117

Русская гончая

Собаки травильные, подсокольничьи и собственно гончие.

Об использовании гончих собак в Древней Руси практически нет никаких сведений. На мой взгляд, нельзя принять за доказательство этого слово "выжлок" в одной из былин об Илье Муромце и Добрыне Никитиче, в которой Збут Королевич наказывает своей собаке: "А теперь мне не до тебя пришло, а и ты бегай, выжлок, по темным лесам и корми свою буйную голову", поскольку в языке былин, как и в их содержании, сплошь наблюдаются наслоения позднейшего происхождения. Сомнительно также использовать в доказательство древности русской гончей фрески выстроенного Ярославом Мудрым Киево-Софийского монастыря XI века, на которых вместе со сценками из народного быта есть и изображения охоты, т. к. эти фрески в XVII столетии были покрыты штукатуркой и только в XIX освобождены от нее и заново восстановлены. Да и сами изображенные на этих фресках собаки (всего три сценки: охота на белку, на кабана, на оленя) дают слишком мало для суждения о породе их. В случаях с белкой и кабаном сами изображения настолько схематичны, что признать в них собак не так-то легко. Правда, в сценке с оленем нет сомнения, что изображена собака, но надо иметь слишком буйную фантазию, чтобы вслед за бароном Г. Д. Розеном усмотреть в ней русскую гончую. К примеру, автор фундаментального труда о великокняжеской, царской и императорской охоте Н. И. Кутепов (24, с. 68, 75), из книги которого взяты приведенные иллюстрации, говорит о ней как о борзой собаке.

Летопись в связи с охотой сообщает нам об одном из сыновей Ярослава, Всеволоде: "В лето 6596 (1088) Всеволоду ловы деюшу звериныя за Вышегородом, заметавшим тенета и кличаном кликнувшим, спаде привелик змей с небесе, и ужасошася вси людьи" (24, с. 76 - 77). Это краткое сведение дает нам картину охоты облавой с тенетами и загонщиками, но ничего не говорит о собаках. Как ни странно, но о собаках ни разу не обмолвился и Владимир II Мономах в своем "Поучении...", хотя и описывает большое многообразие приемов и объектов охоты. Тот же Н. И. Кутепов, констатируя существование в те времена охоты соколиной и ястребиной, предполагает и охоту псовою, поскольку в "Русской Правде" (XI в.) охотничьи псы упоминаются наряду с соколами и ястребами, но то могли быть и подсокольные собаки (24, с. 80).

Уже с XII века в летописях упоминаются звания псарей. В этом же веке жил Новгородский князь Всеволод Мстиславич, прославившийся крайним увлечением, наравне с соколиной, и псовой охотой. Особенно же частые упоминания о псарях относятся к XV веку. В 1504 г. в духовной великого князя Иоанна III впервые названа княжеская псарня, расположенная около Москвы в селе Луцинском. Расцвет псовой охоты в Московском государстве наступил с царствования Василия III (1505 - 1533), который сам был страстным охотником, постоянно выезжавшим "осеневать", и об охоте которого сохранилось достаточно подробное описание немецкого дипломата Зигмунда фон Герберштейна в его "Записках о Московии" (24, с.96 - 97). Вот что он пишет: "Князь первый закричал охотнику, приказывая начинать; не теряя ни минуты, тот скачет к другим охотникам, которых было большое число; все вскрикивают в один голос и спускают больших меделянских собак (canes molossos et odoriferos). Тогда в самом деле было очень весело слышать громкий и разнообразный лай собак, а у князя их очень много, и притом отличных. Некоторые из них употребляются только для травли зайцев, - это так называемые Kurtzi, красивые, с пушистыми хвостами и ушами, вообще смелые, но неспособные к продолжительной гонке. Когда выбегает заяц, спускают три, четыре, пять или более собак, которые отовсюду бросаются за ним, - а когда они схватят его, поднимется крик, большие рукоплескания, как будто пойман большой зверь. Если же зайцы слишком долго не выбегают, тогда обыкновенно князь кличет кого-нибудь, кого увидит между кустарниками с зайцем в мешке: "Гуй, гуй (Hui, hui)", - этими словами он дает знать, что зайца надобно выпустить".

Что под словом "Kurtzi" Герберштейн подразумевает борзых, это, по-моему, вне сомнения, а под молоссами, вероятно, - гончих. Во всяком случае, в 1519 году зафиксирован факт подарка датским королем Христианом II французскому королю Франциску I борзых собак русской породы, вывезенных из Московского государства. Видимо, роль гончих в Московии тогда выполняли крупные травильные собаки типа меделянов. Кстати говоря, слово "охота" приобрело нынешнее значение только в конце XV - начале XVI веков, придя на смену словам "ловы" ("ловы деяти").

Со времени Василия III при дворе московских царей широко практикуются медвежьи бои и травли зверей. При его внуке, сыне Ивана IV Грозного Федоре Ивановиче, царская охота пополняется породами английских собак: английские купцы привезли ему в подарок 12 породистых легавых и борзых собак, и, сверх того, бульдогов. Сохранилось любопытное описание двух меделянских кобелей охоты Федора Ивановича (1584 - 1589): "А кобелем прозвищо: кобель жолт, Смерд, грудь и пазнегти белы, на конец хвоста бело; кобель чубар с лесинкою, пазнегти белы, Дурак" (24, с. 109). Как видите, первый кобель вполне гончей масти: светло-багряный, белогрудый и белоногий с белым концом гона.

С воцарением Лжедмитрия I (1605 - 1606) царской охоте предстояли изменения по примеру охот польских королей и литовских князей, в которых гончие упоминаются с XIV века, но до нас дошли сведения о его увлечении охотой с собаками и соколами, да что у него были лучшие английские собаки для травли медведей, - и только.

После Василия III особенно страстным охотником из российских государей был Алексей Михайлович (царствовал с 1645 по 1676 годы), при котором оформилось крепостное право (Соборное уложение 1649 г.), воссоединены с Русским государством Украина, возвращены некоторые ранее утерянные земли и усилилась центральная власть. Но и он, как многие российские цари, кроме Василия III, был птичьим, соколиным, охотником, хотя и держал до 100 псов. Возможно, это были подсокольные собаки, в любом случае, о гончих не говорится ничего.

Впервые гончие упоминаются несколько ранее, когда после смутного времени на Руси первый царь из рода Романовых Михаил Федорович (правил с 1613 г. по 1645 г.) посылал в северные уезды псарей с поручением брать у всяких чинов людей собак борзых, гончих и меделянских для царской псовой охоты. Но уже при Алексее Михайловиче, фанатичном сокольнике, а тем более при Петре I - единственном неохотнике из всех правителей России - псовая охота приходит в крайний упадок, и период этот захватывает полвека: с 1676 по 1726 годы. Конечно, свои охоты держали частные лица, имевшие в своих владениях обширные охотничьи угодья, но достаточных сведений о псовых охотах московского времени, к сожалению, не сохранилось.

Но вот для юного Петра II, царствование которого длилось очень недолго (1727 - 1730), а главным увлечением была охота, в 1728 году, когда императору едва минуло 13 лет, при Измайловском зверинце была устроена заново псовая охота. Собаки были частично конфискованы, частично куплены из частных охот России или выписаны из-за границы. Во время его тульского охотничьего похода в 1729 году с 7 сентября по 16 октября было затравлено 4000 зайцев, 50 лисиц, 5 рысей, убито 3 медведя и много другой дичи (25, с. 36). В начале 1730 года псовая охота Измайловского зверинца состояла из 241 собаки, в том числе 50 борзых, 50 французских гончих, 128 гончих русских, 4 кровавых гончих (bloodhound или гончая Святого Губерта) и 9 такселей. Несколько позднее в его псарне уже 200 гончих и 420 борзых (25, с. 241).

Мне приходится так много внимания уделять царям и их охотам только по причине поисков хотя бы упоминаний о применении гончих в те далекие времена, а они, как правило, встречаются преимущественно в документах и иных источниках, связанных с государственным правлением в России. И, как это ни парадоксально, мы впервые встречаемся со словосочетанием "гончие русские" (и впервые появившейся, заимствованной с запада, должностью егермейстера) при последнем русском монархе на российском престоле - Петре II, после которого череда иностранцев на императорском троне России прерывалась только при восшествии на престол внучки Петра I Елизаветы Петровны, царствовавшей с 1741 по 1761 год.

Первое же описание гончих в России мы встречаем в письме оберегермейстера от 29 января 1739 года, к которому приложен "Реестр, сколько ныне в Москве, при псовой Ее Императорского Величества охоте и собственных Его Превосходительства Кабинетнаго Министра и Обер-Егермейстера Артемья Петровича Волынскаго, собак на лицо и что из которых, по разсмотрению Его Превосходительства, размечено оставить впредь в охоте и взять в Петербург и сбыть с двора". Этот реестр приводит в своем труде "Царская и императорская охота" Н. Кутепов (25, с. 205 - 208) с многообещающим представлением, что в нем есть опись собак Измайловского зверинца "со сведениями не только о их породах, но и росте, об окрасе и кличках" и который, насколько мне известно, использовал в исследованиях о русской гончей только М. А. Сергеев (51, с. 27 - 29). Необходимо отметить, что это - лишь остатки охоты Петра II, после смерти которого лучшие собаки были расхищены князьями Долгорукими - теми же фаворитами покойного, чьими стараниями императорская охота так быстро и успешно создавалась при его жизни (только Алексей Долгорукий присвоил себе 6 борзых, 8 французских и 50 русских гончих; всего же Долгорукие забрали 106 собак).

В реестре, действительно, есть данные обо всех перечисленных 70 гончих: указан их рост в холке ("внаклоне росту" - в аршинах, четвертях и вершках), для 69 из них сообщаются сведения об окрасе (выпадает один выжлец, "белоподпалой", - без указания основной масти), приводятся 34 клички. Но вот порода записана только для трех выжлецов: "Выжлец руской чернопегой. Свистун, 9 осеней" - 3 четвертей и 1 1/2 вершков, (60,0 см. - Р. Ш.), "Выжлец курлянской чернокрасной, подпало, Говор, 10 осеней" - 3 четвертей и 2 1/2 вершков (64,5 см. - Р. Ш.) и "Выжлец черной светлопадпалой, курлянский, Громило, 7 осеней" - 3 четверти 2 вершка (62,0 см. - Р. Ш.).

Рост гончих этой охоты в среднем для выжлецов - 55 см (от 35,5 см до 64,5 см), выжловок - 53 см (от 47 см до 60 см). Возможно, некоторые из них были щенками, поэтому большой интерес для нас представляют данные только на "гончих старых", как они выделены в этом реестре. Таковых 25 (14 выжлецов и 11 выжловок); средний рост выжлецов - 61 см. (от 58 см до 64,5), выжловок - 54 см (от 47 см до 60). Интересно, что слово "выжлец" везде в реестре используется для обозначения гончего кобелю, но при этом выжловка называется только "сукой".

Среди всех перечисленных окрасов преобладают черный красноподпалый (25 гончих) и черно-пегий (22 гончие), далее по 4 собаки черных белоподпалых и багряно-пегих, 3 собаки черные с загривиной, по 2 черных с загривиной белоподпалых и багряных белоподпалых и по 1 собаке черной сероподпалой, черно-пегой красноголовой, темно-багряной, темно-багряной с загривиной, багряной, багряно-белоподпалой с загривиной и каурой.

М. А. Сергеев, по непонятным для меня соображениям, из всех этих 70 гончих счел "русскими" только собак, "отписанных в казну князя Алексея Голицына", которых и переписал в упомянутой мною статье, - видимо, полагая, что у Голицына не могло быть нерусских гончих. Хотя в том же реестре есть данные об использовании голицынских собак в породе. Так, голицынская Совка (багряно-пегая) от французского выжлеца Громилы пометала 06. 04. 1738 г. 8 черно-пегих щенков; голицынская Доборка (черная красноподпалая) от курляндского светлоподпалого выжлеца Громилы принесла 15. 04. 1738 г. 7 щенков, из них двух черных с загривиной и пятерых черно-красноподпалых; голицынская Струйка (багряная белоподпалая) от русского черно-пегого выжлеца Свистуна дала 08.04.1738 г. 5 щенков, из них двух черно-пегих, двух багряно-пегих и одного темно-багряного с загривиной. Наибольшее количество пометов, пять, получено от черного красноподпалого курляндского выжлеца Говора.

Откровенно говоря, я не вижу тут конкретных пород и породного разведения. Впрочем, о последнем в какой-то степени может свидетельствовать следующая запись: "Из 53 оставить на завод и с молодыми 10 выжлецов и 10 сук, а 33 из молодых выбрать лучших гончих, а особливо пегих, взять сюды в охоту Ея Императорского Величества... Из 19 гончих оставить на завод лучших 3 выжлеца и 3 суки, а прочих гончих 13 сюда взять в охоту Ея Величества".

Представляют для нас интерес упомянутые в "Реестра..." "лошие", которых некоторые позднейшие авторы считают гончими. Тут приведены три собаки: "лоший (лосиный. - Р. Ш.) кобель, Галт-Фест, полово-пегий, 7 осеней", ростом 82 см, "сука лошая, чубаро-пегая, Скорыска, 2 осеней", рост 67 см, и "сука лошая, муруго-пегая, Зельма, 2 осеней", 62 см. При описании меделянских старых (их приводится 6: 3 кобеля и 3 суки) сделана пометка: "Оставить и держать всех для заводу и лучших двух сук ублюсть с Галт-Фестом збалшим лошим кобелем". Кроме того, говорится и о помете "от дацкой суки Красихи с лошим кобелем Галт-Фестом". Так что оберегермейстер в 1739 году был другого мнения, поскольку не называл лошего кобеля выжлецом, да и вязал его с травильными собаками.

После 1730 года, с приходом на престол иностранцев, императорская охота, всегда оказывавшая сильное влияние на всю Россию, начинает приобретать черты, принятые при дворах Западной Европы. Начинается гоньба оленей гончими собаками между двумя рядами полотен на манер немецких охот и парфорсные охоты, принятые до этого во Франции и Англии, для чего выписываются руководители стай - пикеры. Так, по первому яхт-штату (1740 г.) егерская команда включала по псовой охоте шесть пикеров: двух английских, двух французских и двух с немецкими фамилиями (вероятно, курляндцев). Много завозится и иностранных собак: в 1740 году русский посол при французском дворе купил 34 пары бассетов, а в Англии посланник князь Щербатов - 63 пары разных пород собак; гончих, биклесов (биглей. - Р. Ш.), борзых и хортов. В 1745 году увеличили московскую псовую охоту гончими из Алексинского уезда: выжлецы каурый, два черно-пегих, два черных и выжловки каурая, три черных и багряная. В 1761 году во главе псовой охоты Александровской слободы стоял пикер, т. е. доезжачий, и в ней числилось 22 английских и 73 русских гончих.

Список этот можно продолжать долго, но вот что интересно: несмотря на целый ряд пополнений псовых императорских охот гончими из Курляндии, не находим упоминаний о стаях курляндских или немецких гончих, а также гончих русских, английских и французских. Вполне возможно, что курляндские гончие тогда вполне подпадали под понятие "русские", т. к. Курляндия с 1710 года входила в состав России. Более того, встречаются и выражения "английские, французские и русские собаки гончей породы".

Но в этот период случилось событие, сыгравшее огромную роль в развитии псовых охот не только императорского двора, но и всей России. Во время краткосрочного царствования Петра III Федоровича, мужа Екатерины II, был издан манифест от 18 февраля 1762 года о вольности дворянства, который на 100 лет, вплоть до отмены крепостного права в 1861 году, предопределил золотой век псовой охоты в России. Дворянство, освободившееся от обязанности служить до старости императорскому двору, увлеклось охотой и, чаще всего, именно псовой, а появившийся досуг давал широкие возможности для занятия ею.

И сразу же появляются материалы книги об охоте - как егерской, так и псовой - которые позволяют нам уже достаточно обстоятельно познакомиться с русской псовой охотой второй половины XVIII - начала XIX века: "Наставление человеку упражняющемуся в охоте..." в переводе Логика Краузольда, (Спб., 1766), "Достаточный егерь, или Стрелок..." анонимного автора под инициалами М. Д., (Спб., 1774), два издания "Совершенного егеря..." В. Левшина, (Спб., 1779 и 1791), "Новое предложение о псовой охоте..." Г. Попова (М., 1779), "Псовый охотник..." анонимного автора под инициалами Г. Б. (М., 1785) и два издания "Книги для охотников..." В. Левшина (М., 1810 - 1812, 1813 - 1814), первая часть которой, под названием "Псовой охотник...", частично вышла в 1820 году отдельным изданием (полное описание использованных источников приводится в "Списке литературы").

Для нас по предмету нашего разговора представляют особый интерес книга анонимного автора (под инициалами Г. Б.) "Псовый охотник" и второе издание "Совершенного егеря" В. Левшина. "Псовый охотник- это переработка рукописной книги, являющейся, в свою очередь, переводом польского издания XVXVII века, с дополнениями, свидетельствующими о прекрасном знании русской псовой охоты ее издателем. Н. И. Кутепов предполагал, что "любитель псовой охоты Г. Б." - князь Гавриил Федорович Барятинский, широко известный в то время в России как большой знаток псовой охоты и как владелец необыкновенного борзого кобеля Зверя, полученного им от не менее знаменитого Ридкана, выписанного курляндским помещиком Блюмом из Ирландии и присланного в 1779 году в подарок князю. В. А. Левшин тульский помещик, секретарь Вольного экономического общества, свою первую книгу "Совершенный егерь...", "приложа многие пополнения", перевел с сочинения на немецком языке саксонского обер-егермейстера и веймарского ландрата Г. Ф. Гехгаузена. Во втором издании "Совершенного егеря" В. А. Левшин попросту переписал из книги Г. Б. "Псовой охотник" материалы о гончих.

"Совершенной егерь, стрелок и псовой охотник..." издания 1791 года рисует нам уже хорошо отлаженную псовую охоту, методику приездки и нагонки гончих, но, к сожалению, ничего не говорит о породах их. И в то же время перечисляет "девять родов" легавых собак. Среди этих "родов" легавых для нас интересен "девятый, Российских ищейных, кои, как надобно думать, выродки от легавых, но их в тресировку разве по крайней нужде употребляют, а в прочем дело их искать под ястребом перепелок и карастелей, а к болоту неспособны" (28, с. 172). Не это ли - остатки подсокольных собак, которые так необходимы были при ястребиных и соколиных охотах и которых некоторые позднейшие исследователи считали гончими?

У истоков породы

В третьей главе "Совершенного егеря...", озаглавленной "О узнании по статям борзых резвых, а гончих мастеров...", перечисляются требования к сложению гончих вообще: "...выпуклых, великих, мытных, на слезах, с кровавыми белками глаз, чутья толстоватого и мокроватого, каплющаго из него часто мокроты, ноздрей широких, коими часто поворачивает на все стороны, как будто нечто чует, и рубчик по чутью, которой от верхней губы пошел между ноздрей; такия конечно бывают чутки к натечке зверя и мастероваты; при том же сама в себе крепка, не очень крепка (коротка?), не очень долга и сохастовата, голова сухая, уши тонкие, больший и повислыя, не на коротких ногах, высоковата, гон крепкий, прямой, короткий и не повислый, и никуда на сторону не скинулся, или на спину кольцом не завернулся; ноги сухия и жиловатыя, мясами и мышками довольна... Которая гончая густошерстна и в себе жидка и слаба, голова мясная, уши толстыя, не большия и не вислыя, глаза простые, ноздри сухие, чутье малое, толстыя и короткия ноги, гон долгой и повислой, то такая бывает обленчива и к натечке плоха, и редко из таких удается быть нарочитому гонцу" (28, с. 269 - 270).

Раздел о гончих собаках, заимствованный В. А. Левшиным у Г. Б., написан с большим знанием и любовью к делу, местами даже поэтично; к примеру, в части шестой, "карманном охотничьем календаре", говоря о статях, автор поясняет: "так называется охотниками у борзых и гончих собак расположение всех частей тела, от которых состоит вся красота и пригожество оной" (28, с. 353). Недаром эту книгу через век во многом пересказал, а местами просто переписал П. М. Мачеварианов в своих "Записках псового охотника Симбирской губернии", требования же к чутью гончих, изложенные Г. Б., в той или иной форме повторяются большинством пишущих авторов до сих пор!

Но о породах гончих этот анонимный автор, к сожалению, ничего не сказал, видимо, полагая всех этих собак одной - гончей - породы. Само слово "порода" применительно к гончим проскальзывает у него только в одной фразе: "... а за наилучшее предлагаю пускать щенков, памятуя прежде бывших сей породы собак, каких шерстей бывали... гончие мастера; по чему неудачи мало случается; а тем более, кто ведет одной породу добрых собак, от которых редко негодная уродится" (28, с. 273). Но мы ведь видели, скольких "шерстей" гончие, упоминающиеся в том же "реестре" А. П. Волынского.

Только в 1810 году В. А. Левшин в "Псовом охотнике" дает, наконец-то, описание гончих - "есть сих гончих собак несколько родов", - которые я не могу не привести: "Французския гончия собаки видом очень красивы; хвост имеют длинной... и шерстью бывают большие части белыя, с паловыми, серыми и черными пежинами. Английския видом к ним сходны, несколько толще, не таковы складны, но за то сложением крепче.... Германские гончие собаки... а поелику сходны к ним Руския, каковы Костромския и Ярославския, а также Курляндския бородастыя (имеющия густую, жесткую шерсть и густые усы), и все сии от части, составляют смешанную породу, то предложим об них несколько обстоятельнее.

Добрая гончая собака должна быть средней величины, иметь передния ноги покороче задних, голову толстую и длинной хвост... Обыкновенная их шерсть красно и темно багряная, также черная с подпалинами и белым пятном под горлом; белыя, пегия и арликаны. Из них бывают неублюдки с Английскими и Французскими гончими, иногда с борзыми собаками" (26, с. 17 - 18).

Эта выдержка нуждается, прежде всего, в одном разъяснении: в те времена "ублюдком" считалась породная собака, появившаяся в результате "ублюденной", т. е. заранее запланированной, вязки, а "неублюдком" - плод свободной любви, обязанный жизнью недосмотру псарей. Странно, но уже через 50 лет слово "ублюдок" изменило смысл на диаметрально противоположный - под этим словом стали понимать результат случайной межпородной помеси. Кроме того, автор, излагая свои сведения о собаках разного применения, пользуется термином "род", избегая слова "порода"; даже гончих он не разбивает на "породы", а употребляет это слово, во-первых, как общее определение для группы собак ("порода борзых собак вообще разделяется на три отродия: псовых, борудастых и хортых"); во-вторых, применительно к методам разведения ("от сих собак с Английскими догами производят особливую, очень прочную породу, а паче от кобеля дога и от овчарной суки", или: "впрочем ныне породные собаки редки; ибо охотники сделались непостоянны, и одной известной породы не держатся"). Но и в этом он не постоянен и, касаясь легавых, разбивает их уже на "породы", а внутри - на "роды".

Необходимо отметить, что В. А. Левшин, известный современникам прежде многотомным "Всеобщим и полным домоводством", возможно, и не был охотником - или имел об этом предмете достаточно смутное представление. Для примера приведу хотя бы его описание беляков: "Лесовые зайцы, которых инако называют беляками потому, что они, перелиняв к зиме, делаются совсем белыми, кроме черных пятен на концах ушей и хвосте" (26, с. 361). Качество книг В. А. Левшина об охоте зависело прежде всего от тех источников, которые он использовал в своих многочисленных компиляциях. Не прибавляют ему авторитета и пренебрежительные слова в адрес нашей охоты: "Впрочем, в России псовая охота, хотя великолепная по своему выезду, но беспокойная, нередко скучная, когда мало зайцев, так что целый день проездя, не найдешь ни шерсти, и вообще можно назвать оную кочевою..." (26, с. 245). Но, с другой стороны, как ему не сказать спасибо за пропаганду труда о гончих Г. Б., где уже тогда излагались вполне устоявшиеся и принятые нами до сих пор правила и приемы псовой охоты.

Несмотря на имеющиеся плюсы и минусы, первые охотничьи издания на русском языке не дают нам ключа к пониманию происхождения породы русской гончей, во всяком случае не описывают эту породу таким образом, чтобы можно было составить о ней определенное представление. В этих изданиях русскими гончими называются все гончие, разводимые в России (костромские, ярославские, курляндские). Сходные с германскими, все они вместе составляют одну смешанную породу, почему и имеют одно описание.

На первых выставках

Интересно, что последующие - вплоть до первой выставки охотничьих собак в России в 1874 году - упоминания в литературе о породах гончих не обходятся, как правило, без костромских гончих, которым, наряду заявлениями об их аборигенном российском происхождении, приписываются самые разные крови: английской гончей, желто-подпалой сибирской гончей, английских и польских собак.

Первая выставка в Москве 1874 года показала, что лишь в охотах отдельных обеспеченных охотников еще можно найти какие-то характерные особенности русской гончей, но породы как таковой нет. Обнаружившаяся картина шокировала наиболее знающих и активных знатоков охоты, но одновременно и стимулировав разработку предложений, направленных на более осмысленное разведение гончих собак.

Так Л. П. Сабанеев в 1878 году в статье "Как устраивать выставки собак и как производить экспертизу" (47, с. 360) предлагает при приеме собак на выставку устанавливать приемную комиссию из 4-х человек, которые, записывая собак, определяют и записывают их породу. А породы им предлагаются в отделе гончих следующие:

• Русские

  1. костромские

  2. курляндские

  3. польские

  4. брудастые

  5. арлекины

  6. англо-русские (помесь костромских и польских с английскими)

  7. таксы

  8. лайки

• Английские

  1. лисогоны (fox-hounds)

  2. зайцегоны (hariers)

    Что и говорить, достаточно странное, на нынешний взгляд, деление "русских гончих" (которое, кстати говоря, его автор вскоре существенно пересмотрит, о чем разговор ниже). Наводит на грустные думы и следующее замечание: "Русским охотникам прежде нужно научиться тому, как соблюдать в чистоте уже существующие превосходные породы, так равно и восстановить и усовершенствовать породы не менее превосходные, вырождающиеся, каковы, например, густопсовые борзые, костромские гончие, маркловские легавые".

Но и на V очередной выставке охотничьих собак в 1880 году эксперты по отделу гончих Н. А. Хомяков, А. А. Угрюмов, В. Н. Чебышов и И. П. Глебов затрудняются в разделении их на породы, почему просят устроителей определить на будущее правила экспертизы и излагают свои принципы, которыми они воспользовались: "В определении красоты и чистопородности гончей собаки было принято во внимание прежде всего масть - цвет шерсти. Породистою мастью считалась чернопегая с подпалинами, красно-багряная и так называемая желто-чепрачная, а затем уже черная с подпалиной и арлекинная... Глаз вообще большой, энергичный, набровистый был признан за необходимый признак породности, как одинаково признан был принадлежностью породистой собаки правильный гон, т. е. умеренно загнутый, серповидный и отнюдь не кольцеобразный; затем принят был во внимание рост и общий вид собаки. Для определения необходимого полевого качества гончей собаки - нестомчивости - обращалось внимание на правильность и сухость ног, развитие мускулатуры и на отсутствие лещеватости, обусловливающей свободное дыхание" (55, с. 514)

Классики нашей кинологии

Интересно, что вышедшие в это время (1876 г.) "Записки псового охотника Симбирской губернии" П. М. Мачеварианова - непререкаемого авторитета в знании борзой собаки - ничего нам не проясняют с русской гончей, хотя и поминают костромскую гончую, наряду с курляндской (брудастой), английской и польской.

Все преобразилось только с выходом классических трудов большого знатока охоты, теоретика и страстного защитника отечественной гончей Н. П. Кишенского "Записки охотника Тверской губернии о ружейной охоте с гончими" (1879 - 1880 гг.), "Выбор гончих" (1881 г.), "Опыт генеалогии собак" (1882 - 1885 гг.). Конечно, как зачинатель учения о породах гончих, страстный полемист, а часто и нетерпимый критик, Н. П. Кишенский допускал в своих книгах и многочисленных публикациях много просчетов и ошибок, но надо отдать ему должное: он первый так основательно и настойчиво поднял голос в защиту русской гончей, а по сути дела и явился зачинателем формирования этой породы. Деятельность его не имела прецедентов ни в отечественной литературе, ни в иностранной, и поэтому для нас он и поныне классик, отец-основатель, как П. М. Мачеварианов - в отношении борзых.

В своей первой капитальной работе "Записки охотника Тверской губернии..." (21, с. 8 - 20) Н. П. Кишенский приводит описания известных ему в России десяти "коренных" пород гончих - старинная русская, костромская, русская пешая, курляндская, польская маленькая, или заячья, польская паратая, польская тяжелая, английский лисогон, арлекин и бурдастая, - отмечая при этом, что "старинные русские гончие теперь, кажется , совершенно перевелись; мне уже давно не приходилось их встречать", и о костромских: "...Со свойственной нам неряшливостью мы допустили и эту замечательную породу почти уничтожиться". Подводя же общий итог состояния гончих он заключает: "Но как охотничьи журналы, так и выставки, к сожалению, доказывают, что чистокровных гончих коренных пород не существует. Я не говорю, что нет хороших гончих, но все они обыкновенно представляют не что иное, как неустановившуюся помесь, и исключения очень редки".

Имея безукоризненные знания полевого досуга гончих, большой опыт их разведения, Н. П. Кишенский, конечно, понимал всю шаткость своих теоретических выделений "коренных пород", почему уже через год в его статье "Выбор гончих" (18, с. 1 - 21) мы видим более реальное отражение действительного положения вещей: все российские гончие объединяются в три группы, и для каждой из них дается общее описание: "Группа первая заключает породы западных гончих. Группа вторая - породы восточных гончих. Группа третья - породы (или породу) брудастых гончих". В первую группу им отнесены: "1) Тяжелые польские, 2) Паратые польские и 3) Курляндские". "Ко второй группе принадлежат породы собственно русских гончих: 1) старинные русские, 2) русские пешие и 3) костромские". Интересно, что далее по тексту французские гончие без сомнения относятся к западным, но для английских места в этих трех группах не нашлось, и они рассматриваются отдельно.

В этой статье приводится и первое описание русской гончей, которое, по странному стечению обстоятельств, лишь изредка упоминалось позднее отдельными авторами, пишущими о гончих, но нигде больше, кроме как Л. П. Сабанеевым, не публиковалось, хотя написано Н. П. Кишенским для выставочных судей по просьбе Московского общества охоты и до 1925 года являлось практически единственным руководством по экспертизе на выставках этого общества. Вот этот текст:

"Голова. Нос плоский, волчий, выдающийся вперед нередко значительно, что особенно часто встречается у костромских; вздернут нос не бывает, а наоборот, большинство гончих горбоносо. Глаза или совсем желтые, или желтовато-карие. Череп с развитым гребнем, но лишь на затылке, от которого лоб идет постепенным скатом, и крутолобости, как у западных гончих, не бывает. Лоб и морда даже у старых гончих морщинисты не бывают, только у более сырых экземпляров к старости отвисают щеки, образуя от глаз вниз значительную складку. Уши всегда углом, короткие, достигают, не натягивая, только такой длины, что закрывают глаз; сидят, сравнительно с польскими, - высоко.

Колодка и ноги. Восточные гончие высокопереды, особенно кобели. Грудь не широка, но выпукла, ребра достигают до локотков всегда, но часто спускаются ниже пальца на два; зато некоторые из этих гончих сравнительно лещеваты. Ноги всегда толстокостные и лапистые (следистые, сравнительно с ростом); шпор никогда не имеют.

Гон. Короткий, хотя и встречается изредка малоизогнутый (только у некоторых костромских), но чаще изогнут очень сильно; все породы наклонны к крутогонности.

Псовина. На морде и ногах короткая, плотно прилегающая; на колодке грубая ость с густым и мягким подшерстком. Ость особенно груба и длинна по хребту и шее, на которой часто образует гриву, как у волка. Гон всегда густо одет, но без подвеса.

Масть. Основная масть восточных гончих - волчья; другие масти, которых они бывают, - только более или менее изменившаяся волчья, и расположение окраса остается неизменным. Черная масть всегда сохраняет серый или желто-бурый подшерсток, а грубая ость к корню тоже другого цвета. Подпалины никогда не бывают красные, но всегда желтые, бывают всех оттенков этого цвета, начиная еле заметным желтоватым, почти белым, и кончая темным, грязноватым, почти темно-серым. Особенность подпалин та, что они сливаются с остальной мастью и к оконечностям всегда светлее, нередко незаметно переходя в белый цвет. Резко отделенные подпалины бывают только на морде и щеках, и исключительно у гончих черных. Одноцветных багряных этих гончих не бывает; если же спина и багряная, то к оконечностям багряная масть переходит постепенно в более светлую желтую. Конец гона всегда белый.

Встречаются гончие и пегие или с белыми значительными отметинами, но от появления белых отметин не застрахован ни один вид домашних животных, и все-таки пегих восточных гончих признать за типичных нельзя". К этому описанию требуется только одно замечание, сделанное вскоре после публикации редактором журнала "Псовая и ружейная охота" К. В. Мошниным: "Терпимость, с которой автор, столь строгий в других отношениях к признакам типичности восточных гончих, относится к белым отметинам, есть, несомненно, с его стороны уступка личному вкусу. Белые отметины никогда не считались типичными для русских гончих.." (48, с. 328).

В следующей своей работе, "Опыте генеалогии coбак", Н. П. Кишенский развивает свою мысль о существенном различии между группами восточных и западных гончих. Но если, говоря о конкретных качествах, опираясь на описания реально существующих собак, он оставался обычно на достаточно объективных позициях, то, взявшись за теорию происхождения гончих, он - видимо, в силу своей страстности и увлеченности - довел ее до абсурда. По теории, выдвинутой Н. П. Кишенским, предки восточных и западных гончих - совершенно разные дикие виды семейства собачьих: буанзу из Индии - прародитель восточных, а гиеновая собака из Африки - западных гончих.

До столь смелого утверждения ни до, ни после Н. П. Кишенского не доводил своих изысканий никто, кроме Л. П. Сабанеева, принявшего эту версию в части признания буанзу предком костромской гончей. Но и Л. П. Сабанеев отнесся с сомнением к происхождению западной гончей от гиеновидной собаки и такого объяснения не принял (48, с. 151).

Индийский буанзу - это один из подвидов красного волка, относящегося к иному подсемейству и иному роду, чем домашние собаки, характерен существенными отличиями от них, и для любого сведущего в зоологии сама мысль о происхождении от этого зверя домашней собаки - недопустима по причине их систематической удаленности. Совершенно то же самое надо сказать и по поводу происхождения западных гончих от гиеновидной собаки. Кстати, в отличие от собак, волка и шакала, как красный волк, так и гиеновидная собака отличаются отсутствием нижних третьих коренных зубов, т. е. имеют 40 зубов, а не 42, а гиеновидная собака, кроме того, о четырех только пальцах на передних ногах. Сомнительно и объяснение происхождения костромской гончей от гончей из Центральной Азии, приведенной в Россию ордами татаро-монголов в XIII - XIV веках. Во всяком случае, сам Н. П. Кишенский во втором издании своего труда "Записки охотника Тверской губернии...", вышедшей в 1906 году отдельной книжкой под измененным названием "Ружейная охота с гончими", ни словом не обмолвился о своих теоретических изысканиях и недвусмысленно заявил: "У нас в России, где, по свойству охоты, требовалась гончая средней паратости, возможно более голосистая и способная к составлению громадных стай, возможно более выносливая, были выведены старинные русские и костромские гончие, соединяющие в себе вышепоименованные качества" (21, с. 4).

В 1890 году выходит другой классический труд о гончих - "Полное руководство ко псовой охоте" П. М. Губина. Эта книга, вместе с работами Н. П. Кишенского, вошла в золотой фонд литературы о гончих, открывающей нам пути познания истории породы. Работа П. М. Губина основательна, академична и, я не побоюсь сказать, представляет собой истинно научное исследование о псовой охоте, равного которому не было и нет в нашей отечественной литературе. Смущает только отсутствие упоминаний и ссылок на первые две работы Н. П. Кишенского; случившееся возможно по причине определенного снобизма этого автора - авторитета псовой охоты, проигнорировавшего суждения гончатника-ружейника. И надо сказать, что у П. М. Губина на это были основания, т. к. в некоторых вопросах псовой охоты Н. П. Кишенский проявил полное невежество - как, например, в предположении, будто в древние времена составлялись громадные многосотенные стаи гончих, со страшным ревом выгонявшие все живое из островов. Конечно, для знатока псовой охоты, прекрасно знающего принципы и возможности стайной работы гончих, это было по меньшей мере странным, т. к. количественный состав стаи имеет строго ограниченные пределы, продиктованные самой охотой.

П. М. Губин перечисляет: "...Употребительнейшими для псовой охоты в России были породы гончих собак следующие: Русская прямогонная, Русская крутогонная. Костромская, Русская брудастая, Арлекины, Польская и Английская" - т. е. семь пород. Но, как и Н. П. Кишенский, П. М. Губин признает, что в чистом виде эти породы практически не существуют: "Все породы гончих до такой степени перемешаны, что встретить чистокровную гончую собаку в настоящее время представляется несравненно труднее, чем встретить чистокровную борзую, то поэтому каждый псовый охотник должен быть как можно осторожнее при выборе собак для породы; и тем более, что никакая порода собак не скрывает так своей меси (по виду) как собаки гончие" (10, с. 32).

Несмотря на то, что Н. П. Кишенский и П. М. Губин совершенно игнорировали друг друга в своих работах, они писали в одно, по сути дела, время, а главное - об одних и тех же собаках, бывших тогда в России; каждый этих собак, сообразно своим представлениям, и систематизировал.

Так, "старинная русская гончая" по Н. П. Кишенскому, признаваемая им за наиболее древнюю породу на Руси, описывается у П. М. Губина под названием "русская прямогонная гончая". Как и Н. П. Кишенский, он подчеркивает древность этой гончей, ее главенствующую роль в создании всех последующих русских пород и практически полное ее исчезновение (так что и пишет-то о ней уже в прошедшем времени). Надо подчеркнуть, что описания этих гончих у обоих авторов в основном совпадают и вполне соответствуют типу "восточной гончей" по Н. П. Кишенскому. В описаниях есть расхождения только в мелких деталях, а в целом показана рослая, сравнительно высокая на ногах, могучая, звероватая гончая с относительно массивной толстомордой головой при небольшом клинообразном ухе и с серповидным гоном.

Особый интерес для нас представляет сравнение их описаний костромской гончей, о происхождении которой П. М. Губин прямо говорит: "Костромская гончая выведена в России, во времена довольно отдаленные, татарами-охотниками от меси Русских прямогонных гончих собак с ищейками, <...> т. е. особого рода дворняжками - лайками..." (10, с. 40), и прежде всего не с целью поиска расхождений, что сделал в свое время Н. П. Пахомов (39), а для нахождения общего в этих двух характеристиках.

У Н. П. Кишенского: "Голову костромских гончих можно сравнить с волчьей, особенно морда и нос... Череп узкий, борзоватый, с развитым гребнем на затылке... Уши маленькие, угольником, висячие; при возбужденном состоянии заворачиваются назад и прижимаются к шее, причем складываются как у борзой" (21, с. 10).

У П. М. Губина: "Голова - вострочутовата и составляет исключительный признак или особенность костромских гончих собак; во лбу между ушей широка, а к чутью сужена... Уши полувисячие и составляют исключительный признак единственной породы гончих костромских собак..." (10, с. 42).

Характеристики общего склада у Н. П. Кишенского: "Если глядеть на костромскую гончую издали, то она очень похожа на волка... Колодка замечательно развитая... Ноги толстые, сухие и мускулистые, сравнительно с колодкой несколько коротковаты, отчего собака кажется длинной... Хвост всегда короткий, толстый в начале и тонкий к концу, изогнут довольно круто... Псовина... на шее и спине - довольно длинная... на ляжках длинная, на хвосте очень густая..." (21, с.11). То же у П. М. Губина: "По виду костромская гончая среднего роста, длинновата и низка на ногах; при этом ребриста, широка и высокопереда. Кроме того, очень шерстиста, шерстистее пряногонной гончей... Гон - прямой, но более изогнутый и короткий, чем у прямогонных гончих, и притом постав гона более крутой..." (10, с. 42).

И здесь в основных породных характеристиках мы у обоих авторов видим описание практически одного типа гончей собаки: могучей, приземистой, высокопередой, тепло одетой, с подчеркнуто клиновидной головой с полустоячим или на хряще ухом и гоном в окороть.

Значительные расхождения мы находим у них только в описании "русской крутогонной" (по П. М. Губину) или "пешей" (по Н. П. Кишенскому) гончей.

По П. М. Губину, "русская крутогонная" гончая - это помесь русской прямогонной предположительно с мелкими французскими гончими. Она небольшая, с узкой головой, с большими навыкате глазами и с плотно лежащим, слегка закругленным среднего размера ухом, несколько приземиста, с гоном, круто загнутым на спине в кольцо (10, с.З6 - 40).

По Н. П. Кишенскому, "русская пешая" гончая - "продукт скрещивания костромского типа с северной собакой или промысловой лайкой... оставаясь в общем и в деталях восточной гончей, носит вместе с тем отпечаток лайки, даже гон... загнут, между тем, кольцом на спину, не уступая часто самым крючкохвостым лайкам..." (20).

И в этом случае, несмотря на уже достаточно резкие различия в описаниях, мы видим больше общего: речь идет о явно крючкохвостой гончей все того же восточного типа (но правды в объяснении ее происхождения скорее больше за Н. П. Кишенским).

Надо отдать должное этим авторам: они добросовестно описали известных гончих собак и, опираясь на свой опыт, попытались систематизировать их. И хотя каждый из них подчеркнуто игнорировал иные точки зрения, тем не менее они нарисовали нам в общем-то одну картину, которая, на мой взгляд, сводится к следующему.

Бесспорно, в России существовала особая разновидность аборигенной гончей, имевшая происхождение от предшествовавших ей более древних собак и отвечавшая признакам восточной гончей, описанной Н. П. Кишенским. Главное отличие ее от всех прочих заключалось в явном влиянии лайки - древнейшей охотничьей собаки угро-финнов, первых обитателей Русской равнины, на просторы которой задолго до возникновения русской государственности с юго-запада пришли восточные славяне, а затем, с юго-востока, и татары. Признаки лайки-остроушки во внешнем облике этой гончей весьма характерны: клинообразная голова, маленькое клинообразное ухо, высокопередость и своеобразный шерстяной покров создавали схожесть собаки с волком, так называемую звероватость. Как родимое пятно сопровождала ее постоянно и крутогонность. Возникла эта разновидность наверняка давно, во всяком случае значительно раньше 1810 года, когда впервые в литературе упоминаются ярославские и костромские гончие. Конечно, пород этих в нашем понимании тогда не существовало: были только разновидности гончих, которых можно было условно разделить по их внешним и внутренним качествам, т. к. собственно разведением занимались отдельные владельцы, руководствовавшиеся личными вкусами. Но тем не менее, по причине общности происхождения существовали, хотя и не резко очерченные, отдельные разновидности, которые при определенных допусках можно причислить к примитивным породам. Такую примитивную породу составляли и восточные гончие, имевшие общее (в достаточно широком смысле) происхождение, общие основные внешние и внутренние характеристики, но представленные в виде различных разновидностей по степени выраженности этих качеств. И, как мы видим из предшествующих описаний восточной гончей, на крайних пределах стояли старинная русская гончая и русская крутогонная. Костромская гончая занимает центральное положение как наиболее выраженный тип. Интересно, что старинная русская гончая в этом ряду (старинная - костромская - крутогонная) занимает периферийное положение как менее типичная, хотя и является, по общему признанию, родоначальницей все породной группы. К моменту описания этих разновидностей восточной гончей все авторы сходились в одном: старинная русская гончая практически исчезла, а костромская здравствует, широко распространена по причине своих полевых качеств и является практически единственной представительницей восточной гончей, поскольку крутогонная - вторая из существующих разновидностей - все-таки помесь, хотя и не совсем ясная по кровям.

Странно, что многие последующие авторы, и прежде всего Н. П. Пахомов, полностью отрицали существование костромской гончей, хотя охотники России весь XIX век держали собак этой породы, охотились с ними, разводили и не сомневались, с собаками какой породы имеют дело. Конечно, гончей, имеющей родиной только Костромскую губернию, не существовало, но была достаточно единообразная по своим качествам собака, возникшая по границе соприкосновения русских и татар с угро-финнами в северных и северо-восточных российских окраинах, к которой со временем пристало название "костромская". Что костромская гончая появилась с северо-востока России, ни у кого нет сомнения, как и в том, что старинная русская гончая собака по месту распространения занимала более южное и юго-западное положение. И это вполне объяснимо: территория, где раньше преобладала старинная русская гончая, потеряла угро-финнов с их собакой значительно раньше Ярославской и Костромской губерний, почему в облике этой разновидности меньше, чем в костромской, и проглядывалась лайка.

Становление породы

Существенное событие в истории русской гончей произошло в 1895 году, когда в декабрьской книге журнала "Природа и охота" было опубликовано "Описание типичных признаков современной русской гончей" П. Н. Белоусова и А. Д. Бибикова (3), которое в 1931 году Н. П. Пахомов назвал стандартом русской гончей. (Сами авторы "Описания..." были иного мнения: "Намеченные формы русской гончей поставлены преднамеренно в широкие рамки, признавая разнообразие видов современной гончей, не позволяющее подвести ее под одно какое-либо резко очерченное лекало... Вполне сознавая, что окончательно установить типичные признаки современной русской гончей возможно при общем содействии знатоков гончих, мы вносим лишь посильную лепту. Согласно постановлению Съезда псовых охотников, мы предлагаем это описание... на обсуждение Специальной комиссии Псового Отдела Императорского общества... Мы примем с признательностью указания компетентных охотников, направленные к выяснению вопроса о типе современной русской гончей").

Вот это описание.

"Голова - клинообразная, не дворноковатая, сухая и, пропорционально росту и колодке, не должна казаться большой.

Лоб плоский, шире между ушами, чем к чутью, и переходящий к нему незначительным переломом, без прилоби.

Затылок ограничивается или мало обозначенным соколком, или же скругленным закатом. Во всяком случае резко выраженный при узком лбе соколок есть порок для современной русской гончей.

Проточина, идущая от переносицы к затылку, не должна представляться во лбу глубокой ложбинкой, а начинаясь между глаз, она постепенно исчезает к затылку.

Чутье не короткое по отношению ко лбу, а удлиненное, сухое, не курносое, а прямое и даже лучше с горбинкой - не тупое.

Ноздри - черные, развитые, широкие и подвижные; самая оконечность носа несколько выдается вперед.

Губы или обтягивают чутье, или же свешиваются несколько (как это наблюдается у выжлецов), однако больших брылей и подбрудка не должно быть. Большие брыли, подбрудок - встречаются у гончих польских, французских.

Глаз - темный, карий, изредка желтоватый, но во всяком случае не белесоватый, не светлый, не круглый (свиной), не навыкате, средней величины, часто "на слезе. Разрез глаза - косой, не узкий.

Ухо - короткое, не мясистое, не на хряще, не свернутое в трубочку, прилегающее к щекам лопушком, - не круглое, а угольником. Ухо должно быть посажено не низко, не так, как, например, у французских гончих. У внимательно прислушивающейся гончей ухо вздергивается несколько назад, - стремоухость.

Шея - мускулистая, не короткая, покрытая длинной, щетинистой псовиной, иногда напоминающей собою гриву и баки волка (Добывай, чемпион П. Н. Белоусова).

Плечи - мускулисты.

Грудь - выпуклая, не узкая, но и не чрезвычайно широкая, напоминающая собою, особенно при вывернутых кнаружи локотках, бульдогов.

Ребро бочковато, спущено до локотков, - небольшой подрыв.

Паха у выжлецов небольшие, у выжловок более развиты.

Спина прямая или с напружиной, без переслежины, не растянутая; с развитыми почками, широкая. Низкопередость - порок.

Зад, соответственно переду, развитой, но у некоторых гончих, при кажущейся высокопередости, иногда представляется несколько беднее переда (волчий склад).

Колодка вообще должна быть не растянута, "сбита".

Ноги - сухие, костистые, мускулистые, пропорционально длинные, чтобы гончая казалась скорее приземистой - и во всяком случае не "вздернутой на ногах". Передние ноги совершенно прямые. Локотки не вывернуты. Задние ноги с развитыми черными мясами, с слегка выраженной коленкой, не лучковатые, без "коровинки" и без прибылых пальцев (без шпор). Лапа - следистая, кругловатая (не русачья); пальцы короткие, плотно прилегающие друг к другу: лапа "в комке".

Гон не низко посаженный, короткий, доходящий до колена, толстый, покрытый густою псовиною, пушистый, но без "подвеса", слегка серповидный; при возбужденном состоянии гончая его приподнимает и "носит круто". Гон не должен быть "в кольце" загнут на спину и не свален на сторону. Псовина на голове и ногах короткая, а остальная длиннее, и обязательно с мягким подшерстком; собака тепло одетая, по спине, гону и шее щетинистая, без брудастости.

Окрас - багряный с чепраком, иногда без чепрака; багряный с черною остью, а также сероватый и черный с желтыми, не резко ограниченными подпалинами.

Черный окрас должен быть обязательно без лоснящегося отлива, с неяркими желтыми или белесоватыми подпалинами. Белые отметины на груди (манишка) встречаются. Белых загривин, белизны ног, достигающей до колен, белого конца гона и вообще больших белых отметин - не должно быть.

При нечистопородности современной русской гончей, под чернопегим окрасом часто кроются разные вымески: англо-русские, французско-русские и т. д., а иногда может проскользнуть примесь даже и вовсе негончих собак (пойнтеров). Посему следовало бы к чернопегому окрасу относиться с большою осторожностью или же считать его менее типичным, чем багряный, чепрачный и даже черный. Чернопегие гончие И. А. Бурцева наиболее подходящи по типу к русским. Купленный П. Н. Белоусовым лучший смычок из этой стаи - Колотило и Помчишка - прекрасно гоняли, были злобны к волку и имели чудные голоса с "заливом".

Рост выжлецов около 15 вершков, а выжловок до 14.

Общий вид гончей русской во всяком случае не дворноковатый, как это проповедуют некоторые, а должен быть обязательно породный".

Уже при беглом сравнении этого описания с описанием восточной гончей Н. П. Кишенского прежде всего бросается в глаза, что под разными названиями описывается, по сути дела, одна гончая. Это суждение не пропадает и при более внимательном рассмотрении, хотя в этом случае можем отметить, что описание П. Н. Белоусова и А. Д. Бибикова более детализировано и пространно, а также найти и некоторые расхождения, о которых вполне определенно высказался в 1897 году Л. П. Сабанеев: "Как видно, описание это существенно не отличается от описания Н. П. Кишенского, только П. Н. Белоусов резко обозначенный соколок (затылочный гребень, остряк) считает пороком и допускает скругленный закат затылка, присущий только русской пешей гончей и указывающий близкое родство последней с северной собакой. То же самое можно сказать и относительно косого разреза глаз, который тоже свойственен последней породе. Бочковатое ребро, спущенное только до локотков, и небольшой подрыв - признаки подмеси тяжелых польских гончих. Что же касается белой загривины и белого конца гона, то эти признаки несомненно свойственны костромским гончим и могут быть скорее допущены, чем чернопегость, которая есть только дальнейшее развитие белых отметин" (48, с. 391).

Приводимые в тексте рисунки чемпиона Добывая П. Н. Белоусова, послужившего образцом для "Описания современной русской гончей", и костромской гончей дают нам возможность оценить правильность этих суждений. Я, к примеру, берусь утверждать, что эти две разные собаки все-таки одной породы, хотя и являются представителями разных типов в ней. О ч. Добывае можно сказать, что у него утрированно легкая для выжлеца голова - в сучьих ладах, он несколько цыбаст, т. е. вздернут на ногах, с глубоким, но тем не менее только едва достающим до локотка ребром, прибрюшист. Костромская гончая, напротив, с грубоватой головой, растянута и излишне низка на ногах. Если же сконцентрировать свое внимание на их окрасе, то, конечно, русской гончей, в понимании ныне действующего стандарта, будет только ч. Добывай. Вот здесь-то, по-моему, и кроется причина заблуждения Н. П. Пахомова, заявившего в 1931 году, что "Описание..." П. Н. Белоусова и А. Д. Бибикова от 1895 года есть первый стандарт русской гончей. Не надо забывать, что если окрас ч. Добывая и подходил, с некоторой натяжкой, под действующий ныне стандарт русской гончей, то набор окрасов как "восточной гончей" Н. П. Кишенского, так и "современной русской гончей" П. Н. Белоусова и А. Д. Бибикова включают в себя, наряду с чепрачной, багряной и сероватой, также черную, пегую или с большими белыми отметинами масти. Так что с позиции окрасов "Описание современной русской гончей" вполне соответствует требованиям стандартизированной у нас в 1925 году породы англо-русской (русской пегой) и многим другим породам иностранных - нерусских - гончих.

В ряду литературы о гончих нельзя не упомянуть и книгу барона Г. Д. Розена "История гончих собак" (45), вышедшую в 1896 году и представляющую из себя довольно легковесную и несерьезную компиляцию, прошедшую в общем-то незаметно, но вызвавшую затем диаметрально противоположные оценки наших признанных авторитетов: в 1897 году Л. П. Сабанеев подвергает ее уничижительной критике за плохое знание предмета (а заодно и неграмотность переводов цитируемых текстов), а Н. П. Пахомов в 1931 г. говорит о ней в общем-то с похвалой, видимо, видя основную заслугу автора в повторении описания "современной русской гончей".

Но прежде всего для нас интересны работы Л. П. Сабанеева - вышедшие в 1897 году исследования о восточных гончих (48). Их автор, высокообразованный, эрудированный и прекрасно знающий предмет изучения специалист, очень основателен в изложении фактов, критичен в отношении используемых источников, последователен в построении истории возникновения и становления русских гончих. Но, на мой взгляд, в отправных пунктах своей теории Л. П. Сабанеев допустил несколько ошибок, из которых я считаю необходимым остановиться на следующих.

Если его заявление, что первые печатные изданиях описывают под названиями пород русских гончих (ярославских, костромских) собак западного типа, еще можно толковать с разных позиций, то с предположениями о происхождении восточной гончей от буанзу, а костромской - от татарской гончей родом из Центральной Азии, согласиться нельзя.

Более сложен вопрос с объяснением происхождения восточной гончей из Центральной Азии. Во-первых, Л. П. Сабанеев, говоря о старинных русских гончих и относя их к восточным, явно путается. В одном месте он пишет, что "<...> чисто русские бояре и дворяне <...> охотились <...> с туземными породами гончих, образовавшимися от смешения собак северного волчьего типа с татарскими (вернее было бы - татаро-монгольскими. - Р. Ш.) гончими - так наз. старинными русскими и крутогонными гончими" (48, с. 372), т. е. само смешение произошло во времена монгольского ига (XIII - XIV века), a в другом - "<...> эта порода <...> действительно имеет право называться старинной, так как в основание ее легла туземная раса зверовых собак, употреблявшихся еще в Древней Руси для охоты на крупного зверя" (48, с. 401), т. е. порода в основных, определяющих чертах сформировалась значительно раньше. Это одно из слабых мест в доказательствах Л. П. Сабанеева, когда, увлеченный теорией происхождения западной и восточной гончей не только от разных породных групп внутри биологического вида собак, но даже от разных диких видов семейства собачьих, он вступает в противоречие с мнением всех предшествующих авторов об аборигенном и более древнем происхождении этой породы - вне сомнения, более древнем, чем появление костромской (по Сабанееву, татарской) гончей. Это, если можно так сказать, определенная подгонка материала под теорию.

Есть в этой теории и неявная ошибка, приведшая, тем не менее, к полному искажению картины появления гончей на Руси. Дело в том, что этнонимом "татары" в разные времена обозначались различные этнические группы. Татаро-монголы, покорившие русское государство в XIII веке и получавшие с него дань 200 лет, совсем не те "татары", столицу и государство которых разрушил в 1552 году Иван Грозный, после чего и рассеял их по Костромской, Нижегородской и Ярославской губерниям. Эти татары - потомки булгар (болгар), завоевавших в VII - VIII веках поволжские земли древних волжско-финских племен, прародителей марийцев, мордвы, удмуртов, и ассимилировавших их. Они со временем из кочевников превратились в земледельцев и в IX - X веках, приняв ислам, основали мощное государство Волжско-Камскую Булгарию. Представлять современных татар прямыми потомками татаро-монголов Чингисхана так же абсурдно, как и русских - прямыми потомками какого-нибудь одного славянского племени, например, полян.

Формирование этнической однородности волжских булгар происходило практически в одно время со становлением русской нации (и русской государственности) в IX - XII веках - и, конечно, при их взаимном влиянии друг на друга. Периоды замирении сменялись враждой, которая, при изменении внешних обстоятельств, переходила в дружбу. Монголо-татарское нашествие захлестнуло оба государства, но их народы сохранили, хотя и в разной степени, этническую и культурную целостность.

Главная ошибка Л. П. Сабанеева в том, что он, не подвергая никакому сомнению наличие мордашей и северной собаки типа лайки на Руси до нашествия монголов, появление настоящих гончих и борзых привязывает только к XIII веку - к началу их эашествия. Прав он только в одном: борзые пришли к татарам от магометан Западной Азии, но пришли то они не к татаро-монголам, а к булгарам, причем задолго до монгольского нашествия, вероятнее всего, в процессе общего культурного воздействия в IX веке, наиболее ярким результатом которого было, безусловно, принятие волжскими булгарами ислама. Также задолго до монголов борзые могли попасть, через булгар, и к русским.

Но если версию получения Россией борзой с востока, с внесенными мною уточнениями, можно принять как вполне убедительную, то появление гончей на Русской равнине с просторов Центральной Азии совершенно нереально. Нет никаких исторических доказательств, что кочевники Великой степи, как и их потомки, пользовались на охоте гончей собакой раньше, чем она появилась на Руси. Резко континентальный климат и крайняя сухость воздуха и почвы при постоянных ветрах на просторах сухих степей и полупустынь Центральной Азии создают совершенно невозможные условия для продолжительной работы по следу - работы гончей. Даже степи Русской равнины или Предкавказья мало пригодны для их использования, о чем очень обоснованно и с большим знанием дела написана сравнительно недавно опубликованная статья В. Подсевалова "С гончей в степи" (40). Степь - это стихия пастушьей собаки и борзой, но не гончей. Есть много свидетельств, что наиболее любимым способом охоты у монголо-татар была облава, когда, составляя огромный круг, ее участники с диким криком при звуках оружия и труб гнали зверей к ханской ставке - какие уж тут гончие!..

Гончая, вероятнее всего, появилась у булгар с запада, от русских, и примерно в то же время этот путь, но в обратную сторону, проделала борзая. А покорение Казанского ханства только ускорило слияние двух охотничьих культур в культуру псовой охоты.

Л. П. Сабанеев, опираясь на сообщение известного путешественника, знатока Китая М. М. Березовского, называет породу махугоу (китайская гончая) из страны Лоло в центре Китая как исходную форму татарской гончей. Довод этот мало убедителен, т. к., во-первых, почти нет материала для каких-либо выводов (М. М. Березовский "видел одного старого, по-видимому породистого, кобеля и двух 6 - 7-месячных сук, хотя и нечистокровных, но сохранивших тип"); и, во-вторых, собаки, которых М. М. Березовскому удалось наблюдать на охоте ("по внешности они напоминали гончих со значительной посторонней примесью"), "найдя свежий след, некоторые, но немногие... подают голос" (48, 330 - 331) - иными словами, ведут себя на следу как многие деревенские дворняжки.

Есть и еще одна ошибка в прекрасных в целом исследованиях о русской гончей Л. П. Сабанеева, которую я не могу здесь не указать. Л. П. Сабанеев не раз подчеркивает, что скрещивание русских гончих с польскими и английскими принесло им невосполнимый вред и губительно сказалось на их рабочих качествах, хотя и признает, что эти помеси, особенно с польскими, были полезны для ружейников, а, по его выражению, "ружейные охотники и практически и теоретически сделали гораздо более, чем псовые" (46, с. 349). Защищая русскую собаку псовой охоты, он не приемлет прилития к ней крови английской гончей для увеличения вязкости и общего послушания, а польской - для повышения чутья и снижения паратости в интересах гончатников-ружейников.

Но это уже веление времени: после 1861 г. надо было, забыв о стаях псовой охоты, переходить к охоте в несколько смычков, а подчас и с одной собакой, что возможно было только при вязкой, чутьистой и голосистой гончей средней ноги, которую без примеси польской крови получить было трудно.

Н. П. Пахомов в 1931 году провел интересную работу по анализу всех 50 дореволюционных каталогов московских выставок (37 - Императорского общества, проводившихся с 1874 года, и 13 - Московского общества, начавшего их проводить с 1889 года) в целях поиска наименований конкретных пород, выделенных экспертами, оценивавшими о гончих. Так вот, на этих 50 выставках прошло экспертизу более 4000 гончих самых разных и известных охот. В каталогах ни разу не встречаются названия пород "старинная русская", "русская прямогонная" или "русская крутогонная", только к двум выжлецам применен термин "русская пешая гончая", "зато встречаются часто: англо-русские, костромские, арлекины, польские, польско-русские и наконец название просто русских гончих, которого ни у Губина, ни у Кишенского, мы не встречаем". Странно, но разыскивая термин "русская" по московским каталогам, Н. П. Пахомов только вскользь поминает понятие "восточная гончая", объясняя появление его как вынужденный шаг Н. П. Кишенского и совершенно неправильно толкуя, что этот тип гончих "не может быть назван восточным, ибо в это понятие входят и арлекины и брудастая гончая", идя в этом заявлении против очевидных фактов.

Это суждение противоречит, прежде всего, Правилам выставок собак Московского общества охоты, утвержденным 28 мая 1899 года (42), в которых впервые приводятся как обязательные Правила экспертизы отдела гончих. Вот их основные положения:

" <...> §5. Ввиду смешения пород современных гончих и желания большинства любителей приблизиться в своих собаках к почти утраченному типу русских гончих, все представленные на выставку гончие делятся на следующие группы по преобладающим внешним их признакам:

1. Восточные гончие.

2. Западные гончие.

3. Английские гончие.

4. Арлекины и их помеси с восточными.

5. Брудастые гончие.

6. Польско-русские гончие и

7. Англо-русские гончие.

    §6. Такому подразделению на группы подвергаются все выставленные гончие. <...>

§7. Деление гончих на группы производится в 1-й день выставки Почетным Советом выставки по отделу гончих, в состав которого приглашаются наиболее известные своими знаниями в охотничьем мире лица и судьи по отделу гончих.

Примечание I. В группы 6 и 7 выделяются гончие, не имеющие типично выраженных признаков той или другой породы, вошедших в их образование, или имеющие их в таком сочетании, что делается невозможным выделить их в одну из первых групп.

Примечание II. Группа 2-я, включающая несколько пород, подразделяется на классы по породам, ее составляющим... <...>.

§8. Гончие, не обладающие вовсе признаками каких-либо коренных пород гончих, и гончие, имеющие явные признаки не гончей крови, выделяются в группу мешанных гончих и экспертизе не подвергаются.

§9. По подразделению гончих на группы составляется отдельный протокол... <...>.

§10. Экспертиза каждой группы гончих ведется раздельно... <...>.

§12. Ввиду особенно желательного развития гончих 1-й группы Общество озаботится назначением специальных призов для этой группы". Как видите, этими Правилами в 1899 году впервые, по сути дела, узаконена порода "восточной гончей", описанная Н. П. Кишенским в 1881 году и детализированная П. Н. Белоусовым и А. Д. Бибиковым описанием "современной русской гончей" в 1895 году, которая со временем все чаще называлась "русской", хотя в обиходной речи оставалась еще долго "костромичом". Эту трансформацию в названии породы очень четко объяснил в 1909 году Н. П. Кашкаров, неоднократно судивший до этого гончих на рингах: "Термин "русская гончая" в последнее время распространился между охотниками и стал общеупотребительным. Возражения и голоса против правильности термина теперь смолкли. Что же разумеют под именем русской гончей? Они разумеют такую гончую, тип и лады которой вполне определены и резко отличаются от типа и ладов гончих не русских, т. е. гончих французских, польских и английских. Тип и лады русской гончей, те, которые когда-то были описаны под общим названием "восточной гончей", к которым относятся типы прежних пород: старинно-русской, пешей русской и костромской - пород, имеющих между собой в общих чертах несомненное родственное сходство, подобно тому, как сходны между собой ветви одного и того же дерева. Породы гончих старинно-русских, пеших русских и костромских утратились и теперь в чистом виде не встречаются; остались лишь различные помеси этих пород, но тип "восточной гончей" в некоторых собаках в большей или меньшей степени - удержался. Таких-то гончих кто-то из охотников, если не ошибаюсь, покойный барон Г. Д. Розен, назвал "русскими гончими". Полагаю, что это название удачно и вполне правильно..." (17).

Другие Правила экспертизы гончих, принятые Императорским обществом правильной охоты, были опубликованы к тридцать третьей его выставке 1907 года (54): "Ввиду разнообразия типов гончие располагаются по группам: 1 группа - гончие русского типа, 2 группа - гончие французские: артуа, нормандские. Св. Губерта и др., 3 группа - гончие английские: фокс-хаунд, бигль и друг, 4 группа арлекинов, 5 группа брудастых, 6 группа помесей разных гончих: англо-русских, польско-русских и друг. <...> Экспертиза - не по баллам, а сравнительная. Лучшим гончим на выставке присуждаются: призы, золотые медали, жетоны и друг. Высшие награды. Жетон русского охотничьего клуба "За лучшую русскую гончую", медаль или приз "За лучший смычок однотипных русских гончих". Гончим, выписанным из-за границы, или происходящим от них и их помесям призы и золотые медали не выдаются. Для развития собаководства в России владельцы питомников награждаются дипломами и жетонами "За многолетнее и успешное ведение породы русской гончей". Гончим русского типа и "Полевым победителям" отдается при присуждении награды преимущество..."

К этим правилам приложено и "Описание типичных признаков современной русской гончей" за подписью одного уже П. Н. Белоусова, почти слово в слово повторяющее его совместную публикацию с А. Д. Бибиковым от 1895 года. Но есть в ней и небольшие изменения. По отношению к глазу вместо выражения "часто "на слезе"" написано "иногда "на слезе"". Внесены изменения в характеристику гона: словосочетание "короткий, доходящий до колена" заменено на выражение "не длинный", а вместо "покрытый густой псовиною, пушистый, но без подвеса" записано: "покрытый псовиной, пушистый". Заметная трансформация произошла в определении окраса: исключено обязательное требование к черному окрасу быть без лоснящегося отлива, а к черно-пегому окрасу, к которому в первом варианте предлагалось "относиться с большой осторожностью или же считать его менее типичным", теперь рекомендуется "относиться отрицательно".

Казалось бы, что все точки теперь везде расставлены и стандартизация русской гончей с публикацией этих правил наконец-то свершилась, но не тут-то было. Не приняло их прежде всего Московское общество охоты, к тому времени крепко взявшее в руки все отечественное собаководство: оно уже вело и публиковало родословную книгу охотничьих собак (РКМОО), учрежденную в 1890 году, имея соглашение о взаимном признании с английским Кеннель-клубом и охотничьими учреждениями всех других государств, контактирующих с этим клубом.

Правила выставок Московского общества охоты оказались удивительно живучи, они продолжали действовать в неизменном виде и много позже революции 1917 года. Даже Н. П. Пахомов и М. И. Алексеев, чрезвычайно много сделавшие в становлении, формировании и стандартизации породы русской гончей, до принятия ее стандарта на I Всесоюзном съезде кинологов в 1925 году, как законопослушные члены этого общества, избегали употребления названия "русская гончая". Так, Н. П. Пахомов, проводя в 1921 году экспертизу гончих на 1 Нижегородской выставке охотничьих собак (она же была и первой в России после 1917 года), только в преамбуле своего отчета, говоря об огромном ущербе, нанесенном отечественному собаководству первой мировой войной и революцией, отметил: "Особенно скорбел я об участи нашей русской, так называемой восточной, гончей" (37), а в самом описании ни разу не упомянул, что они "русские", применяя только термин "восточные". Не использовал он названия "русские гончие" и на следующей Нижегородской выставке, везде называя их "гончими восточными ". М. И. Алексеев на 4 Нижегородской (1 Поволжской) выставке в 1924 году в отчете (2) выражение "русская гончая" употребляет только один раз, во введении, а далее по тексту все русские гончие - только "восточные". А ведь как Н. П. Пахомов, так и М. И. Алексеев судили на этих выставках золотой фонд породы русской гончей: Плакуна И. А. Новикова, Заграя и Бушуя братьев Рассадиных, Набата А. Ф. Ильина, Говора Нижегородского Отдела кровного собаководства, Трунилу К. А. Орлова, Волну Н. П. Миронычева, Тревожку Б. Г. Колосовского, Зорьку и Тревогу А. Ф. Ильина, Вьюгу и Юльку братьев Рассадиных, Тревогу Нижегородского ВПСО, Флейту В. П. Рождественского.

Конечно, обстановка в самом начале XX века уже созрела для принятия общего для всех стандарта породы русской гончей, но наступившие трагические времена в истории нашего государства задержали и отбросили это событие на значительное время.

Заводское разведение

На рубеже XIX и XX веков русская гончая (под именем восточной) переживала процесс своего становления и формирования как заводская порода. Конечно, в массе она все-таки представляла "мешанину", как с оттенком пренебрежения обычно отзывался о большинстве гончих Н. П. Кишенский и чем действительно оскорблял заводчиков гончих, считавших, что только их собаки могут называться кровными русскими.

В принципе, основания есть для той и для другой позиции: в огромном поголовье гончих восточного типа в России испокон веку всегда были отдельные собаки и целые стаи их, отвечающие любому вкусу (и, между прочим, ныне действующим стандартам). Вот почему так неистребимо было убеждение, что русская гончая существовала с древности, и надо только приложить общие усилия к ее восстановлению. Но в том-то и заключалась проблема, что суждения отдельных лиц должны были стать общепринятой нормой; до тех пор, пока это не произойдет, пока не будут определены единые для всех признаки, по которым можно было бы какую-то группу этих собак принять за образец создаваемой породы, и пока разведение внутри этой группы не поведется заводскими методами - до тех пор все эти группы будут только отдельными отродьями внутри всеобщей "мешанины". Очень многие знатоки охоты с гончими и эксперты ломали голову над проблемой русской гончей. Казалось бы, даже очевидное бралось под сомнение. К примеру, Н. П. Кашкаров (17), неоднократно судивший гончих на рингах, писал: "Между русскими охотниками распространены гончие разных пород, в огромном большинстве - пород мешаных, гончие же пород чистых теперь почти не встречаются... <...> ...Собаки в общем беспородны, бестипны, неудовлетворительны ладами... <...> Между современными гончими блестящим исключением является багряная стая "першинских" гончих... <...> Стая багряных "першинских" гончих, насколько мне известно, происходит от собак Столыпина, Дурасова и Панчулидзева, но едва ли может быть сомнение, что в крови "першинских" гончих есть примесь французских сен-губеров, - примесь, может быть, и отдаленная, но она, в силу биологического закона риверсии, ясно проглядывается в отдельных ладах у некоторых собак стаи". Большой знаток гончей Де-Коннор (11) - правда, по другому случаю, говоря о помесях с английскими и французскими гончими - утверждал: "...Едва ли существует в России или где бы то ни было гончая, в жилах которой не было бы крови названных пород". Значительно позднее другой знаток гончей, А. Эмке, (60) отмечал: "Во времена царизма многие помещики-охотники имели еще комплектные охоты и держали целые стаи гончих. Правда, гончие эти не отличались той прежней типичностью, особенно те гончие, которые в основном своем типе относились к восточным породам... Во времена начала революции и эти последние остатки гончих исчезли". Д. Вилинский в большой статье "По старым следам гончих" (6) пишет о страшной мешанине и разнотипности гончих, которых ему довелось за жизнь держать самому и посмотреть у других охотников.

Но самое интересное для нас - это мнения создателей заводской породы русской гончей. Пожалуй, из них только И. Н. Комынин проявил большое гражданское мужество и публично поделился своими сокровенными суждениями. В журнале "Охотник" за 1926 год в статье "Из истории моих гончих" (22) он пишет: "...На выставках (выставлять своих собак И. Н. Комынин начал с 1900 года и очень активно, так что в одной своей заметке Н. П. Пахомов даже назвал его "вездесущий Комынин". - Р. Ш.) я имел полный успех, но все мои стремления создать типичную русскую гончую - не имели успеха. Что я ни предпринимал, нигде не находил того, что совершенно определенно рисовалось в моем представлении. Имея за четырех собак - Рыдалу, Шумишку, Камертона и Трубача (или Звонаря) по жетону Ломовского (который присуждался "Лучшей русской гончей" на выставках Императорского общества правильной охоты. - Р. Ш.) я лично полагаю, что жетона достоин был как типичная "русская гончая" один Рыдало... До сих пор остается для меня неразрешимой загадкой, как оценивали "русскую гончую" "знатоки". Например, Рыдало у Кашкарова проходит на жетон Ломовского - следовательно, признается лучшей "русской гончей". У Кишенского тот же Рыдало получает только малую серебряную медаль. Милка II у Кишенского и у других экспертов проходит с призами. Кашкаровы же (отец и сын) сажают ту же Милку на малую серебряную медаль. Много можно привести примеров диаметрально противоположной оценки собак. Из этого я позволю себе заключить, что определенно установившегося типа "русской гончей" нет, может быть, и не было никогда - это во-первых. А во-вторых, Хомяков, Губин, Белоусов, Де-Коннор, Кишенский и другие - все представляли себе и оценивали "русскую гончую" по-своему. Я даже склонен думать, что и мое представление о ней есть результат самовнушения, подкрепленного образами трех собак: Гаркало, Хайло и Рыдало (Гаркало Д. Д. Осиповского, Хайло П. Н. Белоусова, Рыдало И. Н. Комынина. - Р. Ш.). Ведь повторений их нет и не было - встречались подобия их - но только подобия". Как видите, эти высказывания перекликаются в определенной степени с замечанием Л. П. Сабанеева еще 1897 года: "Неопределенность и сбивчивость сведений о русских гончих и их описаний зависели от того, что во второй половине текущего столетия чистокровных русских гончих уже не было. Все они перемешались между собой или с польскими и английскими и образовали новые разновидности со смешанными признаками. Описания исчезнувших или почти исчезнувших пород составлялись больше по памяти, и то, может быть, не по чистокровным представителям. В настоящее время из чисто русских гончих уцелела в наибольшей чистоте лишь одна костромская, но и то с большей или меньшей примесью старинной русской или пешей крутогонной... Но собственно говоря, породы просто русских гончих никогда не существовало. Как справедливо замечает Н. П. Кишенский, "это новейшее изобретение, под которым желают скрыть всяких беспородных вымесков"" (48, с. 343).

Перекликается суждение И. Н. Комынина если не со словами, то с действиями упомянутого только что Н. П. Кишенского. Несмотря на то, что последний был ярым и бескомпромиссным защитником костромской гончей и на словах только за ней оставлял право называться породной, особенно за собаками своего завода, тем не менее, в душе он и их считал "мешаниной", т. к. ни одна гончая при его экспертизе, в том числе и кругом от его собак, ни разу не получала даже при присуждении звания "чемпиона" выше большой серебряной медали. В истории русской гончей, как ни в какой иной породе гончих, был еще один аспект, который не стоит сбрасывать со счета. "Я лично ко всякой короткоухой гончей отношусь с большим подозрением, особенно если это ухо грубо на ощупь и на хряще. Ко всякой шерстистости гончих я также отношусь подозрительно, особенно при неизвестности происхождения, ведь и дворняга в окрасе гончих куда бывает шерстиста" - писал А. Эмке в своей статье "Гончая" (60). Иными словами, над каждой русской гончей всегда висело подозрение в возможном негончем происхождении.

Но, несмотря на все сомнения, разномыслие и бесконечные споры об идеальном типе и складе русской гончей, охотничьи массы все более склонялись к мысли о необходимости какого-то общепринятого толкования этой породы - ее стандарта. Основные попытки, сделанные в этом направлении, изложены мною выше - это описания Н. П. Кишенского, П. М. Губина, П. Н. Белоусова и А. Д. Бибикова, которые, со временем уточненные и дополненные, превратились в правила. Так, описания Н. П. Кишенского старинной русской, русской пешей и костромской гончих (1879 - 1880 гг.), объединенные позднее в единое описание восточной гончей (1881 г.) превратились с 1899 года в правила экспертизы гончих на выставках Московского общества охоты. А описание П. Н. Белоусова и А. Д. Бибикова "современной русской гончей" (1895 г.), во многом повторявшее описание Н. П. Кишенского восточной гончей, после незначительной правки одним П. Н. Белоусовым в 1907 году становится правилами экспертизы гончих на выставках Императорского общества правильной охоты. По этим правилам эти два конкурирующих общества до революции 1917 года, после которой Императорское общество прекратило существование, сумели провести 17 выставок, в том числе пять - Императорское общество правильной охоты и двенадцать - Московское общество охоты. Любопытно, что несмотря на обособленные контингенты экспонентов на каждой из этих выставок (они в основном обслуживали только своих членов), некоторые владельцы выставляли своих собак как на одной, так и на другой, и на обеих получали высшие награды, выступая формально в разных породах. Примерами служат Крикун М. И. Алексеева и Камертон И. Н. Комынина, хотя случались и существенные расхождения в оценках. Не надо забывать, что выставки эти были ограничены очень узким кругом охотников: несколько стай гончих богатых владельцев и одиночные гончие московских и подмосковных ружейников. А главная масса российских гончих не участвовала в выставках, практически не испытывала на себе их влияния и продолжала существовать сама по себе. Интересно, что вторая наша столица, Петербург, была вообще в стороне от истории русской гончей, хотя уже в 1886 году там существовало общество любителей породистых собак (ОЛПС).

Первая мировая война, революция и последовавшая за ними гражданская война нанесли страшный урон зарождавшейся заводской породе русской гончей. Многим казалось, что все пошло прахом и отечественное собаководство уже не возродить.

Но выставки 1920-х годов (в 1921 году была проведена I Нижегородская губернская выставка, за ней последовали выставки в других российских регионах) показали, что гончие сохранились и у них есть будущее. Огромную роль сыграло то, что работа с породой опиралась на единые правила Московского общества охоты, принятые в 1899 году (42), и проводилась большими любителями и знатоками гончих - М. И. Алексеевым, Н. П. Пахомовым, И. Н. Комыниным, И. Н. Челищевым, В. С. Мамонтовым.

Конечно, особая роль принадлежит Николаю Павловичу Пахомову как бесспорному создателю породы русской гончей.

Главная заслуга Н. П. Пахомова - теоретическая разработка стандартов гончих (принятых в декабре 1925 года на первом Всесоюзном кинологическом съезде (53) и, так сказать, внедрение их в жизнь при экспертизах на рингах гончих в разных районах страны как до этого съезда, так и долгие годы позже.

За основу стандарта русской гончей Н. П. Пахомов взял описание "современной русской гончей" П. Н. Белоусова, сняв при этом практически все имеющиеся противоречия этого описания с описанием "восточной гончей" Н. П. Кишенского и внеся дополнительно несколько уточнений. Так, он убрал в описании строения головы слова по отношению ко лбу "шире между ушей, чем к чутью", по отношению к затылку - "во всяком случае, резко выраженный при узком лбе соколок есть порок для современной русской гончей" и по отношению к глазу - "иногда на "слезе"". Добавлены также слова к характеристике глубины груди: "... опущенная возможно ниже, но до локотков обязательно". Есть просто уточнение: плечо, добавляет Н. П. Пахомов, - "косое". Из существующих изменений, внесенных в принятый стандарт, можно, пожалуй, отнести исключение горбоносости (у Н. П. Кишенского - "вздернут нос не бывает, а напротив, большинство гончих горбоносо", у П.Н.Белоусова - "чутье... не курносое, а прямое и даже с горбинкой..."), о которой ничего не сказано.

Сняв практически все последние расхождения описаний Н. П. Кишенского и П. Н. Белоусова, Н. П. Пахомову все-таки пришлось включить в стандарт те признаки, которые, привнесенные с польской кровью, со второй половины XIX века стали родимыми пятнами - в буквальном смысле слова - восточной гончей. Речь идет о характеристике черного окраса. Н. П. Кишенский не допускал лоснящегося отлива псовины для восточной гончей, относя его к непременным породным характеристикам западной: "Независимо от масти, псовина всегда блестяща, например, черная отливает как вороново крыло". П. Н. Белоусов совместно с А. Д. Бибиковым пишет в 1895 году: "Черный окрас должен быть обязательно без лоснящегося отлива...", а в 1907 году вообще умалчивает об этом. Но создавая стандарт породы, в 1925 году нельзя было не замечать очевидного, почему и появилась следующая формулировка: "Черный окрас должен быть лоснящегося отлива (но не блестящий, как у польской гончей или доберман-пинчера)...". Нам не следует забывать и тот факт, что первым стандартом породы в 1925 году был оставлен и весь набор основных окрасов восточной гончей - чепрачный, багряный, серый и черный в подпалинах - который позднее был пересмотрен.

Излагая историю русской гончей в последовательности случившихся фактов, конечно, нельзя обойти молчанием заявление Н. П. Пахомова, впервые сделанное в 1931 году и затем в разных вариантах повторявшееся в 1966 и 1971 годах: "Наконец, общий вид русской гончей по просьбе псовых охотников был стандартизирован П. Н. Белоусовым и опубликован в 1896 году в "Природе и Охоте" (39, с. 37). В данном случае Н. П. Пахомов проявил или излишнюю деликатность, поскольку предложенный им стандарт, действительно, во многом повторяет "Описание типичных признаков современной русской гончей" П. Н. Белоусова, или просто недостаточно серьезно отнесся к применению как термина, так и самого понятия "стандарт". Стандарт - это закон, общепринятый образец для сравнения, это установленный комплекс требований к определенным объектам, подлежащий всеобщему соблюдению и утвержденный компетентным органом. А "Описание..." П. Н. Белоусова было принято в качестве правила только в очень узком кружке членов Императорского общества правильной охоты уже во времена, когда это общество потеряло свой вес компетентного органа, да и опробовано только в Москве на пяти выставках, где показано было всего 300 гончих всех пород. В то же время Московское общество оценивало тех же собак по иным правилам, на его выставках прошло значительно больше гончих - 1043.

Вне сомнения, стандартом, т. е. общеупотребительной нормой для всей России, становится только описание Н. П. Пахомова, принятое I Всесоюзным кинологическим съездом в 1925 году. И только от этой даты можно отсчитывать время возникновения русской гончей как заводской породы.

Конечно, мне могут возразить: а как же собаки П. Н. Белоусова, И. Н. Комынина, М. И. Алексеева и других, которые с самого начала XX века уже были типичными русскими гончими, о чем единодушно сообщают нам все пишущие авторы, и прежде всего сам Н. П. Пахомов? На это я могу ответить только одно: и Н. П. Пахомов, и В. В. Соловьев, и В. И. Казанский, и Б. В. Дмитриев писали лишь о части собак всех этих заводчиков, выделяя отличившихся на московских выставках как лучших представителей или "современной русской гончей", или "восточной гончей", и практически все эти заводчики в разных пропорциях имели в то же время в своих заводах гончих, не отвечающих породным характеристикам. О признаках "полячины" в собаках пишет тот же Н. П. Пахомов. На 2-й выставке Московского общества охоты в 1900 году три гончих Л. В. Живаго проходят в группе "восточных гончих" и владелец получает за них похвальный отзыв министерства финансов за русских гончих, а пять собак из его же стаи признаются польско-русскими. На 3-й выставке этого общества в 1901 году две гончие И. Н. Комынина признаны "восточными", а одна - "польско-русской". Еще оригинальнее на этой выставке получилось со стаей И. Н. Меньшикова-Корейш, получившей большую серебряную медаль и приз Русского охотничьего клуба, а при экспертизе одиночек три из них были отнесены к восточным гончим и три - к польско-русским. Старым нижегородцам памятна и Тревожка Греля, имевшая достоверную родословную кругом от собак М. И. Алексеева, но на вид-то она была полуполячка.

Особенно надо помнить, что если до революции еще можно было верить родословным ведущих заводчиков гончих, то после октябрьского переворота 1917 года практически ничего достоверного не осталось. Большинство родословных, которыми сопровождались гончие начала 20-х годов, в большинстве своем составлялись по предположениям, а содержание их чаще зависело от фантазии составителей, чем опиралось на факты. Правда, и тогда еще сохранялись "могикане" с подлинными родословными, но все-таки кровность гончей в этот начальный период формирования породы проверялась прежде всего результатами племенного использования. И в истории породы есть много примеров, когда неизвестного или сомнительного происхождения выдающиеся в поле и по экстерьеру экземпляры не оставили следа, а, напротив, скромные заурядные гончие послужили прогрессу породы, через потомков доказав свою кровность.

С начала 1920-х годов гончатникам России пришлось как бы заново повторять весь тот путь , которым шла Москва до революции. Взять хотя бы в качестве примера чемпиона 1-й Всесоюзной выставки охотничьих собак (1935 г.) Будилу ВРКС 6355 А. Ф. Ильина - эталон породы того времени, о котором, как передает изустная легенда, сам М. И. Алексеев сказал: "Он не красен, а прекрасен!" А ведь ч. Будило 6355 - "костромич" по своей бабке со стороны отца (Красотка Л. С. Павлова), которая целиком идет от собак Н. П. Кишенского, и англо-русская неизвестного происхождения гончая по своей прабабке по матери (Заноза К. П. Миронычева).

Первоначальный период становления породы русской гончей хорошо описан в работе Н.П. Пахомова ("Породы гончих", 1931) и в сравнительно недавней публикации Б. В. Дмитриева ("Гончие", 1987), авторы достаточно детально и глубоко излагают истоки и пути этого процесса, почему я не хочу здесь повторять сделанное, а прошу читателей обратиться к ним непосредственно. Правда, представляя большую ценность и интерес для сведущего человека, перечисление кличек выдающихся собак и имен их владельцев малосведущим воспринимается как ничего не говорящий поминальник. Но суть не в этом.

Дело в том, что независимо от нашего сознания все написанное - будь то родословные или текст, написанный в книге, - очень часто обладают прямо-таки магическим свойством восприниматься как истина в бесспорном ее выражении. Только с приобретением опыта и знаний приходит критическое восприятие, когда нам становится недостаточным простое изложение без доказательств. Часто помогают в этом и знающие люди. Мне, например, взгляд на родословные 1920 - 1930-х годов помог выработать известный в свое время московский эксперт и знаток русской гончей, зоотехник по образованию, Ю. А. Нейман, написавший лет 30 тому назад в письме: "Дивлюсь, на что Вам собаки 6-го поколения у Ваших щенков. Я не любитель копаться в этих дальних генерациях. Тем более, что достоверность всех тех родословных достаточно приблизительна. Никто ведь тогда ничего не контролировал, а публика среди гончатников была аховая. Например, Федотов был жуликом, страдавшим мертвым запоем. Ну, да ладно. Бог им судия. Итак: Налет-Тиран (краденый в свое время) считается от ...". Но и кроме сомнительности родословных, путь становления породы, который выглядит таким гладким в изложении упомянутых авторов, вовсе не был таким.

Формирование породы шло с переменным успехом, путем проб и ошибок; описание истории отражает только внешнюю сторону уже по сложившимся результатам, а не сам процесс получения разноречивых результатов, огромной массы брака, казалось бы, от породных производителей, и всех перипетий, возникающих с отбором и подбором при заводском ведении породы. Эта история имела свои ошибки и потери, подчас невосполнимые, много необъективности и "партийности". История породы русской гончей характеризовалась работой по консолидации стандартизованного типа с последующей заменой основной массы гончих России двумя признанными породами: русской и англо-русской гончими. И эти две породы еще долго после 1925 года были в меньшинстве среди моря "мешанины", как говорил еще Н. П. Кишенский, и прежде всего польско-русской мешанины, победу над которой так и не удалось одержать цивилизованными способами.

Существенную роль в становлении русской гончей сыграли популярные тогда карательные меры. Просто на 2-м кинологическом съезде в 1939 году запретили все стандартизованные в 1925 году породы гончих, кроме русской и англо-русской, т. е. английскую гончую (фоксхаунда), гончую арлекина, гончую брудастую и польскую паратую гончую.

Любопытно, что и с названием "русская гончая" не все было так просто. В Нижегородской родословной книге охотничьих собак в ее I томе с 07.07.27 по 0.2.08.34 в записях родословных последовательно применяются названия "гончая (восточная)", "русская чепрачная гончая", "гончая (русская)", "русская гончая".

В 1939 году наконец-то из характеристики русской гончей убрали черноподпалый окрас, признав его непородным, и узаконили сложившийся за четырнадцатилетний период работы после принятия в 1925 году первого стандарта породный тип, внеся необходимые коррективы.

Стандарт 1939 года окончательно определил породные характеристики созданной породы, которые остаются практически неизменными по настоящее время. Все последующие изменения, а наша кинологическая общественность готова менять стандарты на каждом своем собрании, не улучшили по сути дела его содержание, которое и сейчас должно быть для нас основополагающим. Вот его текст:

"1. ОБЩИЙ ВИД. Русская гончая внешним видом сильно напоминает волка, особенно своей высокопередостью и манерой низко держать голову. Русской гончей присущ тот "звероватый" вид, который отличает ее от всех других пород. Сухая, могучая - она выглядит скорее приземистой, чем вздернутой на ногах.     НЕДОСТАТКИ: вздернутость на ногах.     ПОРОКИ: резко выраженная низкопередость.

2. ГОЛОВА: сухая, клинообразная, небольшая, но пропорциональная по отношению к корпусу; черепная коробка продолговатая, надбровные дуги слабо выражены (переход от черепной коробки к морде без резкого перелома).     НЕДОСТАТКИ: сыроватая и тяжеловатая; большая голова, не пропорциональная корпусу; небольшая широколобость; небольшая скуластость; наличие остряка (выдающейся части затылочной кости); сильно развитые надбровные дуги.     ПОРОКИ: сырая, тяжелая, большая; сильная широколобость или скуластость, резко выраженный переход от черепных к носовым костям (перелом), а также остряк, вдавленная бороздка посредине черепной коробки, проходящая от морды к остряку.

3. МОРДА: удлиненная, в профиль достаточно глубокая, без квадратного обреза.     НЕДОСТАТКИ: острая или короткая, с квадратным обрезом; горбоносость; небольшая подуздоватость.     ПОРОКИ: курносость; чрезмерно острая, короткая или удлиненная морда (борзоватость); сильно выраженная подуздоватость; бульдожина.

4. ЧУТЬЕ (нос): хорошо развитое, широкое, черное.     ПОРОКИ: коричневое, розоватое или светлое, хотя бы и частично.

5. ГУБЫ: темные, должны плотно обтягивать морду.     НЕДОСТАТКИ: отвислость нижних губ (брыли).     ПОРОКИ: розовые, телесного цвета губы.

6. ГЛАЗА: темно-карие, темные, выразительные, средней величины, с косым разрезом век.     НЕДОСТАТКИ: желтоватые, с кругловатым разрезом.     ПОРОКИ: запавшие, светлые глаза, сильно на выкате; свиные (маленькие, круглые, глубоко сидящие); подопрелые (со светлыми краями век).

7. УШИ: тонкие на ощупь, короткие, треугольной .формы, плотно прилегающие к голове; посаженные выше линии глаз.     НЕДОСТАТКИ: грубые на ощупь, с закругленным обрезом; длинноватые; посаженные высоко; затянутые.     ПОРОКИ: чрезмерно длинные; в трубочку; широкие с очень круглым обрезом; посаженные ниже линии глаз; полустоячие, одетые в лохматую псовину; приподнятые на хряще.

8. ШЕЯ: мускулистая, покрытая длинной псовиной, образующей загривок, подобно волчьему.     НЕДОСТАТКИ: удлиненная, плохо одетая, с подбрудком.     ПОРОКИ: чрезмерно выраженный подбрудок (отвислость кожи на шее).

9. КОЛОДКА: сбитая, мощная, при взгляде сверху широкая.     НЕДОСТАТКИ: растянутая или чрезмерно короткая, особенно для выжловок, прибрюшитость.

10. ПЛЕЧО: косое, мускулистое.     ПОРОК: прямое плечо.

11. ГРУДЬ: широкая, глубокая и слегка выпуклая.     НЕДОСТАТКИ: узковатая, распахнутая, впалая.     ПОРОКИ: куриная.

12. РЕБРА: хорошо спущены, до локотков обязательно; ложные хорошо развиты.     НЕДОСТАТКИ: чересчур плоские или чересчур бочковатые, недостаточно спущенные; плохо развитые ложные, отчего образуется излишне выраженный подрыв.     ПОРОКИ: резко выраженный подрыв; мало спущенное ребро.

13. СПИНА: широкая, мускулистая, с хорошо развитой поясницей.     НЕДОСТАТКИ: переслежина.     ПОРОКИ: провислая, горбатая.

14. КРЕСТЕЦ: широкий, пологий к седалищным буграм.     НЕДОСТАТКИ: Прямой.     ПОРОКИ: вислый.

15. НОГИ ПЕРЕДНИЕ: прямые, сухие, костистые и мускулистые, кость в разрезе овальная.     НЕДОСТАТКИ: тонкокостные, поползшие пазанки, легкий размет, слегка подвернутые локотки, козинец.     ПОРОКИ: сильно поползшие пазанки, сильный размет, развернутые локотки.

16. НОГИ ЗАДНИЕ: сухие, костистые, мускулистые, лучковатые (несколько изогнутые), с хорошо развитой мускулатурой, пазанки почти отвесные.     НЕДОСТАТКИ: излишне изогнутые; слегка выраженная коровина (сближенность скакательных суставов), немного вопрямь.     ПОРОКИ: большая коровина, сильно вопрямь, прибылые пальцы.

17. ЛАПЫ: следистые, высокие, с плотно прилегающими друг к другу пальцами (лапы в комке), когти в землю.     НЕДОСТАТКИ: кругловатые (кошачьи) или слегка распущенные, когти в поле.     ПОРОКИ: русачьи, плоские, сильно распущенные, дворноковатые (маленькие, напоминающие лапы дворняжки).

18. ГОН (хвост): толстый у основания и постепенно утончающийся к концу. Должен опускаться не ниже скакательного сустава. Гон в окороть (не доходящий до скакательного сустава) очень красив и типичен для русской гончей. Носится слегка изогнутым в виде сабли, в спокойном состоянии не выше спины, в возбужденном может быть приподнят несколько над спиной.     НЕДОСТАТКИ: длинноватый, бедно одетый или, наоборот, с подвесом (длинная псовина на нижней стороне гона); чрезмерно изогнутый, закинутый сильно на спину, слегка повихнутый в конце.     ПОРОКИ: чересчур низко или высоко посаженный, одетый в более длинную к концу псовину (метелкой) или с сеттериным подвесом, бубликом, сильно сваленный в конце или у корня.

19. ПСОВИНА (шерсть): на голове и на ногах короткая, а в остальных местах длиннее, с мягким подшерстком, особенно вокруг шеи, на гачах. Собака тепло одетая.     НЕДОСТАТКИ: короткая, чересчур глянцевитая, легкая волнистость, недостаточный подшерсток.     ПОРОКИ: лохматая, волнистая или курчавая, отсутствие подшерстка.

20. ОКРАС: чепрачный, багряный с чепраком и без чепрака, сероватый с подпалинами. Подпалины неяркие, желтого цвета или подласые (белесоватые). Белые отметины на груди, ногах, лапах, конце гона и проточины на морде допускаются.     НЕДОСТАТКИ: резко выраженный чепрак, красноватые подпалины, большие белые отметины; сероватый с черной остью.     ПОРОКИ: красные, яркие подпалины, крап, мышастый окрас; кофейный - явный признак посторонней крови; замазанность на голове.

21. РОСТ: средний рост выжлецов 57 - 61 см., а выжловок 53 - 57 см.      ПОРОКИ: рост выжлецов ниже 54 см., а выжловок ниже 50см." (49, с.97 - 101).

Полевой досуг

Излагая историю возникновения и становления породы русской гончей, я, следуя установившейся традиции, говорил преимущественно о процессе выработки ее стандарта - требований к экстерьеру. Но подспудно при написании этой главы меня постоянно угнетала мысль, что я все говорю не о главном. А главное все-таки в любой охотничьей собаке - ее полевые качества.

Как-то случилось в истории русской гончей, что в противоборстве мнений о происхождении и желательном экстерьере только вскользь упоминался ее полевой досуг, словно все представители им обладали в полной мере и не были различны в своих рабочих качествах. На самом деле это не так.

Общепризнано, что во времена, когда заводских пород в нашем сегодняшнем понимании не существовало, отбор шел преимущественно только по рабочим, пользовательским качествам, в результате чего образовались ныне существующие породные группы лаек, борзых, гончих, легавых и прочих охотничьих собак. А в каждой из них сложился и общий типичный экстерьер, отвечающий условиям применения собак этих породных групп. Отбор по экстерьеру если и был, то только в целях поддержания рабочего сложения, наиболее соответствующего применению этой группы собак, да последующего повторения в потомстве сходства с наиболее выдающимися представителями.

Вот почему нам встречается в старых документах выражения типа "собаки гончей породы", т. к. никто тогда всерьез не задумывался, английская или русская по происхождению собака в стае псовой охоты, - лишь бы она хорошо делала свое дело да была не особенно обременительна для содержания в нашем климате, что сравнительно легко достигалось их помесями. Поэтому в истоках русской гончей наверняка лежат все возможные сочетания разного происхождения гончих, а также и негончих собак, исправно исполнявших свое назначение - гонять зверя в голос по следу. Вот этот главный критерий - хорошо исполнять роль гончей - всегда превалировал в тот период. Правда, условия местности, разница исходного материала, а также вкусы и пристрастия отдельных владельцев стай всегда накладывали определенный отпечаток на внешние и внутренние качества каждой охоты, создавая бесконечное число разновидностей их. И из этого безграничного многообразия гончих только во второй половине XIX века общественное мнение российских охотников пришло к понятиям "восточная гончая" и "современная русская гончая", которые уже в XX веке трансформировались в единое понятие "русская гончая".

Но свое законное воплощение в стандарте это единое понятие получило лишь в 1925 году, и этот факт до сих пор продолжает у многих вызывать недоумение. Казалось бы, не было существенных расхождений у сторонников "восточной" и "современной русской гончей" и спор шел только о мелких деталях. Но на самом деле расхождения эти были, и расхождения принципиальные, т. к. столкнулись интересы охотников, по-разному представлявших роль гончей в охоте и поэтому предъявлявших разные требования к ее полевому досугу. По сути дела, речь шла о разных гончих, хотя оба противоборствующих лагеря, когда речь шла об экстерьере, говорили практически об одной собаке.

Псовым охотникам, объединившимся в Императорском обществе правильной охоты, выразителями взглядов которых были П. Н. Белоусов, Н. П. Кашкаров, П. М. Губин и многие другие, гончая нужна была в стае. Вся задача гончих в комплектной псовой охоте сводилась к нахождению зверя в острове и скорейшему выставлению его стаей на охотников с борзыми. И чем быстрее и эффективнее делали гончие эти два дела - подъем зверя и выгон его в поле, - тем выше они ценились. При протравленном звере из-под гона, т. е. не добытом с помощью борзых, эти гончие должны были бросать зверя как можно быстрее и возвращаться к доезжачему, чтобы незамедлительно приступить к поиску оставшихся в острове зверей.

Ружейным охотникам, объединенным Московским обществом охоты, взгляды которых прежде всего выражал Н. П. Кишенский, нужна была совсем другая гончая собака: "Первым и самым необходимым качеством ружейных гончих должна быть вязкость, и вязкость без подзадоривания; они должны работать одни, не слыша и не видя человека, гнать поднятого зверя до тех пор, когда положит его выстрел охотника или он сдастся и попадет в зубы" (21, с. 73). Другое принципиальное положение, которое с полной определенностью изложил Н. П. Кишенский - это то, что работу преследования зверя по следу с голосом вполне и достаточно эффективно может совершать не стая гончих, а гончая-одиночка, если она обладает высокими полевыми качествами.

Вот именно в этих двух разных подходах к качествам гончей и кроются те расхождения между псовыми и ружейными охотниками, которые так и не дали возможности до 1925 года выработать общепризнанные стандарты как по экстерьеру русской гончей, так и по ее полевому досугу.

Революция ликвидировала частную собственность в России, тем самым спор между этими крайними взглядами волею обстоятельств разрешился в пользу ружейников, но остатки стайных собак из бывших псовых охот не исчезли, а легли в основу созданной породы и продолжают до сих пор оказывать на нее влияние. Ведь ни для кого нет секрета в том, что одним из самых больных вопросов в породе русской гончей и сейчас является недостаток ее вязкости для ружейной охоты. Примером чему служит хотя бы то противостояние, которое мы сравнительно недавно наблюдали, когда выразителями крайних позиций были Г. В. Богуш и М. А. Сергеев, как при первых шагах создания породы - П. Н. Белоусов и Н. П. Кишенский.

Как тогда, так и теперь эти противоречия сводятся к следующему: чего, в конце концов, следует требовать от подружейной гончей: быстрого подъема зверя и яркого гона накоротке - или не менее быстрого подъема и гона "до ружья", сколько бы он ни продолжался? Казалось бы ответ может быть только в пользу второго варианта. Но на практике все оказалось не так-то просто, почему стоит немного вернуться в прошлое и посмотреть критерии, которыми руководствовались в официальной обстановке испытаний, определяя саму принадлежность гончей к разряду подружейных.

Первый полевой стандарт подружейной гончей - а им, без всякого сомнения, были Правила полевой пробы 1925 года (38, с. 73 - 78), впервые узаконившие испытания одиночки, - оказывается, вообще не решал этого вопроса, целиком полагаясь на компетентность и знания экспертов. И только просматривая отчеты тех испытаний, можно констатировать, что этими критериями были количество проделанной гончими работы и время, на нее затраченное.

Н. Н. Челищев на полевой пробе Нижегородского товарищества охотников в 1927 году (56) акцентировал свое внимание больше на количестве сделанных кругов; невнимательно и мало отмечая время. Так, например, в отчете об испытаниях Альбы И. И. Шапошникова: "Вязкости не проявила никакой, так как, не сделавши круга, смолкла окончательно и <...> была подловлена, вернувшись к владельцу", - без диплома; Набат Ф. А. Бренчугина: "И он не сделал круга беляку", - без диплома; Тюрбан М. В. Зайончковского: "...но полного круга не дал" - без диплома.

К сожалению, ни одна из одиночек на тех испытаниях диплома не получила, но две стайки, получившие дипломы, интересны нам с затронутых позиций, почему я считаю нужным привести выдержки из описаний их работ.

Стайка англо-франко-русских гончих С. В. Бабаева - Угар, Добор, Булат и Галда: "В 8 ч. 50 м. побудила беляка первая Галда и держала одна около 10 мин., когда к ней подбыл еще выжлец, а затем, то все сваливаясь, то вновь разбиваясь, гнали с перемолчками, постоянно проносясь со следа. Правда, им попался очень садкий беляк, который на глазах у судей все время мастерил и тыкался под кусты, однако после выстрелов по нем пошел более широким кругом, причем на выстрел вывалились все собаки и провели его довольно дружно почти целый круг, но затем снова разбились и уже не сваливались..." - диплом III степени.

Стайка "очень породных русских в легком чепраке гончих" А. Ф. Ильина - Зорька, НабатII, Плакса и Трунило: "Стайка вся шла глубоким и быстрым полазом, но далеко друг от друга собаки не раскидывались, хотя каждая из них весьма старательно и широко искала. Наконец, одна из них побудила беляка и к ней со всех сторон быстро подвалили другие. Беляк пошел очень большим кругом через поле, затем был повернут обратно, через частый ельник прошел в травяное с кочками болото и сделал там еще круг и вышел на чистую поляну, где был по разрешению судей стрелян и подбит, а через несколько шагов и словлен стайкой, все время с очень короткими перемолчками дружной и хорошими ногами гнавшей зверя. Все требования от стайки, по мнению судей, стайка А. Ф. Ильина выполнила более чем удовлетворительно и вполне- заслужила бы диплома I степени, если бы ей прибавить силы и звучности голосов...", - диплом II степени.

М. И. Алексеев на 3-й Нижегородской пробе в 1929 году (1) стайке С. В. Бабаева из семи собак присуждает диплом III степени, заметно более внимательно отмечая время: "Гончие дружно пошли в полаз, который у них довольно широк, и через 7 минут побудили довольно крупного беляка, которого перевидел один из судей, прогнали порядочный круг, а на втором кругу через 14 минут гона скололись, стали добирать и тут разбились на 2 стаи: 3 собаки, видимо, пошли по старому зайцу, а 4 взяли нового, которого повели в противоположную сторону... Пущенные второй раз, гончие опять скоро, через 2 минуты, подняли зайца и тут погнали очень дружно. Гон продолжался 10 минут, затем последовала двухминутная перемолчка, и затем опять яркий дружный гон, который был прерван раздавшимся выстрелом..." - диплом III степени. На этих же испытаниях получила диплом III степени и одиночка - русская гончая Флейта Н. А. Добронравова: "Она самостоятельно побудила зайца и гоняла 55 минут, сделав 2 порядочных круга".

В. С. Мамонтов, работавший на Нижегородских пробах в 1934 и 1937 году (29 и 30), напротив, достаточно внимательно отмечая время, не фиксировал количества сделанных кругов. Вот некоторые выборки из его отчетов. "В 12 ч. 42 м. Заливай (русский чепрачный выжлец К. А. Орлова. - Р. Ш.) побудил зайца и варко повел его по большому кругу. <...> С места он делает короткий скол, после которого еще азартнее ведет зверя; перемолчки случаются, но не часто. В 13 ч. 02 м. судья дважды видит на дороге ходко идущего беляка, выжлец, настойчиво преследуя его, вываливается за зайцем в 1 минуте. В 13 ч. 08 м. гон удаляется, тут же 3-минутный скол. Далее отдаленный гон с перемолчками. В 13 ч. 18 м. Заливай по собственному почину выходит к судьям, бросив зайца, и берется на сворку", - диплом III степени, общая работа около 30 минут.

Свирель, русская гончая выжловка Н. А. Добронравова: "... В 15 ч. 48 м. из-под владельца выскакивает беляк, на которого она наманивается... В 16 ч. 35 м. Свирель молча появилась на глазах судей, и испытание на этом заканчивается", - диплом III степени, работа около 45 минут. Лютня II, русская гончая выжловка ДСО "Спартак": "В 14 ч. 18 м. стала на след и горячо погнала... Держит она беляка на гону без скола, уверенно, азартно и вязко, почему через 32 минуты такого гона, в 14 ч. 50 м., дан отбойный сигнал, а в 14 ч. 53 м. Лютня подловлена на гону", - диплом III степени.

Тревога, польско-русская выжловка Я. И. Каратонова, подняла в 17 ч. 02 м. "Перемолчки начались с места, но гон идет спокойный, пристальный, уверенный. В 17 ч. 35 м. <...> подан сигнал отбоя", - диплом III степени при общей работе в 32 минуты.

Но были судьи, которые очень внимательно отмечали как время, так и количество кругов, примером чему служит экспертиза Б. В. Павлинова на Горьковских областных полевых испытаниях гончих в 1945 году (34). Так, Алтаю, англо-франко-русскому выжлецу Л. В. Ромашова, дали работать 33 минуты и сняли на третьем кругу, - диплом III степени; а Шугая, русского выжлеца М. М. Рябинина (еще в семилетнем возрасте он был неизвестного происхождения, позднее стал ВРКОС 405 (г), после 54-минутной работы сняли на четвертом кругу, оценив дипломом II степени).

Следует помнить, что Н. Н. Челищев, М. И. Алексеев и Б. С. Мамонтов были экспертами старой закалки, их представления о гончей сформировались во многом под воздействием ценителей комплектных псовых охот, поэтому-то им было достаточно одного-двух кругов работы гончей, чтобы присудить ей диплом. Как видим, у Б. В. Павлинова, судьи следующего поколения, требования несколько выше (хотя нам он больше известен как эксперт по легавым). В связи с этим хочу обратить внимание на судейство М. А. Сергеева, большого знатока полевой подружейной гончей, авторитет которого в те сравнительно уже далекие от нас времена признавали как друзья его, так и враги. К сожалению, у меня сохранился только один его отчет об областной Нижегородской пробе гончих 1946 года (50), проходившей по пестрой тропе. Характеризуя работу Трубача, англо-русского выжлеца Е. И. Таранюка, М. А. Сергеев отмечает: "Выжлец подкупает верностью в гоньбе и достаточной вязкостью, продержав прибылого беляка 28 минут и сделав 2 круга, не считая петель" (диплом III степени). Зорька, "выжловке в русском типе, но с небольшой примесью крови англо-русских гончих" С. И. Тарачкова, работа которой была в 41 минуту, и Гая, англо-русская выжловка Р. А. Новожилова, продержавшая беляка 46 минут, также получили дипломы III степени.

Обстановка сменилась только после введения в 1953 году бонитировки, что потребовало существенно расширить объемы работы по изучению полевого досуга всех охотничьих собак и, естественно, значительного увеличения количества экспертов. Но расширение круга экспертов оказалось невозможным без уточнения правил, которые ставили бы экспертов в более жесткие рамки. Поэтому в правилах испытаний гончих 1955 года (49, с. 55 - 68) впервые появилось обязательное требование присуждения диплома за работу на гону продолжительностью не менее 35 минут. В этих правилах также впервые рекомендовано руководствоваться вновь появившимся приложением к ним - "Ориентировочной шкалой оценок и примерных скидок при определении полевых (охотничьих) качеств гончих собак на полевых испытаниях и состязаниях", где дополнительно указывалось минимальное время для присуждения дипломов высших степеней: диплом I степени - минимальная работа 45 минут, диплом II степени - 40 минут. И здесь же впервые были зафиксированы рекомендации по оценке мастерства в зависимости от доли сколов в общей работе по гону, которые позднее войдут в основной текст правил.

Но как бы то ни было, а эти 35, 40 и 45 минут гона, необходимые для присуждения дипломов III, II и I степени соответственно, впервые появившиеся в 1955 году в правилах испытаний гончих собак, - это, прежде всего, определение степени их приближенности к идеалу подружейной гончей по степени ее вязкости. Правда, эти правила изобретали собаководы и эксперты, которые в тот период окончательно дорабатывали на выставках экстерьер русской гончей и суждения которых о ее полевом досуге были продиктованы низким его общим уровнем, существенно пострадавшим от одностороннего отбора преимущественно по внешнему виду собак. Поэтому сразу же данные установки вступили в противоречие с общественным мнением, которое никак не могло смириться с тем, чтобы идеалом считать собаку, способную гонять зверя только 45 минут. Уже в 1959 году пришлось срочно переделывать эти правила и опять находить компромисс - требования эти изменились до минимумов в 60, 50 и 40 минут для дипломов I, II и III степени, которые и удерживаются до настоящего времени.

Хотя здравый смысл берет свое. "Для успешной охоты всякая гончая обязана не бросать одного зверя в течение 1 - 1,5 ч. и больше, не обращая внимания ни на рог, ни на выстрел" - так выразил его В. И. Казанский в своей книге "Гончая и охота с ней" (15, с. 132). И это не пустые слова, так думает большинство любителей гончих. Поэтому все настойчивее звучит требование охотников присуждать диплом только гончим, способным работать на гону не менее часа - и это необходимое условие, при котором русская гончая наконец-то может стать действительно подружейной гончей.

Вязкость и степень ее выражения в собаке - это единственное качество, которое делит гончих на подружейных, парфорсных и облавных. В наибольшей степени оно должно быть выражено в подружейных, в меньшей мере - в парфорсных, т. к. стая таких гончих всегда преследует зверя в присутствии человека, и совсем ненужно и даже вредно в гончей при облаве, будь она с борзыми или с ружьями. С этих позиций наш полевой стандарт несовершенен и надо думать, что недалеко то время, когда пропуском в породу любой гончей, применяемой под ружьем при ходовой охоте, будет способность держать поднятого зверя на гону не менее часа. Прежде всего это относится к русской гончей. Менее актуально такое требование для англо-русской (или русской пегой, как ее еще называют до сих пор) гончей, в основе которой лежит фоксхаунд и вязкость которой в среднем выше, чем у русской. А у латвийских охотников стоит вообще противоположная задача: их гончая должна гнать в облаве только до линии стрелков.

Ко всем остальным качествам требования остаются практически одинаковы, т. е. и облавные, и подружейные гончие должны быть полазисты, добычливы, мастеровиты, чутьисты, должны обладать доносчивым своеобразным голосом гончей собаки, верно отдавая его только на гонном следу, достаточной паратостью, послушанием и способностью одинаково успешно преследовать всех зверей, являющихся традиционными объектами охоты с гончими. Последнее невозможно без злобности - этого непременного качества гончей, которая должна преследовать не только "съедных" зверей, но и хищных, имея наследственную предрасположенность к этому.

Создание правил полевых испытаний как полевого стандарта подружейной гончей, указывающего эталонный уровень каждого из этих качеств, а также объектов и условий для их выявления, было трудной и сложной задачей, которая до конца не решена и по сей день. Целью же испытаний любых охотничьих собак всегда были и будут выявление и оценка природных свойств данных собак и определение пригодности собак как производителей.

Но основная задача - определение минимального уровня полевого досуга гончей для допуска ее в породу, - ныне действующими правилами все-таки решается.

Надо только не впадать в ошибку и не считать, что заяц и лисица, два принятых сейчас для испытания зверя, могут дать возможность экспертам определить степень проявления рабочих качеств гончих и их пригодности для охоты только по ним. Правила ставят перед собой более широкие задачи. Так, определяя по зайцу-беляку вязкость, чутье, мастерство, полазитость, добычливость, паратость, приездку, голос и верность его отдачи, мы в принципе определяем общий уровень этих качеств на более сложном для гона объекте, что дает нам право надеяться на объективность наших выводов о работе той или иной гончей. И если эта же гончая обладает еще и злобностью, то все свои качества она покажет и по лисице (по которой степень чутья и мастерства выявить затруднительно). Но и гон по лисице еще не дает нам полного представления о степени злобности гончей - его надо рассматривать лишь как необходимый минимум. Дело в том, что существует целый набор хищных зверей, на которых по-разному реагируют гончие, и только их лучшие представители одинаково злобно преследуют медведя, волка, рысь, барсука, лисицу и енотовидную собаку. Мне, например, не приходилось встречать еще гончую, способную гонять медведя, чтобы она не гоняла всех прочих зверей из этого ряда. Но сплошь и рядом прекрасная работница по лисице не работает по рыси, а тем более по волку и медведю. Даже многие гончие, гоняющие волка, боятся медведя. Исключения из этого ряда очень редки, и мне привелось видеть только одну выжловку, которая надежно брала енотовидную собаку и барсука, но игнорировала лисицу. Кроме того, о степени злобности по этим разным зверям говорит и голос гончей на следу. Он не меняется по любому зверю, если она их гоняет с одинаковым азартом и страстью, но если только кого-то из них она остерегается, откровенно боится или просто не проявляет достаточного интереса - это сразу же отражается и на отдаче голоса, который становится грубее, отрывистее, реже, а то и просто переходит в брехню дворовой собаки. Испытание гончей в стае или хотя бы в смычке, после оценки ее работ в одиночку по зайцу и лисице, добавляют суждения об ее индивидуальных качествах только по одному показателю - свальчивости, т. е. способности и желанию старательно работать также и в группе.

Необходимо отметить, что если работа над созданием стандарта русской гончей по ее внешним признакам, начатая еще в XIX веке с первых описаний "восточной гончей" Н. П. Кишенского (1881) и "современной русской гончей" П. Н. Белоусова и А. Д. Бибикова (1895), проходила достаточно последовательно и сразу же оценивалась с рациональных позиций, то выработка стандарта породы по ее внутренним, полевым качествам рождалась в определенных муках и всегда запаздывала. Первыми правилами, которыми стали пользоваться на практике, были Правила полевой пробы гончих, утвержденные общим собранием Московского общества охоты 7 марта 1901 года (43). Данными правилами гончие испытывались только в группах: "Группа А. Испытание гончих в смычках. Группа В. Испытание гончих в стайках для ружейной охоты, количеством от 2-х до 4-х смычков, при произвольном составе стаи в отношении числа выжлецов и выжловок и четного или нечетного числа собак при пешем охотнике. Группа С. Испытание гончих в стаях количеством от 4-х смычков и больше, при верховом доезжачем, или, по желанию владельца, при пешем охотнике".

Но эти правила не давали возможности судить об индивидуальных качествах собак и не решали главной цели испытаний - оценки внутренних качеств каждой гончей и отбора производителей. Только с утверждением Всесоюзным съездом кинологов 15 декабря 1925 года "Правил полевой пробы", в которых впервые предусматривалось испытание и одиночек, наконец-то появилась возможность создавать породу и по ее полевому досугу. Вот основные положения этих правил:

"§ 1. Полевая проба имеет ближайшей целью выяснение рабочих качеств гончих собак и вообще выявление установленных и устойчивых понятий о полевом досуге гончих... <...>

§ 3. Время для пробы назначается в период между 1 октября и 15 ноября (нов. стиля) и пробы производятся исключительно по чернотропу. <...>

§5. На пробу допускаются гончие всех пород, достигшие к моменту пробы 10 месяцев.

§6. Полевая проба гончих на испытании делится на 3 группы. Группа А. Испытание одиночек. <...>

§7. Расценка гончих производится по работе их, преимущественно по зайцу, хотя и работа по красному зверю принимается во внимание. Однако гончие расцененными исключительно по красному быть не могут. <...>

§16. Судейская коллегия состоит из трех лиц.

§17. Для испытания каждого года избираются в судьи три лица и один или несколько кандидатов к ним.

§18. Лица, избранные в судьи и принявшие на себя эту обязанность, не имеют права судить своих собак. В случае участия на пробе собак, принадлежащих судье, судья замещается при их пробе кандидатом.

§19. Расценка работы собак на пробе производится каждым из судей раздельно, причем судья руководствуется личными впечатлениями и выставляет баллы согласно утвержденной оценочной таблице.

§20. Продолжительность пробы каждой одиночки... зависит всецело от усмотрения судей.

§21. По окончании пробы, по возможности до отъезда из сборного пункта, судьи сверяют свои впечатления, выводят общие баллы и составляют краткий протокол с обозначением результатов своей экспертизы и прочитывают его в присутствии распорядительного комитета, участников испытаний и зрителей. В возможно непродолжительном времени составляется судьями пробный и мотивированный отчет о пробе, который представляется организации, устроившей пробу; последняя озабочивается напечатать его в одном из охотничьих изданий.

§22. Все решения судейской коллегии безапелляционны. <...>

§30. Всех приведенных на пробу собак осматривают комитетом и судьями, причем не допускаются на пробу: а) выжловки в охоте, б) больные собаки и в) беспородные собаки.

§33. Владелец собак и состоящие при них лица, а также все присутствующие на пробе лица во всем подчиняются всем требованиям судей и распорядителя.

§34. Зверя из-под испытуемых гончих стреляют только по разрешению судей.

§35. В распоряжении судей должна находиться верховая лошадь.

§36. Гончие снимаются с пробы:     1) если будет выяснено, что гончие - скотинники;     2) если гончие - пустобрехи.

§37. Рабочие качества гончих оценивают баллами по прилагаемым при сем оценочным таблицам. Таблица 1 (для одиночек)

Полаз	Добыч- ливость	Мастер- ство	Чутье	Вязкость	Голос	Пара- тость	Позыви- стость	Приездка	Общий балл
15	5	20	10	15	10/5	10	5	5	100

§38. Полаз гончей (розыск) определяется степенью самостоятельности ее в розыске, упорством розыска и его шириной.

ПРИМЕЧАНИЕ 1. С целью выяснения полаза собак охотнику, ведущему на пробе собак, не рекомендуется самому обыскивать чащи и крепи, предоставляя гончим разыскивать зверя. Ведущий собак обязан идти, по указанию судей, по возможности полянами и вдоль опушек. Редкое порсканье и посвист разрешаются только для указания направления, а не для подъема зайцев. Хлопанье арапником допускается не иначе, как с разрешения судей.

ПРИМЕЧАНИЕ 2. Гончие, не поднявшие в течение 1 часа зверя, снимаются с пробы и им дается переиспытание лишь в том случае, если по окончании испытания всех записанных единиц остается свободное время.

§39. Добычливость определяется скоростью и умением найти зверя.

§40. Мастерство гончей выражается в ее энергии и искусстве исправления следа после скола; при оценке этого качества принимается в расчет кратковременность и число перемолчек в зависимости от более или менее благоприятного состояния погоды.

ПРИМЕЧАНИЕ. При сколе более чем на 20 минут для одиночек... гончие снимаются с пробы, как не обнаружившие минимума мастерства. В зависимости от местных условий пробы срок этот, по соглашению судей, может быть сокращен до половины, о чем участникам объявляется до начала пробы, дабы все собаки находились в равных условиях.

§41. Чутье определяется из всей совокупности работы гончих, особенно на открытых местах, дорогах, полях и т. д.

§42. Вязкость оценивается упорством в преследовании гончей зверя. Требуется, чтобы гончая ни в каком случае не бросала гонного следа и после скола не возвращалась к охотнику, а разыскивала бы запавшего зайца.

ПРИМЕЧАНИЕ. Для правильного суждения о вязкости не допускается охотнику подходить к собакам и помогать им при сколе иначе как по требованию судей.

§43. Голос гончей оценивается по силе, звучности и красоте его, применяясь к породе испытуемых собак, по норме в 10 баллов. Фигурные голоса, троящийся, с гнусью, с заливом, не составляя обязательного требования, как свойственные отдельным породам, ценятся как качество и оцениваются отдельно 5 баллами.

§46. Паратость ценится как достоинство, так как при ее наличности все остальные качества гончих нагляднее проявляются.

§47. Позывистость гончих оценивается исключительно в то время, когда собаки не гонят и не справляют утерянного следа.

§48. Приездка (дрессировка) гончих определяется в зависимости от того, насколько гончие в руках выводящего их охотника.

§49. Добор по красному считается достоинством; по зайцу - нежелателен.

§ 50. Соответственно достоинству гончих, одиночкам... выдаются дипломы трех степеней. Диплом I степени - при общем минимуме в 80 баллов. Диплом II степени - при общем минимуме в 70 баллов. Диплом III степени - при общем минимуме в 60 баллов.

§51. Порядок размещения собак и право их на ту или другую награду определяется общей суммой баллов. При равенстве общего балла высшее место занимает собака, получившая высший балл по графам: мастерство, чутье, вязкость и голос. <...>"

В последующем эти правила подвергались изменениям, но основа их сохраняется до сих пор. В предлагаемой таблице (57) приводятся этапы изменения самой расценочной системы для одиночной гончей и изменения требований к минимальным баллам для присуждения определенных дипломов, которые действуют и поныне. Основные этапы изменения расценочной таблицы одиночной гончей и минимальных нормативов в баллах для присуждения дипломов разных степеней

Оцени- ваемые качества	1925 г.				1939 г.				1947 г.				1959 г.
	Баллы расценки	Мин. баллы для присуж- дения дипло- мов (сте- пени)			Баллы расценки	Мин. баллы для присуж- дения дипло- мов (сте- пени)			Баллы расценки	Мин. баллы для присуж- дения дипло- мов (сте- пени)			Баллы расценки	Мин. баллы для присуж- дения дипло- мов (сте- пени)
		I	II	III		I	II	III		I	II	III		I	II	III
Полаз	15	–	–	–	10	–	–	–	10	–	–	–
Добычливость	5				10				5
Мастерство	20				20	16	14	12	25	20	18	16		20	18	16
Чутье	10				15				10
Вязкость	15				15				15
Голос: сила фигурность верность отдачи	10 5				10 5	7	6	5	10 5 5	7   3	6   3	5   3		7   4	6   4	5   3
Паратость	10				10				10
Позывистость	5				5				5
Приездка	5				5				5
Общий балл	100	80	70	60	100	80	70	60	100	80	70	60		80	70	60

Как следует из представленной таблицы, практически все основные требования к расценке и минимальным баллам для присуждения дипломов были окончательно оформлены правилами 1947 года, и только балльная оценка минимумов за верность отдачи голоса для дипломов I и II степени изменилась в 1959 году.

После некоторых доработок в 1981 году появился вполне современный по своим установкам полевой стандарт одиночной гончей (41), основные положения которого приводятся ниже.

"1. Испытания гончих собак проводятся по зайцу, лисице и шакалу с указанием в дипломе, по какому зверю испытывалась собака... <...>

2. Испытания проводятся весной и осенью по черной тропе. Могут проводиться также и по белой тропе. Белой тропой признается такая тропа, когда снег покрывает землю повсеместно настолько, что на нем ясно виден след зверя. <...>

4. На испытаниях выявляются и оцениваются следующие охотничьи качества гончих: полаз (поиск), добычливость, мастерство, чутье, вязкость, сила, музыкальность и верность отдачи голоса... паратость, приездка (послушание).

5. Полаз - разыскивание гончей зверя до его подъема . При определении полаза учитываются его глубина (ширина), самостоятельность, настойчивость в розыске, а также насколько гончие придерживаются хода ведущего и характерных для нахождения зверя мест.

6. Добычливость - умение гончей быстро находить зверя с учетом времени между напуском и помычкой. При определении добычливости учитывается также характер местности, плотность зверя, [особенности?] сезона и времени дня. Наманивание гончих на шумового зверя допускается в исключительных случаях и только по разрешению экспертной комиссии .

7. Мастерство - малое количество перемолчек и сколов, быстрота выправления их, а также ровность гона и его длительность. Предельный срок для выправления скола для одиночек - 20 минут...

ПРИМЕЧАНИЕ. Сколом называется потеря гончей следа зверя с последующей затратой времени на его розыск более 1 минуты.

8. Чутье - способность гончей с помощью обоняния находить и гнать зверя.

9. Вязкость - настойчивость преследования гончей данного зверя и выправления сколов.

10. Голос расценивается раздельно по силе, музыкальности и верности отдачи.

Сила голоса определяется его звучностью, доносчивостью и манерой отдачи.

Музыкальность голоса определяется его фигурностью. По фигурности голоса гончих бывают однотонные, двоящиеся, с гнусью, с заливом, с заревом.

Верность отдачи - отдача голоса собакой только по следу гонного зверя, учитывать верность отдачи голоса и до подъема зверя. <...>

13. Паратость - быстрота гончих при преследовании гонного зверя.

14. Приездка (послушание) - подчинение ведущему и быстрота подхода на сигнал ведущего.

Позывистость гончих определяется только в то время, когда они не гонят. <...>

16. После подъема зверя испытываемой собаке на работу дается 60 минут. Экспертная комиссия вправе принять решение об увеличении времени испытания и сверх установленного правилами для выявления полной оценки охотничьих качеств испытываемой единицы. <...>

18. Испытания не проводятся:     а) при глубине снега более 20 см.;     б) при гололедице и наличии снежно-ледяной корки;     в) при температуре ниже -10 градусов;     г) при температуре выше +20 градусов;     д) при затяжном дожде и сильном снегопаде;     е) при порывистом и сильном ветре;     ж) до наступления полного рассвета и после наступления сумерек.

ПРИМЕЧАНИЕ. Для районов севера в период белых ночей испытания проводятся только в дневные часы.

19. Для более полного выявления охотничьих качеств как в целом, так и по отдельным элементам работы гончим предоставляется две работы. В случае помех и каких-либо неясностей в работе экспертная комиссия вправе дать дополнительные работы.

В случае ясной работы гончих комиссия вправе произвести оценку по результатам одной работы.

Короткий гон до 3-х минут, по неперевиденному зверю, относить за счет времени полаза.

ПРИМЕЧАНИЕ. Работа гончих по лисице и шакалу расценивается не выше диплома III степени и за мастерство не выше 16 балов.

20. На подъем зверя устанавливается следующее предельное время при каждой работе: одиночкам - 1 час <...> В случае, если испытываемые гончие в двух работах не подняли зверя, экспертная комиссия прекращает дальнейшее испытание.

21. Для присуждения диплома гончие должны проработать на гону, по перевиденному экспертами зайцу, не менее: на диплом I степени - 60 минут, на диплом III степени - 50 минут, на диплом III степени - 40 минут.

ПРИМЕЧАНИЕ. Время последнего скола, оставшегося невыправленным, в работу на гону не включается.

22. При переходе гончих с зайца на другого зайца, лисицу или шакала работа засчитывается с момента перевидения подменного зверя. При переходе с лисицы или шакала на зайца - не засчитывается.

ПРИМЕЧАНИЕ. За подмену гончей зайца другим зайцем снижать баллы за вязкость.

23. Максимальное время на сумму всех сколов:

	Продолжительность работы на гону
	60 мин.	50 мин.	40 мин
а) при работе по зайцу на диплом I степени на диплом II степени на диплом III степени	15 мин. 21 мин. 27 мин.	18 мин. 21 мин.	18 мин.
б) при работе по лисице и шакалу на диплом III степени	15 мин.

ПРИМЕЧАНИЕ. При увеличении времени испытаний, принятом по решению экспертной комиссии, оценка мастерства производится с учетом процентного отношения общей суммы сколов ко времени работы: при работе по зайцу на диплом I степени - 25%, на диплом II степени - 35%, на диплом III степени - 45%.

24. При оценке охотничьих качеств гончих экспертная комиссия должна учитывать условия, оказывающие влияние на результаты их работы, характер местности, насыщенность места испытания зверем, состояние тропы и погоды, а также время испытания (года, суток) и т. д.

25. Гончие снимаются с испытаний:     а) если они оказываются скотинниками;     б) если выявят себя "пустобрехами" (частая отдача голоса при отсутствии следа зверя) в течение 10 минут;     в) если гонят зверя молча...;     г) если гончие не покажут полаза в течение 20 минут после напуска.

26. Длительный добор в течение времени, предоставленного на подъем зверя, не окончившийся помычкой, считается пороком, и гончая снимается с испытаний.

27. При испытании одиночек... допускается только один ведущий.

28. До подъема зверя ведущему разрешается вести гончих самостоятельно, не мешая выявлению их охотничьих качеств испытываемой рабочей единицы. После подъема зверя ведущий должен следовать с одним из членов экспертной комиссии и не вмешиваться в работу гончих. Нарушение ведущим этого правила влечет за собой снятие собак с испытаний.

29. Для предотвращения помех в работе испытываемых гончих свободное хождение по угодьям, где проводятся испытания, а также громкие разговоры и переклички присутствующих на испытаниях лиц категорически запрещаются.

30. Оценка работы гончих на испытаниях проводится в том случае, если один или несколько членов экспертной комиссии перевидят гонного зверя.

При перевиденном звере комиссия обязана расценить работу при ее продолжительности не менее 15 минут.

31. По окончании испытания каждой гончей... экспертыана месте согласовывают свои расценки по отдельным элементам работы и выводят окончательную оценку, которая и объявляется ведущему".

Сравнение правил испытаний гончих, принятых в 1925 и 1981 годах, показывает, что за пятьдесят шесть лет эти правила не подвергались существенным изменениям; вернее было бы говорить о внесенных в них уточнениях и дополнениях. Это касается перераспределения баллов оценочной таблицы в 1939 и 1947 годах и включения в оценочную таблицу с 1947 года понятия "верность отдачи голоса", а также максимального времени перемолчки, которое в 1953 году было определено в две минуты, а с 1981 года - в одну минуту. Пожалуй, большее значение имели внесенные в текст правил методические установки, которыми определялось соотношения времени гона и работы гончей на сколах для присуждения дипломов I, II и III степени: 3/4, 2/3, 1/2 на гон из общей работы по правилам 1955 года и 75%, 65% и 55% - по правилам 1976 года.

Самым существенным изменением правил испытаний гончих 1925 года, которыми предусматривалось, что, хотя "работа по красному зверю принимается во внимание... гончие расцененными исключительно по красному быть не могут" (38), было условие, внесенное в 1955 году: "В некоторых случаях, по решению судейской комиссии, полевые испытания гончих могут проводиться и по лисице... Работа собак только по лисице расценивается не выше диплома III степени" (49). А с 1972 по 1980 год обязательным правилом было и присуждение по лисице (шакалу) всех степеней дипломов при несколько увеличенных нормах времени: диплом III степени - 60 минут, II степени - 75 минут, I степени - 90 минут, и "чистого гона" из них (за вычетом времени на сколы) от общей работы в 70%, 75% и 83 %. Данным изменением, по сути дела, в корне отвергался первоначальный принцип, что работа гончей по лисице мало что дает нам для суждения о ее чутье и мастерстве, и можно только допустить оценку отличной работы по лисице на диплом III степени с оценкой мастерства не более чем в 16 баллов. Иными словами, минимального диплома по лисице заслуживала лишь гончая, выполнявшая при этой работе условия, необходимые для получения диплома I степени по зайцу. Авторы же правил 1972 - 1980 гг. сразу снизили эту планку на одну ступень, и по ним условия для диплома II степени по зайцу вполне подходили под диплом III степени по лисице, а условия I степени заячьего диплома были полностью идентичны условиям диплома II степени по лисице.

К счастью наших многострадальных гончих, эти положения правил были отменены в 1981 году, после чего возвратились к установке 1955 года: по лисице присуждать не выше диплома III степени.

Нельзя обойти молчанием и тот факт, что желание присуждать высокие дипломы по лисице, сохранить в правилах толкование двухминутного прекращения гона как перемолчку (т. е. включать эти перерывы в зачет непосредственного преследования гонного зверя по следу), а также упорное нежелание отказаться от присуждения полевых дипломов за 40 и 50 минут общей работы, из которых на гон отводится только 22 минуты из 40 для диплома III степени и 32 минуты из 50 для II степени, находят поддержку еще у достаточно большого количества любителей русской гончей. К этому же разряду фактов следует причислить и поблажки с минимальными пропусками по мастерству для дипломов III и II степени: 14 баллов для диплома III и 17 баллов для диплома II степени из 25, - правда, продержались они очень недолго, с 1955 по 1959 год. Но это, я полагаю, другой разговор, поскольку к объективному исследованию полевого досуга нашей гончей он не имеет прямого отношения, а отражает иные тенденции, речь о которых надо вести особо.

Но так или иначе, стандарт полевого досуга - правила испытаний одиночной гончей, отработанный в своей оценочной таблице в окончательном виде в 1947 году, как и эталон экстерьера - стандарт русской гончей, принятый в 1939 году, дали возможность с первых послевоенных лет вести целенаправленную работу по дальнейшему развитию породы.

Современное состояние породы

Современный период русской гончей, на мой взгляд, следовало бы исчислять с 1939 года - с момента принятия стандарта в его действующем до настоящего времени виде. Но огромные потери, которые понесла страна в годы войны, включали в себя и потери в собаководстве, так что современное состояние породы складывалось уже в послевоенные годы.

Вся работа над породой после Отечественной войны носила уже совершенно другое содержание по сравнению с периодом послереволюционной разрухи. "К 1918 - 1919 годам остались случайно уцелевшие отдельные породные гончие из когда-то славившихся стай. Но документы об их происхождении, за редким исключением, были утеряны. Породность гончих можно было установить только по экстерьеру и типичности", - так характеризует Н. П. Пахомов (33, с. 207 - 208) начальный период становления породы, отмечая при этом разное происхождение и разнотипность собак. Целеустремленной работой многих энтузиастов и любителей русской гончей уже к 1925 году было создано достаточное поголовье, имеющее общий тип и общее происхождение, что дало возможность утвердить стандарт породы.

К 1939 году эта стандартизированная порода еще более консолидировалась, стала более однородна - прежде всего за счет достаточно жесткого отбора и подбора, а также взаимного породнения, когда все исходные линии и семьи, вошедшие в породу, в той или иной степени испытывали взаимное влияние в результате общепородного размножения.

Так что к 1945 - 1947 годам русская гончая была представлена не мизерным количеством разнотипных, разномастных собак разного (и преимущественно неизвестного) происхождения, а вполне установившейся породой, имеющей общее происхождение, экстерьер и полевой досуг, достаточное поголовье, чтобы разводиться в себе, и накопившей в родословных большинства представителей определенное количество породных предков.

При этом следует учитывать, что с начала Отечественной войны встал вопрос не о развитии охотничьего собаководства, а только о сохранении поголовья породных собак. Начисто забыта определяющая в этом деле роль Главохоты РСФСР, а ведь только по инициативе возглавлявшего эту организацию С. В. Бутыгина все собаководство перешло в ее ведение и через правительство было организовано снабжение кормами племенных собак. Кроме того, тогда же по инициативе Главохоты РСФСР в системе "Заготживсырья" были созданы питомники промысловых охотничьих собак, сыгравшие огромную роль в сохранении поголовья русских гончих: Горьковский, Ивановский, Калужский, Казанский, Тамбовский, Мордовский, Туринский и другие. Ведь после войны на Украине, в Белоруссии и в большинстве областей РСФСР, бывших под оккупацией, особенно в Ленинградской, Псковской, Новгородской, Смоленской, Брянской, Орловской и многих других областях племенного материала не осталось и приходилось начинать на пустом месте.

Так что, несмотря на проведенную до войны большую работу и ее вполне удовлетворительные результаты, возможности послевоенного развития породы были все же ограничены. Из оставшегося поголовья едва наберется два десятка производителей-выжлецов, сыгравших основную роль в дальнейшем ее размножении и совершенствовании, а если к ним еще присовокупить производителей военного времени, то вся эта породная основа укладывается в следующий перечень:

1. Ч. Гул ВРКОС 123/г, рожд. 1934 г., П. Г. Хлюпина (Киров), от Пугалы 7423 и Песни 8152.

Его сыновья:

2. Сигнал ВРКОС 301/г, рожд. 1943 г., В. Ф. Хлебникова (Москва), от Копейки 37/г., и

3. Плакун III ВРКОС 295/г, рожд. 1944 г., Б. В. Дмитриева (Москва), от Плаксы V 15/г, от которого с его однопометницей Тараторкой III 299/г. получен

4. Хохот III ВРКОС 467/г, рожд. 1947 г., Б. В. Дмитриева (Москва), а от Хохота III ВРКОС 467/г и Ведьмы II 697/г -

5. ч. Добыч II ВРКОС 691/г, рожд. 1950 г., В. В. Соколова (Нижний Новгород).

6. Боек ВРКОС 57/г, рожд. 1935 г., ЦС ВВОО, от Потешая и Вопишки, ВВО, у которого от Говорушки Г. Т. Барышникова был сын

7. Будило II, рожд. 1944 г., Г. Т. Барышникова (Москва), а от Заливки II 29/г -

8. Брызгало ВРКОС 327/г, рожд. 1945 г., М. А. Сергеева (Москва).

9. Трубач ВРКОС 293/г, рожд. 1937 г., питомника ВНИО, от Трубача и Потешки, ЦС ВВОО.

Его сыновья оставили заметный след в породе:

от Потешки II 105/г -

10. Сигнал ВРКОС 385/г, рожд. 1945 г., Г. В. Богуша (Москва),

от Забавки-Затейки 193/г -

11. Анчар ВРКОС 459/г, рожд. 1947 г., питомника Ярославского ЗЖС

и его однокровник

12. Бубен ВРКОС 501/г, рожд. 1948 г., питомника ВНИО.

13. Гул ВРКОС 175/г, рожд. 1938 г., А. Д. Федулова (Самара), от Чубука I 6191 и Звонишки 59/г,

которого успешно продолжил его сын от Песни А. Д. Федулова

14. ч. Плакун, рожд. 1946 г., Д. С. Калганова (Казань).

15. Байкал ВРКОС 265/г, рожд. 1939 г., Горьковского ДСО "Строитель", от Набата III А. Ф. Ильина и Юлы Б. А. Власова.

След оставили его сыновьями-однопометниками от Бури 95/г:

16. Пират ВРКОС 361/г, рожд. 1945 г., ЦС ВВОО,

и

17. Джек ВРКОС 357/г, рожд. 1945 г., Н. Г. Рылова (Киров).

Последнего прославили сыновья-однопометниками от Плаксы 99/г С. Д. Криницына:

18. ч. Горнист ВРКОС 533/г, рожд. 1947 г., Ф. И. Казакова (Киров),

и

19. Заливай, рожд. 1947 г., А. И. Шиляева (Киров).

20. Трубач ВРКОС 195/г, рожд. 1939 г., Ф. Д. Лисицына (Москва), от Корнета II/г и Кукушки II владельца.

21. Казан ВРКОС 269/г, рожд. 1943 г., питомника Горьковского ЗЖС, от Добора М. А. Лебедева и Тревоги II М. М. Хохлова.

К этому списку могут быть добавлены еще нескольких выжлецов, сыгравших менее заметную роль:

22. Буран II ВРКОС 557/г, рожд. 1945 г., СВО ВВОО Генштаба, от Буяна Н. С. Большакова и Пурги Слободского (имел нижегородские корни),

и

23. Гай II ВРКОС 517/г, рожд. 1947 г., ЦС ВВОО, от Шугая 405/г и Загары Н. В. Бычкова, который также имел нижегородские корни.

Должен отметить определенный "субъективный момент", присутствующий в этом списке. Так, Гай II ВРКОС 517/г имел фиктивную родословную по своему отцу, Шугаю ВРКОС 405/г М. М. Рябинина, прекрасному полевому работнику: после получения им малой золотой медали на выставке родословная была сфальсифицирована, и грех этот так и остался на совести А. Ф. Ильина. Кстати, и родословная другого выдающегося нижегородского выжлеца, ч. Бушуя ВРКОС 1011/рг Д. Г. Требухина, тоже была подделана, сколько бы И. С. Бабаев не утверждал обратное.

Имел опротестованную родословную по своей матери Будило II Г. Т. Барышникова. Двухколенная родословная по матери была у Сигнала ВРКОС 301/г В. Ф. Хлебникова. Имел короткую родословную ч. Плакун Д. С. Калганова. Коротка была родословная и Казана ВРКОС 269/г. Не следует забывать также, что выдача родословных свидетельств охотничьими обществами по всей стране началась только с 1946 года, а до этого, за редкими довоенными исключениями, племенные записи бесконтрольно велись собаководами-заводчиками.

Но как бы то ни было, потомство этих двадцати трех выжлецов, имея в отдаленных предках собак П. Н. Белоусова, Н. П. Кишенского, И. Н. Комынина, Н. В. Можарова, М. И. Алексеева, через собак А. А. Лебедева, А. Ф. Ильина, В. Ф. Хлебникова, Б. В. Дмитриева, Г. Т. Барышникова, Г. В. Богуша и многих других с каждым годом все более перемешивалось в единый сплав константной породы. Н. П. Пахомов в своем отчете об экспертизе русских гончих на I Всесоюзной выставке служебных и охотничьих собак (5 - 10 августа 1958 года) писал: "Меня, не судившего ринги гончих в течение значительного времени, особенно порадовало то обстоятельство, что я увидел перед собой небывалое для прежнего времени выставленное количество гончих, поразившее меня своей однотипностью, т. е. то, чего я добивался всю свою сознательную жизнь... Такой небывалый успех следует объяснить серьезной и вдумчивой работой секции любителей русской гончей Московского общества охотников, так как большинство представленных мне на экспертизу гончих упирается своими родословными в московские линии и семьи" (36). Вспоминая в этом отчете свое судейство на Московской выставке 1945 года, которая была по сути межобластной и фактически оказалась смотром оставшегося после войны племенного материала породы, Н. П. Пахомов отметил: "Из числа выжлецов, в то время высоко проходивших у меня по экстерьеру на ринге, и вышли родоначальники основных линий русских гончих, к настоящему времени переросших московские рамки и ставших, по существу, линиями всесоюзного значения". Затем, перечислив Гула 123/г, Трубача 293/г, Бойка 57/г, Трубача 195/г, Пирата 361/г, Гая II 517/г и Бурана II 557/г, Н. П. Пахомов констатировал: "Абсолютное большинство русских гончих из поголовья, показанного на Всесоюзной выставке, несут в себе кровь одного, а чаще 2-х, 3-х и даже 4-х из этих семи выжлецев" (36).

В списке выжлецов, оказавших наиболее заметное влияние на породу, я шрифтом выделил основателей линий (их 9), пытаясь хотя бы этим подчеркнуть их своеобразие, хотя, строго говоря, они все родственники. Так, даже при беглом взгляде на их родословные видно, что Гул 123/г, Боек 57/г, Трубач 293/г, Гул 175/г, Трубач 195/г являются по мужской формальной линии прямыми потомками Рыдало А. А. Лебедева, в Байкале 265/г этот Рыдало по отцовской стороне в V колене, в Буране II 55/г - по материнской в VI, а в Казане 269/г - в V, VI.

Конечно, их общее родство чаще уводит нас от насущных задач разведения и говорит преимущественно о едином породном происхождении, поскольку с каждым последующим поколением признаки постоянно изменяются, и даже наследственность однопометников не может быть одинаковой. Уникальность каждого живого организма создает огромные возможности для племенного дела, хотя и усложняет его до чрезвычайности. К примеру, сын ч. Гула 123/г Сигнал 301/г В. Ф. Хлебникова явился основателем особой и своеобразной линии, совершенно иной, чем линия его племянника Хохота III 467/г Б. В. Дмитриева, ч. Горнист 533/г Ф. И. Казакова и Заливай А. И. Шиляева, два однопометника, - основатели различных групп гончих. Более яркий пример дает сравнение двух производителей: Бойка 57/г ЦС ВВОО и Трубача 293/г ВНИО. Оба - праправнуки по прямой отцовской линии Рыдало А. А. Лебедева, но в охотничьем отношении отличались как небо от земли: у Бойка 57/г дипломы II, III степени, у Трубача 293/г отсутствие вязкости и полевая непригодность, причем дети с последующими потомками часто повторяли их в этих качествах.

В племенном деле мы видим, если можно так сказать, только надводную часть айсберга. Большая часть движения и состояния породы от нас скрыта: ведь на полевых испытаниях и выставках показывается преимущественно удачное потомство, а это никак не более половины. Другая половина породы вообще нам неизвестна, да к тому же большая часть входящих в нее собак не имеет и документов о происхождении. Я в свое время делал попытку оценить или хотя бы подойти к такой оценке - роль отдельных производителей в породе-русской гончей на материале нижегородского поголовья гончих (58, с.21 - 23), но пример этот не нашел последователей, а выводы, да и сама статья, обходятся молчанием в кинологической литературе до сих пор. Тем не менее попытаюсь вкратце изложить эти выводы, так как они имеют непосредственное отношение к содержанию этой книжки.

За период с 1949 по 1962 годы были выбраны все зарегистрированные пометы и все полевые потомки из них, таковых оказалось: пометов 199 и 96 дипломированных собак. По формальным отцовским линиям они распределились следующим образом (цифры даются дробью: числитель - количество пометов, знаменатель - число дипломированных собак в них): Хохот III 467/г - 92/38, Трубач 293/г - 29/11, ч. Горнист 533/г - 19/18, Шугай 405/г - 19/6, Казан 269/г - 16/8, Сигнал 301/г - 5/6, ч. Плакун Д. С. Калганова - 4/2 (я исключаю несколько местных производителей, не сыгравших позднее существенной роли). Из этого перечня совершенно определенно видно, как развивалась порода в послевоенное время в Нижнем Новгороде: она определялась практически только четырьмя производителями - Хохотом III 467/г, Трубачом 293/г, ч. Горнистом 533/г и Казаном 269/г.

Но для их оценки как родоначальников линий мало знать формальную сторону дела, важно выявить определяющие факторы наследования тех или иных качеств потомством. Для этого происхождение пометов в каждой формальной линии было просмотрено в четырех и, как исключение, в пяти рядах предков с разноской на родственное и неродственное разведение, поскольку инбридинг на одного производителя как со стороны отца, так и со стороны матери должен, в принципе, усилить влияние этого предка на потомство, а неродственное спаривание - говорить о сочетаемости кровей и роли наследственной передачи качеств отдельными производителями.

В неродственных спариваниях особенно ярко выделилось значение линии ч. Горниста 533/г: в любых комбинациях было получено дипломированное потомство. Несколько скромнее значение Казана 269/г, сочетание потомков которого не дало рабочего потомства только с представителями линии Хохота III 467/г. Линии Трубача 293/г выглядят бледнее: выжловки по этой линии не дали ничего хорошего, а выжлецы от семи комбинаций оставили дипломированных собак в четырех случаях. Самые плачевные результаты у линии Хохота III 467/г: полевое потомство получено только в сочетании с линиями ч. Горниста 533/г и Трубача 293/г.

При анализе родственного разведения роль этих производителей обрисовалась еще четче. В итоге инбридингов на этих четырех родоначальников их влияние на продуктивность потомков выглядело так: линия ч. Горниста 533/г - из 19 пометов 15 дипломированных собак, линия Казана 269/г - из 37 пометов 17 дипломированных собак, линия Трубача 293/г - из 11 пометов 4 дипломированные собаки и линия Хохота III 467/г - из 40 пометов 7 дипломированных собак. Если для наглядности эти цифры рассчитать на 100 пометов в каждом случае, то картина складывается следующим образом: ч. Горнист - 78,9; Казан - 45,9; Трубач - 36,3; Хохот - 18,5. Итог вполне показателен и не требует дополнительных комментариев.

Из этого анализа ясно видны и пути совершенствования породы, во всяком случае, чтобы и впредь ее представителей считать гончими. Казалось бы, и правила этого требовали - с 1953 года введена бонитировка, когда для определения классности на выставке уже обязательно требовался полевой диплом. Но развитие породы в Нижнем Новгороде (тогда Горьком), да и не только в Нижнем Новгороде, пошло иными путями, и я до сих пор не могу спокойно вспоминать прекрасных полевых работников Трубача А. П. Малышева (сына ч. Горниста 533/г) с оценкой экстерьера "очень хорошо" и дипломами II и III степени с голосом, по оценке эксперта всесоюзной категории В. П. Рождественского, 9, 4, 4, и Гула Ю. А. Третьякова, однопометника Варнака (внука ч. Горниста 533/г) М. Е. Курепанова, затем К. А. Орлова, с "очень хорошо" и двумя дипломами II степени, которых так и не пустили в породу. И с другой стороны - ч. Добыч II 691/г В. В. Соколова, оставивший по стране огромное количество потомков, имевший "отлично" и также дипломы II и III степени, в разговоре о которых последний из оставшихся в живых свидетелей их присуждения до сих пор отводит глаза.

Конечно, может быть я и не прав, т. к. ч. Добыч II 691/г, сын Хохота III 467/г и Ведьмы Горьковского ЗЖС (дочь Казана 269/г), водившей стайку этого питомника и в одиночку имевшей диплом II степени, получил какие-то рабочие качества от нее, а в вязке с Пургой А. А. Чарушинa (дочь ч. Горниста 533/г), имевшей в поле диплом I степени, дал действительно рабочую собаку ч. Добыча III 1001/г В. В. Соколова, способного сработать на диплом II степени, а также Разбоя Л. М. Чуватина, сыгравшего большую роль в Кирове (два диплома III степени в одиночку), и Бушуя К. Я. Бояринцева. Но я до сих пор не уверен, нужны ли были такие вливания кровей нерабочих собак при послевоенном формировании породы, т. к. наследственное влияние Хохота III 467/г и Трубача 293/г, на базе которых построена вся генеалогия нижегородских русских гончих, несмотря на то, что они давно уже ушли за бланк родословной, продолжает оказывать самое дурное влияние на их полевой досуг.

В связи с этим я вспоминаю Ю. А. Неймана, начавшего судить с 1946 года на Московской испытательной станции гончих и долгие годы в качестве кинолога возглавлявшего собаководство во Всеармейском обществе охотников. Он в питомниках ВВОО держал и разводил русских гончих только линий Бойка 57/г, Сигнала 301/г и ч. Горниста 533/г и хитро помалкивал, когда мы, провинциалы, бросились использовать Хохота III 467/г и Трубача 293/г. И, конечно, вспоминаю М. А. Сергеева, который так же скрупулезно избегал этих выставочных красавцев и ни разу не замарал своих "охотничьих" их наследственностью.

Определенной вехой в охотничьем собаководстве страны явился 1962 год, когда Росохотрыболовсоюз, образованный в 1958 году, получил, по приказу Главохоты РСФСР, право руководства всем охотничьим собаководством. С этого года начинается качественно другой период в отечественном собаководстве: часто проводятся централизованные состязания и выставки разного уровня, которые дают много информации для взаимообмена производителями.

В 1972 году состоялась 5-я Всероссийская выставка охотничьих собак, которая не только подвела итоги работы в собаководстве в системе Росохотрыболовсоюза, но, прежде всего, дала возможность оценить результаты всего послевоенного периода развития породы русской гончей. На этой выставке было показано уже 211 русских гончих (4).

О существенном росте поголовья породы говорят и итоги записей в родословные книги: если во Всесоюзную родословную книгу, куда записывались только собаки, имеющие полные пять колен предков своей родословной, с 1943 года и на момент этой выставки было записано 408 русских гончих, то во вновь учрежденную Всероссийскую родословно-племенную книгу охотничьих собак, в которую записывались собаки с любым полевым дипломом и четырехколенной родословной, с 1964 года и до 5-й Всероссийской выставки записали уже 1769 русских гончих. К этому времени породная русская гончая проникла в самые отдаленные уголки Российской Федерации и стала наиболее распространенной породой среди охотничьих собак системы Росохотрыболовсоюза: на 1 января 1972 года их было зарегистрировано около 34 800, или 32% от общего поголовья всех охотничьих собак.

Правда, еще до этой выставки на мероприятиях разного ранга уже выделились отдельные представители русской гончей, оставившие позднее след в породе. На межреспубликанских состязаниях (РСФСР, УССР и БССР) в 1962 году чемпионом среди одиночек стал Набат А. Ф. Трушкова | (Киров), а среди смычков - ч. Будило - ч. Забава 1055/рг Ф. Е. Шишкина (Архангельск). Межобластные состязания обществ центральной части РСФСР в 1964 году дали чемпиона Корнета 1383/рг И. А. Яшина (Ярославль), а второе место заняла с дипломом I степени Тревога 1030/рг А. Г. Мальцева (Н. Новгород). В 1965 году на межобластных состязаниях гончих зоны Поволжья чемпионом стала Чайка И. А. Кожухова (Бугульма, Татарстан). В 1967 году на Всероссийских состязаниях гончих чемпионом стала Скрипка И. И. Королева (Тверь), вторым, с тем же дипломом I степени и с теми же баллами, был ч. Анчар 1469/рг А. В. Родионова (Новгород), а третье место с дипломом II степени заняла Флейта В. П. Рождественского (Н. Новгород). На 4-й Всероссийской выставке в I960 году (1-й послевоенной) чемпионом среди выжлецов прошел Плакун В. П. Пазушко (С.-Петербург) - внук Сигнала 301/г, вторым был Рогдай В. П. Павлова (С.-Петербург) - сын ч. Плакуна В. П. Пазушко, третьим - Будило Ф. Е. Шишкина - внук ч. Добыча II 691/г, четвертым - Шумок II Е. Т. Маширова (Казань) - сын ч. Плакуна Д. С. Калганова. На 2-й Всесоюзной выставке в 1967 году чемпионат получил Корнет 1383/рг И. А. Яшина (Ярославль), вторым в "элите" был Анчар 1469/рг А. В. Родионова (Новгород), третьим - ч. Буран В. Я. Родина (C.-Петербург), а четвертым - ч. Рыдай 1519/рг К. В. Котова (Н. Новгород). Среди выжловок в "элите" чемпионом стала Потешка В. А. Шлейфа (Киев), второй - ч. Утешка II 1437/рг Л. М. Чуватина (Киров), а третьей - ч. Узнайка 1082/рг А. К. Лидума. Следует отметить при этом, что русские гончие Украины и Белоруссии, выступавшие на послевоенных мероприятиях, имели только российские корни.

На Всероссийской выставке 1972 года в породе русской гончей только выжлецов было выставлено 113, в том числе 93 в старшей возрастной группе, экспонированных 31 обществом Российской Федерации, 2 питомниками ВВОО и Украинским обществом охотников и рыболовов. Из выжлецов 32 прошли в классе "элита" в следующем порядке:

1. Ч. Рыдай 2070/рг Д. И. Ефанова (Киров)

2. Ч. Зажигай II 1699/рг Н. М. Назарова (Москва)

3. Ч. Боек 1355/рг Н. И. Прохорова (Тверь)

4. Ч. Добывай 1225/рг Ф. Е. Шишкина (Архангельск)

5. Дунай 2071/рг В. К. Блинова (Киров)

6. Вопило 1594/рг Дубненского охотхозяйства (Москва)

7. Ч. Орган 1227/рг Н. И. Барабанова (Смоленск)

8. Ч. Заливай 2230/рг Б. Н. Трошкова (Пермь)

9. Ч. Уран 1722/рг И. Ф. Максимова (Калуга)

10. Говор II 2730/рг В. И. Медведко (УССР)

11. Пылай 1521/рг ОС ВВОО ПВО (С.-Петербург)

12. Ч. Буран 2437/рг Л. Л. Зверева (Ярославль)

13. Карат 2344/рг В. С. Кнутова (Киров)

14. Урал II 1442/рг А. Д. Свотнева (Киров)

15. Урал 2401/рг Г. М. Веселовского (Екатеринбург)

16. Соловей II 2735/рг М. В. Смирнова (Кострома)

17. Ч. Будило 2069/рг В. С. Иутина (Киров)

18. Саян М. И. Игнатьева (С.-Петербург)

19. Мильтон К. У. Джатдоева (Ярославль)

20. Ч. Говер С. П. Покровского (Саратов)

21. Гуляй 2729/рг А. И. Иванова (УССР)

22. Марат 2068/рг И. В. Шуплецова (Киров)

23. Бой 2744/рг Н. Ф. Воронина (С.-Петербург)

24. Добор 1702/рг Ф. Ф. Германова (Москва)

25. Спивай 2597/рг С. М. Сиурова (Псков)

26. Ч. Дунай 2207/рг Ю. Г. Фоломеева (Новосибирск)

27. Буран М. П. Шевченко (УССР)

28. Шугай 2158/рг С. А. Кочигина (Ярославль)

29. Плакун 1601/рг В. Н. Медведева (Новосибирск)

30. Гобой УРКОС 118/рг Н. О. Ушанаева (УССР)

31. Плакун III В.Ф.Прохорова (Чувашия)

32. Тангай УРКОС 111/рг Д. А. Носиченко (УССР).

Но все эти тридцать два элитных выжлеца Всероссийской выставки 1972 года, а с ними и все породное поголовье русских гончих России, являлись потомками перечисленных мною ранее 23 выжлецов, а точнее - 9, которые также, в свою очередь, были родственны между собой, хотя в результате внутрипородной изменчивости они условно могут быть разбиты на отдельные племенные группы и как-то систематизированы. Во всяком случае, если прежде всего учитывать происхождение потомков по прямой мужской стороне родословных, то в породе можно выделить в определенной степени своеобразные и наиболее распространенные линии. Г. В. Богуш, составляя сводный отчет об этой выставке (4), выделил 14 действующих линий и 4 намечающихся. И надо сказать, что, оговариваясь по поводу принятого разбора только по "мужским линиям", он в разборе этому принципу не следовал. Так, выделяя линия ч. Корнета 1383/рг, он умалчивал, что этот выжлец по отцовской стороне родословной является прадедом Пирата 361/г, т. е. как раз входит в узкую группу выдающихся выжлецов, происходящих от Байкала 265/г Горьковского ДСО "Строитель" (отца Пирата 361/г, Джека 357/г и деда ч. Горниста 533/г и Заливая А. И. Шиляева). Перечисляя далее линии Инея ВНИИЖП, Разбоя Л. М. Чуватина, ч. Будилы Ф. Е. Шишкина, Баяна 1244/рг С. А. Звонкова и ч. Добыча III 1001/рг В. В. Соколова, он ни разу не обмолвился, что они прямые и близкие потомки Хохота III 467/г Б. В. Дмитриева. То же самое он делает и с линией ч. Горниста 533/г, забывая отметить, что его прямыми потомками являются основатели выделенных им линий: ч. Набат 1235/рг К. А. Орлова, ч. Рыдай 1519/рг М. А. Михеева, Набат 1452/рг М. И. Игнатьева, Гай 1188/рг В. Н. Вострова. И только в случае с линией ч. Гарпуна 1113/рг СВО ВВОО ЦУМО умолчаний избежать не удалось, так как он сын ч. Горниста 533/г. Не удалось этого избежать и в случае с выделенной им линией Амура 1382/рг А. Н. Распопова, поскольку он сын Заливая А. И. Шиляева. К сожалению, было завуалировано значение Сигнала 301/г - родоначальника выделенных Г. В. Богушем линий ч. Бурана В. Я. Родина и ч. Плакуна ОС ВВОО МВО.

Думается мне, что эта тактика была избрана Г. В. Богушем в результате совершенно очевидного краха всех его усилий по созданию жизнеспособной линии Трубача 293/г - его Сигнала 385/г и ч. Тайфуна 797/г. Жалко, конечно, крушения надежд деятельного и самолюбивого человека, но еще более жаль породу русской гончей, на которую до сих пор оказывает пагубное влияние порочная наследственность этих тупиц. Наверное, Георгию Васильевичу не хватило таланта заводчика, которым в полной мере обладал его конкурент в этом деле Борис Васильевич Дмитриев, располагавший такими же бесталанными гончими, но сумевший в конце концов использовать лучшее в полевом отношении в породе и усовершенствовать своих носителей стандартного экстерьера до вполне удовлетворительных полевых работников.

Для описания современного состояния русской гончей в России я вынужден все-таки представить основной племенной состав породы на 1972 год по схеме родства, предложенного в начале данного раздела, несколько изменив - учитывая количество потомков - порядок.

На мой взгляд, это изложение необходимо начинать с родственной группы, возглавляемой Байкалом 265/г Горьковского ДСО "Строитель".

1. Линия ч. Корнета 1383/рг И. А. Яшина (Ярославль), праправнука Байкала 265/г через его сына Пирата 361/г. Имел 4 диплома I, 6 дипломов II и 1 диплом III степени в одиночку.

На день выставки ч. Корнет имел 63 классных потомка 1-й генерации, из которых наибольшую роль сыграли ч. Орган 1227/рг Н. И. Барабанова, Набат 2274/рг Л. Н. Курьякова (оба Смоленск), Разбой 2696/рг А. Д. Карандеева (Вологда), а также сын ч. Органа 1227/рг Рубин 2381/рг Б. Ф. Фадина (Архангельск).

2. Линия ч. Амура 1382/рг А. Н. Распопова (Киров), правнука Байкала через его сына Джека 357/г. Имел 2 диплома II и 2 диплома III степени в одиночку и выдающийся голос, оценки которого на испытаниях было от 8, 3, 4, до 8, 5, 4.

На день выставки ч. Амур имел 29 классных детей, их которых среди экспонировавшихся была Будишка III-охотничья 1631/рг И. А. Сергеева (Москва). В последующем оказались полезны в породе его прямые потомки, прежде всего ч. Рыдай 1449/рг А. С. Метелева, Карат 2344/рг В. С. Кнутова (оба Киров), Трубач 1779/рг Ю. В. Самохина (Москва), а особенно ч. Плакун 1049/рг Н. Н. Крашенинникова (С.-Петербург).

3. Линия ч. Горниста 533/г Ф. И. Казакова (Киров), правнука Байкала 265/г через его сына Джека 357/г, однопометника Заливая А. И. Шиляева - отца ч. Амура 1382/рг. Имел 2 диплома II и 3 диплома III степени в одиночку, последний из которых получил в десятилетнем возрасте на II Украинских состязаниях гончих с оценкой силы голоса в 8, а музыкальности - в 3 балла (14, с. 38).

Линия ч. Горниста 533/г уже тогда достаточно четко разделилась на отдельные ветви, из которых наиболее плодотворными оказались:

3.1. Линия ч. Набата 1235/рг Х. А. Орлова (Пермь), правнука ч. Горниста 533/г), имевшего 3 диплома II и 5 дипломов III степени в одиночку.

На день выставки ч. Набат имел 46 классных детей, из которых наиболее интересными оказались ч. Заливай 2230/рг и ч. Плакса 2232/рг Б. Н. Трошкова, Ява 2233/рг В. И. Шмидта, Плакса 2223/рг Л. П. Щербакова, Гул 1668/рг В. М. Новикова и Бой 1765/рг В. С. Вычужанина (все - Пермская область). Кстати, голос ч. Заливая 2230/рг расценивался по силе в 9, а по музыкальности в 4 балла.

3.2. Линия ч. Рыдая 1519/рг М. А. Михеева (Йошкар-Ола), внука ч. Горниста 533/г. Имел по диплому I и II степени в одиночку с оценкой силы голоса в 9 баллов.

На день выставки ч. Рыдай имел 8 классных детей и уже тогда оставил заметный след в породе своими сыновьями ч. Корнетом 1385/рг В. Ф. Игнатова (Ульяновск), Трубачом Л. Н. Колеватова (Киров) и внуками Трубачом 2739/рг Д. А. Паймулкина (Ульяновск), Задором 2335/рг Г. А. Акимова (Москва), Дунаем 2071/рг В. К. Блинова (Киров), от последнего были два знаменитых внука однопометника П. Т. Васильева - Заграй II 2892/рг и Буран 2891/рг (Харьков) и его дочь ч. Роза 2346/рг Л. М. Устюжанинова (Киров).

3.3. Линия Набата 1452/рг М. И. Игнатьева (С.-Петербург), правнука ч. Горниста 533/г. Имел 1 диплом III степени в одиночку.

На выставке 1972 был представлен Саяном 2774/рг М. И. Игнатьева, Чайкой 2766/рг А. В. Королева и Боем 2744/рг Н. Ф. Воронина (все - С.-Петербург).

3.4. Линия ч. Гарпуна 1113/рг СВО ВВОО ЦУМО (Москва), сын ч. Горниста 533/г, имевшего 1 диплом II и 2 диплома III степени в одиночку.

Оставил заметный след в породе, прежде всего через своих сыновей - Порывая 1177/рг и Звонка II 1580/рг (o6a - Москва).

3.5. Линия ч. Гая 1188/рг В. И. Вострова (Екатеринбург), внука ч. Горниста 533/г. Имел 1 диплом I и 1 диплом II степени в одиночку.

На данной выставке был представлен двумя внуками - сыновьями Байкала II 2285/рг В. Н. Вострова: Туманом 2491/рг И. И. Чернышева и Гулом Ю. Г. Слесарева (оба - Екатеринбург).

Другая родственная группа в породе, в то время даже более многочисленная, чем группа Байкала 265/г, имела в основе своей ч. Гула 123/г П. Г. Хлюпина (Киров) и была представлена достаточно выраженными ответвлениями.

1. Линия Хохота III 467/г Б. В. Дмитриева (Москва), внука ч. Гула 123/г через Плакуна III 295/г Б. В. Дмитриева, не имевшего полевого диплома. Хохот III очень широко использован в породе, и прежде всего за счет трех внуков - сыновей ч. Добыча II 691/г (В. В. Соколова, Г. Новгород): Разбоя Л. М. Чуватина, Бушуя А. К. Бояринцева и ч. Добыча III 1001/рг В. В. Соколова.

1.1. Линия Разбоя Л. М. Чуватина (Киров), внука Хохота III 467/г. Имела 2 диплома III степени в одиночку.

На выставке был представлен двумя сыновьями: ч. Гобоем 1438/рг Л. М. Чуватина (Киров) и ч. Шугаем II 1070/рг М. А. Рыкова (Ярославль). От ч. Гобоя 1438/рг там же были: ч. Рыдай 2070/рг Д. И. Ефанова, Марат 2068/рг Н. В. Шуплецова. Арфа I 2064/рг А. М. Стародумова и Пурга 2076/рг Л. Н. Князева (все - Киров). В это время в Н. Новгороде был известен его другой сын - ч. Гай 1228/рг Ф. Е. Митрофанова, оставивший Мильтона К. Е. Митрофанова и Шторма 2430/рг А. Ф. Кочнева.

Ч. Шугай II 1070/рг был представлен Гаем 2683/рг Б. А. Вострокнутова (Белгород), Разведкой 2493/рг В. С. Астраханцева (Тула), ч. Шнырой 2626/рг С. П. Покровского (Саратов) и Пургой 1936/рг А. В. Князева (Иваново).

1.2. Линия ч. Будилы Ф. В. Шишкина (Архангельск), правнука Хохота III 467/г и племянника Разбоя Л. М. Чуватина через Бушуя А. К. Бояринцева. Имел 1 диплом I, 3 диплома II и 2 диплома III степени в одиночку.

В отчете о V Всероссийской выставке Г. В. Богуш отметил, что, "...пожалуй, только ч. Корнет 1383/рг Яшина И.А. (которому, кстати говоря, ч. Будило приходится дедом по матери) и ч. Набат 1235/рг Орлова К.А. сравнимы с ним по количеству классных потомков 1-й генерации" (4). Для того времени следует выделить его потомков: ч. Добывая 1225/рг Ф. Е. Шишкина (Архангельск), Шумилу 1944/рг С. Е. Васильева (Воронеж), ч. Зажигая II 1699/рг Н. М. Назарова (Москва), Завала 1876/рг Н. П. Барчукова (Челябинск), Заграя 1751/рг В. Д. Титова (Тверь), Задорку 1908/рг М. В. Масленникова (Ярославль), Запевку А. Л. Белотелова (Удмуртия), Забавку 1731/рг В. А. Косульникова (Иваново).

1.3. Линия ч. Добыча III 1001/рг В. В. Соколова (Н. Новгород), внука Хохота III 467/г. Имел 2 диплома II и 1 диплом III степени в одиночку.

Уже в то время был знаменит сыновьями: Плакуном 1002/рг В. В. Соколова и ч. Туманом 1003/рг П. П. Кузоятова (оба - Н. Новгород) и внуками: через Плакуна 1002/рг - Будилой А. Ф. Лебедева (Иваново), Кенаркой 1433/рг Н. Э. Дорофеева (Воронеж), а через ч. Тумана 1003/рг - ч. Добываем 2427/рг В. Ф. Тишина (Н. Новгород), затем В. Г. Кремнева (Москва).

1.4. Линия Инея ВНИИХП (Киров), внука Хохота III 467/г через Валяя 583/г. Полевого диплома не имел.

Оставил заметный след в породе прежде всего через своего сына ч. Урала 1439/рг П. Г. Хлюпина (Киров). Из его потомков следует отметить: ч. Урала II 1442/рг А. Д. Свотнева, ч. Будилу 2069/рг В. С. Иутина, Кенарку IV 2074/рг В. М. Слотина, Арфу II 2349/рг А. М. Стародумова, Гамму 2455/рг А. Ф. Трушкова, Ладу 2079/рг Н. А. Тестоедова (все - Киров), ч. Говера 1969/рг С. П. Покровского (Саратов), Пургу 1661/рг А. Ф. Яковлева (Башкирия), Тумана 2038/рг А. И. Кириллова (Смоленск).

1.5. Линия Баяна 1244/рг С. А. Звонкова (Тверь), ранее В. П. Хренова (Н. Новгород), правнука Хохота III 467/г. Имел 1 диплом I, 2 диплома II и 3 диплома III степени в одиночку.

Основной след в породе оставил потомками ч. Бойка 1355/рг Н. И. Прохорова (Тверь): ч. Помыкаем 2413/рг В. В. Пискунова (Карелия). Флейтой 2576/рг Н. П. Захарова и Волгой А. П. Оглоблина (обе - Тверь).

2. Лнния ч. Гула III 1215/рг В. А. Портнова (Москва), праправнука ч. Гула 123/г и правнука Плакуна III 295/г (отца Хохота III 467/г). Имел 1 диплом II и 3 диплома III степени в одиночку.

В 1972 году эта линия только намечалась и была представлена потомками первой генерации: Шатуном II 2582/рг СВО ВВОО ЦОМО, Песней II 1992/рг В. М. Медникова, Хохотушкой 2008/рг А. И. Кротова, Вьюгой 2263/рг Н. С. Изотова, Скрипкой 2219/рг В. П. Солопенкова (все - Москва).

В родственной группе ч. Гула 123/г П. Г. Хлюпина совершенно особую роль играла своеобразная, выделяющаяся своим полевым досугом,

3. Линия Сигнала 301/г В. Ф. Хлебникова (Москва), сына ч. Гула 123/г. Имел 1 диплом II степени в одиночку. В 1972 году к ней относились:

3.1. Линия ч. Бурана В. Я. Родина (С.-Петербург), правнука Сигнала 301/г. Имел в одиночку дипломы II и III степени.

В выставке участвовало два его сына: ч. Буран 2437/рг Л. Л. Зверева и Говор 1970/рг И. А. Галахова (оба - Ярославль).

3.2. Линия ч. Плакуна ОС ВВОО МВО (Москва), правнука Сигнала 301/г. Имел 1 диплом II и 2 диплома III степени в одиночку. Эта линия совмещала в себе наследственность двух рабочих линий Сигнала 301/г и Бойка 57/г.

Ч. Плакун известен был в то время своими потомками Вопилой 1594/рг, Будилой II 2293/рг, Воплей 2750/рг МОО и Р, Добором 1702/рг Ф. Ф. Германова (все - Москва) и ч. Дунаем 2207/рг Ю. Г. Фоломеева (Новосибирск). Общую линию Сигнала 301/г представляли также Пылай 1521/рг ОС ВВОО МВО и ч. Шумок 1463/рг А. С. Богоносцева (Самара).

К сожалению, уже в то время почти не осталось прямых потомков по мужской линии Бойка 57/г, - счастливым исключением на этой выставке был только Рыдай 1599/рг МОО и Р.

К 1981 году, по данным Б. В. Дмитриева (12, с. 41) в стране по учету числилось 32 485 русских гончих. Я не знаю источника этой цифры, т. к. в системе Росохотрыболовсоюза существует до сих пор статистическая отчетность, показывающая всех гончих одной строкой, но полагаю, что она близка к действительности.

Конечно, кроме знания общего поголовья породы, очень интересно знать и количество ее активной части, т. е. выставляющихся на выставках и полевых испытаниях и, прежде всего, имеющих полевые дипломы русских гончих. Такие данные можно почерпнуть только в записях Всероссийской родословно-племенной книги охотничьих собак (ВРКОС), учрежденной с 1964 года (с 1991 года - Всесоюзная племенную книгу охотничьих собак (ВПКОС). Публикуя каждые 3 года очередные тома ВРКОС - ВПКОС, Росохотрыболовсоюз сумел к настоящему времени подготовить восемь выпусков, таким образом, есть данные до 1988 года. Из этих восьми томов мною сделаны выборки по всем административно-территориальным образованиям страны, но в для этой книги пришлось сделать некоторые обобщения в целях более компактного размещения материала. Так, поскольку основное поголовье русских гончих, имеющих полевые дипломы и записанных во ВРКОС - ВПКОС, сосредоточено в России, преимущественно в сорока административных образованиях (97,5%), то данные по Волгоградской, Новосибирской, Брянской областям, Красноярскому краю, Чувашии, Пензенской, Липецкой, Тамбовской областям, Краснодарскому краю, Чечено-Ингушетии, Оренбургской области, Северной Осетии, Астраханской области, Дагестану, Иркутской и Камчатской областям, Кабардино-Балкарии, откуда за 24 года записано во ВРКОС - ВПКОС 152 собаки (от 25 до 1), объединены в графе "другие". То же самое проделано и в отношении Украины, Белоруссии и Казахстана, т. к. не было смысла столь мизерные количества разносить еще по областям.

Таблица 1 Количество русских гончих, записанных во Всероссийскую родословно-племенную книгу в 1964 - 1987 гг.

Регионы	Записано по томам								Всего	%%
	I	II	III	IV	V	VI	VII	VIII
РОССИЯ	550	696	657	872	738	588	742	1167	6010	98,2
в том числе: Московская обл.	131	160	117	156	62	65	109	122	922	15,3
Свердловская обл.	56	52	38	72	68	39	76	58	459	7,6
Новгородская обл.	9	17	40	73	36	47	54	79	355	5,9
Пермская обл.	13	66	32	40	21	29	12	99	312	5,2
Ярославская обл.	20	51	23	41	46	18	19	61	279	4,7
Калиниская (Тверская) обл.	23	24	26	39	55	38	19	47	271	4,5
Калужская обл.	6	12	38	36	47	36	50	33	258	4,3
Ленинградская обл.	22	7	35	42	45	16	42	41	250	4,2
Кировская обл.	19	21	42	29	28	27	23	52	241	4,0
Горьковская (Нижегородская) обл.	66	52	35	5	28	10	5	28	229	3,8
Вологодская обл.	21	19	14	21	21	26	32	46	200	3,3
Башкирская АССР (Башкортостан)	5	–	19	26	27	23	26	26	152	2,5
Архангельская обл.	22	24	6	16	12	6	18	35	139	2,3
Воронежскaя обл.	18	17	15	5	13	13	2	46	129	2,1
Смоленская обл.	7	19	13	17	22	14	30	6	128	2,1
Курская обл.	9	23	13	20	18	13	–	30	126	2,1
Удмуртская АССР (Удмуртия)	10	–	6	20	4	25	29	18	112	1,9
Самарская обл.	14	–	22	13	9	6	16	31	111	1,9
Тульскaя обл.	10	4	13	12	12	18	8	22	99	1,6
Владимирская обл.	2	8	7	5	11	12	11	28	84	1,4
Ульяновская обл.	1	1	12	14	–	5	10	31	74	1,2
Ивановская обл.	3	11	18	7	16	3	1	14	73	1,2
Марийская АССР (Марий-Эл)	22	2	6	18	12	2	6	5	73	1,2
Карельская АССР (Карелия)	3	7	7	14	6	9	17	8	71	1,2
Татарская АССР (Татарстан)	1	–	6	2	4	24	14	15	66	1,1
Костромская обл.	11	–	2	7	7	5	5	26	63	1,0
Алтайский край (Алтай)	–	–	1	9	11	–	25	14	60	1,0
Ставропольский край	11	19	2	15	–	–	3	7	57	0,9
Омская обл.	–	1	3	7	5	4	10	24	54	0,9
Рязанская обл.	–	–	4	10	9	12	11	4	50	0,8
Псковская обл.	–	4	4	12	11	–	3	14	48	0,8
Белгородская обл.	2	6	4	–	9	–	18	3	42	0,7
Орловская обл.	3	14	9	6	2	1	3	2	40	0,7
Челябинская обл.	–	14	6	10	–	2	–	6	38	0,6
Ростовская обл.	–	–	–	17	7	–	–	12	36	0,6
Томская обл.	1	6	7	3	9	–	3	7	36	0,6
Тюменская обл.	–	7	–	2	4	10	6	5	33	0,6
Курганская обл.	–	–	1	2	1	4	–	24	32	0,6
Коми АССР (Коми)	–	–	–	1	6	10	8	4	29	06
Саратовская обл.	1	–	2	5	4	5	6	3	27	0,5
Другие регионы (18 образований)	8	28	8	24	30	11	12	31	152	2,5
II. Белоруссия	–	25	7	5	3	16	5	–	61	1,0
III. Украина	–	2	9	6	5	5	15	3	45	0,7
IV. Казахстан	–	–	–	–	–	1	2	–	3	0.05
Итого:	550	723	673	883	746	610	764	1170	6119

Анализируя представленную таблицу, можно сделать совершенно определенное заключение, что Московская область в настоящее время является основным центром разведения русской гончей, а в областях, входящих в первую десятку - Московской, Свердловской, Новгородской, Пермской, Ярославской, Тверской, Калужской, Ленинградской, Кировской и Нижегородской - сосредоточено основное племенное поголовье гончих России - 59,5 %. Регионы второго десятка - Вологодская область, Башкирия, Архангельская, Воронежская, Смоленская, Курская области, Удмуртия, Самарская, Тульская и Владимирская области - имеют 21,2 % от зарегистрированных во ВРКОС - ВПКОС русских гончих, а вместе с первыми - 80,7 %. Несколько неожиданно видеть в третьем десятке Ульяновск, Иваново, Марий-Эл, Карелию, Татарию, Кострому, Алтай, Ставрополь, Омск и Рязань как владеющих всего по 1 % (в среднем) от всех российских русских гончих, представленных в публикациях ВРКОС - ВПКОС; они дают только 10,5 %. И совсем печально, что Псков, Орел и Саратов попали в конец этой таблицы, а Новосибирск, Брянск, Чувашию, Пензу и Тамбов вообще пришлось включить обобщенно в "другие" как не имеющих самостоятельного значения.

Конечно, региональное распределение всех зарегистрированных во ВРКОС - ВПКОС русских гончих отражает многие причины, определяющие объемы и темпы кинологической работы над породой, но главное, на мой взгляд, - это возможности охоты с гончей. Она распространена и процветает прежде всего там, где есть оптимальные условия для самой работы гончей по следу, т. е. в условиях южной части лесной зоны и лесостепи с достаточным и избыточным увлажнением, где годовая сумма испарения не превышает суммы осадков, а на почве и в воздухе в сезон охоты, как правило, всегда достаточно влажно. Но, конечно, кроме этого, еще нужен зверь и лес, или хотя бы достаточно большие массивы кустарников.

Работая над выборкой зарегистрированных во ВРКОС - ВПКОС русских гончих, мне попутно хотелось собрать также данные об характеристиках состояния породы в Российской Федерации. Но, к сожалению, на запросы, разосланные во все области, пришли ответы только из 17 административно-территориальных образований России. При этом по Московской области не показаны данные по количеству зарегистрированных дипломированных собак, а по Самарской нет расшифровки по качеству дипломов. Тем не менее, определенная картина все же складывается.

Таблица 2 Качественный состав русских гончих в ряде административных образований Российской Федерации на 1 января 1991 года

Регион	Всего собак	В том числе имеющих						Записано во ВРКОС – ВПКОС в 1964 – 1987 гг.
		доку- менты о проис- хожде- нии	оценку экстерьера	полевые дипломы	из них
					I ст.	II ст.	III ст.
Московская обл.	1670	932	719	нет данных				922
Тверская обл	725	610	280	92	8	21	63	271
Башкортостан	282	282	282	72	10	35	27	152
Смоленская обл.	159	159	137	35	2	11	22	128
Удмуртия	403	403	320	63	2	12	49	112
Самарская обл.	609	609	199	32	нет данных			111
Владимирская обл.	833	764	571	122	4	23	95	84
Мари-Эл	412	412	360	78	4	24	50	73
Карельская АССР	450	254	163	46	33	10	33	71
Костромская обл.	740	538	448	91	2	6	83	63
Ставропольский край	1088	145	66	20	–	2	18	57
Рязанская обл.	134	134	90	7	1	2	4	50
Псковская обл.	528	418	418	204	13	68	123	48
Белгородская обл.	480	312	312	30	–	2	28	42
Коми АССР	407	381	254	59	1	24	34	29
Пензенская обл.	870	121	135	22	1	4	17	9
Мурманская обл.	30	27	26	5	–	1	4	–
Итого: в %%	9820	6501 66,2	4780 48,7					2222
Без Московской обл. в %%	8150	5569 68,3	4061 49,8	978 12,0				1300
Без Московской и Самарской областей в %%				946	51 5,4	245 25,9	650 68,7

Используя несложные арифметические расчеты, с помощью этих цифр можно определить примерное количество русских гончих в Российской Федерации в начале 1990-х годов. Эти расчеты ориентировочно дают нам общее поголовье в пределах 37 тысяч, из них 28 тысяч имеющих документы о происхождении, 20 тысяч - с оценками экстерьера и около 4,5 тысяч - с полевыми дипломами.

Если к этим расчетным цифрам прибавить данные по Украине и Белоруссии, где в целом работа по регистрации охотничьих собак поставлена на более высоком уровне, то практически мы получим общие данные о состоянии всей породы. По данным каталога XIV Украинской республиканской выставки 1989 года в республике было 1497 зарегистрированных русских гончих, из которых полевые дипломы имели 459. В Белоруссии на 1 января 1992 года числилось с родословными 2800, из которых 1731 - с оценками экстерьера и 266 - с полевыми дипломами. Грубо округляя эти цифры, можно для общего ориентира считать, что в 1992 году порода русских гончих достигала общего поголовья около 40 тысяч, из которых 30 тысяч имеют документы о происхождении, 20 тысяч - оценки экстерьера и 5 тысяч - полевые дипломы.

После 1972 года порода не стояла на месте, а подверглась очень существенному изменению и, прежде всего, за счет изменения ориентиров и акцентов по отношению к отдельным племенным линиям и группам их. Конечно, во многом этот процесс происходил стихийно, часто вопреки устоявшимся традициям, но счастье русской гончей, подавляющая часть поголовья которой всегда была - а надеюсь, и будет - в руках российских охотников, спасло ее на этот раз от превращения в декоративную собаку. Особенно ярко этот процесс проходил в Московском регионе, который до недавнего времени был основным центром разведения породы.

К 1972 году в Москве практически не осталось прямых продолжателей линии Трубача 293/г, способных оказать влияние на ее дальнейшее развитие. Заметно снизилось значение линии Хохота III 467/г, которая только через крови Казана 269/г и ч. Горниста 533/г осталась в породе. И в то же время вновь, и на более высоком уровне, возрождаются линии продолжателей Сигнала 301/г, вобравшие в себя прежде всего практически ушедшие в матерей наследственные начала Бойка 57/г. За это двадцатилетие, и особенно в восьмидесятые годы, все более возрастала роль продолжателей наследственности Байкала 265/г: через Заливая А. И. Шиляева - ч. Амура 1382/рг А. Н. Распопова и через ч. Горниста 533/г Ф. И. Казакова.

Практически для русских гончих Москвы, да и для породы в целом сейчас трудно и чаще всего необоснованно придерживаться деления ее на ранее выделенные линии послевоенного периода, поскольку родоначальники линий уже слишком далеки, а сами линии в большинстве своем слились в один породный сплав, из которого невозможно с полной определенностью выделить влияние конкретного прародителя. Но, тем не менее, знание складывающихся приоритетов, наиболее плодотворных и предпочитаемых вариантов всех этих кровей не дает права забывать о родоначальниках, т. к. у нас нет оснований отрицать передачу их наследственных качеств, постоянно поддерживаемую в породе посредством отбора и подбора.

Судя по последним записям во ВРКОС - ВПКОС, в центре России происходило создание новых племенных линий посредством разведения в умеренном родстве на ч. Альта 1775/рг В. А. Лебедева и Набата 4069/рг Л. Л. Зверева - потомков ч. Горниста 533/г через ч. Рыдая 1519/рг; Аргона 2790/рг Л. А. Титова - потомка ч. Амура 1382/рг; ч. Бурана 2437/рг Л. Л. Зверева и ч. Плакуна 3836/рг К. Я. Карлова - потомков Сигнала 301/г; ч. Добывая 2427/рг В. Г. Кремнева и ч. Гусляра 3598/рг В. М. Филатова - потомков Хохота III 467/г. Но это были робкие попытки, т. к. подавляющее большинство полученных полевых русских гончих с официальными дипломами - это все-таки результат более отдаленных по родству спариваний, в которых общие предки уже не встречаются в бланке родословной потомков. Наиболее часто в этих документах о происхождении мы видим потомков, кроме вышеперечисленных производителей, ч. Потешая 3443/рг В. Н. Павлова и его сына ч. Раската 5392 С. М. Пашкова, Заграя II 2892/рг П. Т. Васильева с сыном Гаем 5635/рг В. М. Филатова - по линии ч. Горниста 533/г; ч. Альта 4325/рг И. Н. Полякова, Руслана 2940/рг Б. Н. Трошкова, Плакуна 4816/рг Л. А. Титова - по линии ч. Амура 1382/рг; Плакуна 3065/рг В. А. Прохорова, Рыдая 4325/рг В. Н. Сидоренко, Плакуна 3098/рг С. М. Мамонова - по линии Сигнала 301/рг; Разбоя 3830/рг Л. М. Чуватина, Рыдая 2070/рг Д. И. Ефанова, ч. Говера 1969/рг С. П. Покровского, Набата 1275/рг А. П. Афанасьева - по линии Хохота III 467/г. Стоит ли говорить, что все они встречаются в разнообразных комбинациях. Если мы обратим внимание на другие центры разведения породы, то увидим те же крови, только, может быть, в иных масштабах, через иных продолжателей и в иных сочетаниях. И в то же время практически во всех основных центрах разведения русской гончей в России мы встретим прямых потомков всех перечисленных выше производителей.

Екатеринбург представлен сейчас, в основном, линиями ч. Набата 1235/рг, ч. Рыдая 1519/рг, ч. Гая 118в/рг (группа ч. Горниста 533/г), ч. Амура 1382/рг (Заливай А. И. Шиляева), Сигнала 301/г (через ч. Бурана В. Я. Родина и Плакуна В. П. Пазушко), Разбоя Л. М.Чуватина и ч. Будилы Ф. Е. Шишкина (Хохот III 467/г). Как своеобразные реликты сохранились еще прямые потомки Трубача 293/г и Казана 269/г, по последнему - через собак М. А. Сергеева.

В Новгороде среди последних дипломированных русских гончих преимущество удерживают потомки Сигнала 301/г (часто через ч. Анчара 1469/рг), а затем уже идут продолжатели линий ч. Амура 1382/рг (через Аргона 2790/рг) и ч. Будилы Ф. Е. Шишкина.

Пермь с 1960-х годов прочно удерживает одно из ведущих мест в разведении полевой русской гончей в России, началом чему послужила деятельность К. А. Орлова, широко использовавшего своего ч. Набата 1235/рг. Надо отдать должное пермским кинологам: они не замкнулись на этой линии, занявшись ее консервацией, а активно ищут и впитывают все удачное, появляющееся в стране. Полевое потомство сейчас там дают продолжатели линий ч. Набата 1235/рг, ч. Рыдая 1519/рг (ч. Горнист 533/г), ч. Амура 1382/рг (Заливай А. И. Шиляева), Сигнала 301/г (через Рыдая 4325/рг, Плакуна 3065/рг), а также Разбоя Л. М. Чуватина и ч. Будилы Ф .Е. Шишкина (Хохот III 467/г). Есть там и представители завода М. А. Сергеева.

Ярославль, строивший в свое время породу на Анчаре 459/г питомника Ярославского ЗЖС, сыне Трубача 293/г, и потомках Хохота III 467/г, теперь полностью от них отказался, переориентировавшись на линии Сигнала 301/г (через ч. Карая 5533/рг И. И. Жулиса, ч. Бурана 2437/рг и ч. Баса 6381/рг Л. Л. Зверева), ч. Горниста 533/г (через ч. Гая 5635/рг, Заливая 3826/рг и ч. Раската 5392/рг) и ч. Амура 1382/рг (через ч. Альта 4324/рг и Заграя 2781/рг).

В Твери в настоящее время мы встречаемся практически с тем же набором кровей, что и в Ярославле. Пожалуй, есть определенное отличие в достаточно сильном влиянии ч. Рыдая 1519/рг (ч. Горнист 533/г), да в присутствии потомков ч. Бушуя Д. Г. Требухина, о фиктивности родословной которого я говорил выше и которого относят к линии Хохота III 467/г.

В Калуге этот набор повторяется за исключением линии Сигнала 301/г, но с прибавлением ч. Будилы Ф. Е. Шишкина. Основной упор делается на потомков ч. Горниста 533/г и ч. Амура 1382/рг.

Санкт-Петербург представляет для нас интерес, т. к., находясь всегда в определенной оппозиции к Москве во всех делах российских, не обошел он этой тенденции и с породой русской гончей.

Начиная вновь работать над породой после войны, ленинградцы имели в руках прежде всего потомков Бойка 57/г, Сигнала 301/г, Трубача 293/г и, несмотря на определенные успехи последнего как прародителя вполне удачных собак, очень быстро разобрались, что слишком рискованно для породы делать ставку на эту выставочную линию. Поэтому, возможно, в Санкт-Петербурге так холодно отнеслись и к другим лидерам московских рингов того времени - собакам Б. В. Дмитриева. Но так или иначе, во второй столице России развитие породы русской гончей в послевоенное время проходило, в отличие от других центров ее размножения, без существенного влияния линий Трубача 293/г и Хохота.-III 467/г, а прежде всего строилось на Бойке 57/г и Сигнале 301/г, к которым не без успеха позднее добавили ч. Горниста 533/г и ч. Амура 1382/рг. Очень значительный след в породе оставила здесь деятельность В. Н. Павлова, предопределившего своими последними собаками направление движения породы не только в Санкт-Петербурге. Много пользы принес и Н. Н. Крашенинников - страстный последователь московского оппозиционера М. А. Сергеева. Но, к сожалению, и в Петербурге не осталось прямых продолжателей по мужской линии Бойка 57/г, хотя по матерям у многих собак родословная насыщена им. В итоге сейчас полевое потомство дают продолжатели линии Сигнала 301/г (через ч. Бурана 2437/рг, ч. Карая 5533/рг, ч. Баса 6381/рг, Бурана 5213/рг, ч. Тайфуна В. Н. Дмитриева, ч. Гая 2752/рг, Говора 4225/рг), ч. Горниста 533/г (через ч. Потешая 3443/рг, ч. Байкала 2946/рг, Набата 4069/рг), ч. Амура 1382/рг (через Аргона 2790/рг), а через Бубна 2837/рг длинная ниточка напрямую тянется к Казану 269/г.

Киров и Нижний Новгород имеют много общего из-за нижегородских и московских корней своих собак, а также из-за взаимного влияния друг на друга. И там и тут превалирует линия ч. Горниста 533/г, за ней идут представители Сигнала 301/г. В Нижнем Новгороде еще сильны позиции линии Хохота III 467/г, а в Кирове в настоящее время что-то не появляется рабочих собак среди ее прямых потомков. И воистину "что имеем - не храним": в Кирове сейчас нет прямых дипломированных потомков линии ч. Амура 1382/рг, а в Нижнем Новгороде - ч. Альта 1775/рг (сына ч. Рыдая 1519/рг).

Продолжать рассматривать племенной состав менее значительных регионов - это, по сути дела, повторять уже изложенное, т. к. ничего нового или оригинального в них нет.

Итоги и задачи

Ружейная охота с гончими - одна из наиболее популярных отечественных охот, привлекающая огромную массу любителей. По своему духу и содержанию - это в полном смысле "охота", при которой добыча зверя никогда не являлась единственной ее целью. По сравнению, скажем, с облавой на зайцев и лисиц охота с гончими предоставляет зверю значительно больше шансов унести благополучно ноги, чем охотнику добыть его. А нам она дает возможность с каждым выходом как бы вновь открывать мир, сочетать азарт с познанием, проявлять инициативу, а главное - полностью отдаваться этому захватывающему, во многом творческому процессу, требующему знаний, опыта, интуиции, а часто и удачи, без чего практически нет ружейной охоты с гончими. Основной же объект охоты с гончей в России, заяц-беляк, никак не привлекал по своей трофейной мизерности алчных и бессовестных людей, никогда не был ни причиной, ни поводом злоупотреблений и браконьерства, приносивших порой невосполнимые потери нашей русской охоте.

Но, конечно, эта охота - прежде всего особое состояние души любителя-гончатника, и долго помнятся минуты, когда замершее в восторге сердце напоминает человеку о его истинной свободе среди житейской неустроенности и мерзости бытия.

Более популярна в этой охоте русская гончая: доля ее в целом по России среди всех гончих - около 70%. Казалось бы, какая разница для охотника, пестрая или чепрачная собака гонит в лесу зверя, лишь бы она делала это хорошо. Но только 27% гончатников России отдают свои симпатии англо-русской (русской пегой) гончей, хотя экстерьер этих двух конкурирующих пород не дает ни одной из них каких бы то ни было преимуществ (черно-пегий в румянах окрас даже практичнее в охоте, чем багряный или чепрачный, т. к. не провоцирует выстрела по собаке вместо зверя), а требования полевого досуга по действующим правилам полевых испытаний для них одинаковы.

Причина такого предпочтения, на мой взгляд, кроется в определенной разнице самого характера работы гончих этих пород, в общем-то близких по своему происхождению. И дело даже не в существенных различиях, а лишь в нюансах.

Англо-русские гончие сейчас - хорошие, чутьистые и голосистые работники. По сравнению с русскими, они более привязчивы, не так параты, заметно выигрывают у них более сильными и музыкальными голосами. Они неплохо работают по зайцу и хороши по лисице, по которой очень важны в охоте именно ровность и единообразие самого гона.

Но охотника пылкого и азартного англо-русские гончие все же не удовлетворяют: уж слишком ровен и тягуч их гон, нет желанной захватывающей страстности в работе, нет тех эмоциональных взрывов голоса, когда гончая подберется вплотную к зверю, нет той паратости, от которой шалеет гонный зверь, и нет той четкости передачи голосом всех перипетий преследования гонного зверя. В большинстве случаев только русская гончая заметно убавит яркость гона по удалелому зверю, добирая его после скола, а то и промолчит, пока не "наступит" на него - и тогда уже погонит гонным голосом. Четче она покажет и скол, резко оборвав гон, чего не сделает большинство англо-русских, вообще склонных к излишней отдаче голоса. Эта слабоголосость, порой переходящая в пустобрехство, присущая англо-русской гончей в большей мере, чем русской, также определяет симпатии многих охотников в пользу последней. Не так уж много находится любителей слушать гон, ожидая зверя, без твердой уверенности, доборит она или уже погнала, гонит или только правит скол с тем же гонным голосом, несет ли его на чутье или только добирается после скола - и вообще голосит ли на следу и по следу, а не около и вокруг него или в обратную сторону. Особенно нетерпима слабоголосость при работе по зайцу-беляку, который постоянно озадачивает гончую, путая свой след, да и паратости надо побольше по нему, - тогда зверек ходит ровнее, и охота становится приятнее и удачнее. Вот, например, почему в центральной России, в ее лесах, где, несмотря на наше предпочтение погонять бойкого русака и осторожную лисицу, все-таки основным объектом охоты - так сказать, хлебом насущным - всегда был и будет беляк, предпочтение остается за более пылкой и паратой русской гончей. Спросите любого любителя из Карелии, Архангельска или Вятки, много ли добыл он из-под своих гончих лисиц, и его ответ может вызвать только недоумение и сожаление у тульского или полтавского гончатника, хотя тому же туляку, наверное, и во сне не снилось, сколько зайца из-под гона берет пермяк.

Только из-за недостатка или полного отсутствия беляка в более южных областях и республиках, где для гончатника остаются русак с лисицей (а часто практически только лисица), значительно возрастает роль англо-русской гончей. И на Украине мы видим, что русская гончая уже не фаворит, а равноправный соперник англо-русской, там из всех гончих за русскими остается только 47% поголовья и 48% - за англо-русскими, хотя все-таки среди дипломированных в поле за ней 49%, англо-русской - 45% и эстонской - 4,5%.

Сравнивая эти две породы, я говорил достаточно обобщенно и несколько утрировал их несхожесть, опуская некоторые противоположные примеры, а также наличие внутрипородных разновидностей в стиле работ отдельных линий и семей. Но общие различия между этими породами все-таки существуют, хотя это как-то не принято обсуждать в нашей охотничьей литературе.

Есть у русской гончей, как и у наших гончих вообще, свои проблемы, на которых следует остановиться.

Прежде всего, что особенно волнует любителей русской гончей - это существенное отставание общего уровня ее полевого досуга от достигнутых успехов в экстерьере.

Конечно, нельзя не учитывать, что работа над экстерьером породы - дело значительно более простое, чем совершенствование рабочих качеств, и особенно в отношении гончих, так как требования к работе этих собак очень обширны и при этом весьма строги и определенны. К тому же работа над экстерьером русской гончей имеет уже более чем столетнюю историю - как минимум, с публикации описания "восточной гончей" Н. П. Кишенского в 1881 году. Первые же правила групповых полевых испытаний гончих появились с двадцатилетним опозданием, а правила индивидуального изучения полевого досуга конкретной гончей действуют лишь немногим более полувека, т. е. вполовину меньший срок.

Нельзя сбрасывать со счета и большие трудности при создании практически новой породы, когда из стайной собаки псовой охоты, главной задачей которой было "выбросить" из острова зверя в зубы борзым, надо было сделать гончую для ружейной охоты, способную гонять поднятого зверя до выстрела. Не надо забывать, что процесс этот еще не закончился, и если читатель внимательно следил за моим изложением, он вспомнит, что вначале диплом давали и за 15 - 20 минут работы на гону, в 1953 году установили минимум в 35 минут, а в 1959 подняли его до 40 минут. Теперь все настойчивее звучат требования определить в качестве допуска в породу минимум работы на гону в 1 час.

Конечно, требование часовой работы собаки по следу имеет свои возражения. Во-первых, это условие оставит не менее двух третей ныне дипломированных гончих за пределами породы, т. к. они неспособны из-за недостаточной вязкости держать зайца такой промежуток времени. Во-вторых, гон в течение часа - для разных гончих, в общем-то, неравноценная работа. При паратом, очень пристальном гоне, когда гончая постоянно висит у зверя на хвосте, не давая ему ни минуты передышки, редкая лисица или заяц выдержат гона более часа: лисица понорится, а заяц начнет постоянно западать. "Пробуя гончую, надо вести ее на русака, - самый трудный гон для собаки; и если она по хорошему полю в 3/4 часа возьмет без выстрела матерого русака - лучше такой собаки не найти, да и искать не следует. Это уж слишком много", - советовал более века тому назад Д. А. Вилинский (5), известный охотник того времени, охотившийся в Киевской, Черниговской, Полтавской, Орловской, Волынской и Ковенской губерниях. Мне, откровенно говоря, такой одиночной гончей, чтобы сганивала рядового матерого русака за 45 минут, в жизни не попадалось. Видал я сгоненных взрослых беляков из-под одной собаки по хорошему чернотропу, но только как редкое исключение и за срок не менее часа-двух. Возможно, во времена Д. Ф. Вилинского гончие были лучше, или мне не довелось увидеть действительно выдающихся собак, - могу сказать только одно: яркая работа вязкой паратой и чутьистой с большим мастерством гончей вполне будет понятна за один час. Сложнее с гончей, которая не обладает этими качествами в достаточной мере. И такому путанику дай Бог хотя бы за час подать зверя под ружье. Я убежден, что невязкая от природы гончая по чернотропу иногда еще может продержать беляка 40 минут, как очень редкое исключение 50 минут, но часовой гон ей не под силу. Поэтому даже мороватая работа в пределах часа, при условии, что все-таки не менее половины ее приходится на гон, и должна быть пропуском в породы подружейных гончих. Говоря о правилах, о нормативной стороне работы над породой, нельзя забывать о людях, применяющих эта правила на деле, и о той социальной обстановке, которая долгие годы предопределяла наши поступки, а у многих и мысли.

Дело в том, что за годы советской власти трансформировались даже общие подходы к полевой экспертизе охотничьих собак. Если в 20-х - 30-х годах судьи руководствовались основным принципом, который удачнее всего, пожалуй, высказал Р. Ф. Гернгросс (9, с. 137): "При колебании и неопределенности склоняйтесь, я бы сказал, в сторону уменьшения, памятуя, что задача испытаний - отобрать лучших производителей и что, следовательно, постановкой неправильно высокого балла вы можете ввести собаковода в неудачные, убыточные опыты", то в 50 - 60-е годы правилом стало, по инициативе А. П. Мазовера (в целом в охотничьем собаководстве) и Г. В. Богуша (в работе с гончими), другое положение: всякое сомнение или неясность - решать в пользу собаки.

Вот этот лозунг, появившийся из-за стремления представить ситуацию в собаководстве лучше, чем она есть на самом деле, породил и порождает до сих пор все поблажки в оценке гончих собак, о чем я говорил выше, и заметно задержал прогресс этих пород. Более того, следование этой установке нанесло прямой вред, и прежде всего значительно увеличило в породе русской гончей процент слабоголосых собак. Читающим гончатникам, наверное, памятно описание В. И. Казанским, нашим многоопытным экспертом-гончатником, работы ч. Говера ВРКОС 1969/рг С. П. Покровского, имевшего 2 диплома II, 2 - III в одиночку и 2 диплома II степени в смычке и проявившего себя законченным пустобрехом (15), или мое сообщение о выступлении на межобластных состязаниях 1976 года чемпиона предыдущих таких же состязаний Альта ВРКОС 1775/рг, едва избежавшего из-за кратковременности гона по следу оценки верности отдачи голоса в 1 балл (59). Как ни прискорбно, но такие случаи для нас уже не исключение из правил, а своеобразная норма. Ведь и отец этого ч. Альта 1775/рг ч. Рыдай 1519/рг, по словам его последнего владельца Ф. И. Безгина из Гусь-Хрустального Владимирской области, под конец своей жизни был тягучим и бестолковым брехуном. Не могу не привести пример также с полевым чемпионом Кучумом ВРКОС 1639/рг, который попал в возрасте трех лет к нам на нижегородскую землю к К. В. Котову, уже имея полевой чемпионат и 3 диплома I степени, и с которым на его третьей осени мне удалось быть на охоте у села Кандаурова Ивановской области и наблюдать его. Я долго не мог взять себе в толк его постоянную отдачу голоса. По хорошему чернотропу этот выжлец с напуска пошел с голосом в добор, с места ярким гоном подвалил к помкнувшей по зайцу наброшенной вместе с ним выжловке и так и не замолчал до вечера, пока его не подвязали. Выжловка эта, ч. Флейта ВРКОС 1006/рг А. П. Малышева, немного подвирала на гону, но на его фоне она выглядела прямо-таки святой. Он же продолжал одинаково ярко голосить и на следу, и без следа, и на сколе, и далеко в стороне от него. После добычи гонного зайца его гон постепенно терял интенсивность, но не прекращался, а переходил в добор с отдельными яркими, но безрезультатными помычками. Со второй половины дня меня больше всего мучили эти яркие помычки, я без конца бегал за выжлецом, чтобы как-то объяснить их, и в конце концов мне повезло. На обширной низине, затопленной осенними дождями и прорезанной противопожарной просекой, у меня на глазах выжлец ярко помкнул прямо в воде и, сделав по залитому месту, постепенно убавляя голос, кружок метров 50 в диаметре, вернулся опять к первоначальной точке - и опять ярко повел таким же кружком, но только в другую сторону. Такие загадочные восьмерки ярким гоном выжлец делал не менее 10 минут, после чего я решил посмотреть, что же вызывает столь странное его поведения. Оказалось, что вся причина была в десятке заячьих орешков, плавающих на листьях осоки одной из затопленных кочек посреди просеки.

Это, пожалуй, наиболее яркие примеры. Но и практика экспертизы на крупных состязаниях в большинстве случаев показывает явное несоответствие работы испытываемых гончих их официальным оценкам: очень редкие из них повторяют ранее полученные дипломы, сплошь и рядом не проявляя даже посредственных качеств вязкости, чутья и мастерства. Но самое любопытное, что действительно верных на отдачу голоса русских гончих прежде всего нет среди перводипломников.

"С каждым годом росло ее мастерство. Сейчас она может гонять зайца без перемолчек и сколов до двух часов, отдавая при этом голос без умолка...", -написал П. А. Яровицкий по поводу присуждения полевого чемпионата Кенарке ВРКОС 2612/рг А. П. Кобринова на Московских состязаниях в 1978 году (61). Характернейший пример стиля и образа мыслей наших украшателей жизни! Ведь только восторженный невежда или зарабатывающий на собаках мошенник может выдавать за идеал беспрерывный яркий гон по зайцу, ибо не родилась еще гончая, которая бы не теряла временами его след и из-за этого не смолкала. В этом-то и кроется основной смысл гона гончей, и только так она способна - и должна - сообщить, что делает на следу, а не орать, как повешенная, и в дело и без дела. Гончая, отдающая яркий голос только по горячему следу, тотчас же смолкающая на проносах и сколах, существенно сокращающая яркость отдачи голоса по удалелому зверю и наращивающая ее по мере приближения к нему, гончая, которая не отзовется на уже пройденном гоном следу, а упорно и вязко в такой верной манере будет часами водить поднятого зверя - вот к чему надо стремиться, вот что необходимо поощрять и что действительно может принести настоящее удовольствие истинному гончатнику.

Поднимая этот вопрос, я вовсе не хочу сказать, что слабоголосая гончая не может быть хорошим гонцом. Но если мы слишком снисходительно смотрим на слабоголосость, то сплошь и рядом зачисляем в разряд хороших гончих ни на что не годных брехунов, а действительно выдающихся гонцов на их фоне не отличаем достойными для них дипломами.

И это безудержное желание выдавать желаемое за действительное, активно приводившееся и поощрявшееся во всех областях нашей жизни властными структурами, торопивших приближение "светлого будущего", наряду с приоритетом выставок в охотничьем собаководстве нанесли много вреда и русской гончей.

Как бы охотники ни радели о своих рабочих гончих, но все эти собаки рано или поздно проходят через выставочное сито, где определяется их судьба: жить им и плодиться - или погибать. И до сих пор, несмотря на то, что с 1953 года действуют правила бонитировки, все-таки главным остается экстерьер. За этим экстерьером эксперты, да теперь и большая часть владельцев, часто не видят основной причины, почему мы держим гончих - ее работы. Очень часто и во многих местах при удачном экстерьере появляются и нужные дипломы, даже если собака совсем не работает. Правда, чаще все-таки таким лидерам рингов совестятся приписывать отсутствующие у них данные, но завышение оценок их мизерных полевых качеств, на мой взгляд, - уже норма. Поэтому так ненадежно сейчас верить высоким дипломам, особенно полученным в крупных кинологических центрах, где больше занимаются выставками и продажей щенков, а не охотой.

Из этой же области, на мой взгляд, и большинство разговоров о голосах русской гончей, ставших столь популярными последнее время. Конечно, фигурный и музыкальный голос, доставляющий удовольствие для слуха, украшает хорошую работу гончей, еще более повышая ее ценность. Но когда радетели его, настойчиво рекламирующие своих любимцев или собак своих приятелей, так же настойчиво умалчивают о главных полевых достоинствах их - это смахивает больше на спекуляцию. Да, действительно, русские гончие, в основе которых лежат крови собак стаи М. И. Алексеева, еще нуждаются в улучшении голосов: голос его стаи в пять с половиной смычков на испытаниях в 1909 году был расценен в 7/1 балла из 10/5, но ведь есть более важные, основополагающие качества.

Дело улучшения русской гончей будет прогрессивно развиваться только в том случае, когда каждый любитель этой породы поймет простую истину: разводить можно только рабочих гончих, обладающих, прежде всего, вязкостью, чутьем и мастерством.

Я уже многократно подчеркивал абсолютную необходимость для русской гончей вязкости, без этого невозможно довести ее до идеала подружейной гончей.

Следующие необходимые качества за вязкостью - это чутье и мастерство. Но это уже второй этап, т. к. невязкие собаки ценности не представляют и работать над их улучшением можно только на фоне вязкости. При отборе собак по чутью параллельно пойдет работа и над верностью гона - против слабоголосости, что, прежде всего, связано с чутьем, а затем уже и с мастерством. Мастерство вместе с чутьем во многом предопределяют и добычливость гончей.

И только третий этап - это отбор по более доносчивым, более фигурным голосам и рациональной паратости, - эти качества, конечно, во многом повышают уровень работы гончей, но совершенно бесполезно при отсутствии вязкости, чутья и мастерства.

Конечно, работая над улучшением вязкости, мы неминуемо столкнемся с проблемой позывистости, по признаку которой тоже необходим отбор. Только решив эти насущные вопросы, можно говорить об экстерьере породы и работать над ним. А у нас как-то случилось, что, начав работать над экстерьером в целом рабочего, хотя и разнохарактерного по своему применению поголовья, мы в погоне за типом растеряли работу, затем, вместо того, чтобы вовремя одуматься, начали подделывать уже под этих красавцев правила полевых испытаний, и только сейчас с большим внутренним сопротивлением постепенно пытаемся выправить положение.

Если же говорить об экстерьере, то меня всегда поражает, с каким упорством, несмотря на более чем полувековой и повсеместный пресс принятого в 1925 году стандарта, порода русской гончей постоянно проявляет тенденцию возврата к просто гончей неустановленной породы. Даже на крупнейшем у нас московском ринге можно наблюдать наметившиеся диспропорции в сложении. Уже определенная часть русских гончих выглядят вздернутыми на ногах, или, как принято говорить, цыбастыми. Часто это сопровождается общим выпрямлением в сочленениях конечностей, что дает прямоплечесть и прямозадость, потерю высокопередости и укороченность колодки. Сплошь и рядом при сохранении костистости конечностей это сопровождается грубостью головы, которая к тому же теряет свою клинообразность и приобретает прямоватый обрез губы, намек на перелом, куполообразный череп и все увеличивающееся ухо, практически уже утеряно глубоко опущенное - значительно ниже локотков - ребро. Редка и звероватость. А главное, как бы размывается сам своеобразный породный тип. Кстати, подобное происходит и с англо-русской гончей, которую преследует еще одна беда - чрезмерный рост и излишняя массивность.

Но, несмотря на уже явно наметившуюся тенденцию потери типа русской гончей, у нас почему-то об этом не заходит разговор, а все чаще раздаются голоса о цвете ее шерсти, словно только ликвидация светло-багряного в больших подласах окраса спасет породу. А вот англичане, к примеру, считают, что у хорошей лошади не может быть плохой масти, и в стандарте фоксхаунда записали: "Распорядители охот с фоксхаундами утверждают, что среди гончих нет собак с плохим окрасом".

Дело еще и в том, что действующие сейчас правила превратили оценку "удовлетворительно" в "неудовлетворительно", и только "хорошо" считается приемлемым уровнем для породы - т. е., фактически, эта оценка заменила "удовлетворительно". Поэтому вольно или невольно везде произошли пересмотры воззрений на оценки и они передвинулись на степень вверх: удовлетворительным собакам стали давать "хорошо", хорошим - "отлично". Только не нашлось следующей ступени для "отличников". Во многих кинологических центрах это давно стало нормой. Особенно яркий тому пример я увидал в Кирове на межобластной выставке в 1975 году, когда, работая над отчетом, я не нашел по бонитировочным листам ни одной кировской гончей, у которой ранее была бы оценка "хорошо" - там вообще исключили ее из употребления. Сложнее обстоит дело в старых центрах, где живы еще традиции прежних экспертиз, при которых высшие оценки получали единицы.

Я понимаю, что общее послабление в оценке экстерьера прежде всего является результатом повышения его роли в общей оценке собаки, принятого последними правилами, несмотря на то, что нашей главной заботой остался полевой досуг. И с этих позиций такое свободное обращение с экстерьерными оценками, на мой взгляд, оправдано, т. к. не отвлекает внимания от главного. Но, с другой стороны, потеряв головку экстерьера породы в общей массе хороших собак и практически всех их наградив оценками "отлично", мы лишаем себя породных ориентиров. И тот тип, который достаточно резко обрисовался в породе русской гончей и стал уже массовым в 50 - 70-х годах, оказался во многом растерянным. Сплошь и рядом видишь типичных собак только в оценке "отлично", в "очень хорошо" часть собак по экстерьеру уже не совсем русские гончие, а в "хорошо" большую часть русскими можно назвать только по окрасу, но по статям своим они уже только просто гончие.

Есть еще один соблазн для русской гончей, который может принести ей непоправимый вред - это применение на охоте по копытным. Может быть, я излишне консервативен, но мой жизненный опыт подсказывает: всякая гончая, притравленная по лосю - навсегда пропадает для охоты по лисице и зайцу, т. к. ничего она больше в лесу не ищет и ни по кому работать не желает, кроме как по этому зверю. Может быть, еще есть смысл использовать по копытным тех "угонял" и "отгонял", лишенных вязкости, которые только дискредитируют породу русской гончей, но ведь они вне сферы интересов истинного гончатника. Нормальная же вязкая гончая, работающая по лосю, - это сущее наказание, и, конечно, неразумно идти на постоянный риск потери собаки, когда удобнее без особых хлопот добыть этого зверя с нашей лайкой.

Не меньшую опасность представляет для хорошей гончей и охота по кабану. Он тоже может увести собаку за тридевять земель, да, к тому же, возрастает возможность ее гибели - не только от волков, но и от преследуемого зверя. Не надо также забывать, что гончатники - это самые широкие круги наших отечественных охотников, которым не часто достаются лицензии, чтобы в угоду горе-охотникам из руководства наших охотничьих структур идти на риск порчи или потери своих любимцев.

И совсем, на мой взгляд, несерьезны разговоры об испытаниях и использовании русской гончей в охоте по водоплавающей дичи. Я сам в конце Отечественной войны и в послевоенные годы, подвязав на шею патронташ и прикрепив покрепче тапочки к ногам, много добывал утки с помощью русской гончей, но, поверьте мне, пользы от этой охоты для породы также нет.

Есть еще несколько соображений, которых нельзя не учитывать в дальнейшем разведении породы.

Прежде всего, как это ни печально признавать и с чем многие не хотят согласиться, - порода русской гончей еще сравнительно молода и только продолжает свое формирование. Отсюда, кстати, и вполне естественный в настоящее время диапазон охотничьих качеств у разных представителей породы: от минимума их - до проявления в высокой степени. Мы же боимся и не хотим этого признания. Поэтому нас устраивает первая фраза ныне действующего стандарта - "Русская гончая выведена в России и является одной из самых древних пород охотничьих собак", - которая свидетельствует больше о малограмотности и чванстве составителей, чем об истинном знании дела.

Более того, хотя я в этой книге писал, что русская гончая - заводская порода, сам, откровенно говоря, не уверен в этом. Возможно, она еще порода переходная, поскольку уже ушла от примитивной "восточной", но еще по-настоящему не стала культурной "русской", характеризующейся многолетней углубленной зоотехнической работой, общим совершенством, высокой степенью проявления своих рабочих качеств и устойчивой передачей их уровня потомкам, а также наличием четкой структуры породы. Скорее, она пока пребывает на уровне "современной русской гончей" в понимании П. Н. Белоусова и представляет продукт незавершенного труда, к которой более, чем к любой заводской породе, применимо зоотехническое правило: "Нет ни одной породы животных, которую нельзя было бы улучшить".

Поэтому я прошу читателей не руководствоваться буквально и моими построениями современного состояния русской гончей, которые изложены в виде действующих ныне линий, - это только грубая схема, позволяющая в определенной степени разобраться лишь в происхождении, она слишком условна, не представляет собой, по сути дела, истинных линий и, конечно, не может служить полноценным и единственным основанием для принятия тех или иных решений о судьбе породы в целом или отдельных собак. Каждая порода - живой и постоянно меняющийся организм, в работе над которым любые схемы прошлого состояния не очень-то полезны. Кроме того, хотя я много сказал добрых слов в адрес тех же формальных линий Сигнала 301/г, ч. Горниста 533/г и ч. Амура 1382/рг, но сам Сигнал 301/г, как и прародитель двух следующих, Байкал ВРКОС 265/г, имели неправильный прикус, который достаточно упорно передавали своим потомкам, да и много и полевого брака встречалось среди их пготомства. В этом плане разумно прислушиваться к голосам и противоположного толка, к таким, как предостережение Л. Н. Осташевича, высказанное в статье "Мои воспоминания о Ленинградских русских гончих" (46, с. 31 - 34): "Горнист, бесспорно, улучшил голоса, однако во многих случаях передавал свою невязкость, вялость в работе и пустобрехство", В. В. Шикунова (частное сообщение из Ярославля): "Все вязки в основном были с Набатом 4069/рг и ч. Бураном 4065/рг, тут много наплодили слабоголосых гончих", или В. Б. Попова (частное сообщение из Петрозаводска): "У нас в Петрозаводске однопометники ч. Зарева Жулиса (Бас Зверева и Затейка Яскина В.И.) оба не могут заработать и д. III ст., мало вязкости, и выжлец страдает лишней отдачей голоса". А с другой стороны, я бы не пожелал себе лучшей собаки, чем Астра ВРКОС 1204/рг В. А. Лебедева (с единственной оговоркой - будь у нее посильнее голос) хотя она заинбридирована на ч. Добыча II 691/г П - П, а, естественно, и на Хохота III 467/г. Примеров этому найдется достаточно у любого собаковода и без моих перечислений.

Конечно, нам во всех этих хитросплетениях помогла бы наука, но создается впечатление, что история нашего отечественного собаководства скорее представляет историю сопротивления ее достижениям. Мы все еще непоколебимо уверены в особой ценности родословной у наших подчас неважных собак и полагаем, что высокий экстерьер даст нам и хороший досуг.

На деле все это не так. Хорошая родословная может быть только у хорошей, по-настоящему рабочей гончей, а если гончая ничего не стоит, то и родословная ее дрянь, чтобы там ни было написано. Для племенного дела можно использовать только собак, которые сами имеют все высокие полезные качества их выдающихся предков. А если мы вяжем только в надежде на проявление качеств этих предков у детей наших бездарностей, то мы просто обманываем сами себя и размножаем бумаги, а не охотничьих собак. И забываем, что с потомством выдающихся производителей нужно вести целеустремленную работу по закреплению и развитию ценных качеств, иначе влияние этих производителей полностью пропадает даже во втором поколении.

Надо отрешиться и от ошибочного суждения, что гончую собаку владелец может чему-то научить - в смысле улучшения ее полевых качеств нагонкой. Это глубокое заблуждение. "...Гончую учить и выучить нельзя. Гоняет она по собственному желанию и по природным инстинктам: гон, вязкость, злобность, верность гона, мастерство на сколе, поиск, позывчивость и т.п. - все это зависит от природных качеств, вернее, индивидуальностей собаки - помимо человеческого искусства", - сказал еще в 1926 году И. Н. Комынин (23). Высокие полевые качества могут поддерживаться и улучшаться только удачным отбором и подбором высококлассных работников, а проявляются они у потомков в результате рациональной нагонки и охоты. И надо сказать, что эти качества имеют тенденцию постоянно утрачиваться, т. к. в потомках наследуются свойства не только родителей, но и более далеких предков. На мой взгляд, нет лучшего совета, чем дал автор замечательной статьи "Гончая в ружейной охоте" С. А. Гейер: "По-моему, истинный охотник - раб страсти, как художник, должен преклоняться перед всем лучшим, мое ли это, чужое ли - заимствовать, поддерживать и, если есть возможность, улучшать" (8).

Но занимаясь выявлением и использованием в каждом последующем сочетании выдающихся собак, мы неминуемо сталкиваемся с проблемой инбридинга - разведения в родстве. На мой взгляд, в породе русской гончей, уже и так достаточно заинбридированной, близкородственное размножение оправдано только в закрытых питомниках, где работа сопровождается безжалостной отбраковкой. Мы же просто не имеем морального права ставить своих же собратьев-гончатников в положение подопытных кроликов, снабжая их этими экспериментальными щенками, большая часть которых почти наверняка - брак. Родственное размножение - полезный и необходимый прием при ведении породы, но в наших условиях допустимо оно только умеренное в степенях III - IV, IV - IV. Конечно, все мы тянемся к уже нами испытанному и признанному хорошим, вот почему так цепляемся за "своих" собак, хотя очень часто неоправданно рискуем инбридингом.

Лучше всего все-таки руководствоваться практикой работы племенных конных заводов, где давно все отработано, а сами принципы с полным правом могут применяться в нашем собаководстве. Как правило, там никогда не оставляют для воспроизводства породы более 50% родившихся кобыл и более 5% жеребцов. В практике конных заводов не применяют ни близкородственного разведения, ни постоянного, из поколения в поколение, разведения в умеренном инбридинге на одного и того же предка. Главное - только постоянная смена умеренного инбридинга, а затем кроссы хорошо сочетающихся линий и генеалогических комплексов, снова инбридинги и снова кроссы - вот путь развития линий и методы совершенствования пород лошадей. Учитывая, что наиболее существенные различия наблюдаются как раз в тех признаках и свойствах, которые служат объектами отбора, все это сопровождается постоянной и жесточайшей браковкой всего неудавшегося. Да и взгляд на родословную там несколько иной, чем у нас: желательно, чтобы все предки в ней были выдающихся качеств, в индивидуально ценных сочетаниях и с каждым поколением более высокого класса* "Иногда заводчику может улыбнуться простое счастье; обычно, однако, оно улыбается лишь тому, кто его заслуживает", - сказал в свое время историк русского коннозаводства В. О. Витт (7, с. 147). Хочется надеяться, что это счастье не оставит и русскую гончую.

Нагонка гончих

Природные качества собаки, как бы они ни были высоки, всегда совершенствуются или уничтожаются в зависимости от степени умения и прилежания к делу охоты самого охотника. Н.Н.Челищев

Нагонкой принято называть обучение молодой гончей розыску и преследованию зверя, а также подготовку гончих к охоте. Приступать к нагонке рекомендуется только после прохождения курса общей дрессировки, что по отношению к гончим называется приездкой.

Как же проводить нагонку? С какого возраста, в какое время года, по какой тропе, по какому зверю, сколько на нее потребуется времени, можно ли существенно изменить в лучшую сторону природные качества молодой собаки, как избежать возможных ошибок и, в конце концов, как из выращенного щенка сделать надежную рабочую собаку - вот основные вопросы, которые встают перед начинающим, да и опытным охотником, в преддверии столь интересного и ответственного занятия.

Известно, что никакой нагонкой невозможно изменить уровень полученных гончей в наследство от своих родителей чутья, голоса и паратости. Нельзя воспитать в собаке и злобность - эту наследственную предрасположенность гнать хищного зверя. Данные качества не удастся изменить приемами нагонки, и какими они получены собакой от природы, такими останутся до конца ее жизни.

Добычливость, крепконогость, нестомчивость и способность ориентироваться в пространстве также наследственны, но, в отличие от первых четырех качеств, в какой-то мере могут быть усовершенствованы нагонкой и тренировкой. И только полаз, вязкость и мастерство можно выявить в полной мере или уничтожить усилиями нагонки. В равной степени касается это вежливости и позывистости.

Рассуждая о нагонке, мы говорим о создании условий для проявления наследственных форм поведения гончих и развития этих врожденных форм поведения, по мере приобретения собакой опыта, в полезные и удобные для нас действия.

Еще до периода нагонки, начиная с четырех-шестимесячного возраста, следует совершать вначале кратковременные, а затем более длительные выходы с гончим щенком в угодья, во время которых он знакомится с обстановкой, тренирует тело, учится пользоваться чутьем, ориентироваться в пространстве, вежливо относиться к домашнему скоту и закрепляет уроки домашней дрессировки. Эти прогулки лучше совершать в местах, где нет зверя, памятуя о наказе И. П. Кишенского: "...Если дорожить гончими, лучше опоздать несколькими месяцами, чем уранить несколькими неделями".

Но чаще всего все мы, охотники, в силу своей увлеченности плохо внемлем голосу рассудка, и наш щенок уже в шесть месяцев дал голос и пропищал по следу 300 - 400 метров, а то и круг, и уже до первого снега показал какие-то проблески осмысленного полаза. В этом нет ничего плохого - лишь бы не загубить будущего гонца большой нагрузкой. И если вы вовремя остановитесь, не пустите его по снегу, то ко времени нагонки вы будете иметь молодую собаку, уже заинтересованную в прохождении курса науки.

Нагонку, особенно на ее первоначальных этапах, необходимо проводить при достаточной зрелости молодой собаки, способной выносить большие психические и физические нагрузки, столь высокие в работе гончей. Есть, правда, прилично работающие гончие, которые пошли в нагонку очень рано - месяцев с шести, но немало примеров и тому, когда такие рано наганивавшиеся собаки навсегда теряли проявлявшуюся у них по молодости страстность и пылкость беззаветного гонца.

Первые выходы на нагонку необходимо делать при наиболее благоприятных условиях - по хорошему чернотропу и сравнительно прохладной погоде, когда возможности для причуивания оптимальные, обязательно в угодья, где есть зайцы. Если учесть, что наиболее разумно воспитывать весеннего щенка, - то это весенний чернотроп, когда вашему питомцу около года. Таким образом, наиболее удобное время для нагонки совпадает и с наиболее благоприятным возрастом.

Объектом нагонки должен быть заяц, беляк или русак, - в зависимости от того, какой из них преобладает в вашей местности. Это необходимо по многим причинам, а главное, что только на зайце гончая может в полной мере проявить и отработать заложенные в ней полаз, вязкость и мастерство, а также выявить свое чутье.

Работая над полазом, надо помнить, что никакими приемами мы не изменим быстроту хода гончей, а также общие ее манеры. Надо только уложить полаз в определенные рамки, удобные для охоты, и повысить максимально его результативность, чего можно достигнуть сохранением постоянного контакта с собакой, темпом вашего движения в угодьях, а также выбором определенного времени суток для выхода в поле.

Уже знакомая со зверем молодая гончая проявляет страстное желание его найти. И с каждым выходом это желание, если мы не перегружаем молодой организм чрезмерной работой, усиливается. Гончая все активнее и смелее начинает удаляться от владельца, пропадая из глаз с каждым разом на большее время. И если на первых выходах нашей задачей было только пробудить инстинктивный интерес к зверю и гон по нему, то при отработке полаза возникает много других проблем. Необходимо, чтобы в результате полаза собака не оставляла неподнятым зверя, оказавшегося в полосе ее поиска, работала у нас на слуху, и чтобы мы своим поведение не мешали, а, наоборот, помогали этой основной задаче.

Для сохранения контакта следует постоянно порскать, то есть время от времени покрикивать, давая знать о себе рыскающей в полазе гончей. Делать это надо изредка, но постоянно и не менее двух раз подряд, потому что увлеченная поисками собака не всегда по первому крику определит его направление, а чаще только насторожится, уже четко определившись по второму. Постоянно слыша владельца, молодая гончая привыкает держать его на слуху, сам же нагонщик не должен торопиться, продвигаясь в угодьях со скоростью прогуливающегося пешехода - около двух километров в час.

Конечно, на первых порах надо ходить по наиболее типичным для лежек зайцев местам, но всегда более-менее прямолинейно, избегая резких поворотов. Если ваш воспитанник не болтается безучастно под ногами, а широко и активно ищет, не попадая на зверя и его следы, он, тем не менее, временами будет вас проверять. В случае же его отсутствия более 20 - 30 мин лучше остановиться и помолчать: когда собака не на следу, она минут через 15 явится, и вы продолжите свой ход; но если ее нет, то надо возобновить свое порсканье, только в более замедленном темпе, и ждать подъема, потому что гончая явно работает. Можно даже немного вернуться назад, но ни в коем случае не волноваться и не вызывать собаку.

В нагонке надо стремиться к тому, чтобы каждая принятая гончей жировка окончилась подъемом зайца, оставившего этот след, поэтому первые выходы надо делать рано по зорям. Когда молодая собака усвоит приемы работы по свежей жировке, постепенно выходы следует отодвигать на более позднее время, с тем, чтобы гончая могла разобрать и несвежий след, а позднее уже пользовалась только, так сказать, "маяками" - отдельными участками запаха, говорящими о наличии в данном месте зайца, и по ним, уже без следа, проверяя наиболее вероятные места лежек, поднимала бы его. Нет ничего досаднее, когда в мягкий поздний чернотроп, во время которого зайцы лежат наиболее плотно, своим поведением на жировках, а иногда и добором, гончая, не привыкшая дорабатывать принятые следы, пересчитывает всех живущих в округе зайцев, да так и не поднимет ни одного.

Такие манеры вырабатываются при ночной нагонке, когда гончая во всю силу своих ног привыкает мчаться по дорогам, полянам и другим местам жировок зайца, где обычно они не ложатся, до первого горячего следа, не обращая внимания на менее свежие. Способствует этому и нетерпение нагонщиков, старающихся вперед собаки поднять зверя, - с дубиной в руках они шарахаются по плотным местам, и гончей остается только бегать кругами вокруг них и перехватывать след взбужденного таким диким способом зайца. Вредны также действия торопыг, которые, не задерживаясь, убегают от молодой гончей, заставляя ее постоянно бросать работу и догонять своего не в меру ретивого владельца.

Бывает и другая крайность, когда гончая слишком много внимания начинает уделять самим жирам, не имея еще опыта поиска выходного с них следа. Такую следует, по возможности, отманивать, направляя в наиболее вероятные места продолжения хода зайца и его последующей лежки. И если вы не ошиблись и раз, и два, у гончей очень быстро вырабатывается навык обрезать жировку в поисках выходного следа и рождается доверие к хозяину. Необходимо ловить любой удобный случай для укрепления этой веры. Надо принять за правило никогда попусту не отвлекать гончую от работы, а если наманивать, то только с полной уверенностью, что вы ставите ее на того зайца, след которого сейчас разбирает собака.

Работая над полазом, следует чаще менять места нагонки, поскольку в знакомых угодьях гончая очень быстро запоминает все места встреч со зверем и, наброшенная, в первую очередь проверяет их, что при смене участков в последующем приучает ее искать зверя уже выборочно, ориентируясь только на характер угодий.

Разумеется, в отработке полаза не должно быть никакого насилия - все должно строиться только на азарте и природной страсти наганиваемой гончей.

Но вот заяц поднят и гончая помкнула. Гон этот у молодой собаки не бывает продолжительным и быстро кончается сколом, так как каждый заяц имеет свои наследственные формы поведения, так называемые оборонительные реакции, основу которых составляют сдваивание следа со скидкой с него и затаивание. Свою первую двойку, то есть возвратный ход навстречу собаке и скидку - серию больших энергичных прыжков под прямым углом к предыдущим, заяц делает, пробежав изрядное расстояние, и гончей обычно требуется от 6 до 12 минут гона, чтобы попасть на нее, после чего преследование такого "мудреца" обычно и закончается. Попав на этот тупик следов, да еще по инерции несколько проскочив вперед, молодая собака попадает в очень сложную ситуацию, в разрешении которой основную услугу ей окажет наследственная форма ее поведения круговыми охватами искать продолжение столь желанного запаха - и счастливый случай, когда одним из беспорядочных кругов она захватит его и возобновит гон. Несколько таких удачных совпадений, и гончая уже намеренно будет делать свой проверочный круг назад и вдоль следа, а с опытом придет манера проверять и его другую сторону. Заяц обычно скидывается в сторону принятого им общего направления движения, и опытная гончая чаще всего обрезает двойку именно с этой стороны, почему и тратит на ее выправление считанные секунды. Молодая гончая осваивает такую науку не сразу, иногда на нее не хватает и всей ее жизни.

Жаль, что в этой решающей ситуации мы можем сделать очень немногое, но на первых порах совершенно необходимо быстро оказаться на сколе и своим присутствием, а при первых уроках и редким порсканьем, ободрить к активному поиску наганиваемую собаку и в то же время ограничить ее поиск районом скола. Этому очень помогут наганивание в хорошо знакомых вам местах и ваша способность ориентироваться в угодьях. Продолжение следа зайца на двойке всегда расположено назад от скола по ходу гона, и если удержать поиск гончей вокруг этого предполагаемого места, то рано или поздно она натолкнется на след. Остальное сделает только опыт, приобретению которого помогут наше старание и хороший чернотроп.

Видимые следы на снегу для начинающей собаки, после того как она поймет, что можно их проследить, в помощь чутью, и глазами, очень сильно связывают инициативу гончей. И насколько они помогают закреплению вязкости, настолько, пожалуй, мешают проявлению мастерства, так как неопытной собаке трудно от них оторваться и сделать необходимые проверочные круги. Недостаток нагонки по белой тропе заключается именно в этом, а не в том, что она порождает излишнюю слабоголосость.

Слабоголосость, то есть неверная отдача голоса, - тоже наследуемое качество, и проявляется оно вне зависимости от нашего желания. Правда, и достаточно верно отдающая голос по чернотропу гончая, и хотя не каждая, по снегу начинает "покрикивать" отдельными взбрехами в добор на жирах, тропах и двойках, но это совсем не то, что творит гонным голосом по жирам и на попавшихся ей во время работы старых или уже пройденных гоном следах от природы слабоголосая собака, - от этого никакой нагонкой отучить нельзя. Такая слабоголосая собака зря голосит и по чернотропу, и по белой тропе, хотя возможностей убедиться в этом, конечно, больше во втором случае.

Самостоятельно справленный след на первой двойке - это фундамент всей дальнейшей работы с гончей, но впереди ее ждут еще два серьезных испытания. Первое - это психическое перенапряжение и физическая усталость от излишней возбудимости, которые часто действуют совместно. Второе - запавший заяц, сумевший оторваться от собаки на первом сколе и после нескольких двоек затаиться. И то, и другое обычно достается собаке на двадцатой - тридцатой минуте ее гона, после чего у порядочного гонца только и начинается настоящая работа. Весь брак в породе через данный рубеж не переходит, разве только по лисице. В первую очередь, конечно, не тянут выше этого предела все гончие, лишенные ценнейшего наследственного качества - вязкости, чего бы мы ни предпринимали при нагонке.

Нестомчивость гончей, способность ее к длительной работе без заметного утомления может быть существенно улучшена систематической нагонкой. Постоянная тренировка даст собаке опыт и в доработке западающего зайца, что в основном решает чутье, а главное, верность самому следу, непроносимость, когда гончая, как пришитая, держит след.

Сколько же времени требуется для проявления и закрепления всех наследственных качеств молодой гончей? На этот вопрос почти 100 лет назад дал ответ П. М. Губин, автор "Полного руководства ко псовой охоте" (10): "Нагонки гончих собак должны производиться два раза в год, а именно: в мае и августе месяцах, полагая приблизительно по двадцать четыре утренних зари для нагонки в каждом сказанном месяце". Совет дан для стай, поэтому он ограничен только утренними зорями, но, в принципе, этого достаточно и для одиночной гончей - около 50 выходов до охоты при условии их равномерного распределения на весь период весенней и летне-осенней нагонки.

Охота с гончими на зайцев и лисиц

Осенний серый день. Станицы журавлей. Шум елей строгий, Тишина полей. Рог звонкий, гончих стон И плачущий и страстный, И мысли взлет высокий, Сильный, ясный. Василий Казанский

Опыт подсказывает, что по зайцам успешно и приятно можно охотится и вчетвером, по лисице же лучше вдвоем. Согласная компания приносит много удовольствия, да и радость всегда полнее, если ее можно поделить с хорошим человеком. А не радость ли вся наша охота! Даже неудачи, которые иногда нас преследуют, легче переносятся, когда можно найти сочувствие у друга. Работа гончей-одиночки доставляет огромное удовольствие и приносит желаемые результаты, если в ваших руках хорошая собака, обладающая высокими полевыми качествами, правильно нагоненная и подготовленная к охоте. Еще лучше, когда у вас смычок - пара сработавшихся, ровных ног гончих.

Работа гончей прежде всего зависит от ее наследственных качеств : чутья, вязкости, мастерства, паратости и добычливости, в меньшей степени - от ее опытности, здоровья и тренированности. Определенное значение имеют условия местности и погоды, а также вид, возраст и пол зверя. Работа гончей по каждому зверю своеобразна, неповторима и во многом зависит от его поведения, как, в свою очередь, и ход зверя зависит от характера и качества работы самой гончей.

Говоря об особенностях работы гончей по основным объектам охоты - по зайцам и лисице, следует отметить принципиальную разницу их поведения под гоном. Лисица дает значительно более пахучий след, который не скрывает от своих преследователей, а заяц, будь то беляк или русак, оставляет несравненно меньше запаха и, в то же время, применяет определенные, в основе своей наследственные, приемы сокрытия следа от преследующих его врагов. В отличие от следа лисицы, заячий гонный след из-за двоек и скидок имеет тупики, попав на которые не каждая гончая в состоянии разыскать продолжение его, что еще в большей мере осложняется затаиванием зверьков после запутывания своего следа. След лисицы сравнительно прямолинеен, и для преследования ее гончей нужно иметь наследственно закрепленную страсть к преследованию хищного зверя и вязкость, а при мало-мальски сносной погоде и тропе хватит и посредственного чутья.

Совсем другое дело - работа по зайцам, где главное - чутье и мастерство, и качества эти должны быть развиты в высокой степени. Да и вязкость при охоте на зайца должна быть выше. При работе по лисице держаться следа в гону не представляет особых затруднений. А по зайцу же надо не уйти от скола, когда след потерян и, казалось бы, гончую уже ничего не держит. По этим причинам работы гончей по лисице и по зайцам несопоставимы.

Вместе с тем для охотника добыть лисицу из-под гона в большинстве случаев труднее, а потому и несравненно интереснее. Этот зверь до последнего не теряет присущей ему осторожности и осмотрительности, во время гона он весь - зрение, слух и чутье. Разве только негоненная лиса на первых порах теряется, но не более как на одну четверть круга, а потом, освоившись, мало обращает внимания на гон, а напряженно следит, что впереди и по сторонам. Вот почему ружейная охота с гончими по лисице предъявляя сравнительно немного требований к качеству гончей, но очень многого требует от охотника. И в первую очередь - неукоснительного соблюдения главного условия этой охоты: поднятый зверь предоставляется самому себе, и вся задача состоит в том, чтобы не пугать его, дать скорее успокоиться, чтобы он весь был заинтересован гончей, а самому ладить по собаке или выжидать на лазах, когда он начнет кружить.

Если гончие вязко гоняют по лисице, да достаточно параты, добыть хитрого зверя не так сложно, как обычно считают, поскольку успех целиком зависит от осторожности и деловитости охотников. Главная причина неудачных охот по лисице - безалаберность самих участников охоты. Они называют гончих на след гонной лисицы, напрасно стреляют, перекликаются. Есть и другая категория неудачников, которые из-за отсутствия достаточного опыта, а часто из-за лени, не подравниваются к гону, а чуть собака повела вдаль, начинают трубить во все рога, вследствие чего остаются без охоты и портят собак. Азартная беготня под гоном не менее вредна, так как сбивает зверя с его хода, мешает товарищам и вконец портит охоту. Ходовая охота с гончими, как и всякая ходовая охота, практически исключает какую бы то ни было беготню.

К сезону охоты выводки лисиц поразобьются, и каждая к этому времени изучит всю округу на несколько километров около выводковых нор, хотя и продолжает держаться их. Но как молодая, так и старая лисица, поднятые в своем районе обитания, редко после помычки гончей сразу уходят далеко, разве только испуганные порсканьем, неуместным криком, выстрелом. Обычно зверь задаст на месте подъема один - два маленьких кружка, осмотрится, а уж затем размахнется на большой круг, стараясь отделаться от гончей, что ему часто и удается, если гончая невязкая. Поэтому так важно в охоте специально по лисице вести гончую в полаз без порсканья и осмотрительно, чтобы не выдать своего присутствия до встречи с ней из-под гона. Но если гончая вязкая, она приведет лисицу в ее район, где следующий круг будет меньше. Так, постепенно сокращая круги, лисица будет ходить около нор, пока сильно не устанет, после чего понорится. Очень испуганная, а особенно подраненная лисица мчится в норы напролом.

Матерая лисица сначала ходит неправильными большими кругами, а освоившись под гоном, переходит на маленькие: покружит в одном месте, перейдет в другое и там опять кружит, но уставши или испугавшись, сразу заскочит в нору, благо все они в округе ей известны.

Пришлая лисица под гоном сразу же идет прямиком в свой район, где и будет кружить. С такой ждать нечего: иди, поспешай следом, и если на счастье найдешь гон, то добыть лисицу уже нетрудно: она поустала за это время, попривыкла к гону и ходит на маленьких кругах.

Охотиться по лисице лучше с одной, но вязкой, некопотливой, не проносистой и выше средних ног паратости гончей. Такая будет водить верно и ровно на правильных кругах, не пугая излишне лисицу, но и не давая ей вольничать.

Но не все гончатники преданы охоте по лисице. Не каждый располагает достаточными для нее энергией, физической силой, да и страстью добыть именно то, что с таким трудом дается. Большинство предпочитает охоту по зайцам и, в первую очередь, по белякам. Охота эта не требует таких знаний, той сосредоточенной осмотрительности и, можно сказать, фанатизма гончатника-лисятника. Она проще, веселее, но не менее увлекательна, так как работа собаки, как правило, вся на слуху. Зато наволнуешься, мастеря под гоном, наслушаешься всласть, да и перенять беляка дело нехитрое, лишь бы держали собаки. А ошибешься - всегда можно поправиться: беляк быстро забывает опасность и под хорошими гончими ходит сравнительно просто. Для большинства гончатников добыть зайца менее интересно, чем помастерить под жарким азартным гоном. К гончей в этой охоте требования повышаются и, в первую очередь, к качествам ее чутья и мастерства. Паратость же не играет такой роди, посколько по беляку собаке чаще приходицся работать головой, чем ногами, но тем не менее и здесь паратость в меру разумного только улучшает общую продуктивность гона.

Поднятый заяц-беляк первый круг под гончими обычно делает сравнительно небольшой, второй значительно больше, но после этого под паратыми гончими силы его ослабевают и он начинает сокращать круги, ходить своими следами, возвращаться в пяту, двоить, скидываться и западать. Все хитрости беляк применяет не сразу, а сделав один, а то и два круга, поэтому до первой "двойки" его надежно ведут как хорошие, так и плохие гончие. Первая "двойка", как правило, является неодолимым препятствием для собак, которые на языке гончатников значатся "угонялами" или "отгонялами": обычно больше круга за зайцем дать они не могут. Посредственные гончие переходят через этот рубеж, но пасуют, когда беляк начинает ходить своими гонными следами, а тем более - западает. И только чутьистые, вязкие и мастероватые гончие, подчас как бы неярко начиная работу, водят с небольшими сколами круг за кругом любого беляка, все азартнее отдавая голос, все ближе выходя за зверем, и в конце-концов заставляют его беспрестанно западать, путаться под самими гончими. Скол следует за сколом, все чаще голоса собак после минуты-другой молчания взрываются, что заставляет сердце охотника усиленно биться от страсти, волнения и необыкновенного душевного подъема. Паратые гончие, если их сколы кратковременны, проделают такую работу за полтора - два часа, гончие же средних ног могут водить зайца очень долго. Ничто так не увеличивает шансы на успех в охоте, как уверенность в собаке: можно правильно определить лаз, своевременно занять его, но зверя дождетесь на нем только в том случае, если верите, что гончая его додержит до ружья.

Матерый беляк ходит под гончими свободно, широко, и чем позднее осень, чем больше он подцветает, тем дальше старается держаться от собаки. Если стоит сухая погода, то и у заведомо хороших, чутьистых собак работа не клеится. Но перепадут дождички, поразмякнет, пожухнет лист, поосвежится воздух, и они начнут гонять. Если гончая пешая, то от нее матерый беляк быстро оторвется и круга со второго становится удалелым, гончей работать приходится не по горячему следу, скорее добором, так что, смотришь, на третьем кругу уже и потеряет его собака. По-другому ведет себя прибылой, тут весь ход его зависит от гончей: напирает она на него - и он ходит на кругах, если же собака ведет пеше, путаясь вперебрех, - и белячок путается от куста к кусту.

Пока заяц идет от собак, гончие, если они вязкие, его не бросят и при достаточном мастерстве быстро справятся на "двойках". Но как только он поустанет, начнет западать, наступит самый серьезный для них экзамен. Странно, но приходилось наблюдать, что свежего, еще негоненного беляка гончая иногда прихватывает верхним чутьем на лежке шагов за двадцать, а уставшего из-под гона и запавшего не чует в непосредственной близости: в упор налетит, на глаз возьмет, а порой так и не разыщет. Тут все решит ее привязанность к следу: проследит его весь - тогда наткнется, а когда охватывает широко, проносится - так и пролежит беляк. Другое дело, когда гоняют раненного: тут чем дольше, тем лучше его чуют.

Приемы работы на сколах по зайцу и лисице у опытных гончих совершенно различны. Лисица не западает, и скол по ней справит та гончая, которая на больших кругах забирает переда, по зайцу же такой мастер покопается на месте скола в следах, назад проверит да обрежет "двойку" по сторонам. Особенно поражают своим соображением мастера работы по снегу: такой по "двойке" не сделает ни одного скачка, а сразу же глядит по сторонам скидку.

Осень для работы гончей, если только нет мороза, время самое подходящее. Поздней осенью, как выражаются охотники, "и дворняжка гонит". По белой тропе большинство собак работает хуже. Снег, мороз, старые следы и тропы создают дополнительные препятствия чутью.

Гонный заяц, поднятый в первой половине дня, после первого круга обычно приходит на лежку, поднятый же во второй половине ней возвращается очень редко. Но каждый заяц, кружа в своем округе, имеет обыкновение несколько раз проходить одним и тем же местом, а при каждой задержке гончей старается отдалеть, напутать след и запасть. Чем дольше сколы, тем ход зайца под гончими хуже, нет той правильности кругов, а после каждого исправления работа начинается как бы заново. Интересно, что где зайцев мало, они ходят широко, если же их много, они так не размахиваются. Но ни один заяц не будет в гону так напускать на себя гончую, как лисица, которая подчас идет в каких-нибудь пятидесяти шагах от гончей. Даже при горячем гоне это расстояние будет порядка 100 - 300 метров, а подзадержится собака - так и все полкилометра. Особенно далеко ходит беляк от гончей, когда уже по-настоящему встает зима. Гонный заяц прекрасно пользуется своим слухом, о чем всегда надо помнить, особенно при жесткой тропе, но чутьем не пользуется, да и видит плохо; правда, как и всякий зверь, хорошо реагирует на любое движение.

Ход зайца-русака всегда проще, чем у беляка, но, в отличие от него, русак с подъема сразу стремится вырваться в поля; на дорогу и быстро оторваться от собак, надеясь в основном на свои ноги. Потянутся за ним гончие километр - два, и бросят. Но если гончие держат, то, сделав круг в три - четыре километра, заяц опять вернется к лежке и тут, запутав следы, западет. Толкнут его - он задаст круг еще, но уже меньше первого, а после третьего начнет путаться под гончими. Необходимы большое чутье и паратость, чтобы водить такого молодца.

При охоте по русаку существенно возрастает роль погоды и состояние тропы. Сухая голая пашня, мерзлые взметы зяби, резкий ветер, особенно по ходу гона, прилипающая к лапам зайца земля или обледенелые заструги снега, на которых не остается даже царапины от когтей, значительно отличаются от условий работы по беляку в лесу и сильно затрудняют или даже исключают возможность гончей причуивать след зверька. Но чаще всего нам мешают машинные дороги, где русак, переходя с одной на другую, закладывает огромные "двойки" и хитрые скидки, благодаря чему сплошь и рядом уходит от любой собаки. Здесь самому охотнику приходится потрудиться, проявить опыт, знание привычек русака и умение поправить собаку, для чего надо, чтобы она верила ему и была позывиста. Нужно стараться перевидеть зайца, но совсем не для того, чтобы кричать и называть на след собаку, а только чтобы в случае скола суметь ее поправить. Конечно, задача эта существенно упрощается по порошам, когда виден след. Но по чернотропу надо помнить, что, если тропа и погода на месте скола хороши для чутья, гончая вряд ли потеряет след, который ушел вперед. Вероятнее всего, здесь заяц после "двойки" скинулся и залег или, подвоив, ушел назад. Если же скол произошел на месте, трудном для причуивания, лучше обойти его, так как возможно, что русак просто прямиком пересек это место, а в случае неудачи можно предположить, что он тут и затаился.

Есть русаки, особенно в южных областях, которые предпочитают под гоном держаться леса, но ход у них иной, чем у беляка, - больше чистинами, тропками, любят выскочить из опушки, наддать с полкилометра вдоль нее, скинуться, напетлять в лесу, сзади гончей выйти на свой след и удрать на лежку. Охотник должен запоминать, какие хитрости и где делал заяц, поскольку при преследовании зверька он не преминет ими воспользоваться вновь. Пожалуй, у каждого зайца есть свои, только ему присущие приемы отделываться от собак, поэтому так интересна и всегда нова каждая охота с гончими.

Некоторые охотники применяют своих гончих также по копытным - кабану и лосю. Истинный гончатник этого делать не будет, так как работа по копытным портит собак, после нее они начинают игнорировать основные объекты охоты. И у собак дурные примеры заразительны и быстро прививаются. Но будем надеяться, что ружейная охота с гончей по лисице и зайцам по-прежнему будет процветать и находить все больше своих поклонников.

Не забывайте: душа этой охоты - сама гончая собака, от рабочих качеств которой зависят ее результат, но главное - наши успехи и настроение.

Стандарт русской гончей

ТВЕРЖДЕНО ПРЕЗИДИУМОМ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ОХОТНИЧЬЕГО СОБАКОВОДСТВА (РФОС) 17.06.1993 Президент РФОС А. А. Улитин

ПРИНЯТЫ КОМИССИЕЙ ПО ГОНЧИМ ВСЕРОССИЙСКОГО СОВЕТА ПО ОХОТНИЧЬЕМУ СОБАКОВОДСТВУ ИЮНЬ 1993 г.