Раздел V. История философии права и современность

"Гегельянство и прусская государственная идея". Один из основных тезисов работы: Гегель не прусский государственный философ, его значение не ограничивается прошлым и не приурочено лишь к Пруссии, но тянется к современности. Гегеля, его "политическую этику" правильно не смогли понять ни либералы XIX в.,- ни марксизм. "Впервые только наша современность, — подчеркивал Ларенц, имея в виду нацистские времена, — в состоянии правильно понять и оценить подлинное и глубокое стремление Гегеля — истинно всеохватывающую общность народа, "нравственную тотальность", — тогда как этого не смогло понять все XIX столетие, введшее себя в заблуждение фальшивым образом Гегеля"¹.

Неогегельянскую линию на приспособление Гегеля к нацистскому тоталитаризму развивал и Т. Гаеринг. В работе "Учение Гегеля о государстве и праве. Его развитие и значение для современности" (1940) Гаеринг подчеркивал близость гегелевского учения к современности. Особо велика роль Гегеля, по Гаерингу, в вопросе о "тотальном государстве" и тоталитарных притязаниях государства. Но подлинным представителем этой народной тотальности оказывается собственно не государство, а фюрер, который так же нужен для борьбы против анархизма и разрушения государства, как больному организму нужен врач².

Гегелевские идеи в неогегельянской интерпретации использовали также В. Шмидт, В. Шёнфелд и другие для обоснования нацистски понимаемого "народного порядка", "чистоты народного своеобразия" и вообще безудержного шовинизма в вопросах государства и права. В.Шмидт, апеллируя к гегелевским положениям об эпохе германской нации, еще в 1944 г. продолжал писать о "европейском порядке как системе руководства под упорядочивающей властью рейха"³.

Ортодоксально-нацистские идеологические выпады против идей Гегеля своеобразно сочетались с их неогегельянской фальсификацией у такого ведущего юриста гитлеровского времени, как К. Шмитт. В борьбе против либерально-демократических концепций государства и права, против юридического позитивизма и "абстрактного" индивидуализма он широко использовал неогегельянски интерпретируемую гегелевскую философию права. Так, в работе "О трех способах научно-правовой мысли" (1934) Шмитт находит "в гегелевской философии права и государства обобщение и итог всего течения и направления немецкого сопротивления"⁴ французским идеям 1789 г. Гегелевская идея государства интерпретировалась

¹ Larenz К. Hegelianismus und preussische Staatsidee. Hamburg, 1940, S. 15.

² См.: Haering T. Hegels Lehre von Staat und Recht. Ihre Entwickung und ihre Bedeutung fur die Gegenwart. Stuttgart, 1940, S. 26.

^:! Schmidt W. Hegel und die Idee der Volksordnung. Leipzig, 1944, S. 158.

⁴ Schmitt С Uber die drei Arten des rechtwissenschaftlichen Denkens. Hamburg, 1934,

S. 45.

Глава 5. Философия права в XX в.: основные концепции 581

им как "конкретная мысль порядка", изложенная Гегелем, по Шмит-ту, живо и с большой силой¹. "Действенные", работающие в условиях нацизма аспекты гегелевской философии права Шмитт отмечал и в работе "Государство, движение, народ" (1933). Свои нацистские теоретизации о трехчленном единстве политического порядка (государство, движение, народ) он подкреплял утверждением, что эта его конструкция соответствует "основанным Гегелем великим традициям немецкой мысли о государстве"².

Но, с другой стороны, реализуя в своих государственно-правовых построениях отправные положения ортодоксальной идеологии национал-социализма, К. Шмитт в целом расходился с Гегелем и считал его пройденным этапом³, поскольку актуальная политическая практика нацистов требовала иных, более адекватных политико-идеологических форм и конструкций. Ведущие неогегельянцы (Ю. Биндер, К. Ларенц) подвергли критике тезисы К. Шмитта об "устарелости" Гегеля.

Помимо А. Розенберга в духе нацистской ортодоксии критиковали Гегеля А. Боймлер, Э. Крикк, Ф. Бём, Г. Гайзе и др. Центральным в этой критике был тезис Розенберга о том, что авторитет народности выше государства, и тот, кто это не принимает, тот — враг народа. Ортодоксально настроенные критики находили у Гегеля нехватку этой "народности".

Основными представителями итальянского неогегельянства были Б. Кроне и Д. Джентиле.

Кроче представлял либеральное направление неогегельянства. Гегелевский способ понимания хотя и находится, по мнению Кроче, "по ту сторону политических партий, однако составляет разумное основание каждой истинной политики"⁴. Невозможно, замечает он, полностью принять или отбросить Гегеля. "Задачу критиков и продолжателей Гегеля" Кроче видит в том, чтобы, удерживая "живое" (диалектическую мысль), "сохранить новое понятие понятия и синтез противоположностей и на этой основе вновь построить систему"⁵.

Гегель в характеристике Кроче — "великий противник недовольных жизнью", "враг гуманитаризма энциклопедистов и якобинства", которое "везде сеет тиранию"⁰.

Свою концепцию Кроче называл "религией свободы". Свобода — высший закон человеческой истории и бытия. Но если у Гегеля, под влиянием которого находятся крочеанские представления о связи истории и свободы и т.и., речь шла о разумных формах объективи-

¹ Ibidem.

² Schmitt С. Staat, Bewegung, Volk. Hamburg, 1933, S. 32. Ibidem.

⁴ Croce B. Lebendiges und Todes in Hegels Philosophie. Heidelberg, 1909, S. VIII.

⁵ Ibid., S. XIV.

" Croce B. Op. cit, S. 50—51.

582 Раздел V. История философии права и современность

зации свободы в ходе исторического прогресса, то Кроне акцентировал внимание на принципиально неопределяемом характере свободы.

Идею необусловленности свободы никакими фактическими условиями Кроче использовал для обоснования формальной, юридической свободы и невозможности фактической свободы. Лишь "правящее меньшинство", называемое им "политическим классом", знает, чего оно хочет.

Защищая формальные, юридические права личности, Кроче считал, что свобода без субъекта есть пустое слово и абстракция, если не признается свобода личности. В обстановке тоталитарного попрания прав и свобод личности эти либерально-индивидуалистические представления носили оппозиционно-критический характер. Такую же направленность имело положение Кроче о том, что не государство выше морали, а, наоборот, мораль возвышается над государством. Такая оценка весьма отличалась от типичных для неогегельянства этатистских интерпретаций системы соподчинения и иерархии различных "форм духа"¹. Исходя из этих представлений, Кроче отвергал тоталитаризм и критиковал фашизм, к которому в той или иной степени тяготело большинство итальянских и немецких неогегельянцев. "Этот идеал смерти, — писал позднее Кроче, — который сейчас называется "тоталитаризмом", "единой партией", "партийной субординацией", требовался и теоретически обосновывался проистекающим из гегелевской философии прославлением государства"; тем самым, по Кроче, государство из "политического и юридического действия" превращалось в "варварское божество"².

Вместе с тем крочеанские выступления против авторитарных и тоталитаристских интерпретаций гегелевского учения дополнялись ярой критикой демократии, проповедью вечности войн, неравенства и т.и.

В конкретно-исторических условиях политической жизни фашистской Италии либерализм Кроче элементами своей оппозиционности и критичности существенно отличался от профашистского неогегельянства Джентиле и др. Хотя собственные философские воззрения Джентиле так и не были признаны официальной версией фашистской философии, однако в первую очередь благодаря его усилиям ряд неогегельянских представлений был трансформирован в эклектическую смесь итальянской фашистской доктрины, что служило предметом большой зависти немецких неогегельянцев.

В неогегельянстве Джентиле превалируют иррационализм и мистицизм, критика разума с позиций волюнтаристского "актуа-

¹ С этих позиций Кроче критиковал взгляды Джентиле в качестве "правительственной теории морали".

² Цит. по: Edlin С. Hegel als Kriegsverherrlicher und totalitarer Denker. — "Schweizer Rundschau", 1 anuar 1967, S. 45.