5. Нормативный акт-форма права: юридическое выражение воли законодателя и форма словесно-документального изложения содержания акта.

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. 2. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.210

С общетеоретической, философской стороны нормативные акты, как и иные источники, должны рассматриваться с помощью философского понятия «внешняя форма» (что в полной мере согласуется с важнейшей характеристикой нормативных актов как формы права).

Это важно в двух отношениях.

Во-первых, нормативные акты, так же, как и любая форма, зависят от своего содержания – содержания данного исторического типа права, отражают его принципиальные социальные особенности. Так, глубокий демократизм социалистического права, последовательное проведение в нем начал социалистической законности, использование права в качестве средства коммунистического воспитания предопределяют существенные особенности правовых актов в социалистическом обществе. Непосредственно с социалистической природой нашего права связаны такие особенности нормативных актов, как доступность их содержания, строгая процедура издания и систематизация, недопустимость изменения их содержания путем толкования.

Во-вторых, нормативные правовые акты так же, как и любая форма, обладают известной относительной самостоятельностью и отсюда требуют применения к ним специальных средств и приемов выражения и внешнего словесно-документального изложения. Полнота и точность воплощения в правовых актах государственной воли не приходят сами по себе: они должны быть достигнуты при помощи использования специальных средств и приемов обработки и оформления актов (юридической техники).

Праву свойственно как социально-политическое, так и специально-правовое содержание (1.6.1.). Поэтому воля государства не только должна быть изложена в языковой и логической форме и найти соответствующее словесно-документальное построение, но и обязана получить специфически правовое выражение (в виде логических норм и норм предписаний, в правовых конструкциях и др.). Это особое правовое выражение и образует специальное юридическое содержание нормативного акта как формы права.

Таким образом, при рассмотрении нормативных актов как формы права следует различать две стороны, каждая из которых имеет самостоятельное бытие и тре-

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. 2. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.211

бует самостоятельного освещения. Это – форма юридического выражения воли государства, относящаяся к специально-юридическому содержанию права – собственному содержанию акта, и форма внешнего, словесно-документального изложения (построения) акта [11].

Средства и приемы, при помощи которых обеспечивается юридическое выражение содержания акта и его словесно-документальное изложение, образуют юридическую технику. Она будет рассмотрена в последующем (11.37.1.).

6. Терминология.

Двоякое значение термина «источник права». Разграничение юридических источников права и формы права по отношению к одному и тому же явлению создает в практическом отношении известные терминологические неудобства.

Спрашивается: какой же из указанных терминов использовать при обозначении нормативных актов в литературе, на практике? Казалось бы,- термин «форма права», так как для актов-документов специфическим является именно это его качество. Из такой теоретической предпосылки и исходили некоторые авторы, считавшие целесообразным использовать указанный термин.

Вряд ли, однако, для этого есть достаточные основания. Все же предпочтительней, надо полагать, использование в практической жизни термина «источник права». Почему? Здесь есть два соображения.

Первое: нормативные акты являются формой права потому, что они выполняют функцию юридических источников, т.е. актов правотворчества. По сути дела, юридический источник права, взятый в содержательно-

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. 2. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.212

документальном ракурсе, т.е. как носитель юридических норм, и есть форма существования права.

Второе (и самое главное): нормативный акт как форма права в практической жизни для лиц, применяющих и изучающих право, является, так сказать, и фактическим источником; нормативные акты-тот источник, из которого люди черпают сведения о юридических нормах.

Выделяя второе из приведенных соображений, целесообразно обратить внимание на то, что термин «форма права» многозначен и может быть использован при рассмотрении права в самых разных значениях [12]. Примечательно, что коль скоро речь идет о форме права применительно к практической жизни, то форма права (т.е. официальное хранилище, носитель действующих норм) и есть фактический источник норм права.

Такое двоякое значение термина «источник» (источник в смысле правотворческого решения и источник в смысле фактического местопребывания норм права) является убедительным основанием целесообразности и достаточности использования этого термина при обозначении нормативных актов в литературе, в практической жизни [13].

Алексеев С.С. Общая теория права: В 2-х т, Т. 2. – М.: «Юридическая литература», 1981. С.213

Предыдущий | Оглавление | Следующий

[1] Под источником права следует понимать «не само правотворческое действие, а его обязательную форму, с помощью которой воля господствующего класса, а в общенародном государстве воля народа возводится в закон, в норму права» (Мицкевич А.В. Акты высших органов Советского государства, с. 27). Автор отмечает здесь же необходимость «отразить и в самом определении нормативно-правового акта его «реальное бытие» в виде письменного документа, закрепляющего правотворческое решение государственного органа. Тем самым будет преодолен тавтологический недостаток ранее данных определений, всегда начинавшихся словами «нормативный акт есть акт» (там же).

[2] См.: Самощенко И.С. Основные черты нормативных актов социалистического государства. – Сов. государство и право, 1968, № 4, с. 23-28.

[3] См. Мицкевич А.В. Акты высших органов Советского государства, с. 28-30; Самощенко И.С. Некоторые вопросы учения о нормативных актах социалистического государства. – Правоведение, 1969, № 3, с. 32-33.

[4] См.: Самощенко И.С. Основные черты нормативных актов социалистического государства. – Сов. государство и право, 1968, № 4, с. 23; Он же. Некоторые вопросы учения о нормативных актах социалистического государства. – Правоведение, 1969, № 3, с. 29.

[5] См.. Правотворчество в СССР/Под ред. А.В. Мицкевича. М., 1974, с. 44.

[6] Сам по себе обычай, строго говоря, не является юридическим источником права. Обычай как таковой-это лишь источник с точки зрения исходного фактического материала для юридических норм, не больше. Источником же права с юридической стороны является государственный акт санкционирования обычая, т.е. правотворческое решение, имеющее индивидуальное (в сфере правотворческих отношений) значение. Но ведь и нормативный акт как акт-документ сам по себе главным образом есть форма бытия юридических норм; юридическим источником, в сущности, и здесь является правотворческое решение компетентного органа, выраженное в нормативном акте. Отсюда, в частности, следует, что в юридически развитой правовой системе, когда ссылки на обычаи делаются в нормативных актах, отсутствуют основания рассматривать санкционированный обычай в качестве особого, самостоятельного источника права: здесь нет специального акта санкционирования, а есть единое правотворческое решение, выраженное в нормативном акте.

Это особо важно оттенить в отношении принципиально новой семьи правовых систем – социалистического права. Приводимые в литературе примеры ссылок в нормативных актах на деловые обыкновения, обычаи, традиции (например, в ст.ст. 134, 135, 149 Кодекса торгового мореплавания Союза ССР) свидетельствуют, скорее всего, о наличии особых оценочных предписаний, призванных ориентировать правоприменительный орган и субъектов на предпочтительный вариант индивидуального решения, на критерий фактического порядка для конкретизации прав и обязанностей в процессе индивидуального решения.

[7] Хотя в настоящее время прецедентное право в значительной части превратилось в совокупность актов, определяющих принципы толкования и применения норм, закрепленных в актах законодательных или правительственных органов (см.: 3ивс С.Л. Развитие формы права в современных империалистических государствах. М., 1960, с. 108), однако и сейчас прецеденты продолжают служить интересам империалистической буржуазии. Они обеспечивают консерватизм в буржуазном праве. На их основе достигается произвольное применение права – подыскание из массы противоречивых прецедентов «нужного» для данного решения. Будучи архаичным источником права, прецеденты в то же время находятся в постоянном развитии и представляют собой продукт приспособления права к изменениям в социальной жизни капиталистического общества (см. там же, с. 110 и след.; Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия, с. 588, 590).

[8] Р.О. Халфина справедливо пишет: «Представители прогрессивных и буржуазно-либеральных школ, раскрывая недостатки действующего законодательства, ищут пути их устранения в расширении правотворчества суда, в применении обычаев, в формах учета общественного мнения, шкале моральных ценностей и т.п. Однако указанные теоретические положения одновременно способствуют созданию обстановки «необязательности» закона, распада законности, что открывает широкий простор усмотрению правоприменительных органов» (Халфина Р.О. Современные буржуазные концепции права: некоторые общие черты. – Сов. государство и право, 1979, № 11, с. 113).

[9] О преимуществах нормативных юридических актов см.: Шебанов А.Ф. Форма советского права. М., 1968, с. 45 и след.

[10] См.: Кулажников М.Н. Советское право, традиции и обычаи в их связи и развитии. – Автореф. докт. дисс., Киев, 1972.

[11] На необходимость четкого разграничения формы изложения и формы выражения акта обратил внимание В.М. Корельский (см.: Корельский В.М. Правовые нормы и нормы общественных организаций.-Автореф. канд. дисс. Свердловск, 1963, с. 6). Это мнение поддержано И.С. Самощенко, который правильно подметил, что оба эти момента относятся к нормативному акту как к внешней форме права (см.: Самощенко И.С. Основные черты нормативных актов социалистического государства.- Сов. государство и право, 1968, № 4, с. 28-30). Следует вместе с тем полагать, что слова «изложение» и «выражение» при обозначении того и другого аспектов в отличие от использования указанных терминов упомянутыми авторами целесообразно поменять местами.

[12] Так, с точки зрения Б.В. Шейндлина, следует различать пять форм права: «1. Внутренняя форма строения системы права – разделенность на отрасли и институты. 2. Внешняя форма группирования норм непосредственно по воле законодателя – систематика права, различные виды кодификации. 3. Внутренняя форма строения каждой нормы права – общий и обязательный характер правила. 4. Внешняя форма выражения отдельной нормы права в актах государственных органов – нормативные акты. 5. Внешняя форма изложения нормы права-логическая формулировка закона и других нормативных актов» (Шейндлин Б.В. Сущность советского поава. Л., 1959, с. 95).

[13] Отсюда становится понятным, почему предложения о замене юрмина «источник права» термином «форма права» не были восприняты ни наукой, ни практикой (см. по этому вопросу: Общая теория советского права, с. 129-132; Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Основные институты и понятия, с. 581). В последней из указанных работ подчеркивается, что термин «источник права» «является емким, он выражает комплексное понятие, включающее в себя не только указание на форму выражения правовой нормы, но и ограничивающий признак, отражающий специфику понятия, а именно, что форма служит основанием признания данного правила поведения правовой нормой».