Заключение комиссии
организованной согласно постановлению Святейшего патриарха и Священного синода от 24 февраля 1918 года, по расследованию акта насилия, учиненного над Его Преосвященством Гермогеном, Епископом Тобольским и Сибирским.
Комиссия имела следующий личный состав: в нее входили 22 представителя градских приходских Советов, по два от каждого прихода. Два представителя от Духовной Консистории, два представителя от Епархиального Свято-Иоанно-Дмитриевского Братства и общества единения клира и мирян, член Священного Поместного Собора от Тобольской епархии и Епархиальный совет в полном своем составе. Председательствовал на собраниях комиссии Его преосвященство, преосвященнейший Иринарх, Епископ Березовский, управляющий Тобольской епархией.
Открывая свои работы, комиссия поставила себе двоякую задачу: во-первых, выяснить обстоятельства обыска, ареста и высылки из г. Тобольска епископа Гермогена и дать объективные описания таковых. Во- вторых пролить свет на выдвигаемый против Владыки обвинительный материал.
Для достижения первой намеченной задачи, Комиссией произведен опрос свидетелей. Было допрошено всего 30 человек. На основании полученного таким образом следственного материала, фактическая сторона дела представляется в следующем виде:
До сведения еп. Гермогена стали доходить слухи, что местной властью проводятся по отношению к нему репрессии. Некоторые органы "левой" местной печати открыли травлю Владыки, стараясь очернить его, как церковно-общественного деятеля. Взволнованный этими выступлениями владыка неоднократно говорил, что ему предстоят новые испытания. В четверг 12 апреля (по старому стилю), открывая заседания совета Епархиального Свято-Иоанно-Дмитриевского Братства, его Преосвященство уже определенно заявил, что по имеющимся у него данным, в одну из ближайших ночей он будет арестован и увезен из Тобольска. Совет уверил его, что слухи ложны, но посоветовал переехать в Знаменский монастырь. Ночь с 12 на 13 апреля еп. Гермоген действительно провел там, в покоях Владыки Иринарха. На следующий день, 13 апреля, после службы он отправился к своим друзьям, но в 12 часов ночи Его Преосвященство стал собираться обратно в свои покои, так уже было известно, что архиерейский дом весь освещен и там хозяйничают чужие люди. Епископа отговорили ехать, и он остался у друзей. На утро стало известно об обыске, и теперь было ясно, что ареста еп. Гермогену не избежать. Во избежание поругания святительского сана, епископ скрывался целый день, а вечером начал богослужение в кафедральном соборе при громадном стечении молящихся.
Между тем, события в архиерейском доме складывались следующим образом. В 11 часов ночи в архиерейские покои явился отряд красногвардейцев в 30-40 человек. Поиски епископа оказались тщетными, и красногвардейцы преступили к вооруженному обыску дома, забирая личные вещи и бумаги еп. Гермогена. Был произведен обыск в обоих домовых храмах. Латыши- лютеране (красногвардейцы) вели себя свободно, разгуливали в алтарях и высмеивали святыни. Епископа искали по всей губернии, в том числе и в Знаменском монастыре. Обыски продолжались до 4 утра. На другой день, в субботу 14 апреля, три члена исполкома (Хохряков, Писаревский, Дуцман) в 12 часов дня явились в архиерейский дом, где в это время шло заседание Епархиального Совета, и обсуждались вопросы, выдвинутые событиями предыдущей ночи.
Представители советской власти имели индивидуальную беседу с викарным епископом Иринархом, в которой выразили неудовольствие, что еп. Гермоген скрылся, и тем самым дал повод к различным эксцессам. Угрозы для епископа не существовало, а обыск нужен был для выемки особых документов. Хохряков опровергнул слухи об аресте Гермогена и сказал, что архиерей нужен им только для допроса, который состоится в будущий понедельник. Также представители исполкома попросили Гермогена воздержаться от политических речей. Иринарх обещал довести эти сведения до архиерея Гермогена.
Гермоген совершенно не поверил в свою неприкосновенность и заявил, что не вправе не говорить о тех кощунствах, которые были допущены при обыске в храмах. За всенощной Владыка действительно произнес речь, которую закончил призывом к миру и братолюбию. Около двух часов ночи епископ получил бумагу, которая извещала его о допросе.
На следующий день Владыка предпринял крестный ход, в начале которого произнес речь, в которой говорил о спасении родины и подступающем враге. С этими речами начался крестный ход, который в течение всего времени сопровождали вооруженные красногвардейцы. Одни из них были даже вооружены ручными гранатами. Когда Епископ вернулся около 5 часов вечера в покои, красногвардейцы заблокировали вход, не пропуская никого внутрь. Только 30 случайным людям удалось прорваться вслед за еп. Гермогеном. Толпа, оставшаяся у подъезда дрогнула, заволновалась, почувствовала что-то недоброе. Ударил набат, а следом послышались оружейные выстрелы. Вся соборная площадь была оцеплена латышскими стрелками, которые отчищали площадь от народа.
Между тем, в доме архиерея происходило следующее: Владыке объявили о домашнем аресте. Дом наполнился красногвардейцами, а случайные люди были удалены. После того, как епископ остался один, обращение с ним сделалось грубым и непристойным. После кратких сборов он был доставлен в штаб красной армии (здание мужского духовного училища).
Весть об аресте Епископа Гермогена быстро облетела весь город. Но красная армия прервала сообщение между Нагорной и подгорной частями города, а улицы патрулировались. Тем самым, удалось избежать массового негодования. Епископ Иринарх отправился в Исполком, чтобы получить точную информацию. Но не получил ответы на свои вопросы, а Хохряков отказался с ним встретиться. Свидание разрешено было через 2-3 дня, но на следующий же день Епископ был отправлен под конвоем как преступник в г. Тюмень.
16 апреля Исполком выпустил "извещение", где говорилось, что арест Еп. Гермогена произведен по политическим соображениям и носит "предупредительный" характер.
Восстановив, путем опроса свидетелей фактические обстоятельства, при которых совершено было насилие над еп. Гермогеном, комиссия перешла к выяснению причин обвинения. Исполком документы предъявлять отказался, ответив, что они отправлены в Екатеринбург. Сведения эти оказались ложными, а существующие бумаги не подтверждали обвинения епископа, как черносотенца и погромщика.
«Тобольские епархиальные ведомости»,
1918, № 13,№14,№15.