2. С. M. Кравчинский  п. Б. Аксельроду

[Милан, мая 1832 г.]

Милый Пинхус!

Тысячу раз прошу извинения за свое долгое неотвечание. Да и теперь я не отвечаю, а так, на ходу, хочу бросить два слова. Мне хотелось ответить тебе пространно и обстоятельно, но тут как раз телеграммой получил от Станюковича¹⁴⁷ (из «Дела») чрезвычайно спешный заказ. Так как у меня всегда срочные работы накопляются именно к первым числам месяца, то от совокупности получилось то, что абсолютно дохнуть некогда  тем более, что и книжка¹⁴⁸, чтоб ее нелегкая побрала, тоже корректировалась эти же дни. Ну вот, я и не мог ответить ни тебе, ни кларанским философам¹⁴⁹, от которых получил «коллективное» письмо, писанное Верой и «презлое», как она сама его Анке¹⁵⁰ характеризует, хотя по-моему оно совсем ничего себе: письмо, как письмо. Только очень уж «сурьезное». Все, конечно, за мою Драгомановскую ересь.

Я абсолютно остаюсь при всех своих прежних воззрениях и разовью это подробно, как только освобожусь немного¹⁵¹. Теперь хочу только сказать тебе, что с твоей мотивировкой прекращения работы в «В[ольном] С [лове]» совершенно согласен. Я, признаться, подумал в первую минуту, что ты хотел середину выбрать по русской пословице: грех пополам. Каюсь. Раз тебе вообще неприятно и раньше было, конечно, хорошо сделал!

Никогда мне и в голову не приходило обвинять тебя в том, будто ты хотел загладить свою вину пред нрвлц [народовольцами]. Я говорил только, что это будет иметь такой вид,  что совсем другое дело. Вероятно, второпях я плохо выразился.

В заключение радуюсь не меньше твоего, что мы совершенно сошлись по вопросу о централизме. Из-за этого еще много копий сломать нам придется.

Ну, до свидания. Уже третий час, а завтра вставать в 6 часов. Прощай. Пиши.

Пинхус, читал ли ты брошюру Черкезова? Если нет, прочти непременно. Там в конце есть место, где он делает темные намеки на мошенническое сокрытие и снятие копии с коллект[ивного] письма, посланного тобою из Питера (программа «3[емли] и В[оли]» и т. д.¹⁵²)

Вопрос в том, посылал ли ты это только одним чернопередельцам и Жуков[скому]¹⁵³ или тоже и Драгоманову. Если последнее, как думаю, то он имел полное право снять для памяти и копию (о котор[ой] сам же он сообщил черноп[ередельцам] и котор[ую] тотчас же отдал, чего, если письмо было предн[азначено] для прочтения и ему, имел право не делать). Если это так, то ты обязан, как честный человек, опровергнуть такое гнусное обвинение, хотя бы оно относилось к твоему злейшему врагу, и ты один это можешь сделать, п[отому] ч[то] ты же и посылал всю эту «мегиле» [послание] и знаешь, кому что предназначалось¹⁵⁴.

Ну, до след[ующего] раза. Целую Надю.

 74, 75 

3. С. M. Кравчинский  п. Б. Аксельроду

[Милан, 1883 г.?]

Милый Пинхус!

Получил от Веры клочок твоего письма¹⁵⁵. Ты напрасно не написал мне прямо: в тысячу раз проще и скорее. Ведь у тебя есть же мой адрес. Если потерял, то повторяю: All Egregio Sig. Emilio Quadrio, Via Maravigli 10 (per Sig. Greig), Milano. Это адрес мой постоянный. Так напиши же, пожалуйста, немедленно, так как из отрезанного клочка я не все понял или, лучше, оч[ень] мало, почти ничего не понял:

1. Кто этот Бернштейн¹⁵⁶: сам ли издатель или только издателеискатель?

2. Если он сам издатель, то сколько он может заплатить за издание, п[отому] ч[то] даром я ни за что не издамся  и не могу, п[отому] ч[то] книжка¹⁵⁷ стоила мне 2,5 - 3 месяцев труда, а получил за нее всего 300 фр. от Тревеса да 200 от Пунгала¹⁵⁸. Кроме того, скажу тебе по правде, при теперешних книжных порядках, издаваться даром значит либо быть Емелюшкой-дурачком, либо признать, что вещь ничего не стоит. Ну, да все равно. По всем соображениям, я хочу получить за свою книгу деньги и при том, чем больше, тем лучше. Конечно, жильничать не буду, но дарить того, что можно получить, тоже не могу и не хочу.

Итак:

3) Сколько он предлагает, и каковы условия продажи: т. е., для одной Швейцарии ли, или для всех немецких государств: Германии и Австрии, и полное ли право или только за одно издание, как у меня, напр[имер], договорено с Тревесом и, кажется, будет с французом Dantu¹⁵⁹. Все это нужно знать ясно, ибо все это имеет свое нумерическое выражение. За Швейцарию я удовольствуюсь чистыми пустяками. За все страны немецкого языка, конечно, нужно больше. С своей стороны, скажу, что как в том, так и в другом случае желал бы поканчивать за все издания разом, т. е. продать в полную собственность, а не за одно только первое издание.

Так вот, милый, ты это все узнай  если не знаешь  и напиши.

Если же он издателеискатель, то, конечно, я буду очень благодарен, если он кого-нибудь мне найдет, где бы то ни было, и если он не свой человек, а коммерсант, то предлагаю ему даже, как и следует, коммисионерский процент в 25%. (У меня с одним аферистом такой точно договор, хоть он мне и приятель: только социалисты имеют право работать даром).

Право перевода на все языки в моем безусловном распоряжении. В случае соглашения в условиях, я посылаю тебе, или кому напишешь, два документика: один бланковое заявление от издателя Тревеса, что право перевода за автором Stepniak'oм [Степняком]. Другое письмо личное мое, в котором заявление о передаче на таких то условиях такому то.

Condicio sine qua non [непременное условие] деньги тотчас же, ибо нужны, очень нужны.

 76 

Ну, до свиданья. Некогда очень. Кланяйся Соне¹⁶⁰ и Наде.

Ах да! Предисловия Лавровского¹⁶¹, по-моему, трогать невозможно. (Но ты напиши, что Бернштейн советовал изменить. Это мне так  любопытно. Кое-какие весьма незначительные изменения я сделал бы в тексте и приложил бы к биографии Перовской ее письмо к матери из брошюрки¹⁶². Из-за каждого слова приходилось с ним [П. Лавровым] дебаты вести. Я хотел, нап[ример], выбросить на XII странице несколько не совсем умеренных комплиментов моей особе, как совершенно излишних, потому что дело идет не о моей особе, а о моей книжке, и, кажется, уж это-то я имел право сделать больше, чем что другое. Но он обиделся и сказал, что я превысил свои права. Ну, понимаешь, что какие-нибудь изменения в «корпусе», в сущности, потребовали бы целых месяцев переписки, на которую ни времени, ни охоты у меня нет. Да и вздор ведь это. От трех лишних слов предисловия книжке не убудет и не прибудет. Значит, нужно помириться и оставить tel quel [как есть].

Ну, до свиданья. И так, напиши поскорей. Понимаешь, конечно, что я рад-радешенек издаться, но нужно все с расчетцем. Во избежание лишней переписки, вот еще что прибавляю: комбинация Швейцария и Швейцария с Германией мне была бы удобнее, чем с всеми, тремя (т. е., с Австрией), так как в последней у меня ведутся переговоры с одним издателем. Впроч[ем], ничего не решено, и это не безусловно.

Ну вот и все. Так, пожалуйста, ответь немедленно.

Приписываю еще два слова, чтобы разом ответить  еще на одну возможную комбинацию. Может статься, что этот Бернштейн не издатель и не издателеискатель, а социал-демократ, и книжку мою хотят издать социал-демократы. Может быть, даже с благотворительной целью. Во всяком случае, с целью пропаганды в единственной соответствующей для этого среде. Ну, так могу только сказать, что в таком случае мне издаться будет еще приятнее, но опять даром не могу: это значило бы обращать себя в водовозную клячу для революции, в переводчика по профессии  что мало чем от клячи отличается. Ну, а я думаю, что могу послужить революции чем-нибудь большим, чем сотней-другой франков  хотя бы написанием нескольких книжек для той же пропаганды заграницей, как намерен, лишь только мои дела финансовые поправятся.

И потому положение относительно платы остается в безусловной силе. Но я бы предложил тогда такую комбинацию: чтоб мне уплатили вперед, в счет будущего, небольшую сумму, например, 200-300 франков, и назначили затем известный процент с каждого распроданного экземпляра. Конечно, все это по-божески. Начну получать только с того времени, когда заполнится выданная мне вперед сумма. Без суммы вперед не могу  продамся за грош первому буржуа, п[отому] ч[то] нужны деньги до зарезу, так не знаю, напр[имер], даже, чем Фанни¹⁶³ из Парижа воротить, куда она уехала на болезнь Зины¹⁶⁴.

По одному месту твоего клочка, где [...¹⁶⁵)] речи, догадываюсь, что мое предположение на счет социал-демократизма моих будущ[их] издателей вернее других.  Да и какой другой к тебе бы, Пинхусу, полез?

 77 

Так если можешь, устрой. Буду очень благодарен. Это было бы прекрасно еще потому, что они могли бы одновременно перевести ее на английский для Америки¹⁶⁶, где у них связи обширные. Это нужно сделать именно теперь, пока не появилось перевода на французском, п[отому] ч[то] лишь только появится  американцы сейчас переведут и ничего не заплатят, п[отому] ч[то] конвенции нет.  Так похлопочи. Я не сомневаюсь, что книжка разойдется очень хорошо, и мы оба набьем карманы, т. е. я и издатели. Говорю это, ей-ей, не как автор, п[отому] ч[то], по чистой совести, я вовсе не особенно удовлетворен своей книжицей. Говорю это по тем положительно восторженным (извини за выражение) отзывам, которые получаю ото всех, и при том, заметь, не от русских и не приятелей, а литераторов по профессии. Даже Тургенев, пишут, «в восторге»  его собственное выражение. Меня, впрочем, больше, радуют отзывы таких прохвостов, как «Neue Freie Presse»¹⁶⁷, потому что больше денег обещает, что для меня, пока, гораздо интереснее славы.  И так, книжица, наверное, пойдет. Только ты мне ответь, смотри же, немедленно. Сумму 200-300 франков я поставил, конечно, как минимум... Ну, да бог с ним. Больше 800 фр. ты не проси, если согласятся на комбинацию. Но только все это нужно устроить поскорей, п[отому] ч[то] за это время может подвернуться либо венский, либо даже берлинский издатель, п[отому] ч[то] о книжке моей, Клячко¹⁶⁸ пишет, были фельетоны целые не только в «N[eue] F[reie] P[resse]», но и в берлинском «Börsen-Courier», «Berliner Tageblatt» и (кажется) «Kölnische Zeitung»¹⁶⁹ (кстати, если видел что-то, пришли  у меня только «N[eue] F[reie] P[resse] есть). Ну с так, если, говорю, за это время подвернется немецкий издатель, предложит хорошую сумму и потребует немедленно ответа, я ведь продамся, ибо лучше синицу в руку, чем журавля в небе.

 78 