11, 12.)
В некоторых, преимущественно лирических местах романа, мы встречаем анафорическое и в ряде строф:
И скоро звонкий голос Оли
В семействе Лариных умолк.
И долго, будто сквозь тумана,
Она глядела им вослед..
И в одиночестве жестоком
Сильнее страсть ее горит.
(VII, 12, 13, 14.)
Встречается в «Онегине» и более редкое анафорическое или, свойственное поэзии XVIII века.
Или мне чуждо наслажденье…
Или, не радуясь возврату
Погибших осенью листов…
Или природой оживленный…
(VII, 2, 3.)
Нередко Пушкин применяет в онегинской строфе прием параллелизма, во многом близкий анафоре. Таковы:
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел…
С печальной думою в очах,
С французской книжкою в руках…
С огнем в потупленных очах,
С улыбкой легкой на устах.
Иногда параллелизм развертывается в целую картину, группируя свои сопоставления в законченный изящный фрагмент. Здесь в основе не звуковое и не ритмическое начало, а образное и смысловое, то – что А.Н. Веселовский называет «психологическим параллелизмом».
У ночи много звезд прелестных,
Красавиц много на Москве.
Но ярче всех подруг небесных
Луна в воздушной синеве.
Но та, которую не смею
Тревожить лирою моею,
Как величавая жена,
Средь жен и дев блестит она.