Партизаны-гусары
Рассматривая партизанское движение в войне 1812 года, надо учитывать одно очень важное обстоятельство. Если до оставления Москвы партизанские отряды возникали стихийно и создавались преимущественно из крестьян, то после оставления Москвы и перехода армии в Тарутино фронт партизанской борьбы значительно расширился и перешел под контроль армии.
Наряду с образованием крупных крестьянских партизанских отрядов и активизацией их деятельности создаются армейские отряды Уже на пути от Москвы до Тарутина было сформировано девять довольно крупных отрядов, которые возглавлялись такими энергичными и смелыми офицерами, как капитан Сеславин, капитан Фигнер, полковник Кудашев, полковник И. Е. Ефремов, полковник И. М. Вадбольский.
Самый первый армейский партизанский отряд был сформирован в конце августа еще накануне Бородинского сражения. Поручик М. Ф. Орлов, возвратившийся из Смоленска, куда он был послан для выяснения судьбы попавшего в плен генерала П. А. Тучкова, рассказал о беспорядках и беспечности, царивших во французской армии. Он заявил командованию, что достаточно и сотни казаков, чтобы нанести противнику много вреда. Мысль эта понравилась подполковнику Давыдову - командиру Aхтырского гусарского полка. Он обратился с просьбой к генералу Н. И. Багратиону разрешить ему организовать партизанский отряд для действий в тылу врага. Для "пробы" Кутузов разрешил Давыдову взять 50 гусар и 80 казаков и отправиться к Медыни и Юхнову. В "Дневнике партизанских действий" Давыдов подробно рассказал об организации отряда и его боевых делах, впервые теоретически обобщил опыт партизанских отрядов в войне 1812 года.
Руководитель первого армейского партизанского отряда был незаурядной личностью. Еще мальчиком ему посчастливилось встретиться с А. В. Суворовым. Слова знаменитого полководца "Этот будет военным человеком" определили выбор профессии. Несмотря на то, что Денис Давыдов был мал ростом, он стал упорно готовиться к военной службе. Подражая Суворову, он вставал чуть свет, обливался холодной водой, спал на жесткой постели, учился стрелять и лихо ездить на лошади. Его мечта сбылась: в 17 лет он становится корнетом кавалергардского полка, а через три года - гвардейским поручиком полка, охранявшего Зимний дворец, где жил вступивший на престол Александр I.
Но успешная военная карьера Дениса Давыдова неожиданно оборвалась. Его стихотворение "Сон", в котором беспощадно высмеивались придворные сановники и сам царь, появилось на столе Александра I. Вскоре, 13 сентября 1804 г., Давыдов был исключен из гвардии и переведен в Белорусский гусарский полк, стоявший в Киевской губернии. "Сон" надолго запомнился царю, его автора Александр I всю жизнь держал на примете. И куда бы ни забрасывала судьба Давыдова, за ним - "опасным якобинцем" - неусыпно следил глаз царских осведомителей. Царь дважды отклоняет ходатайство о переводе его в действующую армию, и лишь в 1807 г. Давыдову с большим трудом удается стать адъютантом своего любимого полководца Багратиона. Он участвует в боях под Прейсиш-Эйлау, получает первые награды, в числе которых была золотая сабля с надписью "За храбрость". В 1808 г. Давыдов уже воюет на севере, в Финляндии. Во главе эскадрона и казачьих отрядов он совершает дерзкие налеты на передовые посты шведов. Еще через год Давыдов рубится на юге с турками, находясь в авангарде отряда под командованием генерала Я. П. Кульнева.
Но особенно проявил себя Давыдов в 1812 г. во время борьбы с наполеоновским нашествием. В это время Давыдов уже подполковник, командир Aхтырского гусарского полка. Его идея, высказанная Багратиону - создать армейский партизанский отряд, - была одобрена главнокомандующим армией - Кутузовым. Получив в свое распоряжение небольшой отряд, Давыдов начинает смелые рейды по тылам противника. Царево-Займище, Славково, Юхнов, Ляхово, Копысь, Гродно и десятки других населенных пунктов - все это районы действий отряда Давыдова. Именно там, где партизанил Давыдов, особенно быстро создавались крестьянские партизанские отряды, разгоралось пламя народного мщения.
Партизанские действия принесли их организатору популярность в России и Европе. Известный английский писатель Вальтер Скотт, работая над книгой "Жизнь Наполеона", в 1826 г. обратился к Денису Давыдову с письмом, в котором писал, что тот вызывает столько восхищения патриотической отвагой, с какой он служил своей отчизне в час грозной опасности, что его "имя останется запечатленным в веках на самых доблестных... страницах русской истории". В. Скотт признавался: "Едва ли Вы можете представить себе, сколько сердец - и из них, ничье с большей преданностью, чем пишущего Вам, -- устремлялись к Вашим заснеженным бивакам с надеждой и опасением..., и тот взрыв энтузиазма, каким был встречен в нашей стране заключительный этап Вашей победы". Но царское правительство было далеко не в восторге от популярности Давыдова. Его система организации пар тизанской борьбы рассматривалась как опасная, возбуждавшая умы простого народа.
После войны 1812 года и заграничного похода Давыдов еще некоторое время служил в гусарской дивизии и даже занимал должность начальника штаба пехотного корпуса. Но он не мог спокойно относиться к аракчеевскому режиму, который сковывал армейскую жизнь, душил все то передовое, прогрессивное", что было в армии. В 1820 г. Давыдов уходит в отставку, или, как тогда называли, "в бессрочный отпуск". Хотя его генеральский мундир и висел в шкафу сам он был поглощен обобщением опыта партизанской войны. В Москве в особняке на Пречистенке Давыдов пишет свои "Военные записки", "Дневник партизанских действий" и другие произведения. В послевоенный период особенно широко развернулась литературная деятельность поэта-партизана. Он был тесно связан с выдающимися русскими писателями и поэтами: Жуковским, Пушкиным, Гоголем, Грибоедовым, Вяземским, знаком с многими декабристами.
В 1962 г. в Москве на доме N17 по Кропоткинской улице (бывшей Пречистенке) в связи со 150-летним Отечественной войны 1812 года установлена мемориальная доска с надписью: "В этом доме в середине 30-х годов XIX века жил герой Отечественной войны 1812 года поэт-партизан Денис Давыдов".
Осенью 1812 г. партизанские отряды сплошным подвижным кольцом окружили французскую армию. Между Смоленском и Гжатском действовал отряд подполковника Давыдова, усиленный двумя казачьими полками. От Гжатска до Можайска оперировал отряд генерала Дорохова. Капитан Фигнер со своим летучим отрядом действовал по дороге от Можайска до Москвы. В районе Можайска и южнее действовал отряд полковника Вадбольского в составе Мариупольского гусарского полка и 500 казаков. Между Боровском и Москвой дороги контролировались отрядом капитана Сеславина. На Серпуховскую дорогу был выслан с двумя казачьими полками полковник Кудашев. На Рязанской дороге действовал отряд полковника Ефремова. С севера Москву блокировал крупный отряд Ф. Ф. Винценгероде, который, выделяя от себя мелкие отряды к Волоколамску на Ярославскую и Дмитровскую дороги, преграждал доступ войскам Наполеона в северные районы Подмосковья.
Основная задача военно-партизанских отрядов была сформулирована Кутузовым: "Поелику ныне осеннее время наступает, через что движения большою армиею делаются совершенно затруднительными то и решился я, избегая генерального боя, вести малую войну, ибо раздельные силы неприятеля и оплошность его подают мне более способов истреблять его, и для того, находясь ныне в 50 верстах от Москвы с главными силами, отдаю от себя немаловажные части в направлении к Можайску, Вязьме и Смоленску".
Армейские партизанские отряды создавались преимущественно из казачьих и гусарских войск и были неодинаковыми по своей численности: от 50 до 500 человек. Им ставились задачи: смелыми и внезапными действиями в тылу противника уничтожать его живую силу, наносить удары по гарнизонам, подходящим резервам, выводить из строя транспорт, лишать врага возможности добывать себе продовольствие и фураж, следить за передвижением войск и доносить об этом в Главный штаб русской армии. Командирам партизанских отрядов указывалось основное направление действий и сообщались районы действий соседних отрядов на случай проведения совместных операций.
Кутузов часто подробно инструктировал руководителей отрядов. Командир партизанского отряда И. С. Дорохов 13 сентября через посланного офицера сообщил в штаб русской армии, что часть его отряда окружена неприятелем. Кутузов немедленно приказал написать следующее для него практическое руководство: "Партизан никогда в сие положение прийти не может, ибо обязаность его есть столько времени в одном месте оставаться, сколько ему нужно для накормления людей и лошадей. Марши должен партизан делать скрытные, по малым дорогам. Пришедший к какому-нибудь селению, никого из оного не выпускать, дабы не можно было дать об нем известия. Днем скрываться в лесах или низменных местах. Словом сказать, партизан должен быть решителен, быстр и неутомим".
Партизанские отряды действовали в сложных условиях. На первых порах встречалось много трудностей. Даже жители сел и деревень сначала с большим недоверием относились к партизанам, часто принимая их за солдат противника. "Сколько раз я спрашивал жителей, - пишет Давыдов, -...отчего вы полагали нас французами?" и каждый раз отвечали они мне: "Да вишь, родимый (показывая на гусарский мой ментик), это, бают, на их одежу схоже". - "Да разве я не русским языком говорю?" - "Да ведь у них всякого сбора люди"". Нередко гусарам приходилось переодеваться в мужицкие кафтаны и отращивать бороды.
Партизанские отряды не стояли на одном месте, они постоянное находились в движении, причем никто, кроме командира, заранее не знал, когда и куда направится отряд. Действия партизан были внезапны и стремительны. Налететь, как снег на голову, и быстро скрыться стало основным правилом партизан. Отряды нападали на отдельные команды, на фуражиров, транспорты, отбирали оружие и раздавали его крестьянам, брали десятки и сотни пленных.
Отряд Давыдова, контролировавший Смоленскую дорогу между Можайском и Вязьмой, вечером 3 сентября 1812 г. подошел к Цареву-Займищу. Не доходя 6 верст до села, Давыдов направил туда разведку, которая установила, что в Царево-Займище находится большой французский обоз со снарядами, охраняемый 250 всадниками. Отряд на опушке леса был обнаружен французскими фуражирами, которые помчались в Царево-Займще предупредить своих. Но Давыдов не дал им этого сделать. Отряд помчался в погоню за фуражирами и почти вместе с ними ворвался в Царево- Займище. Обоз и его охрана были захвачены врасплох, попытка небольшой группы французов оказать сопротивление была быстро подавлена. 130 солдат, 2 офицера, 10 повозок с продовольствием и фуражом оказались в руках партизан".
Иногда, заранее зная месторасположение противника, партизаны совершали внезапный налет. Но чаще всего партизанские отряды устраивали засады и нападали на транспорт противника в пути, захватывали курьеров, освобождали русских пленных. Партизаны отряда генерала Дорохова, действуя по Можайской дороге, 12 сентября схватили двух курьеров с депешами, сожгли 20 ящиков со снарядами и взяли в плен 200 человек (в том числе 5 офицеров), захватили у противника два ящика с почтой. Отряд капитана Фигнера,находившийся всегда вблизи расположениявойск противника, за короткое время уничтожил в окрестностях Москвы почти все продовольствие, взорвал артиллерийский парк на Можайской дороге, привел в негодность шесть батарейных орудий, взорвал 18 ящиков к ним, уничтожил до 400 человек противника, взял в плен полковника, 4 офицеров и 58 солдат.
Ничто так не тревожило Наполеона, как появление партизан в тылу армии. Не проходило и дня, чтобы ему не сообщали о появлении партизан то в одном, то в другом месте. Дело дошло до того, что они появлялись в окрестностях Москвы и захватывали там людей и лошадей. Все чаще надолго задерживались, а то и совсем не прибывали почтальоны с почтой и курьеры с донесениями Смоленская дорога, единственная коммуникация, связывавшая наполеона с Францией, в нескольких. местах контролировалась партизанами. Письма, депеши, отчеты министров, донесения из Парижа, Варшавы, Вильно, корреспонденция, отправлявшаяся из Москвы в Париж, - все это все чаще стало попадать в руки партизан.
Описывая тяжелое положение французской армии в Москве, создавшееся в результате окружения ее партизанскими отрядами, Коленкур отмечает: "Мы все время должны были держаться настороже... Неприятель все время тревожил наши коммуникации за Гжатском и часто прерывал их между Можайском и Москвой... В этих прелюдиях все видели предвестие новой системы, цель которой торой-изолировать нас. Нельзя было придумать систему, которая была бы более неприятной для императора и поистине более опасной для его интересов".
Партизанское движение в период пребывания русской армии в Тарутине приняло грандиозные размеры. Увеличение размаха действий партизанских отрядов позволило русскому командованию поручать им не только истребление фуражиров, мародеров и мелких партий неприятеля, но и наносить противнику более чувствительные удары по резервам и гарнизонам. В журнале военных действий за 26 сентября это было сформулировано следующим образом: "Занимаемый ныне армиею укрепленный лагерь на правом берегу Нары при Тарутине позволяет отделять от оной значущие партии, которым предписано иметь в виду не токмо истребление неприятельских мародеров и фуражиров и обеспокоивание неприятеля, но которые силою своею должны быть в состоянии наносить ему чувствительный вред, который ему в настоящее время будет тем ощутительнее, что он претерпевает сильнейший недостаток в фураже и провианте...".
Постановка отрядам новых, более ответственных задач, естественно, потребовала их организационной перестройки и укрупнения. С этой целью были созданы три крупные партии. Первая под командованием генерал-майора Дорохова состояла из пяти батальонов пехоты, четырех эскадронов кавалерии, двух казачьих полков при восьми орудиях (отряд полковника Вадбольского вливался в партию генерала Дорохова). Вторая партия под командованием капитана Фигнера состоявшая, кроме крестьян и отставных солдат из 48 добровольцев из Новороссийского драгунского полка, добровольцы из Сумского гусарского полка, по 100 гусар из Aхтырского и Мариупольского гусарских полков,улан и казаков, получила задание действовать на ближних подступах Москвы со стороны Можайска. Третья партия была поручена полковнику Кудашеву, в нее вошли два эскадрона Сумского полка, 100 егерей 20-го егерского полка и два полка донских казаков с двумя орудиями. Партии Кудашева поручалось действовать по Серпуховской дороге в направлении Подольска.
Одной из первых крупных операций, проведенных партизанами был штурм и освобождение города Вереи, что вновь показало все возрастающую мощь партизанского движения. Французы держали там сильный гарнизон, видимо, для охраны коммуникаций. Кутузов приказал отряду генерала Дорохова двинуться к Верее, разрушить его укрепления и уничтожить гарнизон. Выделенный для этой цели Дороховым отряд 28 сентября 1812 г. еще до рассвета переправился через реку Протву и бесшумно подошел к Верее. Город, расположенный на возвышенности, был обнесен валом и палисадом. Внезапно, без выстрелов, отряд ворвался в город. Батальон вестфальцев, застигнутый врасплох, открыл беспорядочную стрельбу, но, видя бесполезность сопротивления, вскоре сложил оружие. Бой продолжался не более часа. Противник потерял убитыми более 300 человек, было взято в плен 15 офицеров и 377 солдат.
Вскоре после занятия Вереи партизанами из Можайска к городу подошли три батальона и четыре эскадрона противника. Отряд Дорохова встретил подошедшую колонну сильным огнем. Поняв, что гарнизон Вереи разбит, французская пехота и конница поспешно отступили, преследуемые отрядом русской кавалерии. Дорохов, раздав крестьянам 500 ружей и имеющееся в городе продовольствие, ушел со своим отрядом к селу Каменскому.
С укрупнением партизанских отрядов и переключением их на решение более ответственных задач изменились функции мелких подвижных отрядов Давыдова и Сеславина - они стали выполнять, главным образом задачи разведывательного характера. Штаб русской армии, ежедневно получая донесения от командиров партиэанских отрядов, знал об основных передвижениях французов вдоль, Смоленской дороги, о расположении войск вокруг Москвы, о подходе резервов и состоянии французской армии в Москве. Вот некоторые из этих донесений. 23 сентября, генерал Дорохов доносил о движении 4 тыс. французской пехоты из Смоленска в Москву. Подполковник Давыдов 29 сентября доносил, что "неприятель полками и сильными партиями тянется по Большой Московской дороге от Смоленска, препровождая как артиллерию, так и парки в немалом количестве".
Особый интерес представляли донесения партизанских отрядов о положении наполеоновской армии в Москве, о времени ее выступления и направлении движения. Капитан Сеславин 2 октября сообщал: "Император и гвардия находятся еще в Москве. Неприятельские фуражиры во множестве находятся на всех дорогах между боровскою и Калужскою дорогами".
10 октября Сеславин обнаружил главные силы французской армии у села Фаминское и, известив об этом командование, дал возможность русским войскам упредить противника у Малоярославца и преградить ему путь на Калугу. Сам Сеславин так описывал этот важнейший эпизод его боевой деятельности: "Я стоял на дереве, когда открыл движение французской армии, которая тянулась у ног моих, где находился сам Наполеон в карете. Несколько человек (французов) отделились от опушки леса и дороге, были захвачены и доставлены светлейшему, в удостоверение в таком важном для России открытии, решающем судьюу Отечества, Европы и самого Наполеона... Я нашел генерала Дохтурова в Аристове случайно, вовсе не зная о пребывании его там; я мчался к Кутузову в Тарутино. Сдавши пленных для представления светлейшему, я отправился снова к отряду, чтобы понаблюдать ближе за движением Наполеона".
В период подготовки армии к контрнаступлению в Тарутине Кутузову было чрезвычайно важно знать о намерении Наполеона заключить мир в Москве. Для русского командования было крайне необходимо, чтобы Наполеон как можно дольше оставался в Москве С этой целью проводились дезинформирующие мероприятия: распространялись ложные слухи о слабости русской армии и желании русских скорее окончить войну, о предполагавшемся заключении мира, на что будто бы ожидается разрешение царя. Все эти сведения доходили до Наполеона через Мюрата, еще больше усиливали надежду на возможность заключения мира, вынуждали его выжидать этот мир в Москве.
Разведывательные данные партизанских отрядов перепроверялись и дополнялись показаниями многочисленных пленных офицеров и солдат, которых большими партиями ежедневно приводили в Тарутино.
Разведка не ограничивалась деятельностью партизанских отрядов, в ней принимали участие также ополченцы и крестьяне. Войска также проводили разведку боем. Широко поставленная разведывательная работа позволяла штабу русской армии вовремя устанавливать передвижение войск Наполеона не только вблизи Москвы, но и в глубоком тылу, и, что самое главное, разведка своевременно определила и донесла о выходе главных сил французской армии из Москвы и указала пути ее движения. Появление конной разведки в тылу армии очень обеспокоило Наполеона. Коленкур писал: "Император был очень озабочен и начинал, без сомнения, сознавать затруднительность положения тогда как до сих пор он старался скрыть это даже от себя. Ни потери, понесенные в бою, ни состояние кавалерии и ничего вообще не беспокоило его в такой мере, как это появление казаков в нашем тылу".
Тот же Коленкур отмечал в мемуарах, что "император все время жаловался, что он не может раздобыть сведения о том,что происходит в России. И в самом деле, до нас не доходило оттуда ничего, ни один секретный агент не решался пробраться туда. Ни за какие деньги нельзя было найти человека, который согласился бы поехать в Петербург или пробраться в русскую армию. Единственные неприятельские войска, с которыми мы приходили в соприкосновение, были казаки; как ни желал император раздобыть несколько пленных, чтобы получить от них какие-либо сведения об армии, нам при стычках не удавалось захватить пленных..., и так как ни один шпион не дерзал пробраться в расположение русской армии, то мы не знали, что там происходит, и император был лишен всяких сведений".
За время пребывания русской армии в Тарутине противник нес большие потери не только убитыми, но и пленными. Редко проходил день, в который бы не приводили в Тарутино 300 или более пленных. Подсчитав взятых в плен солдат и офицеров противника по записям "Журнала военных действий" с 9 сентября по 9 октября (записи составлялись на основании донесений командиров партизанских отрядов), мы можем установить, что число пленных, за это время достигает более 7 тыс. солдат и офицеров.
Однако "Журнал" не отражает всех рапортов и донесений. Так, число пленных, взятых отрядом Давыдова, по "Журналу" значится равным 513 человекам, а по "Дневнику Партизанских Действий" Давыдова оно определяется в 3560 рядовых и 43 офицера (правда, за более длительное время - с 1 сентября по 23 октября). Если же принять во внимание потери французов убитыми, то общие потери наполеоновской армии от действий партизанских отрядов составят более 30 тыс. человек. Таким образом, за короткий период пребывания русской армии в Тарутинском лагере действиями партизанских отрядов противнику были нанесены значительные потери, которые оказались настолько чувствительными, что влияние их сказалось на всем последующем ходе войны. Такое взаимодействие народа и армии явилось решающей силой в разгроме противника.
