Две идентичности

 

До сих пор мы имеем в Украине по крайней мере две идентичности, которые конкурируют друг с другом за право представлять полную и подлинную «идею Украины». Первой является собственно идентичность, которую можно назвать, « идентичностью украинские Пьемонта »- что заключает себя в течение всей« философии национальной идеи », от Т. Шевченко и украинофилов, М. Драгоманова и И. Франко, Д. Донцова и М. Грушевского , «сечевых стрельцов» и воинов ОУН-УПА, к украинским «шестидесятников», Народного Руха и провозглашающей свойственно национально- украинские , украинские par excellence, провозгласившей и осуществившей идеал независимой Украины в соревновании со всеми противниками - от «москалей» к полякам . Эта модель идентичности стала истеблишментом независимой Украины и почти официальной идеологией школьных и вузовских пособий по истории, литературе, философии, религии, культуры. При всем диалектичность, разорванность, немонологичнисть этой идентичности, она стала известной уже не идеологемой, а мифологемой , с собственной сакральной хронотопологиею и пантеоном героического прошлого - с сакральностью Т. Шевченко, Львова, С. Петлюры, Бандеры, борьбы ОУН-УПА, с пиетизациею Западной Украины, с которой начинается возрождение нации, с непременно преданностью украинском языке, которая упорядочивается согласно западным образцам. И в то же время с радикальной противопоставлением российским влияниям, отмежеванию от российских элементов в языке, истории, культуре. В церковной сфере совершенстве этот образ воплощает УГКЦ, но он является своим и для «неканонических» православных иерархий УПЦ КП и УАПЦ, общественно-политически их презентует то партии В. Ющенко и Ю. Тимошенко, то О. Тягнибок, но интересно, что именно эта идентичность стала своей для большинства украинского литературного интеллигенции от Харькова до Львова, с культом львовских достопримечательностей и кофе, постмодерным уклоном литературы, обращенностью к европейским проблемам и стремлением переосмыслить традиционные категории украинства.

 

Множественность течений в первой идентичности контрастирует с кажущейся единством второй - идентичности «Святой Руси». Название, конечно, условное - она отсылает на всю ту совокупность историософ, связывающих природу и судьбу Украины с Россией и / или определенным общим «общерусским» пространством - будь то концепция «исторически-цивилизационного единства» «Русского мира», то советский патриотизм ветеранов и людей старшего возраста, идеология «общерусского единства» времен Империи, или традиционная мифологема Святой Руси. Всем им присуще чувство такой же «родства» украинской земли, как и «большой общей родины». Забрасывать им чужеродности в Украину - значит не видеть, что для них Киев и Львов является не менее родными, чем Москва и Питер, и для них невозможно считать или Карпаты, или Камчатку чужой, заграничной землей.Если украиноцентрическая идентичность заключает себя с «извечных борьбы украинского народа к независимости» и наблюдает признаки становления идеи Украины от Владимира Великого, у Богдана Хмельницкого, Выговского, Мазепы, вырисовывает героику казачества, сечевых стрельцов или УПА, то « руссоцентрична »начинает от той же Руси и «се буди иметь градом русьским» князя Олега и выводит себя в мифологеме православной Руси с мечтой о теократию и Царство Божие, с культом духовных подвижников, героизмом Сергия Радонежского или образом Серафима Саровского, из противопоставления себя уже не России, а монголам, Польши, Запада (я употребляю термины «Украина-» или «руссо-центрический», отнюдь не противопоставляя их как противостояние Украины и России, якобы мысля «украиноцентрическая» парадигму идентичности как естественно присущую Украине - уже потому, что обе есть украинские). Механизм идентификации - отмежевание, вопрос - от кого? - Украина не Россия, или Русь (и Украина как ипостась Руси) не Запад. Сакральность Львова и «Пьемонта» заступается сакральностью Лавр, Киева, Москвы и «Золотого Кольца», отсылка на украинский патриотизм - обращением к «православной религиозности» или «кровного родства трех братских народов».

 

Значимым для нас является то, что для обоих украинская территория является не чужим. И, как показывает политические и церковные размежевания, эти идентичности сосуществуют в украинском обществе. Более того - нет ни одного, чтобы став над дискурсом этих идентичностей, служило бы метадискурс, объединило их вокруг общего знаменателя, кроме формального фасада гражданства государства Украина. Мы имеем две Украины - «Украина Руси» и «Украина ...." ... Не «... Украина» - что дает право считать ее более украинское?- Лучше определить «Украина Европы», в которую преимущественно обращается ее взгляд. «Европы» - еще и потому, что именно Европа в лице своих мыслителей пытается реализовать проект «европейских инакости» [5], где Украина выступает «в свободном кругу». Для них общим является лишь тяга к приватизации Украины, собственная идентичность которой, если она существует, остается terra incognita - и еще взаимная замкнутость к дискуссиям, которые прекращаются там, где речь заходит о «родной и интимное». Для кого родным является вся «Русская земля», для кого только Украины, sine qua extra. Оба являются патриотами Украины - но кому непонятно, как можно в это же время так же любить и Москву Новгород, как и Киев. Я сознательно уклоняюсь от размышлений над политикой РФ в отношении Украины или над отношением к Украине свойственных россиян - моим предметом заботы являются украинские идентичности в их феноменологическом созерцании.