4. Войско

В администрации и судопроизводстве Теодорих сохранял установления императоров и поручал должности почти исключительно итальянцам, далеко превосходившим готов не только образованностью, но и деловой опытностью. Военное устройство в его государстве было германское, и на войне, и в своем равеннском дворце он был военным государем готского ополчения. Сам ли он ходил на войну или посылал вместо себя своих опытных полководцев, под славным готским знаменем шли только германские воины; во всех известиях о военных делах остготов мы находим старое германское военное устройство и старые боевые обычаи. Римляне не принимались в войско; только готы имели право носить оружие и учиться военному делу. За свою службу воины получали от государства, кроме данных им земель, вооружение и содержание провиантом и деньгами. Мансо говорит: «Все показывает, что остготы в военном деле сохранили полную самостоятельность; они долго служили по найму под чужими, греко-римскими знаменами; теперь они водрузили свои знамена и по праву храбрых сделались из слуг повелителями». Когда надобно было вести войну, только готам давалось повеление собираться в назначенные места; только готы составляли гарнизоны крепостей, только они были военачальниками. Один из преемников Теодориха говорит: «Мы будем оказывать готам и римлянам равную справедливость и равную милость; те и другие будут пользоваться одинаковыми правами, и не будет между ними никакой разницы, кроме той, что готы принимают на себя для общей пользы военные труды, а римляне размножаются в безопасном жилище».

Торговля, промышленность, земледелие и другие мирные занятия были предоставлены туземному населению; военное дело и военная слава оставались привилегиею германских завоевателей. Готские герцоги (duces) и графы (comites) были военачальниками, охранявшими пограничные области Рецию и Далмацию; королевские арсеналы и военные мастерские находились под надзором готского сановника; германские пешие и конные телохранители, пользовавшиеся особенным почетом и высоким жалованьем, оберегали под начальством «дворцового графа» особу короля и его двор.

Войска во время похода и гарнизоны получали продовольствие и жалованье; получали продовольствие и наемные воины, чтоб они не имели надобности притеснять жителей. Но для службы на флоте, об увеличении которого очень заботился Теодорих, он брал туземцев, свободных людей и рабов.

ЦВЕТУЩЕЕ СОСТОЯНИЕ ИТАЛИИ ПРИ ТЕОДОРИХЕ

Теодорих очень заботился о благе населения и доставил Италии много лет мира, потому его правление было благотворно для неё. Её благосостояние поднялось в это время. Раздробление больших имений на мелкие участки, отданные готам, восстановило глубоко упавшее земледелие, потому что готы понемногу привыкли к сельскому труду и полюбили его; были осушены болотистые местности и в частности Помптинские болота, об уничтожении которых так много хлопотало уже и римское правительство; таким образом для хлебопашества были приобретены новые земли. Теодорих предотвратил блогоразумными распоряжениями недостаток в хлебе, от которого прежде страдали так часто Рим и Равенна. Внутренняя торговля оживилась, благодаря тому, что во всем государстве была одинаковая система веса, меры и монеты, что был прекращен разбой по дорогам еще остававшимся прекрасными; что реки и каналы были расчищены, гавани поправлены усердной заботливостью Теодориха. Умеренность таможенных пошлин и любезное обращение с иноземцами благоприятствовали развитию торговли с Испанией, Грецией и другими землями. Границы были ограждены укреплениями и охраняемы гарнизонами. Общественные здания, водопроводы, бани, амфитеатры, памятники были поправляемы, заботливо охранялись от обветшания и разрушенья. «Рим помолодел и может праздновать снова Луперкалии», говорит один из писателей того времени. Теодорих даже покровительствовал просвещению. Он давал важнейшие правительственные и судебные должности образованным римлянам, в особенности людям сенаторских фамилий, назначал даровитых преподавателей юриспруденции, медицины, словесности и других наук в римские, равеннские и другие школы. Он давал блестящие игры для народа в Риме и других больших городах, не допускал только грубых зрелищ, гладиаторского боя. Толпа снова восхищалась боем с дикими животными на арене, скачками колесниц в цирке, спектаклями в театре; но излишней роскоши и буйства Теодорих не дозволял. Когда он в первый раз приехал в Рим (в 500 году), он наградил раздачею хлеба и подарками легкомысленную и праздную массу народа за сделанный ему торжественный прием.

ДУРНЫЕ СТОРОНЫ ПРАВЛЕНИЯ ТЕОДОРИХА

Итак Теодорих заботдиво старался поддерживать римскую культуру и римские учреждения в своем остготском государстве. Но если он полагал, что создаст здоровое германское целое своими заботами о слиянии германского элемента с римским, то испытал горькое разочарование. Соединение римлян и германцев было только внешнее, поверхностное; оно только продлило страдания агонии римлян и расслабило влиянием римской изнеженности дикую энергию остготов, составлявших военное сословие и не слившихся в одно целое с прежним населением. Браки между германскими и римскими семействами были редки; остготы оставались народом отличным от римлян по языку, обычаям и религии. Эта разрозненность двух элементов населения погубила остготское государство. Теодорих не отважился или не имел силы доставить остготскому быту преобладание над римской культурой, разрушить римские учреждения; потому население готов должно было распасться по народностям, и государство рушилось, когда не стало могучей руки, сдерживавшей его элементы вместе и когда нападение византийцев дало возможность туземцам выказать свою ненависть к остготам. Итальянское население сохранило свои предания и учреждения, было соединено чувством национальной, политической и религиозной связи, а старое германское устройство подвергалось у остготов в Италии глубоким переменам. Королевская власть усилилась, народные собрания прекратились, между прочим уж и потому, что народ расселился по обширному пространству; прежняя независимая от короля аристократия превратилась в сословие придворных и сановников короля, имевшее своим центром его дворец; число свободных людей уменьшилось; многие из них переходили в положение колонов, то есть поселян подвластных землевладельцу.

УПАДОК КУЛЬТУРЫ И ВКУСОВ

Как немецким императорам следующих веков, Теодориху римская культура, искусство и науки Италии нравились больше грубых германских обычаев. Старинные германские эпические песни замолкли при его дворе, все более и более принимавшем отжившие формы императорского двора. Теодорих уважал римскую образованность, но лишь скудные лучи её проникли в его душу и не вносили в его грудь живительной теплоты. В своих постройках он следовал испорченному вкусу того времени, ему нравились вычурные произведения выродившегося поколения, не имевшего силы освежить увядающую культуру. Ему нравилось, что Эннодий, епископ павийский, писавший стихотворения во вкусе греко-римского язычества и дающий вам в своих письмах много известий о быте и фактах того времени, восхвалил его в панегирике, наполненном высокопарной лестью. Друзья Эннодия, врач Теодориха Эльпидий и нотариус (хранитель документов) Аратор, писали стихотворения о чудесах Христа и апостолов. Заботы Теодориха поддержать остатки древней образованности не остановили порчи языка, упадка вкуса и наук. В язык вторгались иноземные элементы, новые слова, сбивчивые выражения, обороты не согласные с латинской грамматикой. Вкус все дальше отклонялся от естественности и правды, все усиливалась любовь к напыщенным преувеличениям; не только в торжественных речах, но и в деловых бумагах владычествовало щегольство пустой ученостью. Науки не расширяли круг своих исследований, а сжимались, утрачивали смысл. Во всем мы видим умственную ограниченность, не подымающуюся выше практических надобностей управления. Теодорих усердно строил, украшал, поправлял; над его постройками работали толпы мастеровых и художнивов, но он не мог оживить и искусство, как не оживил науку. Стиль архитектуры его времени мелочен при колосальности, дает громадные размеры мелочам; вместо энергии мы видим утрировку, вместо грациозности вычурность. Церкви, построенные Теодорихом в Равенне и в портовом городе Классе, церковь святого Виталия и церковь святого Аполлинария, украшенная богатыми мозаичными картинами, гробница Теодориха ит дворец его показывают, что художники в готском государстве не без успеха подражали византийским и римским образцам. Но один из писателей следующего поколения справедливо говорит: «Прежним векам Господь дал силу и талант на истинное искусство, теперь семя утратило жизненную способность, сок изсох». Христиансие писатели и поэты того времени чувствуют с угрызением совести, что языческая литература нравится им больше христианской.

ОТНОШЕНИЕ ТЕОДОРИХА К ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

Отношения между римлянами и остготами осложнялись тем, что завоеватели отличались от побежденных не только языком и обычаями, но и вероисповеданием; остготы были ариане, то есть в глазах римлян они были еретики, осквернявшие христианскую веру своими ложными понятиями. Разница вероисповеданий очень сильно мешала успеху забот Теодориха о слиянии остготов с римлянами. Считая себя преемником императоров, он и по отношению к церкви, как во всем, постоянно выказывал справедливость и веротерпимость, охранял права и привилегии православной церкви, уважал принадлежавшее храмам её право быть азилями, украшал их драгоценными подарками; но все-таки ему не удалось одолеть недоверие и ненависть православных. Они досадовали на него за то, что он защищает иудеев от гонения христиан, отдает жалобы и тяжбы духовных лиц на решение светских судов, не дозволяет духовенству нарушать права государства и завладевать посредством интриг имуществами мирян. Он старался как можно меньше вмешиваться в дела православной церкви и если однажды, при выборе двумя партиями двух пап, вступился в это дело, то лишь по желанию самих партий, споривших между собою, действовал в этом случае очень мягко и решил спор в пользу того епископа (Симмаха), который был выбран большинством голосов. Но православное духовенство ненавидело арианского короля. Собор римского духовенства объявил не законным и не имеющим силы изданное Одоакром постановление, что для выбора папы необходимо согласие короля. Это решение собора было важным шагом в прогрессе развития могущества папы. — Вражда православных к Теодориху возросла, когда преемник императора Анастасия Юстин I, старик, знавший только военное дело, человек необразованный, стал, по внушению своего племянника, Юстиниана, преследовать еретиков, и желая, чтоб они подверглись гонению в западной половине христианского мира, начал заботиться о примирении западной церкви с восточной. Теодорих, глубоко раздраженный преследованиями, которым подверглись его единоверцы ариане в греческой пмперии, отправил в Константинополь четырех знатнейших сенаторов и папу Иоанна убедить императора, чтоб он смягчил свои меры против ариан. Просьба была отвергнута, это увеличило гнев Теодориха; а почет, какой оказывали Юстин и византийский двор Иоанну в Константинополе, возбудил в нем подозрение. В этом настроении духа онуслышал от одного из важных сановников двора что сенатор консульского сана и патриций Альбин ведет с греческим имератором изменническую переписку об изгнании ариан-готов из Италии, что в этом заговоре участвуют или по крайней мере сочувствуют ему два очень влиятельных сенатора, уважаемые всеми за свою образованность, честность и добродетель, Боэций и Симмах, пользовавшиеся полным доверием Теодориха, заведывавшие важными делами и награжденные самыми высокими почестями. Возмущенный неблагодарностью и вероломством их, Теодорих велел бросить обвиняемых в темницу. Боэций, происходивший из знатного рода Анициев, был подобно Кассиодору человек ученый; он воспитывался в Риме и в Афинах, писал исследования о философских и религиозных истинах и разделял с Кассиодором стремление служить всеми своими силами благу своего народа. Но собственная неосторожность, зависть придворных и подозрительность короля низвергли с высоты счастия в глубину бедствий этого благородного человека, которого называли последним из римлян и о котором говорили, что Катон и Цицерон признали б его достойным соотечественником своим. Боэция держали в темнице, без судебного допроса, так что он не имел возможности оправдываться. Трепещущий сенат решил казнить его и конфисковать его имущество; раздраженный известиями о продолжении предательских умыслов Теодорих после некоторого колебания утвердил приговор. Палачи стали душить Боэция веревкой, обвернутой около шеи; агония была продолжительна; они сократили ее ударами булавы по голове. Не задолго перед смертью Боэций написал в темнице трактат «Утешение философии». Эта превосходная книга, написанная в духе благочестивой языческой мудрости, давала многим людям то успокоение души, какое доставила своему автору в его страданиях. Тесть Боэция Симмах, верный потомок рода, желавшего оживить падающее язычество, человек, оказавший большие услуги сохранению древней литературы своими заботами о сбережении рукописей и об исправлении ошибок в них, громко выражал печаль о смерти своего благородного зятя и тем навлек погибель на себя. Опасаясь, что он будет мстить за Боэция, Теодорих велел привезти старика из Рима в Равенну и тоже умертвил его. Эта жестокость возбудила в римлянах непримеримую ненависть к Теодориху и омрачила конец его жизни угрызениями совести. Он умер после славного 33-летнего царствования (526) и был похоронен в гробнице, которую сам построил себе из громадных тесанных камней, на высокой местности в городе Равенне. «Правда, Теодорих был похитителем власти», говорит Прокопий, «но он был истинный государь, не уступавший талантами никому из прежних знаменитых государей. Он пользовался любовью готов и большим уважением итальянцев, — случай необыкновенный: желания людей по государственным делам различны; оттого вообще бывает так, что властитель нравится людям, чьим желаниям соответствуют его действия, и подвергается порицанию тех, с чьими мнениями поступки его не сходятся». Но многие порицали и Теодориха, как видим, по фактам следующих лет. Его прах, поставленный его благородной дочерью Амаласунтой в порфировой вазе под огромный гранитный камень, был вскоре после того выброшен и развеян по ветру. Но опустевший мавзолей остался памятником его величия, а в немецком эпосе сохранился величественный образ мудрого и сильного амелунга «Дитриха Бернского». Остготское государство было по его воле разделено между двумя внуками его. Землю, приобретенную им в Галлии за Роной, Амаларих соединил с испанским королевством вестготов. Итальянское государство наследовал десятилетний Аталарих, сын дочери Теодориха, Амаласунты, и благородного гота из рода Амалов. Амаласунта, оставшаяся после непродолжительного супружества вдовой, должна была управлять государствоим до совершеннолетия сына.

БОЭЦИЙ (родился между 475 и 480 умер в 524)

Аниций Манлий Торкват Северин Боэций — посдедвяя звезда римской литературы. Помогая Теодориху в делах государственного управления, он употреблял свободное время на составление ученых трактатов, которые пользовались величайшим уважением до самого конца средних веков. Ему приписываются богословские сочинения, в которых опровергаются ереси ариан, несториан и евтихиан, и разъясняется по формулам Аристотеля учение православной церкви о святой Троице. Гораздо важнее его переводы и объяснения трудов греческих философов, в особенности Платона и Аристотеля, системы которых он старался соединить, и его переработки старых греческих трактатов по математике и друим наукам. Приписываемые ему богословские и действительно принадлежащие ему философские сочинения послужили основанием средневековой схоластики, а его переделки греческих ученых произведений были в средние века основанием всего школьного преподавания и составляли всю сумму энциклопедического образования молодых людей, желавших сделаться учеными; эти его сочинения: геометрия (по Евклиду), трактат о музыке (по сочинениям пифагорейцев), арифметика (по Аристотелю), астрономия (по Птолемею), грамматика, риторика и диалектика (по Аристотелю), были учебниками «семи свободных искусств» в средние века. Грамматика, риторика и диалектика, называвшияся вместе Trivium («Трехпутие»), преподавались в низших классах или в школах, называвшихся тривиальными; остальные четыре науки составляли Quadrivium („Четырехпутие") и преподавались в четырех высших классах. Но в особенности знамениты два сочинения Боэция. Одно из них — «Руководство к музыке» (De institutione musica libri V); оно занимало первое место в музыкальной лптературе следующих столетий и считалось совмещающим в себе всю ученость по этому предмету. Монахи средних веков называли автора трактата о музыке «Золотым Боэцием», усердно переписывали и комментировали это его сочинение. Славе трактата много содействовало ошибочное мнение, что Боэций верно изложил в нем теорию древней греческой музыки. Эта музыка уже погибла, когда он писал свое руководство. Если он еще слышал действительное исполнение старых греческих музыкальных произведений, оно было тае совершенно ошибочны. «Музыкантом» называет он (книга I, глава 34) не композитора и не исполнителя музыкальных пьес, певца или виртуоза, а ученого теоретика и критика. Такое представление о музыканте могло составиться только во времена полного падения музыки, когда не умели ни писать, ни исполнять ее. Боэций, человек идеального философского направления, держался сообразно тому пифагорейской теории музыки и дал своему трактату об этом искусстве хакой характер, что он как будто образует приложение к его Руководству арифметики (De institutione arithmetica). Отсутствие понятий о живом искусстве именно и делало книгу Боэция привлекательной для монахов, занимавшихся музыкой: их отношение к искусству совершенно совпадало с понятиями Боэция. Другое знаменитое сочинение его пользовалось популярностью еще более широкою; это трактат „Об утешении философии" (De consolatione philosophiae), состоящий из пяти книг. Он написан прозою, в которую местами вставлены стихи. Проза имеет иногда риторический характер. Форма трактата — разговор между Боэцием и философиею, являющеюся как олицетворенная фигура. Эта путеводительница людей на небо утешает заключенного в темницу Боэция верой в божественный Промысел, правящий всеми событиями нашей жизни; она говорит ему, что при непрочности всех земных благ человек должен искать счастия только в неизменном вечном благе; это благо — добродетель; счастие можно найти только в ней; потому дурной человек всегда несчастен, счастливым должно называть только доброго. Боэций исследует метафизические вопросы о случайности, судьбе, предопределении, свободе воли, о времени и вечности, и стремится примирить с представлением о всеблагом Промысле Божием кажущуюся беспорядочность физических и нравственных фактов. Цель его трактата — доказать, что допущение зла может быть соединено с представлением о благости божией, понятие о божественном Провидении с человеческой свободой. Трактат Боэция — нечто вроде теодицеи, освованной на общечеловеческих, философских аргументах, без примеси мыслей, принадлежащих в частности христианскому вероучению. Язык этого сочинения чист и плавен, слог представляет подражание классическим писателям; характер изложения благороден; стихи вставленные в прозу легки, благозвучны, просодия в них правильна. Этим своим сочинением, которое в средние века было переведено на все новые языки Западной Европы, Боэций в эпоху погибели древней культуры сохранил для следующих поколений семя истинно возвышенной мечтательности, смягчавшей варварство и фанатизм. Его трактат давал в грубые времена средних веков отраду тысячам страдающих; и они, подобно ему обреченные тиранами на томительную смерть, чувствовали небесное блаженство в своей душе, читая „Утешение философии". Боэций указывал несчастным среди ужасной действительности возможность вечного счастия, и среди страшной пустыни, созданной эгоизмом полуварваров, вводил их в цветущий оазис надежды и любви. Сочинения Боэция озаряли хотя слабым светом знания мрачный век латинской Европы. Они были переведены Альфредом Великим на англосаксонский язык, а немецкий император Оттон III перенес в великолепную гробницу останки мыслителя, называвшегося мучеником и причисленного к лику святых.

КАССИОДОР И ИОРДАН

Сочинения Кассиодора тоже имели сильное влияние на средвевековую образованность. В старости (быть может в царствование Витигеса) он покинул государственные дела, удалился на покой в монастырь Виварий, который построил близ своего родного города, и занимался там учеными работами. Кёпке говорит: „Кассиодор человек старого классического образования; он еще обладает всей ученостью последних времен империи; она для него еще не мертвая, непонятная буква. Правда, слог его безвкусен и напыщен, совершенно не похож на слог тех писателей, о которых он беспрестанно говорит, как о своих образцах; но все-таки он еще ремлянин, латинский язык еще родной для него, и он еще понимает те науки, о которых пишет. Его труды, имевшие целью сохранить для христианского духовенства остатки древней науки, очень разнообразны. Мы уже говорили, что он составил сборник писанных им государственных актов. Он написал краткую хронику, начинающуюся с сотворения мира и доввденную до 519 года, и обширную историю готов, состоявшую из 12 книг. В „Истории готов" он разсказывал все содержание песен и преданий, прославлявших старинные подвиги готского народа и заботливо собрал все исторические сведения о славных деяниях этого народа и его королей. Эта работа Кассиодора не дошла до нас, но ею пользовался Иордан (во многих рукописях называемый Иорнандом), знатный гот, родственник королевской фамилии Амалов, живший в VI веке и написавший около 550 года «Историю готов». Главным источником для него служит Кассиодор; но он пользовался и другими писателями, между прочим недошедшим до нас историческим трудом Аблавия; кажется пользовался также преданиями и эпическими песнями готов. Король Аталарих в письме к сенату говорил: «Кассиодор восстановил в полном свете славу рода Амалов ясно доказав, что мы уже в семнадцатом поколении имеем королевское происхождение. Он сделал историю готов римскою историей и собрал в один венок цветы, рассеянные по полям книг. Кроме того Кассиодор написал «Историю церкви в трех частях» (Historia ecclesiae tripartita); она состоит из 12 книг и представляет извлечение из Греческих историй церкви. Она и латинский перевод истории Евсевия, сделанный Руфином, были главными источниками сведений о первых веках христианства для средневекового западного духовенства; она и «Хроника Кассиодора» служили образцами для монахов, писавших хроники в средние века. Кроме этих трудов, Кассиодор написал трактат «О семи науках» (De septem difsciplinis), обзор тех семи предметов преподавания, о которых мы говорили при перечислении трудов Боэция. Одно из первых произведений, написанных Кассиодором в монастыре — комментарии к псалмам; одно из последних — трактат об орфографии. Кроме своих сочинений, Кассиодор оказал большую услугу облагорожению занятий монахов западной церкви тем, что внушил им надобность учиться и завел в своем монастыре такой порядок, который был для других монастырей западной церкви образцом соединения молитвы и земледельческих занятий с научными; этим примером и своими наставлениями он научил монахов приносить людям пользу не одним только физическим трудом, земледелием и садоводством, но также книжными занятиями и преподаванием знаний детям. Благодаря этому, во времена мрака, охватившего вскоре после того весь запад, многие мовастыри стали рассадниками образованности. Иордан тоже вступил в духовное звание и умер, кажется, в сане епископа кротонского. Основная мысль его истории готов состоит в том, чтобы разъяснить им, что возможность сохранить свое могущество обуславливается для них мирным слиянием с итальянцами, что без этого они погибнут. Таким образом римлянин Кассиодор считал славою для себя помогать установлению владычества готской дннастии над Италией, а гот Иордан считал счастьем для готов превращение их государства в римскую провинцию. Он был православный, потому в противоположность своим соплеменникам-арианам желал, чтобы вместе с церковным единством установилось и единство светской власти над всеми частями прежнего римского государства.