Февральская революция
«ХЛЕБНЫЕ» ВОЛНЕНИЯ
В середине февраля 1917 г. в Петрограде возникли перебои с подвозом хлеба. Возле булочных выстроились «хвосты». Французский посол Морис Палеолог замечал в своём дневнике 21 февраля: «Сегодня утром у булочной на Литейном я был поражён злым выражением, которое я читал на лицах всех бедных людей, стоявших в хвосте. Из них большинство провело там всю ночь...». Несмотря на войну, очереди оставались для петроградцев явлением непривычным и вызывали всеобщее возмущение. В городе вспыхнули забастовки, 18 февраля остановился Путиловский завод.
23 февраля (8 марта) отмечался Международный женский день. Тысячи работниц вышли на улицы города. Они выкрикивали: «Хлеба!» и «Долой голод!». В этот день в стачке участвовали около 90 тыс. рабочих, причём забастовочное движение разрасталось подобно снежному кому. На следующий день бастовали уже более 200 тыс. человек, а ещё через день — свыше 300 тыс. человек (80% всех столичных рабочих).
На Невском проспекте и других главных улицах города начались митинги. Их лозунги становились всё решительнее. В толпе уже мелькали красные флаги, слышалось: «Долой войну!» и «Долой самодержавие!». Демонстранты пели революционные песни. Большевик А. Шляпников вспоминал о событиях 24 февраля: «Вечер этого дня я провёл на Невском. Движение трамваев, извозчиков и автомобилей сокращалось с каждой минутой. Улицы были полны только пешеходами, собиравшимися в кучки. Кучки эти росли, превращались в громадные, останавливающие всякое движение толпы. Одна такая группа, возникшая по Невскому проспекту, быстро выросла во всю ширину улицы. Появился над толпой агитатор. Это был первый открытый митинг на Невском. Оратор призывал граждан к борьбе с самодержавным правительством...».
И вот наступил один из первых поворотных моментов событий. Станут ли войска дисциплинированно разгонять толпу и наводить порядок? Или они сами уже втайне сочувствуют лозунгам демонстрантов? А. Шляпников описывал происшедшее так: «Во время речи на толпу шагом двигался взвод казаков. Толпа не дрогнула. Оратор смолк, все ждали, как поведут себя казаки. На-
167
«Да здравствуют казаки!» В дни Февральской революции в Петрограде. Современный рисунок.
Очередь у продовольственного магазина. Петроград. 1917 г.
ступила глубокая тишина, раскалываемая звоном конских подков. Тысячи глаз следили за каждым движением подъезжавших казаков. Не знаю, что подействовало на казаков — но только взвод тихим рассыпным строем, разделившись одиночно, но порядком прошёл через толпу». Вслед за этим из толпы грянули восторженные крики «Да здравствуют казаки!» и раздались аплодисменты. Митинг продолжался...
Внезапное стихийное движение оказалось полной неожиданностью для революционной интеллигенции. Никто не подготавливал его сознательно, да для этого не было и сил. Эсер С. Мстиславский замечал: «Кроме кружков, варившихся в собственном соку или, ещё того хуже, в военно-патриотических восторгах, социалистические партии тех дней не имели ничего».
СОЛДАТСКОЕ ВОССТАНИЕ
25 февраля 1917 г. Николай II из Ставки телеграфировал командующему столичным военным округом генералу Сергею Хабалову: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, не-
169
Открытка, посвящённая аресту министра внутренних дел А. Протопопова. 1917 г.
Открытка, посвящённая аресту царских министров. 1917 г.
допустимые в тяжёлое время войны». Генерал попытался выполнить приказание. 26 февраля арестовали около ста «зачинщиков беспорядков». Войска и полиция начали разгонять демонстрантов выстрелами. Всего в эти дни погибли 169 человек, около тысячи получили ранения (позднее из числа раненых скончалось ещё несколько десятков человек).
Однако выстрелы на улицах привели только к новому взрыву возмущения, но уже среди самих военных. Солдаты запасных команд Волынского, Преображенского и Литовского полков отказались «стрелять в народ». Среди них вспыхнул бунт, и они перешли на сторону демонстрантов.
Все эти события также носили неожиданный и стихийный характер. «Кто вызвал солдат на улицу? — спрашивал социалист Владимир Станкевич и давал такой ответ: — Масса двинулась сама, повинуясь какому-то безотчётному внутреннему позыву. Ни одна партия при всём желании присвоить себе эту честь не могла дать на это ответа».
М. Палеолог наблюдал впечатляющую сцену: навстречу друг другу хлынули два людских потока. С одной стороны — «серые шинели», с другой — толпа с красными знамёнами. Могло показаться, что сейчас произойдёт столкновение. Но вместо этого потоки смешались и слились в один: солдаты братались с демонстрантами. Восставшие солдаты захватили Главный арсенал и освободили заключённых известной тюрьмы «Кресты».
Генерал С. Хабалов сообщал государю 27 февраля: «Исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог, Большинство частей одни за другими изменяли своему долгу, отказываясь сражаться против мятежников. Другие части побратались с мятежниками и обратили своё оружие против верных Его Величеству войск. Оставшиеся верными долгу весь день боролись против мятежников, понеся большие потери. К вечеру мятежники овладели большею частью столицы...».
Наконец, 28 февраля в Петрограде сдались последние защитники правительства во главе с генералом Хабаловым. «Войска постепенно так и разошлись... — рассказывал генерал. — Просто разошлись постепенно, оставив орудия». Министры скрылись, а потом их поодиночке арестовали. Некоторые сами явились под стражу, чтобы избежать расправы.
В дни революции бурно выплеснулось накопившееся у населения недовольство полицией. Революционная толпа разгромила многие полицейские участки, последовали массовые аресты городовых. Они и сами сдавались под арест, опасаясь самосуда. После Февраля старая полиция по всей стране прекратила существование, а городовых на улицах сменили милиционеры.
27 февраля восставшие разгромили и подожгли столичное охранное отделение. При этом сгорели его архивы, навсегда скрыв имена многих секретных сотрудников полиции. По мнению некоторых историков, эти секретные сотрудники сами принимали в поджоге деятельное участие.
170
В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ
В разгар волнений, 26 февраля, Николай II распустил Государственную думу. Депутаты решили подчиниться указу, но не разъезжаться из Петрограда. В те же дни появилась легенда, что Дума будто бы отказалась расходиться. П. Милюков по этому поводу замечал, что «Дума послушно подчинилась роспуску и была в своём целом совершенно не способна на красивый революционный жест». Но волей обстоятельств депутаты оказались в самом центре бурных событий, захлестнувших столицу.
26 февраля председатель Думы Михаил Родзянко направил государю телеграмму: «Положение серьёзное. В столице — анархия. Правительство парализовано. Растёт общественное недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всяческое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца». Николай И не принял этого предложения. Он считал, что в создавшейся обстановке нельзя менять правительство, а надо решительно подавить беспорядки. На следующий день М. Родзянко направил новую телеграмму: «Час, решающий судьбу Вашу и родины, настал. Завтра может быть уже поздно».
Между тем положение Думы становилось всё более двойственным. С одной стороны, случилось то, чего Дума больше всего опасалась, — стихийное восстание. С другой — восставшие сохраняли к Думе полное уважение. Депутаты переживали мучительные колебания: «Что делать? Не вмешиваться? Или встать во главе народного движения, чтобы как-то ввести его в берега?».
Депутат-монархист Василий Шульгин вспоминал: «Родзянко долго не решался. Он всё допытывался, что это будет — бунт или не бунт? „Я не желаю бунтоваться. Я не бунтовщик, никакой революции я не делал и не хочу делать. Если она сделалась, то именно потому, что нас не слушались... Против верховной власти я не пойду, не хочу идти. Но, с другой стороны, ведь правительства нет. Как же быть? Отойти в сторону? Умыть руки? Оставить Россию без правительства? Ведь это Россия же, наконец!"».
В. Шульгин на вопрос М. Родзянко: «Брать или не брать власть?», решительно ответил: «Берите, Михаил Владимирович. Никакого в этом нет бунта. Берите, как верноподданный... Что же нам делать, если императорское правительство сбежало так, что с собаками их не сыщешь!».
27 февраля депутаты образовали Временный комитет Государственной думы, куда вошли 12 человек — от монархиста В. Шульгина до социалиста-революционера А. Керенского. На следующий день М. Родзянко направил ещё одну телеграмму императору, в которой сообщал, что революция в столице в полном разгаре, министры арестованы толпой и чернь распоряжается положением. «Чтобы успокоить страсти, — писал он, — и предотвратить истребление офицеров и чиновников, Временный комитет решил принять на себя роль правительства».
Открытка 1917 г.
Открытка 1917 г.
171
Карикатура на Николая II. Открытка неизвестного художника. 1917 г.
ОТРЕЧЕНИЕ НИКОЛАЯ II
После безуспешных попыток подавить восстание в Петрограде государь стал склоняться к мысли об уступках. В ночь на 2 марта он согласился на ответственное перед Думой правительство. Однако такой уступки было уже недостаточно. Генерал М. Алексеев из Ставки узнал мнение командующих фронтами относительно отречения Николая II от престола. Все они высказались за отречение, о чём было доложено государю. После этого Николай II заявил: «Если я помеха счастью России и меня все стоящие во главе её общественных сил просят оставить трон, то я готов это сделать. Я готов даже не только царство, но и жизнь отдать за родину...». К трём часам дня 2 марта он принял решение отречься от престола.
Вечером того же дня к государю, находившемуся в Пскове, прибыли два представителя Государственной думы — В. Шуль-
Отречение императора Николая II. Современный рисунок.
172
Прогулка царской семьи под конвоем. Современный рисунок.
гин и А. Гучков. Царь принял их в вагоне своего поезда. Он очень спокойно выслушал Александра Гучкова, который объяснял необходимость отречения. А. Гучков сказал, что любая воинская часть, как только она подышит воздухом революционной столицы, перейдёт на сторону восстания. «Поэтому, — добавил он, — всякая борьба для Вас бесполезна».
«Когда Гучков кончил, заговорил Царь, — рассказывал В. Шульгин. — Совершенно спокойно, как о самом обыкновенном деле, он сказал: „Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от престола. До 3 часов дня я готов был пойти на отречение в пользу моего сына, но затем я понял, что расстаться с моим сыном я не способен". Тут он сделал короткую остановку и продолжал: „Вы это, надеюсь, поймёте. Поэтому я решил отречься в пользу брата"» (см. ст. «Николай II»).
В полночь 2 марта 1917 г. Николай II подписал манифест об отречении в пользу своего брата великого князя Михаила Александровича.
ОТРЕЧЕНИЕ МИХАИЛА
Утром 3 марта Михаил Александрович, находившийся в Петрограде, неожиданно для себя узнал о решении брата, передавшего ему престол. В квартире князя Путятина на Миллионной улице собрались члены Комитета Государственной думы. «Посредине между ними, — вспоминал В. Шульгин, — в большом кресле сидел офицер — моложавый, с длинным худым лицом... Это был великий князь Михаил Александрович».
173