Гражд. общ-во означает совок-ть отношений в сфере эк-ки, культуры и др., развивающихся в рамках демокр. Общ-ва независимо, автономно от государства. ГО предполагает существование широкого круга демокр-х прав и свобод членов ГО".

Гражданское общество впервые упомянуто Кантом и Гегелем. Гегель: Гражданское общество – совок-ть личных и имущественных отношений, относительно обособленность от государства.

Гражданское общество отн-ся к категории явлений, в осмыслении кот. пока не достигнута необходимая теорет. ясность. Такого рода структура есть состояние зрелости социума, ищущего равновесия на индустриально-капиталистическом базисе.

К началу XIX в. исторический процесс в Западной Европе привел к формированию основных содержательно-функциональных параметров гражданского общества:

• расслоение синкретически нерасчлененной системы социальных отношений с тенденцией к обособлению экономики, политики, права как самостоятельных сфер деятельности;

• поощрение всей культ-й системой новых (рационалистических) форм хоз-й активности;

• появление лич-ти, способной к суверенным поступкам, исходящим из понимания собственного интереса и т.д.

Следствием развития этих процессов стало возникновение на истор-й сцене такого субъекта, для кот. мир созерцания уступил место миру действия, построенному на началах рациональности и целесообразности.

В отличие от Запада траектория развития гражданского общества в России имеет свои особенности: здесь оно обретает социал. и культ. основания в процессе "догоняющей" модернизации, которая стала ответом властвующей элиты на качеств-е экон-е и пол-е трансформации в Европе, потенциально таившие в себе угрозы геостратегического характера.

Новую историческую перспективу для осмысления этого вопроса открыла схема государственности, сформулированная Гегелем. Гражданское общество представлялось философу сферой, где правит всеобщий эгоизм, а мерилом всего выступает личный интерес. Гегель исходил из понимания двойственной природы человека, вобравшего в себя и партикуляристское, и универсалистское начала. Системность в восприятии гражданского общества побуждала мыслителя внимательно отнестись к фактору внешней необходимости, связывавшему различные интересы и их носителей (массовидные группы) в общность надформационного порядка — нацию-государство. В идеал. государстве, согласно Гегелю, происходит своего рода синтез, слияние этих начал: его парадигма государственности рассматривает индивида в двух ипостасях — как единицу гражданского общества и как сознательного гражданина государства, в силу объективных обстоятельств вынужденного поддерживать равновесие между двумя взаимоконфликтными аспектами своего бытия. Если Гегель сформулировал обобщенную, или рамочную, теорию взаимодействия государства и гражданского общества, то новый интеллектуальный "прорыв" принято связывать с идеями Дж. Кейнса. По мысли этого теоретика XX в., понимание современных процессов в экон-ке и пол-ке исходит из тезиса об органической неспособности рыночного механизма (вне зависимости от причин его несовершенства) полностью использовать продуктивный потенциал общества. Послевоенная (с 1945 г.) практика основательно фундировала предположения ученого: простое возвращение к экономике свободного рынка не могло бы справиться с колоссальными трудностями, порожденными 2-й мировой войной.

Базовым для гражд. общ-ва явл-ся принцип множественности интересов. Всеобщее его признание свойственно и Западу, и теперь, вероятно, России. Основные различия между данными социумами обусловлены особенностями соподчинения экон-х и неэкон-х факторов (и интересов) внутри каждой из названных цивилизационных моделей развития.

Под социальной структурой принято понимать систему устойчивых отношений на основе практически значимых критериев. В промышленно развитых странах высокая степень интеграции национальных воспроизводственных комплексов предопределяет и структуру политических интересов, прежде всего приоритет экономической компоненты. В России интеграционные процессы пока не сформировали однородное экономическое и социально-политическое пространство, а ускоренная массовая политизация привела к значительному увеличению нагрузки на институты власти, так что от правящих групп требуется истинная виртуозность при проведении давно назревших структурных преобразований.

Последнее десятилетие ХХ века в России ознаменовано возникновением социально-политических процессов динамичного развития ГО. Уже видно, что успех развития общества зависит с одной стороны, от степени оформленности структур гражданской инициативы, а также от уровня и качества диалога этих структур ГО с государством.

Часто в публицистике можно встретить утверждение об отсутствии до недавнего прошлого в нашей стране гражданского общества. Но это совсем не так. Гражданское общество и государство появляются одновременно, они взаимосвязаны, взаимно дополняют друг друга. Проблема в том, что гражданское общество может быть слабо структурировано, неорганизованно и неактивно по отношению к государству, что мы и имели до конца 80-х годов ХХ столетия. Государство же в этом случае выступает как особый, специально сконструированный в целях консолидации населения механизм принуждения со слабым или блокированным механизмом обратной связи. В этом случае правомерно говорить о доминирующей роли прямого воздействия в системе государственного управления.

Демократическое же общество отличает наличие развитых и эффективных механизмов социальной обратной связи, ее приоритет, обеспечивающий представительство и влияние в органах государственной власти широкого спектра имеющихся в гражданском обществе частных интересов.

В этом случае правомерно говорить о демократическом режиме, при котором управление имеет характер не одностороннего воздействия, а конструктивного взаимодействия с равноправными прямыми и обратными связями.

Процесс взаимодействия государства и гражданского общества может быть рассмотрен, по мнению О.Шаброва (1997) с двух сторон – через механизм государственного управления (демократического образца) и механизм самоорганизации.

С помощью механизма самоорганизации объясняется нынешнее преобразование гражданского общества, которое пока продолжается, в основном, под прессингом государства. Однако, появились уже независимые от государства общественные структуры, как на уровне чисто социальных объединений, так и на уровне политическом. Это организации третьего сектора – десятки добровольных организаций - жилищных товариществ, потребительских ассоциаций, профессиональных и предпринимательских союзов, рабочих комитетов, правозащитных организаций, благотворительных обществ, экологических групп, политических клубов, культурных объединений по интересам и т.п. Государство уже не может игнорировать общество. Оно вынуждено считаться с наличием в нем автономных интересов, соотносить с ними свои планы и действия. Проблемы:

1. Многие сферы общества носят неустойчивый и противоречивый характер

2. Отсутствует научная теория и внятная стратегия вывода страны из кризиса, непоследовательность действий властей

3. Слабая законодательная база и недостаточный контроль за исполнением законов

4. Реформирование социально-политической системы тормозит раздутый бюрократический аппарат

5. Административная реформа идет несколько лет (в следствие чего министерства не работают эффективно)

6. Низкий уровень правовой и политической культуры населения

7. Высокий уровень отчужденности граждан от власти, цинизм элиты по отношения к своим гражданам

8. Протестное голосование, отрыв политической элиты от масс

9. Низкий уровень профессионализма политиков

Высокий уровень маргинализации общества.

Обзор принципов, рекомендаций к политике, реализуемых программ (развитые страны) Современные принципы социальной политики в отношении инвалидов

Возрастание внимания к интересам отдельного человека в последние десятилетия XXв. привело к формированию нового подхода к общественному устройству – социальной интеграции, цель которой – создание «общества для всех», в котором каждый индивидуум, со своими правами и обязанностями, играет активную роль. Одной из важнейших задач социальной интеграции является обеспечение защиты и полного включения обездоленных и уязвимых групп в жизнь общества. В русле этого подхода находится отстаиваемая ООН социальная политика в отношении инвалидов (СПОИ), направленная на выравнивание возможностей для них. СПОИ базируется на новом подходе к инвалидности на основе прав человека, новом определении социальной уязвимости и выработанных на базе этих понятий определениях доступности и доступа.

В новом подходе к понятию инвалидности на основе прав человека²⁷⁸ акцент смещается с адаптации инвалида к «нормальным» условиям жизни на изменение самого общества, превращение социального окружения инвалидов в более инклюзивную среду и отсутствие отторжения инвалидов или их изоляции в специальных учреждениях. Традиционное отнесение инвалидов к уязвимым группам населения отражало модель включения инвалидов в категорию меньшинств. Однако современный подход определяет уязвимость как социальный показатель, затрагивающий всех. С пересмотром понятия уязвимости связан и новый подход к инвалидности на основе критериев доступности основных сфер жизни для обеспечения равных возможностей.

Следовательно, специальные программы интеграции инвалидов, нацеленные на одну группу, как, например, молодые люди-инвалиды, имеют право на существование, но их успешная реализация возможна только в рамках успешной общей СПОИ, поэтому сначала будет рассмотрена общая для всех инвалидов ситуация в сфере занятости и образования, а затем проведен обзор ситуации по интеграции молодых людей с инвалидностью (МЛИ).

Новые подходы к обеспечению занятости инвалидоД. Кирильченко «Ницшеанство в русле решения глобальных социально-политических проблем современности»

Не секрет, что все популярные философско-идеологические доктрины ограничены в интерпретации сущности современного общества. Ограничены они своими же собственными догматами, т.е. теми допущениями, которые они посчитали безусловными истинами. Поэтому они не дают нам ничего нового в толковании общества как динамичной системы, не укладывающейся в узкие рамки идеологических доктрин. Не будет преувеличением, если мы скажем, что все современные философско-идеологические доктрины спродуцированы самим этим обществом образца XIX-XX веков, поэтому они не могут претендовать на непредвзятый анализ общества, породившего их. К слову, марксизм не без оснований называют «зеркалом капитализма», самих же леваков Теодор Качинский называл людьми «сверх-социализированными», т.е. впитавшими мораль западного общества и с позиций этих же самых ценностей уличающими общество в том, что оно не соответствует своим же собственным нормам[1: 236-237] (проповедуется идея расового и социального равенства, и в то же время мигранты из мусульманских стран поставлены в положение иноземных рабов; США, проповедующие идеи демократии во всём мире, сбрасывают бомбы на Японию (Хиросима и Нагасаки), Вьетнам, Югославию и Ирак; молодёжные «антифашистские» организации России сжигают книги, устраивают факельные шествия и при поддержке футбольных фанатов избивают молодёжь с гражданской позицией). Кто-то больше, кто-то меньше, но абсолютно все философы, культурологи, политики, общественные деятели, принадлежащие к совершенно разным течениям общественной мысли, и просто обыватели назовут один и тот же круг проблем современности. Требуется пояснение, что это за проблемы, с которыми общими усилиями все группы общества пытаются бороться. Их выявление, пояснит нам сущность самого этого общества и тенденции его развития. Итак, это: -эскалация экстремизма; -социальное расслоение; -разгул коррупции; -межрасовая нетерпимость. Это далеко не весь список, но это те изъяны, на которых акцентируется внимание всех без исключения. Как уже было сказано, современные идеологические доктрины в общефилософском плане местечковы и провинциальны. В отличие от них, ницшеанство рассматривает современное общество с высоты таких категорий, как «человеческий вид», «воля к могуществу» и «воля к упадку», «благородство» и «стадный инстинкт», преодоление человека как стадии развития на пути к сверхчеловеку, в исторической плоскости ницшеанство оперирует тысячелетиями и имеет твёрдое философское обоснование. И если вдруг и наш взгляд будет простираться дальше современного общественного устройства, мы заметим следующее. Социально-политическая система и все её ценностные составляющие в лице современных идеологий усматривают проблемы в тех явлениях, которые прежде были нормой и даже необходимостью. Начнём с экстремизма. Ограничить это общественное явление, выявить его как предмет научного анализа, представляется очень сложным, поскольку на сегодняшний день само понятие экстремизма используется в интересах властных (финансовых) элит для оправдания своих антиконституционных действий. Понятие экстремизма искусственно наполняется любыми проявлениями недовольства к политическому и экономическому курсу. Тема экстремизма периодически поднимается в СМИ с целью усовершенствования механизма контроля за гражданами (узаконивание «прослушки» телефонных разговоров, средств слежения за гражданами, создание особых комитетов по борьбе с «терроризмом», запрет шествий и митингов, преследование и даже физическое устранение политических оппонентов). Но с другой стороны, неоспоримым фактом является периодическое совершение террористических актов по всему земному шару: в странах третьего мира – чаще, в развитых странах – реже, но на фоне мирной и социально комфортной жизни они наиболее контрастируют. Исследователи прямо говорят об угрозе для современного общества и о необходимости выработки общественного, правового, административного, управленческого и социокультурного противодействия экстремизму [2: 21]. Учёные дискутируют о природе этого общественного явления. Суммируя все точки зрения, мы обнаружим следующее их отношение к этой проблеме: экстремизм вызван недостаточным уровнем цивилизованности и толерантности отдельных народов и личностей. Также исследователи отмечают (но не анализируют) доминирование в разных регионах мира разных мотивов экстремистской деятельности, хорошо укладывающихся в ценностную картину того региона, где наблюдается разгул экстремизма. Но, не смотря на разностороннюю проработку этой тематики, никто из исследователей не касался исторического генезиса экстремизма. Для раскрытия природы этого явления необходимо обратиться к стратификации традиционных обществ. Как мы знаем, деление общества на касты было обусловлено различиями в предрасположенности людей к тому или иному общественно-полезному занятию, т.е. к тому или иному психологическому типу, позволявшему человеку с наибольшей отдачей выполнять это социальную задачу. Существование кастового строя соответствовало психологической градации людей. Да и кастовый строй смог бы долго просуществовать, появись он по чьему-либо приказанию. Проявлявшие успехи в собирательстве, затем в земледелии и скотоводстве, пополняли социальную нишу «простых людей», «общинников». Способные к войне и охоте, как к деятельности, требовавшей риска для жизни, быстрой реакции и сообразительности, выделились в знать. Различие в психологическом укладе находило выражение и в подходе к жизни, т.е. в диаметрально противоположных ценностях, как их называет Ф.Ницше в «морали господ» и «морали рабов». Тысячелетиями градация на эти два психологических типа становилась более отчётливой и превращалась в потомственную. Воинская доблесть, отвага, высокие моральные устои закреплялись у знати на генном уровне. «В современном же обществе в роде последних маленьких людей в (в терминологии Ницше)…на свалку истории оказались выброшены многие из почётных в прошлом сфер деятельности человека…Устаревшие (якобы) сферы деятельности выброшены вон, но психологические типы людей, им соответствующие, не могут измениться как по команде, поскольку мы носим в себе гены самых далёких предков» [3: 5]. Иными словами, борьба современного общества с экстремизмом – есть стремление искоренить ген пассионарности и повсеместно утвердить ценности непритязательного в интеллектуальном и духовном плане, трудолюбивого, «домашнего» человека. И западная цивилизация добилась значительных успехов в этой сфере. Во-первых, благодаря навязыванию по всему миру своих «общечеловеческих» ценностей, во-вторых, благодаря жёстким санкциям (вплоть до тюрем и психиатрических больниц) к тем, кто ещё испытывает острую потребность в войне. «Человек невольно являющийся наследником грозных завоевателей, вольных казаков и отважных путешественников, обречён оказаться на краю общества (стать маргиналом) или даже вне закона. Соберись сейчас кто-нибудь кого-нибудь завоевать, он тут же этим нарушит сотни полторы конвенций «о ненападении» и «нераспространении», будет объявлен военным преступником и отдан Гаагскому трибуналу» [3: 6]. Таким образом, ницшеанство рассматривает экстремизм как атавизм потребности в войне. Исходя из этой логики, вспышки агрессии в дальнейшем будут под натиском цивилизации ослабевать и стремиться находить себе оправдание в виде тех же самых «общечеловеческих» ценностей, но не будут окончательно истреблены. В свою очередь ницшеанство как значимое научно-философское направление выступает в защиту тех начинаний, которые предлагает автор статьи «Политический экстремизм как политический феномен негативной модернизации», а именно поставить в повестку дня в качестве срочной задачи выработку программы противодействия политическому экстремизму, создание Общественного Совета по профилактике и противодействию экстремизму [2: 37]. Уместно было бы поручить этому совету разворачивание широкомасштабных военных конфликтов по всему миру, чтобы дать опасным для общества социальным изгоям возможность реализовать свои насущные психологические потребности, которые в мирное время они вынуждены реализовывать вопреки обществу и даже против общества. Тем самым удастся сохранить многообразие человеческого вида и будет преодолена эпоха насилия по отношению к отдельным социальным группам и искусственного сдерживания (тоталитаризма) неугодных кому-то человеческих инстинктов. Приступая к проблеме социального расслоения, заметим, что с точки зрения важных для ницшеанства критериев современное общество однородно и максимально унифицировано («идеалы стадного животного – теперь поставлены во главу как венец всех ценностей «людского сообщества»; попытки придать им космическое, даже метафизическое – вот против чего я защищаю аристократизм» [4: 505]). Сытость, комфорт и безопасность – абсолютные ценности современного человека. Наиболее подходящим инструментом для реализации подобного рода нужд является не культура, не политика, а экономика. Рыночная экономическая модель доказала в этом своё преимущество, потому что создала благоприятнейшую почву для удовлетворения потребности «маленького» человека. И поскольку все действия людей сегодня мотивированы потреблением, рыночная экономика заполнила собой всю социальную сферу, вытеснив из неё политику и культуру (продажный политик и автор детективных романов, предлагающие свои услуги на рынке потребления, не могут считаться в традиционном смысле политиками и культурными деятелями, т.к. первые не мотивированы властью, а вторые не мотивированы эстетическим отдохновением). Логично предположить, что в условиях тотальной рыночной экономики не все в равной степени готовы проявлять задатки менеджера, этим и обусловлен разный доступ людей к безбедной, комфортной и безопасной жизни. Как и любая общественная модель, рыночная экономика, удовлетворяющая нужды «простого человека», автоматически выстраивает свою социальную иерархию. Но неравенство современного общества заключено отнюдь не в духовной сфере, а в сугубо материальной. Как и любая социальная модель, потребительское общество тем жизнеспособнее, чем более оно будет внутренне раздроблено и противоречиво. Чем ярче будет выражено социальное неравенство и внутренне напряжение, тем более осмысленной будет деятельность каждого из имущественных слоёв. Вызов внутренней дихотомии современному обществу уберегает его от застоя и деградации. И тут стоит вспомнить теорию Ф.Ницше о «пафосе дистанции» благородных людей по отношению к простолюдинам, как залоге жизнеспособности аристократического строя. На практике это выглядит так. Аристократический строй стал «рассыпаться» тогда, когда высшая каста прониклась жалостью к себе и состраданием к низшим кастам (в их глазах утратилась надобность социальной градации), «прекраснодушием» и состоянием расслабленного безделья [4: 495]. Когда аристократический строй окончательно рухнул, то на основе ценностей низшей когда-то касты выстроилась новая социальная стратификация. И это новое общественное устройство выигрывает в том, что оно более раздроблено по критерию доминирующих сейчас ценностей, нежели оно было раздроблено на этапе распада аристократического строя по критерию доминировавших тогда ценностей. Разрыв в уровне доходов, как единственный критерий в градации ценности людей на сегодняшний день колоссален. Доход акционера крупной компании, а значит и его доступ к комфорту, превышают уровень дохода рядового сотрудника компании в тысячи раз. И этот факт не представляет опасности для сложившейся общественной модели. Напротив, пока имеет место сменяемость финансовых элит наиболее предприимчивыми и амбициозными членами общества, рыночная модель будет находиться на этапе своего наивысшего подъёма. Таким образом, согласно концепции Ницше, социальная стратификация, и в частности градация по доходам, - это далеко не проблема для общества. Болезнью общества могут считаться только ценности, на которых строится эта стратификация. Если эти ценности приводят к истощению ресурсов планеты и приближают экологический коллапс, то они могут быть диагнозом болезни и приговором для всего человечества. Приступим к следующей проблеме, будоражащей наше общество, к коррупции. Как мы знаем, в том числе из повседневной жизни, коррупция – это использование гос.чиновниками служебных полномочий в корыстных целях. Разгул коррупции объяснить не сложно, если мы в очередной раз обратим внимание на то, что главным обоснованием общественной деятельности человека в современном обществе является удовлетворение его материальных потребностей. И чиновник не исключение. Лишённый конфуцианской этики «государственного мужа», он, как и все остальные, предлагает себя, как обладателя властных полномочий, на рынке товаров и услуг. И на наш взгляд, абсурдной выглядит ситуация, когда одновременно в обществе поднимается проблема коррупции и утверждаются ценности материального потребления и наживы. Уже сейчас это свидетельствует о серьёзнейшем кризисе государства как общественного института. Между финансовой корпорацией, готовой купить, и государством, готовым себя продать, выстраивается вассалитет. Транснациональные корпорации, не имеющие по своей природе властных полномочий, используют в своих нуждах весь инструментарий, имеющийся у государства (армия, полиция, суды и т.д.). И вовсе не обязательно, чтобы продажными были абсолютно все чиновники, достаточно купить самых высокопоставленных, отдающих директивы более низшим звеньям. Потому осталось не так много стран, где политические лидеры обладают реальной политической властью. При этом в западных странах, включая Россию, все политически значимые шаги в большей или меньшей степени определены именно финансовой элитой. И никакой другой причиной нельзя объяснить политически необоснованные шаги западных стран, среди которых развёртывание Соединёнными штатами войны в Ираке и наращивание военного контингента в богатой нефтью стране, в то время как не только большинство стран мира, но и внутриамериканские политические силы, включая американскую общественность, выступают с жёсткой критикой военной доктрины; или приведшее к конфликту увеличение цен на энергоносители для Белоруссии до уровня мировых, в то время как анонсируется скорое политическое объединение России и Белоруссии. Всё это говорит об отсутствии государственных интересов в действиях стран и о доминировании экономических интересов, которые свойственны олигархам и главам корпораций. Таким образом, ницшеанство рассматривает коррупцию как единственную реальность, в которой может пребывать государственность в условиях потребительского общества. Если рассматривать коррупцию в исторической плоскости, то мы заметим, что в прежних обществах, где довлели традиционные семейные ценности, государственные служащие злоупотребляли своими полномочиями во имя благополучия своей семьи. Своим детям старались передать должности по наследству, за этим явлением закрепилось название «коррупция крови». Сегодня мотивом злоупотреблений является сугубо личное обогащение (в соответствии с ценностными ориентирами западного общества), семья же в этом случае – помеха и обуза. На периферии цивилизации семья продолжает удерживать свои позиции, там страдают от перенаселения и нехватки продовольствия. В развитых западных странах семейные ценности девальвированы (мужчины и женщины предпочитают делать карьеру), поэтому материальное благополучие здесь высокое, а рождаемость крайне низкая. Такой дисбаланс планетарного масштаба вызывает приток иноэтничного населения в страны Европы и Северной Америки. В силу этого межэтнические столкновения неизбежны, они должны бы быть даже гораздо масштабнее. Но западная цивилизация проявляет, не смотря ни на что межрасовую терпимость, что свидетельствует об исчерпании инстинкта расового и этнического самосохранения у белых людей. В отличие от них арабы уже более полувека не могут смириться с существованием иноэтничного государства Израиль на их исконной территории. Теперь мы можем сделать вывод, что расовая нетерпимость – признак любого общества и только западная цивилизация усматривает в этом проблему, поскольку не может адекватно отвечать на исторические вызовы. Выходит, в своих научных изысканиях мы шли от противного: чтобы прийти к выявлению тех целей и исторических задач, которые ставит перед собой современное западное общество, мы уделили внимание подробному обзору тех явлений общественной жизни, которые это общество стремится искоренить. Очертить его контуры нам помогла социально-политическая концепция Ф.Ницше, основанная на иной мировоззренческой базе, нежели западная пост-христианская цивилизация. Не смотря на то, что с момента появления ницшеанства прошло полтора столетия, концепция продолжает работать и позволяет взглянуть на современное общество со стороны. Итак, это то общество, которое борется с экстремизмом и межрасовой нетерпимостью, чреватой выплесками агрессии, тем самым культивирует тип "домашнего человека". Оно борется с социальным расслоением, которое является принципом построения самого общества, что можно рассматривать как тенденцию к распаду общественной структуры, т.к. общество не может без иерархии и расслоения. Оно борется против коррупции, при этом в условиях существования государства эта борьба противоречит другим целям, но реализуема там, где властными субъектами становятся транснациональные корпорации, поскольку целью последних является экономическая прибыль, а значит и коррупция изначально предупреждается удовлетворением материальных нужд конкретного индивида. Из всего этого мы увидим, что идеалом и конечной целью современного западного общества, насаждающего свои ценности по всему миру, является "усреднение человека, превращение всех и вся в посредственность", человек должен стать мирным и послушным потребителем. В западном обществе все условия для этого созданы. «Но всякий, кто дал себе труд основательно поразмыслить над тем, где и когда это растение «человек» произрастало до сих пор наилучшим образом, должен понять, что происходило это как раз при обратных условиях: что для этого опасность его положения должна усугубиться до невероятия, его сила воображения и изобретательность должны пробиваться из-под долгого ига невзгод и лишений, его воля к жизни должна перерасти в волю к власти и даже владычеству, что риск, суровость, насилие, опасность в тёмном переулке и сердце, неравенство прав, скрытность, стоицизм, искусство испытателя, искусы и дьявольщина всякого толка – короче, прямая противоположность всем вожделенным стадным добродетелям только и есть необходимая предпосылка для возвышения человека как типа» [4: 512]. Поэтому истинные проблемы человечества кроются не в экстремизме или социальном неравенстве, а в том, что называется "общечеловеческими ценностями", как в ценностях противоестественных для человека. Экологический экстремизм, с точки зрения ницшеанства как философии, основанной на иной методологической базе, отличной от традиционно-христианской, является более жизнеутверждающей общественной деятельностью, нежели соответствующее современным ценностям обогащение, но влекущее за собой низкую рождаемость, психологические и психические заболевания (как следствие употребления генно-модифицированных продуктов, возмещающих нехватку здоровой пищи в эпоху тотального потребления). Список литературы 1. Антология современного анархизма и левого радикализма., Т.2, М., 2003. 2. Бааль Н.Б. Политический экстремизм как политический феномен негативной модернизации // Социально-политические процессы в меняющемся мире. Вып.7., Тверь, 2006. 3. Борменталь Д. Капля крови палача // www.limonka.nbp-info.ru/238_article_1226839575.html 4. Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. М., 2005.