Анализ и критика точки зрения б.Д Грекова

Какие факты приводят сторонники столь универсальной интерпретации термина «челядь»? Важное значение они придавали и придают некоторым летописным текстам, содержащим упоминания о челяди. Недаром и М.Б.Свердлов заявляет: «Исследователи, определявшие положение "челядина" как раба, не пересмотрели наблюдения Б.Д.Грекова о том, что челядью на рубеже XI - XII вв. назывались взятые в плен "люди", "холопы", "смерды", т.е. различные слои свободного и зависимого населения» Познакомимся, однако, ближе с аргументацией Б.Д.Грекова.

Он привлекает сообщение Владимира Мономаха, который однажды, напав на Минск, не оставил в городе «ни челядина, ни скотины». Тут, по словам ученого, «несколько яснее среди челяди проглядывают нерабы». Б.Д.Греков верно говорит: «Трудно предположить, чтобы Владимир Мономах с дружиной имели возможность строго различать рабов и нерабов в момент нападения на город Минск. Тут, несомненно, часть неселения была истреблена, часть уведена в плен без различия их социального положения». Но это отнюдь не значит, что сама челядь, угнанная князем, была разнородной по составу. Пленив население Минска, среди которого могли быть люди разных социальных положений, Мономах превратил его в челядь - пленников-рабов, т.е. в однородную социальную группу.

Не оправдывает надежд Б.Д.Грекова и другой отрывок из Поучения Владимира Мономаха: «и потом к Меньску ходихом на Глеба, оже ны бяше люди заял и Бог ны поможе, и створи свое мышленое». Оценивая это известие, автор замечает: «Нет ничего невероятного в том, что этих захваченных Глебом людей можно назвать и челядью». Конечно, можно. Но по отношению к какому князю? К Глебу и только к Глебу. И тогда социальные признаки «людей» резко меняются: они силой вырываются из привычной им общественной среды, им придается единая социальная форма пленников-рабов, которым соответствует наименование «челядь».

Внутренне противоречивым кажется один из ответственных выводов Б.Д.Грекова: «Ополониться челядью не значит захватить только рабов. Захваченные в плен разные категории населения, однако, превращаются тем самым в челядь, где имеются рабы и нерабы». По поводу данного суждения С.А.Покровский правильно заметил: «Это соображение трудно понять. Видимо, Б.Д.Греков хотел сказать, что после захвата пленных их сортировали: рабов оставляли рабами, а не рабов делали феодально зависимыми. Но на эту странную операцию нет никаких указаний в источниках. Скорее здесь можно видеть пример того, как неправильная, предвзятая точка зрения заводит в тупик даже такого талантливого исследователя, каким был Б.Д.Греков».

Итак, доводы б.Д.Грекова в вопросе о челяди не убеждают.

Таким образом, нет оснований для того, чтобы отказаться от представления о челяди на Руси X — XII вв. в смысле рабов. Каково происхождение челяди?

Во всех случаях, когда древние памятники письменности позволяют в той или иной мере приблизиться к источнику челядинства, всегда взор исследователя упирается в плен. Так, в договоре с Византией 911 г. цена пленника называется ценой за челядина («челядинная цена»). Мы уже отмечали, что летописец, оперируя термином «полон», подразумевал под ним, кроме прочего, и челядь, ставя, следовательно, знак равенства между понятиями «челядь» и «пленники». Это дает возможность видеть челядь (рабов-пленников) там, где фигурирует безликое слово «полон».

В летописных известиях о победах русских над половцами встречаем выражения «полониша челядь», «взяста веже с челядью». Л.В.Черепнин, возражая нам, пишет: «...эти примеры ничего не доказывают, ибо они имеют в виду не то, что пленники обращены в челядь, а то, что челядь взята в плен или возвращена из плена». Но пленников не надо было обращать в челядь, поскольку они и есть сама челядь, т.е. рабы-пленники. С момента пленения человек превращался в челядина-раба. Поэтому указанные выражения следует понимать в смысле захвата пленников, подтверждением чему служит, к примеру, следующий текст: «Взяша бо тогда (у половцев. — И.Ф.) скоты, и овце, и коне, и вельблуды, и веже с добытком и с челядью, и заяша печенегы и торки с вежами».1Случайна ли в данном контексте фраза «печенегы и торки»? Нет. Если бы летописец вместо «печенегы и торки» поставил «челядь», он не сумел бы правильно информировать публику, так как получился бы повтор, затемнивший события. Но именно «печенегы и торки» побуждают в предшествующей «челяди» усматривать пленных половцев.

На протяжении XI - XII вв. практика пленения (равно обращению в рабство через плен) была на редкость стабильной, и летописи буквально пестрят известиями о «полонах». Вот почему невозможно согласиться с Б.Д.Грековым, утверждавшим, будто в XII в. «плен в качестве источника рабства имеет несомненную тенденцию к сокращению». Нельзя поддержать и А.А.Зимина, когда он пишет, что «ополонение челядью» в походах «к началу XII в. значительно уменьшилось, и пленники-рабы становились редкостью». Однако в другом месте А.А.Зимин верно замечает: «Плен как источник рабства постепенно теряет свою решающую роль».