Средневековые школы и университеты

...Небольшая комната с низким сводчатым потолком. Сквозь узкие окна пробиваются редкие лучи солнечного света. За длинным столом сидят мальчишки разных возрастов. Справная одежда выдаёт детей обеспеченных родителей — бедняков здесь явно нет. Во главе стола — священник. Перед ним большая рукописная книга, неподалёку лежит пучок розог. Священник бубнит молитвы на латинском языке. Дети механически повторяют вслед за ним непонятные слова. Идёт занятие в средневековой церковной школе... Раннее средневековье иногда называют «тёмными веками». Переход от античности к средневековью сопровождался в Западной Европе глубоким упадком культуры. Не только варварские вторжения, добившие Западную Римскую империю, привели к гибели культурных ценностей древности. Не менее разрушительным, чем удары вестготов, вандалов и лангобардов, стало для античного культурного наследия враждебное отношение со стороны церкви. Открытую войну против античной культуры вёл Папа Григорий I (см.ст. «Папство»). Он запретил чтение книг древних авторов и изучение математики, обвинив последнюю в связях с волшебством. Важнейшая область культуры, образование переживало особенно тяжёлые времена. Григорий I однажды провозгласил: «Невежество — мать истинного благочестия». Поистине невежество царило в Западной Европе в V—X вв. Грамотных людей почти невозможно было сыскать не только среди крестьян, но и среди знати. Многие рыцари ставили вместо подписи крест. До конца жизни так и не смог научиться писать основатель франкского государства знаменитый Карл Великий (см.ст. «Карл I Великий»). Но император был явно неравнодушен к знаниям. Уже в зрелом возрасте он прибегал к услугам учителей. Начав незадолго до смерти изучать искусство письма, Карл бережно хранил под подушкой навощённые дощечки и листы пергамента и в свободное время учился выводить буквы. К тому же государь покровительствовал учёным. Его двор в Аахене стал центром образования. В специально созданной школе знаменитый учёный и писатель, выходец из Британии, Алкуин обучал основам наук сыновей самого Карла и детей его приближённых. В Аахен приезжали немногочисленные образованные люди со всех концов неграмотной Европы. По примеру древности общество учёных, собравшихся при дворе Карла Великого, стали называть Академией. В последние годы жизни Алкуин стал аббатом богатейшего монастыря Св. Мартина в городе Туре, где также основал школу, ученики которой позднее стали известными учителями монастырских и церковных школ Франции. Культурный подъём, произошедший в годы правления Карла Великого и его преемников (Каролингов), получил название «Каролингского возрождения». Но он был недолгим. Вскоре культурная жизнь вновь сосредоточилась в монастырях. Монастырские и церковные школы представляли собой самые первые учебные заведения средневековья. И хотя христианская церковь сохраняла лишь выборочные, нужные ей остатки древней образованности (в первую очередь — латынь), именно в них продолжалась культурная традиция, связывавшая разные эпохи. Низшие церковные школы готовили в основном приходских священников. Платное обучение велось на латинском языке. Школу посещали дети феодалов, богатых горожан, зажиточных крестьян. Учёба начиналась с зубрёжки молитв и псалмов (религиозных песнопений). Затем учеников знакомили с латинским алфавитом и учили читать те же молитвы по книге. Часто эта книга была единственной в школе (рукописные книги стоили очень дорого, а до изобретения книгопечатания было еще далеко). При чтении мальчики (девочек в школу не брали) заучивали наиболее употребительные слова и выражения, не вникая в их смысл. Не мудрено, что далеко не все, научившиеся читать латинские тексты, далёкие от разговорной речи, могли понимать прочитанное. Зато вся эта премудрость вколачивалась в сознание учеников с помощью розги. Около трёх лет требовалось для обучения письму. Ученики упражнялись сначала на покрытой воском дощечке, а затем учились писать гусиным пером на пергаменте (особо обработанной коже). Кроме чтения и письма учились изображать числа с помощью пальцев, заучивали таблицу умножения, тренировались в церковном пении и, конечно же, знакомились с основами католического вероучения. Несмотря на это, многие воспитанники школы навсегда проникались отвращением к зубрёжке, к чуждой им латыни и выходили из стен школы полуграмотными, умеющими кое-как читать тексты богослужебных книг.

Более крупные школы, дававшие образование посерьёзней, возникали обычно при епископских кафедрах. В них, согласно сохранившейся римской традиции, изучали так называемые «семь свободных искусств» (грамматику, риторику, диалектику, арифметику, геометрию, астрономию и музыку). Система свободных искусств включала два уровня. Начальный состоял из грамматики, риторики, диалектики. Высший образовывали все оставшиеся свободные искусства. Самой трудной была грамматика. В те времена её часто изображали в виде царицы с ножом для подчистки ошибок в правой руке и с бичом в левой. Дети зазубривали определения, упражнялись в спряжении и склонении. Любопытное толкование давалось буквам: гласные — это души, а согласные подобны телам; тело неподвижно без души, так и согласные буквы без гласных не имеют никакого смысла. В риторике (искусство красноречия) проходили правила синтаксиса, стилистики, упражнялись в составлении письменных и устных проповедей, писем, грамот, деловых бумаг. Диалектика (так тогда именовалось искусство мыслить, названное впоследствии логикой) учила не только рассуждать и делать выводы, но и находить в речи противника положения, противоречащие учению церкви, и опровергать их, Уроки арифметики знакомили со сложением и вычитанием,, в меньшей степени — с умножением и делением (написание чисел римскими цифрами сильно затрудняло их). Школяры решали арифметические задачи, вычисляя время религиозных праздников и возраст святых. В цифрах видели религиозный смысл. Считали, что цифра «3» символизирует святую Троицу, а «7» — сотворение Богом мира в семь дней. За арифметикой следовала геометрия. Она давала лишь ответы на общие вопросы (что такое квадрат? и т.п.) безо всяких доказательств. В курсе геометрии сообщались и географические сведения, часто фантастические и нелепые (Земля — блин, плавающий в воде, Иерусалим -пуп земли... и т.п.). Потом изучали астрономию, Знакомились с созвездиями, наблюдали движение планет, Солнца, Луны, звёзд, но объясняли его не правильно. Думали, что светила обращаются вокруг Земли по разным сложным путям. Астрою мия должна была помочь вычислить сроки наступления церковных праздников. Занимаясь музыкой, ученики пели в церковном хоре. Обучение нередко растягивалось на 12—13 лет. С XI в. число церковных школ росло. Немного позднее стремительное развитие городов приводит к появлению светских городских частных и муниципальных (т.е. находящихся в ведении городского совета) школ. Влияние церкви было в них не так сильно. На первый план выступали практические потребности. В Германии, например, первые бюргерские школы, готовящие к занятиям ремеслом и торговлей, возникли: в Любеке в 1262 г., в Висмаре в 1279 г., в Гамбурге в 1281 г. (см.ст. «Бюргер», «Средневековый купец»). С XIV в. в некоторых школах преподавание ведётся на национальных языках. Растущим городам и крепнущим государствам требовалось всё больше образованных людей. Нужны были судьи и чиновники, врачи и учителя. К образованию всё чаще приобщалась знать. По описанию английского средневекового поэта Чосера, дворянин XIV века

Изрядно песни складывать умел, Умел читать он, рисовать, писать, На копьях биться, ловко танцевать.

Пришёл черёд образования высших школ — университетов. Они возникали либо на основе бывших кафедральных (епископальных) школ (так появился в XII в. Парижский университет, выросший из школы, существовавшей при соборе Парижской Богоматери), либо в городах, где жили прославленные учителя, всегда окружённые способными учениками. Так из кружка последователей знаменитого знатока римского права Ирнерия развился Болонский университет, центр юридической науки.

Занятия велись на латинском языке, поэтому немцы, французы, испанцы могли слушать итальянского профессора с не меньшим успехом, чем его соотечественники. На латыни общались студенты и между собой. Однако в быту «чужаки» вступали в общение с местными пекарями, пивоварами, хозяевами трактиров и сдатчиками жилья. Последние не знали латыни и были не прочь обсчитать и обмануть чужеземного школяра. Поскольку студенты не могли рассчитывать на помощь городского суда в многочисленных конфликтах с местными жителями, они вместе с преподавателями объединились в союз, который и назывался «университет» (по-латыни — община, корпорация). В Парижский университет входило около 7 тыс. преподавателей и студентов, а помимо них членами союза являлись книготорговцы, переписчики рукописей, изготовители пергамента, перьев, чернильного порошка, аптекари и т.д. В долгой борьбе с городскими властями, шедшей с переменным успехом (иногда преподаватели и школяры бросали ненавистный город и переселялись в другое место), университеты добились самоуправления: они имели выборных руководителей и собственный суд. Парижскому уни верситету независимость от светских ;___^J властей была дарована в 1200 г. грамотой короля Филиппа II Августа. Нелёгкой была жизнь школяров — выходцев из бедных семей. Вот как описывает её Чосер:

Прервав над логикой усердный труд, Студент оксфордский с нами рядом плёлся. Едва ль беднее нищий бы нашёлся... Выносить Нужду и голод приучился стойко, Полено клал он в изголовье койки. Ему милее двадцать книг иметь, Чем платье дорогое, лютню, снедь...

Но студенты не унывали. Они умели радоваться жизни, своей молодости, веселиться от души. Особенно это касается вагантов — бродячих школяров, переходящих из города в город в поисках знающих преподавателей или возможности подзаработать. Часто им не хотелось утруждать себя учёбой, с удовольствием распевали ваганты на своих пирушках:

Бросим все премудрости, Побоку учение! Наслаждаться в юности — Наше назначение.

Преподаватели университетов создавали объединения по предметам — факультеты. Во главе их стояли деканы. Преподаватели и студенты избирали ректора — руководителя университета. Средневековая высшая школа имела обычно три факультета: юридический, философский (богословский) и медицинский. Но если подготовка будущего юриста или медика занимала 5—6 лет, то будущего философа-богослова — целых 15. Но прежде чем поступить на один из трёх основных факультетов, студент должен был закончить подготовительный — артистический факультет (на нём изучали уже упомянутые «семь свободных искусств»; «артис» по-латыни — «искусство»). На занятиях студенты слушали и записывали лекции (по-латыни — «чтение») профессоров и магистров. Учёность преподавателя проявлялась в его умении разъяснить прочитанное, связать его с содержанием других книг, раскрыть смысл терминов и сущность научных понятий. Помимо лекций проводились диспуты — споры по заранее выдвинутым вопросам. Горячие по накалу, иногда они перерастали в рукопашные схватки между участниками. В XIV—XV вв. появляются так называемые коллегии (отсюда — колледжи). Сначала так называли общежития студентов. Со временем в них также стали проводиться лекции и диспуты. Коллегия, которую основал Робер де Сорбон, духовник французского короля, — Сорбонна — постепенно разрослась и дала своё название всему Парижскому университету. Последний был самой крупной высшей школой средневековья. В начале XV в. в Европе студенты посещали 65 университетов, а в конце столетия — уже 79. Наиболее громкой славой пользовались Парижский, Болонский, Кембриджский, Оксфордский, Пражский, Краковский. Многие из них существуют и по сей день, заслуженно гордясь своей богатой историей и бережно сохраняя старинные традиции.

Замок

В середине XI в. в Англии развернулось грандиозное строительство замков. Пока родственники покойного короля Генриха I выясняли, кому из них править страной, почувствовали свободу и силу английские бароны. Не дожидаясь появления твёрдой королевской руки, они спешно принялись укреплять свои владения. С поразительной скоростью — в несколько лет — баронские земли ощетинились башнями почти 300 замков. Вступивший на трон король Генрих II Плантагенет был возмущён подобным самоуправством своих подданных и приказал сровнять постройки с землёй. Но было поздно... Сеньоры, властные и независимые, не слишком-то слушались царственного сюзерена и превращали свои земли в настоящие маленькие королевства. Чем свободнее они себя чувствовали, тем неприступнее были «столицы» их владений — замки. Вся округа словно находилась в тени такого замка. В нем сеньор сосредоточивал свою власть и военную мощь: здесь стояли его воины и собирались вассалы, чтобы выступить на защиту владений своего сюзерена. Здесь укрывались в дни нападения врага окрестные жители, которые за право считав хозяина замка защитником платили разные поборы и несли службы (например, чинили укрепления).! своём замке, как в настоящей столице государства, сеньор вершил суд над вассалами и крестьянами. И не было для них другого судьи, как и другого правителя. Случалось, что неподалёку селились ремесленники: ткачи; мастера, ковавшие оружие, делавши конскую сбрую — те, чьи изделия больше всего нужны сеньору и его слугам. И для них замок становился надёжным убежищем, а его хозяин - господином. К замку привозили свой товар купцы -сеньор щедро платил за заморские шелка и пряности. Правда, для проезда по его владениям торговец сам должен был не единожды раскошелиться: проехал по мосту — плати, перевёз тебя паромщик - плати, но не паромщику, а его господину, правителю всей округи, хозяину неприступной цитадели. Сердце владений сеньора, замок представлял собой грозное зрелище. Всего 100 лет назад сеньор с воинами и домочадцами в случае опасности укрывался в деревянной башне, обнесённой частоколом. Теперь вместо этого на высоком холме в излучине реки спешно, но надёжно возводились могучие стены высотой 50 футов (15 м) и толщиной 16 футов (5 м) и башни. В одной из башен были тяжёлые ворота из крепкого дуба, сверху окованные железом. Замок окружал ров, через него к воротам вёл бревенчатый мост, который при нападении врага можно было легко и быстро разобрать. Сзади ворот оскалились острыми зубьями две подъёмные решётки. Стоило опустить их, и тот, кому удалось прорваться за ворота, оказывался в ловушке, не успев попасть во двор. Двор замка делила на две части высокая (выше внешних) стена. Широкое пространство перед ней занимали разные службы: здесь должны были жить воины и слуги, располагаться конюшни. Во внутреннем дворе, по ту сторону стены, высилась башня, гораздо выше и надёжнее всех остальных, с редкими узкими окошками-бойницами — донжон (дом хозяина замка). Внутри донжона было сумрачно, холодно, да и не так просторно, как можно было подумать, стоя снаружи: три зала один над другим, разделённые деревянными перекрытиями, две комнаты, кухня и оружейная. Не слишком богато для властительного сеньора, но и у самого короля Генриха Л в доме кроме залов была всего одна спальня. I Главным были не роскошные покои, а надёжные стены." Не успевали строители уложить последние камни, как замок начинали обживать те, для кого он и строился: сеньор со своими родными, воинами и слугами. Под мрачноватыми сводами часто звенели детские голоса: кроме детей хозяина в замке росли и воспитывались сыновья его вассалов. Жизнь за крепкими стенами текла уединённо и размеренно. Если не было войны, сеньор охотился, упражнялся в фехтовании или развлекался игрой в кости и шахматы. Госпожа проводила дни за бесконечным рукоделием. Только в начале лета замок по-настоящему оживал: играли свадьбы, принимали многочисленных гостей, устраивали турниры и давали пиры, которые вспоминали потом до следующего года, если не случалось ещё чего-нибудь — нападения врага, пожара, приезда нежданного знатного гостя. В остальное время даже новости в замок доходили редко, и потому его обитатели несказанно радовались, если долгим зимним вечером просил приюта путник — бродячий монах или менестрель. Они-то и рассказывали хозяевам, что творится в местах отдалённых, куда за день верхом не доберёшься. Если же повествование было полно событий невероятных и удивительных, то ещё лучше — было что вспомнить после ухода гостя.

Нередко к замку подступали враги. На высокие стены взобраться они пытались не часто — всё больше томили осадой, но и это не всегда удавалось: в подвалах замка хранилось много запасов, воду для питья брали здесь же, в колодце, выручали и тайные подземные ходы. Так в войнах и скучноватой мирной жизни прошло 200 лет. За это время упрочил свою власть король, с которым не боялся прежде соперничать сеньор — основатель твердыни. Его потомок не был больше безраздельным хозяином округи — выше него стоял королевский чиновник. Но войны по-прежнему были частыми, и потому нынешний сеньор следил за тем, чтобы его родовое гнездо оставалось грозным и неприступным, но уже не как центр владений, а как крепость. Бревенчатый мост сменился подъёмным, на толстых железных цепях. Залы в донжоне теперь разделяли не деревянные перекрытия, а каменные своды, которые мастера расписывали орнаментом. Только сама башня стала тесновата для жилья, и рядом с ней вырос прочный каменный дом. За прошедшее время гораздо больше, чем сам замок, изменилась его округа. По соседству зашумел довольно большой город. Он вырос на месте посёлка ремесленников, некогда поселившихся под стенами соседнего замка, оставшегося теперь без хозяина. Его выгнали горожане, которых этот сеньор терзал поборами. Жители города — потомки тех первых ремесленников — больше не нуждались в его защите и сами могли за себя постоять. Прошло еще 100 лет. Утихли усобицы, стёрлись чёткие границы земель некогда властительных сеньоров. Их наследники несли верную службу королю, а замок уходил в прошлое вместе с независимостью своего хозяина. Он мог по-прежнему возвышаться на холме, но стены его уже сильно обветшали. Зато за ними выросла острая крыша маленькой часовни, появились новые постройки — просторный дом с большими залами и множеством комнат. Времена изменились: роскошные покои стали важнее надёжных стен. Пролетели годы, и на полях сражений загрохотали пушки, против которых не могли устоять окончательно одряхлевшие стены и башни старого замка. Нынешний хозяин, да и его отец мало интересовались судьбой замка — они жили при королевском дворе в столице. В бывшем господском доме ютились только старые слуги. Но пришло время, когда в полуопустевшие руины вернулся исполняющий в соседнем городе (бывшем посёлке ремесленников) королевскую службу владелец некогда горделивой твердыни. Знатный придворный пожелал заново отстроить родовой замок. Мастера-каменщики принялись за работу. Воспользовавшись камнями, взятыми из полуразвалившегося донжона и башен, они перестроили, расширили, надстроили старый дом, превратив его в совершенно новое нарядное здание с маленькими башенками. Кусок рухнувшей в ров стены переделали в изящный мост. Щербатые остатки стен разобрали и возвели из них нужные в хозяйстве постройки. Так среди быстро разрастающихся деревьев вырос новый замок, совершенно не похожий на своего грозного предка, пятью тяжёлыми башнями нависавшего над округой. Он во всём отвечал вкусам своего владельца, не собирающегося ни с кем воевать, но любящего роскошь и удобство. Его оборонительные качества полностью соответствовали независимости хозяина — дворянина, состоящего на королевской службе. В силу традиций нарядный большой дом, стоящий среди парка, ещё довольно долго называли замком. Но это был уже настоящий дворец.

Геральдика

У Аякса, помните, Был на щите представлен змей свернувшийся, И семеро у Фив таким же образом Щиты снабдили знаками особыми. Там можно было видеть звёзды с месяцем Или мечи, и факелы, и лестницы, Угрозу городов во время приступа, В резьбе или в изображенье выпуклом.

Так говорит о гербах древности и средневековья Мефистофель в трагедии Гёте «Фауст»... Одной из вспомогательных исторических дисциплин является геральдика — наука о гербах и эмблемах. Кому-то может показаться, что для истории геральдика не представляет интереса. Однако щитки, кресты, розетки, девизы могут, как своеобразная визитная карточка, рассказать многое о странах, городах, людях. Хотя слова «герб», «герольд» (составитель гербов) и законы геральдической символики появились только в Средние века, корнями они уходят в первобытные времена. Предшественниками гербов и эмблем можно считать изображения тотемов — животного, растения или предмета, которым поклонялось то или иное племя. Например, в могильниках племён, живших на берегах морей, находят фигурки черепахи, нырка или дельфина, у племён степей — фигурки змеи, лесных племён — медведя, оленя или волка, считавшихся «предками» или божествами. Такой же характер носят изображения растений — ели на Европейском Севере, оливы в Средиземноморье, лотоса в Северной Африке и Южной Азии. В редких случаях символами служили предметы неживой природы, которым поклонялись: метеоритный камень, упавший с неба, раковина. Особую роль играли знаки Солнца, Луны, волны (воды). Подобные символы существовали и в древнейших государствах, образовавшихся в районе расселения того или иного племени. Их можно увидеть на табличках с печатями и первых монетах (с VII в. до н.э.). Так, на печатях Древнего Египта появились изображения богов и священных животных; корова — на известной печати из индийского города Мохенджо-Даро. На монетах Афин изображали сову — птицу богини Афины; Эгины — черепаху, Пантикапея — мифического грифона, ставшего гербом и современной Керчи. Наряду с этим у греков появляются изображения богов: на афинских монетах — Афина, дельфийских — Аполлон (см.ст. «Нумизматика»). Знаки царской власти становятся символами больших монархий. Например, двойная секира была изображена на стенах дворцов критских царей («Лабиринт» — в буквальном переводе «дворец двойной секиры»). Восьмиконечная звезда встречается на личных вещах царей Македонии. В более поздние времена в сим волах городов и государств появляются изображения знаменитых достопримечательностей: у Родоса — Колосса, Александрии — Фаросского маяка и плывущего корабля; на монетах Сердики (современная София) в III в. н.э. — храм Аполлона, который вошёл как один из символов в современный герб столицы Болгарии. Были в древности прообразы личных гербов знатных людей, о чём оставил свидетельство Эсхил в трагедии «Семеро против Фив»: вожди, осаждающие город Фивы, стоят против городских ворот, подняв щиты с изображениями звёзд и месяца, героя с факелом, огнедышащего чудовища Тифона. Символом Римской империи со времён Юлия Цезаря стал императорский жезл с фигурой орла (священной птицы Юпитера) После перенесения столицы в Константинополь в 330 г. император Константин ввёл новую эмблему: чёрного двуглавого орла на золотом фоне — символ власти императора над Западом и Востоком империи. Двуглавый орёл сохранился и как герб Византийской империи. В начале её существования императоры пытались восстановить Римскую империю, а затем две головы орла, обращенные в разные стороны, стали восприниматься как символ географического расположения Византии на стыке Европы и Азии. Впоследствии от римского и византийского орлов произошли гербы многих империй: Священной Римской (одноглавый чёрный), Арабского халифата, России (двуглавый чёрный). От орла Священной Римской империи впоследствии «отпочковались» австрийский, германский и испанский (с 1521 г., когда императором стал испанский король Карл V, а его потомки — ветвь Габсбургов — оставили на гербе Испании имперскую птицу). От византийского орла помимо российского произошёл албанский, без имперских знаков власти, когтей и раскрытого клюва — символ борьбы против турецкого ига. Жёлтый орёл халифов возродился в Новейшее время в беркутах, халзанах и соколах гербов ряда арабских стран. Если в раннем средневековье в Западной Европе гербовые символы имелись лишь у высшей феодальной знати, то в XII—XIII вв. гербы оформились у крупных и мелких феодалов, а к XIV—XV вв. — у городов, гильдий, цехов и университетов. В это время уже имелись люди, специально составлявшие гербы, — герольды. Они разрабатывали принципы составления прежде всего государственных и личных феодальных гербов. Само слово «герб» означает по-немецки «наследство» (Erbe). Изначально гербы помещались на боевом щите, имевшем различную форму: итальянский — овальную, норманнский — треугольную, французский — прямоугольную с закруглением или выступом вниз, немецкий — вырезную. Чёткую символику стали иметь цвета: красный подчёркивал страсть (цвет огня), голубой или синий — честь, возвышенность (цвет воздуха), пурпурный — власть, зелёный означал свободу (вода), чёрный — постоянство (земля), золотой (жёлтый) подчёркивал знатность, серебряный (белый) — благородство. Таким образом, первоначальное толкование цветовой символики было узкофеодальным, но впоследствии значительно расширилось, и красный цвет воспринимался как цвет борьбы (крови), жизни (солнца). В этих значениях он ранее уже использовался народными движениями на Востоке (восстание «краснобровых» в Китае в I в. н.э., восстание «краснознамённых» в Иране в 772 г.). Зелёный цвет стал цветом живой природы, обновления, надежды, молодости, синий — цветом мира, чёрный — скорби, траура (лишь с позднего средневековья), белый — вечности, жёлтый — славы. Как правило, именно в этих значениях цвета используются в гербах и флагах в наши дни. Лишь в редких случаях допускаются нетрадиционные цвета (например, оранжевый цвет князей Оранских в Голландии XVI—XVIII вв.). В средние века целые гербовые щиты или части их начали заполнять сплошной или полосной окраской с изображениями и без. К геральдическим элементам отнесли линии и кресты, к негеральдическим — естественные (люди, животные, растения, светила и стихии (например, туча)), искусственные (оружие, богиня, корабль и т.д.), легендарные (дракон, кентавр и др.) изображения. Все фигуры имели чёткое значение: лев — отвага, гнев, великодушие; роза — чистота, святость (однако под гербами Алой и Белой розы в Англии произошла кровопролитная война), лилия — расцвет (королевский и государственный французский герб), гриф — свирепость, единорог — непобедимость, ключ — открытость. Важно и то, как изображены фигуры: открытые ворота символизируют гостеприимство. Эти же фигуры на гербах Пуатье, Праги, Буды, Риги говорят о занятии торговлей. Поднятый меч означает оборону, опущенный — мир. На гербе девиз стали помещать обычно на ленте, а девизы на ободке щита были известны ещё с древности. Девиз феодала красноречиво говорил о его жизненных принципах: «Я не король и не принц, а сеньор де Куси!», «Герцог Савойи, иду своей дорогой». Девиз английских королей: «Бог и моё право!» Чем дальше, тем чаще практиковались гербы, разделённые на части, с различной символикой: ведь число людей с дворянским званием росло и надо было разнообразить их символику. К XV в. сложилось большинство современных европейских государственных гербов. Львы с атрибутами власти и силы стали символами Англии, Швеции, Дании. На гербе Польши в XIII в. в период борьбы с агрессией немецких феодалов в отличие от чёрного германского появился белый орёл в красном поле, смотрящий в противоположную сторону. На гербах Болгарии и Чехии — белые львы без когтей и оружия — символ мира. В период бурного роста самоуправляющихся городов в Европе появилось много городских гербов. Ряд гербов являются «говорящими» — объясняют название города (на гербе Гранады — гранат, Берлина — медведь (от западнославянского «берл» — медведь)). В ряде случаев отображена легенда о возникновении города (ладья в гербе Парижа). Башни на городских гербах говорят об их укреплённости.

Просты для понимания гербы ремесленных цехов, отразившие рост самосознания горожан. Булочники изображали на гербе крендель, кузнецы — молот, цирюльники — ножницы. В Азии и частично Восточной Европе оказался распространённым восточный тип герба — круглый. Их символика значительно отличается от европейской. Так, роза в мусульманских странах означала любовь, змея — мудрость (а в Европе — коварство). Место христианского креста в Азии занимают полумесяц и звезда, древневосточный знак Инь и Ян (единство противоположностей — две рыбы, соединённые в круге; встречается в Китае, Монголии, Корее). В Японии роль гербов играют круглые моны — знаки личной собственности. Интересно, что в XII в. моны могли иметь лишь крупные феодалы; в XIV в. такое право получили и самураи, в XVI в. — все дворяне, в XVII в. — купечество, в XVIII в. — частично ремесленники и крестьяне, а после буржуазной революции 1868 г. — все японцы. Государственным гербом стал императорский мон — жёлтая хризантема. А индийцы употребляли многие века лишь один гербовый символ — знак Солнца, занявший место и в современной эмблематике страны. За последние 200 лет начиная с образования США и особенно с Французской революции мировая геральдика претерпела значительные изменения. В обиход ряда стран широко вошли такие эмблемы, как разноконечные звёзды (звезда — символ стремления к высокой цели), факел (символ революции), оливковая и пальмовая ветви (символы славы и мира), фригийский колпак народных масс — признанный революционный символ Франции; секира, венки — дубовый, оливковый, лавровый, пальмовый и т.д., заменившие в республиканских государствах короны. В латиноамериканских странах, завоевавших независимость, были восстановлены древние индейские символы — орёл, побеждающий змею (Мексика), радуга. Большое влияние на мировую геральдику оказало появление советской символики — серпа и молота, венка из колосьев, изображения страны на фоне земного шара, символов труда — шестерёнки, плуга — при округлой форме герба. Интересно, что аналогично преобразовали свои гербы не только страны, входившие в социалистический лагерь, но и Италия (оливковый венок и шестерёнка), Новая Зеландия, Сенегал, Шри-Ланка, а австрийский орёл вместо меча и державы изображён с серпом и молотом в лапах. Новая символика оказалась удачной и оригинальной. За последние десятилетия с образованием новых независимых государств появились и другие совершенно новые геральдические формы и символы. Так, у гербов ряда африканских стран — форма ромба с округлёнными левым и правым углами. В Африке получили распространение символы чёрной звезды — стремления Чёрного континента к независимости; антилопы, страуса. В странах Карибского бассейна популярен корабль, означающий путь к новым горизонтам... Так знание основ геральдики и в наше время поможет лучше ориентироваться в государственной символике различных стран мира. Гербы

Герб (польск. herb, от нем. Erbe — наследство), эмблема, наследственный отличительный знак, сочетание фигур и предметов, которым придаётся символическое значение, выражающее исторические традиции владельца. Г. подразделяются на следующие основные группы: Г. государственный, Г. земельный (городов, областей, губерний, провинций и др. территорий, входящих в состав государства), Г. корпоративный (средневековых цехов), Г. родовой (дворянских и буржуазных родов). Г. — специфический исторический источник, изучается вспомогательной исторической дисциплиной геральдикой. Г. изображается на знаменах, печатях, монетах и пр., помещается в качестве знака собственности на архитектурных сооружениях, домашней утвари, предметах вооружения, произведениях искусства, рукописях, книгах и т.п. Древнейшим прообразом Г. были тотемические изображения животных, покровителей племени или рода в первобытном обществе (см. Тотемизм). Зачатки Г. видят в многочисленных символических изображениях, существовавших у народов древнего мира. Непосредственными предшественниками Г. были родовые и семейные знаки собственности («знамена», «рубежи», «метки» у славян, «тамги» у тюрков и монголов и т.п.). Первыми Г. были эмблемы, постоянно повторявшиеся на монетах, медалях и печатях древнего мира. Уже в 3-м тыс. до н. э. существовал Г. шумерских государств — орёл с львиной головой; известны также Г.: змея Египта, орёл Персии (впоследствии был также гербом Рима), коронованный лев Армении. В Древней Греции были Г.: сова Афин, крылатый конь Коринфа, роза Родоса, павлин Самоса и др. Гербом Византии был двуглавый орёл (заимствованный впоследствии Россией). В средние века возникли сохранившиеся и теперь Г. городов: красная лилия Флоренции, крылатый лев Венеции, ладья Парижа, крест и меч Лондона и др. В большинстве мусульманских стран, где религия запрещала воспроизводить живые существа, для Г. употреблялись узоры, например герб Самарканда; три кольца — герб Тимура. На Руси Г. многих городов имели древние исторические корни. Лев — герб Владимира — был Г. владимирских князей с 12 в. Герб Новгорода с 15 в. символизировал вечевой строй (вечевая степень, т. е. трибуна, и посаднический жезл на ней); в 16 в. республиканская эмблема была заменена монархической: вместо степени стал воспроизводиться трон, вместо жезла — скипетр. Герб Пскова — рысь — изображен ещё в 15 в. на республиканских печатях и монетах этого города. Герб Москвы — всадник, т. н. «ездец», известен с 14 в. Герб Ярославля — медведь на задних лапах, и герб Перми — медведь на четвереньках — связаны с древним культом медведя, в течение многих веков характерным для этих областей, судя по множеству археологических находок. Подобным же образом герб Н.-Новгорода — лось — связан с древним местным культом лося: в 18 в. лось был заменен оленем. Герб Смоленска — пушка и на ней райская птица — чеканился ещё в 15 в. на княжеских монетах этого города. Герб Казани — крылатый змей — объясняется татарскими легендами об основании города в местности, где царствовал змей. Герб Астрахани — сабля и над ней корона — очень похож по очертаниям на герб Бухары (дуга и над ней цветник); эти Г. явно восходят к общему прототипу: в Бухаре в 17 — середине 18 вв. царствовала астраханская династия. Герб Вятки — лук и стрела — возник в связи с древним местным почитанием стрел, продолжительное время игравшим в этом городе роль даже в церковных обрядах. Г. дворянских родов в Западной Европе возникли в эпоху крестовых походов (11— 13 вв.) и были вызваны необходимостью во внешних различиях рыцарей, закованных в доспехи. Г. создавались непосредственно из элементов, составлявших вооружение рыцаря. Следы этого происхождения сохранились в названиях Г. на немецком (Wappen), французском (armes) и английском (arms) языках. Первоначально содержание рисунков на щите рыцарь выбирал произвольно. По мере распространения обычая эмблемы становились наследственными. Источником отдельных дворянских Г. явились эмблемы древних городов. В свою очередь некоторые родовые Г. превратились в Г. феодальных монархий. При смене династий в государственном Г. часто оставались элементы Г. прежде правивших династий. Фамильные Г. буржуазии (без шлема и нашлемника) появились на рубеже 17—18 вв. во Франции, где в фискальных целях была предпринята продажа Г. представителям недворянских сословий. На иной основе возникли родовые Г. в Польше, где издавна существовали знамена с родовыми знаками, вокруг которых объединялись соседи — землевладельцы в случае военной опасности. Число этих знамён было постоянно и всякое новое лицо приписывалось к одному из существующих знамён. Эти родовые знаки (в значительной степени общие для всех славянских народов) были подчинены правилам геральдики, проникшей с Запада, и стали Г. польских дворянских родов.