А.С. Серафимович (1863–1949)

«Знаниевцем», в творчестве которого, может быть, наиболее после­довательно воплотились основные программные идеи этого литератур­ного объединения, был А.С. Серафимович. И в годы первой российской революции, и в годы наступившей после ее поражения реакции он разделял общественные и эстетические позиции Горького, его мысли о задачах революции, о психологии человека нового времени, о роли искусства в общественной жизни.

Творческий путь Серафимовича, как и Горького, начался в 90-е годы. В 1889 г. московская газета «Русские ведомости» опубликовала рассказ А. Серафимовича «На льдине». Появление вслед за ним и других произведений писателя о народной жизни привлекает к Сера­фимовичу внимание. Им заинтересовались Г. Успенский и Короленко. Он становится известным в большой литературе.

К этому времени Александр Серафимович Серафимович (Попов) прошел уже большой жизненный путь. Будучи студентом Петербург­ского университета, он входил в студенческие революционные кружки, знал А..Й. Ульянова. Когда группа Ульянова после покушения на Александра III была арестована, Серафимович написал антиправитель­ственную прокламацию, разъяснявшую политический смысл акции и звавшую к революционной борьбе. За написание прокламации его ссылают на Север. Здесь Серафимович близко сошелся с членом «Северного Союза» русских рабочих, организатором знаменитой Оре­хово-Зуевской стачки Петром Моисеенко и под его руководством прошел свой политический «университет». В ссылке Серафимович начинает заниматься литературной работой, пишет статьи, фельетоны, рассказы, которые печатаются в местных газетах. Через три года Серафимовича высылают под надзор полиции на Дон, в станицу Усть-Медведицкую.

Он знакомится с жизнью заводских рабочих, шахтеров, железно­дорожников, местной интеллигенции. Тогда же появляются в печати Рассказы «Стрелочник», «Семишкура», «На заводе», «Под землей».

Переехав в 1902 г. в Москву, Серафимович сближается со «Средой» «Горький, – писал впоследствии Серафимович,–сыграл решающую роль в моей писательской судьбе <...> он всех нас сумел объединить вокруг революции, зажечь ее пламенем, заставить ей служить»¹⁴⁰.

В период революции 1905–1907 гг. в творчестве Серафимовича начинает определяться стилевая манера письма. Лучшей «вещью» Серафимовича в предоктябрьские годы стал роман «Город в степи», «я считаю, что наиболее характерные черты моей писательской физионо­мии ярко отразились в моей крупной вещи «Город в степи»,–сказал о романе писатель. Здесь ощутимы и связи Серафимовича с револю­ционно-демократической традицией, и влияние Горького, и ориги­нальные черты его реалистического стиля.

В годы первой мировой войны Серафимович был на фронте военным корреспондентом. Пафос его произведений этого времени – предчувствие новой революционной бури. Октябрьскую революцию писатель принимает горячо. В 1918 г. вступает в Коммунистическую партию и в качестве корреспондента «Правды» работает на фронтах гражданской войны. Результатом этой работы стал «Железный поток» (1924).

Раннее творчество Серафимовича тесно связано с традициями русской демократической литературы 60–70-х годов – Г. Успенского, Левитова, Помяловского, Решетникова, Короленко. «Первые мои про­изведения,– говорил он,– носят отпечаток литературы 70-х годов <...> Я от семидесятников родился, их традициями был начинен...»¹⁴¹. Особенно большое влияние оказал на него Короленко. Вспоминая о начале своего творческого пути, Серафимович писал: «Один из моих товарищей подарил местной учительнице только что вышедшие тогда рассказы Короленко. I том. Я прочитал <...> под впечатлением про­читанного стал писать...»¹⁴².

Любовь к народу, правдиво-сочувственное изображение его трудо­вой жизни, выдвижение человека из народа как положительного героя литературы – вот что роднило Серафимовича с его предшественни­ками. Но уже в ранних его произведениях чувствуется то новое, своеобразное, что внесет писатель в разработку народной темы. Это прежде всего образ рабочего человека, он становится центральным в его творчестве.

В своих ранних произведениях Серафимович пишет о тяжести подневольного труда, который гнетет рабочего человека («На льдине», «В тундре», «На плотах»). Современная Серафимовичу критика пыталась иногда трактовать эти произведения как явление натуралистиче­ской литературы. Игнорируя социальную тенденциозность рассказов, критики соотносили их с произведениями народнического характера, flo описание трудовых процессов, экономических обстоятельств жизни героев для Серафимовича не было самоцелью. Писатель стремился обнажить общественные противоречия, подчеркнуть социальные контрасты русской жизни. Детализированные зарисовки жизни людей труда, подробные описания конфликтов между людьми труда и «хозя­евами» складывались в общий конфликт труда и капитала. Детализация в творчестве Серафимовича не имела ничего общего с детализацией в народнической литературе.

Характерной чертой творчества раннего Серафимовича было стрем­ление выделить из массы индивидуальность, личность с ее оригиналь­ными нравственными и общественными устремлениями. Уже в ранних произведениях Серафимовича проглядывает тенденция к изображению рабочего человека в многообразии его психологических, нравственных исканий. Эта тенденция найдет свое оригинальное выражение в рас­сказах Серафимовича эпохи революции 1905–1907 гг.

Большой цикл произведений Серафимовича раннего периода твор­чества посвящен разработке традиционной для демократической ли­тературы деревенской темы. В трактовке ее также довольно отчетливо просматриваются оригинальные черты, отличающие творчество Сера­фимовича от народнической литературы о мужике. В крестьянских рассказах Серафимовича нет идеализации общинной жизни деревни; он пишет о гибели «устоев» и первых проявлениях социального само­сознания русского крестьянина.

Однако в целом творчество Серафимовича этого периода развива­ется в русле художественных традиций демократической литературы прошлого. Это сказывается и в выборе жанра, и в особенностях стиля писателя. Основные жанры Серафимовича той поры –очерк, неболь­шой рассказ, заметка, фельетон. Большое место занимают в произве­дении публицистические отступления. Более того, собственно художественные приемы изображения часто подменяются публицисти­ческими. И в манере письма, и в стиле, и в жанровых особенностях произведений проглядывает явное воздействие семидесятников, осо­бенно Г. Успенского. Как говорил сам писатель, он в то время «боялся яркости в красках»¹⁴³. Нет у него и ярких характеров. Избегая проявления авторской субъективности, он стремился к ясности, точности слова, что сказалось в лексике и в синтаксическом построении фразы.

Началом нового этапа творческого развития становится для Сера­фимовича 1902 год. Расширяется тематический диапазон его творче­ства. Серафимович пытается определить свое место в литературной борьбе, выработать отношение к современным художественным тече­ниям и свою систему эстетических взглядов. Он пишет об искусстве, об отношениях литературы к общественной жизни. Многие заметки и фельетоны в газете «Курьер», где он сотрудничал, посвящены этим вопросам. Он требует от искусства отражения «неприкрашенной и грозной правды жизни», противопоставляя «новой» литературе русскую классику, теориям «чистого искусства» идею гражданского служения. Он пишет о Толстом, Репине, Тургеневе. Серафимович убеждает читателя в непреходящей ценности традиции реализма, русской де­мократической эстетической мысли.

В этот период Серафимович работает в тесном сотрудничестве с Горьким и под его непосредственным воздействием. В сборниках «Знания» появляются все наиболее значительные произведения писа­теля («Среди ночи», «Похоронный марш», «На Пресне» и др.). В 900-е годы годы центральной фигурой произведений Горького и Серафимо­вича становится образ рабочего-революционера. В 1905–1907 гг. в творчестве Серафимовича складывается оригинальный стиль, в кото­ром конкретно-реалистическое изображение событий революционной современности сочетается с высоким романтическим пафосом.

На события 1905 г. писатель откликнулся рассказами и очерками о революционных выступлениях в городе и деревне. Подчеркнуто бесстрастный тон ранних произведений теперь сменяется повествова­нием взволнованным, эмоционально напряженным. Характерен для творчества писателя тех лет рассказ «Среди ночи», напечатанный в девятом сборнике «Знания» за 1906 г. Это рассказ о людях складыва­ющегося нового социального сознания и новой психологии, которые стремятся к изменению жизни. Характеры их, сравнительно с харак­терами героев раннего Серафимовича, психологически сложнее, бога­че. Основная идея рассказа «Среди ночи» заключена в утверждении общности интересов рабочих, мастеровых, крестьян – всех людей труда, выражает призыв к единству в революционной борьбе.

Центральной темой Серафимовича-художника становится тема пробуждения революционного самосознания народных масс.

В рассказах «Похоронный марш», «На Пресне», «Мертвые на улицах» в центре образ народной массы, почувствовавшей свою силу в единстве. Этот образ получит дальнейшее развитие в романе «Город в степи», с особенной силой будет раскрыт писателем в романе «Железный поток», в котором тема социального пробуждения человека найдет свое завершение как тема духовного прозрения народной массы, творящей историю.

В рассказах Серафимовича периода революции появляются роман­тика, пафосные лирические отступления. Вот, например, как говорит автор в «Похоронном марше» о жертвах революции и вере рабочих в будущую победу: «Десятки тысяч людей шли, пели гимн смерти, и торжественно и могуче из могильного холода и погребального звона вырастала яркая, молодая, радостная жизнь и сверкала на солнце, и играла на лицах тысяч людей, и народ, густо черневший вдоль улиц, несмолкаемо и исступленно приветствовал их»¹⁴⁴.

После поражения революции, когда многие собратья по перу, бывшие «печальники горя народного вдруг отступили от этого народа»¹⁴⁵, Серафимович сохраняет веру в новый подъем революционного движе­ния «Главная моя задача,– говорит писатель об этой поре своей работы,– было не дать распространиться панике, показать, что народ одобряет революцию, помогает ей». Революция подавлена, но времен­но, она жива в сердцах и думах простых людей,– эту идею проводит Серафимович во всем своем творчестве периода реакции. Тема рево­люции, образ собирающейся с новыми силами демократической Рос­сии становятся основными в его творчестве.

Многие рассказы писателя тех лет посвящены разоблачению либе­ральной фразеологии, которой прикрывается реакционная обществен­ная деятельность (рассказы «Утро», «Любовь», «Ночной дождь», «Бриллианты», «Наваждение»). Серафимович срывал маску с тех, кто становился идейно и психологически на сторону реакции. Герои рассказа «Любовь» (когда-то они были революционерами, народника­ми) осели на берегу Дона и «перевоплотились» в прижимистых арен­даторов мельницы. Серафимович пишет о таких людях с глубоким презрением. «Мышиное царство» мещан, которое в годы революции стало средой, восприимчивой ко всяким реакционным социальным и этическим учениям, подвергается беспощадному обличению («Мыши­ное царство» и др.). Он срывает покровы благополучия и порядочности с мещанской семейственности, быта, психологии. В рассказе «Дочь» Серафимович показывает лицемерие мещанской морали, извращение в среде собственников подлинно человеческого чувства, на месте которого – бездушие и торгашеский расчет.

После революции 1905–1907 гг. характерная для творчества Сера­фимовича тема губительной власти собственности над чувством и мыслью человека приобрела новое звучание. Писатель показывает, как в условиях собственнического общества человек с хорошими, здоро­выми задатками теряет их, поддаваясь соблазну стать «хозяином» жизни, собственником. На эту тему в 1908 г. он пишет один из лучших своих рассказов «Пески», который очень нравился Л. Толстому. Это повествование о трагической судьбе человека из народа, соблазненного властью денег и растерявшего свои мечты о счастье и чистой любви. Поддавшись искушению стать «хозяйкой», выходит замуж за старика мельника молодая крестьянка. И власть собственности засасывает ее, как пески. Она теряет и смысл жизни, и нравственный свой идеал.

После смерти мельника история повторяется. На приманку собствен­ности попадается молодой батрак. Снова потерянная молодость, рассеянные иллюзии, утраченные мечты о счастье. Мельница в рассказе становится страшным символом капитала, разлагающего душу челове­ка.

Разоблачение собственничества и стяжательства было своеобразной формой борьбы писателя с «хозяевами» жизни, наступлением его на позиции буржуазного мира. «Тогда, в 1908 году,– писал Серафимо­вич,– я считал своей основной обязанностью подпиливать столетний дуб собственничества всеми доступными средствами: ведь именно в этом, по моим понятиям, состояла подготовка социальной революции, т. е. главное дело революционного художника»¹⁴⁶. Но, разоблачая «строй души» и идеологию мещанства, Серафимович даже в этой среде видел рост новых сил и новых настроений. На вере в растущую новую силу основывался пафос критики Серафимовича.

В те годы вместе с Горьким Серафимович отстаивает в искусстве традиции реализма, гражданственности, выступает против всяких про­явлений идейного и литературного ренегатства. В лекциях, которые в 1909 г. писатель читает в городах южной России, он выступает против литературного распада, общественного «мародерства», вскрывает мни­мую беспартийность искусства.

Причину распада нравственных идеалов прошлого в литературе Серафимович усматривает в ее отрыве от народа, от демократии. А отход от демократии ведет, по его мнению, к разрушению личности самого литератора. Литература, будучи оторвана от народа и его интересов, не может, по мысли Серафимовича, «возжечь в здании искусства огонь жизни»¹⁴⁷.

Однако годы реакции все-таки оказали влияние и на творчество самого Серафимовича; оно проявилось в таких его рассказах, как «Качающийся фонарь», «На реке». В лирическом этюде «На реке» писатель, игнорируя общественную проблематику, замыкался в сфере только психологических проблем.

В 900-е годы растет литературное мастерство Серафимовича. В его рассказах тонко раскрывается психологическое состояние героев. В обличении мещан Серафимович поднимается до сатирического пафо­са, что было также новым по сравнению с произведениями раннего творчества. В произведения о революционной народной борьбе входит революционная романтика. Разнообразными становятся жанровые формы. Кроме очерков, рассказов, фельетонов он пишет рассказы-жизнеописания, повести.

Крупнейшее произведение Серафимовича дооктябрьского перио­да •–роман «Город в степи», над которым писатель работал с 1906 по 1910 г. Роман как бы подводил итог идейным и творческим исканиям Серафимовича за два десятилетия литературной работы. В нем автор задумал показать процесс «образования и роста буржуазии одновре­менно с ростом рабочего класса» и вместе с тем «беспощадное давление капитализма на рабочую жизнь». Так впоследствии объяснял Серафи­мович замысел произведения. В романе писатель как бы собрал, обобщил свои многолетние наблюдения над общественными процес­сами русской жизни конца века. Серафимович рассказал о возникно­вении и росте большого капиталистического города и проникающих в русскую жизнь новых социальных отношениях.

В центре романа – история жизни «хозяина» Захара Короедова, прошедшего путь от мелкого первонакопителя до буржуа современного типа. Рассказывая о процессе становления новой формы русского капитализма, Серафимович вводит читателя в мир алчной наживы, насилия. В Короедове как бы олицетворялась сила собственности, разрушающая жизнь. Захар уже никак не связан с народными основами жизни, он совершенно лишен духа творчества. Все в его жизни подчинено интересам наживы. Чистое, светлое, человеческое – то, к чему прикасается Короедов, превращается в свою противоположность. Руки его поистине запачканы кровью и грязью. Содержатель воровских притонов и публичных домов, он разбивает семьи, губит чистые души. Став фабрикантом, Захар приобретает черты внешнего благообразия, превращается в «благодетеля» и опекуна города; но за маской соци­альной благопристойности и нравственности скрывается все тот же хищник, готовый преступить все нормы человеческой морали.

Как бы следуя за Горьким в анализе психологии человека из мира «хозяев», Серафимович говорит о грядущем закате миропорядка, ос­нованного на антигуманных, античеловеческих началах. Но роман осложнен натуралистическими чертами. Подчеркивая мысль о гряду­щем крушении буржуазного миропорядка, Серафимович большое ме­сто в нем отводит натуралистическим сценам. Эти сцены должны были показать биологическое вырождение семьи Короедова. Извращающая человека сила капитала трактуется упрощенно и в сюжетном развитии произведения. Захар сожительствует с собственной дочерью. Жертва этого кровосмешения – наследник дела Захара Сергей, выродок с дурной наследственностью, эпилептик. Патологическая атмосфера в семье Короедова нагнетается к концу романа до предела. Олицетворе­нием предстоящей гибели семьи Короедова и всего мира «хозяев» предстает в романе судьба Сергея. Сценой гибели Сергея, бьющегося в падучей, и заканчивается произведение.

В романе есть вторая сюжетная линия, развивая которую Серафи­мович определил свое отношение к роли интеллигенции в борьбе классов, в революции. Это история жизни инженера Полынова. В Разработке этой линии романа так же заметно воздействие идей и образов Горького. В критической литературе о Серафимовиче не раз указывалось, в частности, на связь образа Полынова с образом Захара Бардина из «Врагов». Действительно, Полынов проходит, собственно, тот же путь идейного развития, что и Бардин. Он тоже «гуманист»,' пока отношения с рабочими не затрагивают его личных интересов; он тоже говорит о всеобщем людском счастье и сам любуется «значитель­ностью» и «высотой» своих чувств. Но как только возникает конфликт между «хозяевами» и рабочими, маска гуманиста спадает с Полынова, меняется вся «система» его фраз. Как и Бардин, он теперь требует решительных мер пресечения забастовки. В ходе развития революци­онных событий Полынов капитулирует перед Короедовым и поступает к нему на службу. Но причины, приводящие Полынова к краху, не социальные, а скорее психологические. И в этом сказалось отличие Серафимовича от Горького в разработке темы. Короедов оклеветал Полынова перед женой, в семье разыгрываются страшные сцены патологической ревности. Полынов приходит в отчаяние, начинает пить, опускается, воля его слабеет. Тогда он и сдает свои позиции перед Короедовым. Серафимович, описывая жизнь семьи Полынова, под­черкивает всеобщий характер нравственного распада буржуазного об­щества.

Сдается перед силой Короедовых и бывший «революционер» Петр, который когда-то вел работу среди рабочих, был народным «заступ­ником». Писатель показывает, что интересы Петра не совпадают с интересами рабочего класса, он, как говорит рабочий Рябой, смотрит на жизнь «с другого конца».

Истинные герои романа–рабочие, пробуждающиеся к обще­ственной борьбе. В романе, писал Серафимович, показаны «первые миги пробуждения классового самосознания» рабочих¹⁴⁸. В последних главах романа он нарисовал картины развернувшегося рабочего дви­жения на заводах Короедова. Движение разгромлено, некоторые быв­шие революционеры отошли от борьбы, но революция развивается и в будущем победит. В этой уверенности – пафос романа.

Новое жизненное содержание, широта исторического фона, на котором развернуто действие, определило новаторство художественно­го стиля писателя. Серафимович предстает здесь мастером острой социальной характеристики. Всегда ощущается, что за конфликтами персонажей, представляющих ту или иную общественную группу, за столкновениями социальных групп стоят классовые противоречия. В этом отношении роман предвещал особенности художественного стиля «Железного потока».

В 1910-е годы Серафимович становится подлинным мастером слова. Творчество писателя проникнуто историзмом; очерки и рассказы его приобретают социально-психологический характер. Как отмечалось в критике, Серафимович-рассказчик обнаруживал явный интерес к принципам построения позднего чеховского рассказа. В раскрытии психологии человека и человеческих характеров в прозе писателя бытовая, «вещная» деталь начинает играть очень большую роль, она становится почти символической («Мышиное царство» и др.). Меня­ются роль и значение пейзажа в рассказе. Пейзаж не только параллель переживаниям героев, но он становится более многозначительным, раскрывающим перспективу жизни – пространственную и времен­ную. Краски ярких пейзажей рассказов эпохи революции приглушены. Пейзажи рассказов 1910-х годов как бы эскизы пейзажных картин Серафимовича в «Железном потоке».

В годы первой мировой войны Серафимович создает цикл очерков и рассказов, основная тема которых – формирование революционно­го сознания масс под воздействием военных событий. Писатель пока­зывает, как ненавистна война народу. В рассказах «Термометр», «Сердце сосет» повествуется о неисчислимых бедствиях, какие война принесла людям, о глубокой тревоге простого солдата за судьбу Родины. Рассказ «Встреча» заканчивается знаменательными словами: «Как ни калечит, как ни убивает нас русская страшная действительность, как ни мучаются искалеченные, а есть жизнь, бьются сердца, и кто знает, как потрясающе будет нарушено тягостное молчание, с каким страш­ным грохотом рухнет строй!»

3. РАБОЧАЯ ПОЭЗИЯ ЭПОХИ

РЕВОЛЮЦИОННОГО ПОДЪЕМА.

Е.Е. НЕЧАЕВ, Ф.С. ШКУЛЕВ, Л.П. РАДИИ,

Г.М. КРЖИЖАНОВСКИЙ, А.Я. КОЦ,

Е.М. ТАРАСОВ, А.Е. НОЗДРИН и др.

В литературе круга «Знания» значительное место заняла и поэзия. На страницах «знаниевских» сборников наряду со стихами Бунина, перепечаткой стихов поэтов XIX в. появилось много стихов начинаю­щих демократически настроенных поэтов.

Их творчество стало особой, оригинальной страницей истории русской поэзии. Среди этих поэтов было много начинающих, «само­учек». Стихи их подчас не отличались большой поэтической культурой. Но они в своем ключе передали настроения демократических слоев русского общества эпохи революционного подъема. Целым течением в этой поэзии в 1890–900-е годы стало творчество поэтов – выходцев из рабочей среды. На опыт этой поэзии опиралась рабочая поэзия 1910-х годов.

В 90-е годы стихи и песни рабочих поэтов печатались и на страницах нелегальной социал-демократической прессы, и в легальных органах. В первой половине десятилетия рабочая поэзия развивалась в русле общедемократического идейного движения. Поэты писали о тяжелом труде и скорбной доле рабочего человека, о его бесправии, мечтах о лучшем будущем, в котором должны восторжествовать социальная правда и нравственная справедливость.

Подобные идеи и мотивы определяли пафос творчества Ф. Шку­лева, Е. Нечаева, Ф. Гаврилова, М. Савина и других поэтов. Рост рабочего движения, народный стихийный протест против несправед­ливых порядков жизни выразились в их творчестве в антиурбанисти­ческих мотивах, в неприятии порядков растущего капиталистического города.

Книга стихов Ф. Шкулева «Думы пахаря» (1894), стихи Е. Нечаева, М. Савина обнаруживали и связи поэтов с крестьянскими представле­ниями о жизни.

На формирование стиля ранней рабочей поэзии, ее социальных и нравственных идеалов оказала влияние поэзия И. Никитина, И. Су­рикова, творчество целой плеяды революционно-народнических поэ­тов, особенно С. Надсона. Одновременно шло освоение более ранних классических традиций – Пушкина, Лермонтова, Рылеева, Огарева, Некрасова, Курочкина. Рабочие поэты хорошо знали и революционную зарубежную лирику – стихи Гейне, Беранже, Веерта, Потье и др. Из народнической революционной поэзии они взяли жанр революцион­ного стихотворения, элементы его художественной образности и стиля, хотя сами они уже решительно не принимали народнической идеоло­гии.

Под явным влиянием мотивов И. Сурикова пишет свои стихи Егор Ефимович Нечаев (1859–1925) – один из старейших рабочих поэтов, выходец из бедной семьи рабочего хрустального завода. Любимыми поэтами Филиппа Степановича Шкулева (1868–1930) были в эти годы С. Надсон, А.К. Толстой.

Важным источником раннепролетарской поэзии, из которого она восприняла близкие ей по духу и настроению мотивы, было устное поэтическое творчество рабочих, рабочий фольклор. Сюда следует отнести прежде всего песенное творчество: в песнях уже выражался протест рабочего человека против угнетения («Солнце всходит и заходит...», «Вот что-то сердце заболело...» и мн. др.). Со второй половины 90-х годов в партийном подполье, на страницах нелегальной прессы формируется революционная поэзия. Многие рабочие поэты активно участвуют в рабочем движении, и это непосредственно ска­зывается в изменении не только их социальных, но и эстетических взглядов, тем, мотивов творчества. О смене настроений, вызванной развитием революционного движения, М. Савин писал в автобиогра­фии: «...я не мог в своих песнях отделаться от скучного и тоскливого мотива, только позднейшие годы вдохнули в меня бодрость и отвагу»¹⁴⁹.

Пролетарские поэты второй половины 90-х годов и начала 900-х годов –революционные рабочие и профессиональные революционе­ры-интеллигенты – воодушевляются уже ясно выраженными социа­листическими идеалами назревающей революции. Центральным образом этой поэзии становится пролетарий – борец за освобождение народа, уверенный в победе, убежденный в творческой силе человека труда. Стилевая особенность пролетарской поэзии –революционно-романтическая патетика. Эта поэзия призывает к протесту, борьбе, подвигу.

Накануне революции 1905–1907 гг. начинают звучать новые мо­тивы в произведениях Е. Нечаева («Певец», «Правда»), Ф. Шкулева («Пробуждайся, народ!»). Теперь в их стихах преобладает революцион­ная тематика; изменяется и облик лирического героя.

Основной жанр пролетарской поэзии второй половины 90-х и начала 900-х годов – революционная песня, гимн. Характерные черты ее выразились в творчестве Л. Радина, А. Коца, Г. Кржижановского, Ф. Шкулева и поэтов, вошедших в литературу в начале первого десятилетия XX века.

Леонид Петрович Родин (1860–1901), революционер-марксист и ученый,– автор ряда широко известных революционных песен и стихотворений. В стихотворении «Снова я слышу родную «Лучину»...» есть такие строки:

...Чтоб песня отвагой гремела,

В сердце будила спасительный гнев.

В этом и других стихах ярко выражен агитационный, призывный пафос стихотворных произведений Радина, звавших на бой с самодер­жавием. Стихотворение «Смело, товарищи, в ногу...» стало одной из любимых рабочих песен.

Широкое распространение получили в те годы творческие обра­ботки известных революционных песен Запада. Польские революци­онные песни обрабатывает Глеб Максимович Кржижановский (1872–1959). В 1897 г., находясь в Бутырской тюрьме, он делает вольный перевод «Варшавянки» Вацлава Свенцицкого. В обработке Кржижановского «Варшавянка» становится одной из популярных ре­волюционных песен русских рабочих. Тогда же Г. Кржижановский переводит галицийскую революционную песню «Беснуйтесь, тираны!», написанную на основе одного из стихотворений Ивана Франко. Су­ществует несколько вариантов перевода революционной песни поль­ских пролетариев «Красное знамя», написанной польским поэтом Болеславом Червеньским на мелодию парижских коммунаров «Le Drapeau Rouge». В исследовательской литературе существуют разные Мнения об авторстве этих переводов. Вероятно, они принадлежали и Г- Кржижановскому, и В. Тан-Богоразу.

Событием политического значения стал перевод на русский язык «Интернационала» Эжена Потье. Перевод осуществил в 1902 г. Аркадий Яковлевич Коц (1872–1943), активный участник революционного дви­жения в России. «Интернационал» стал гимном российского пролета­риата.

«Интернационал» Коца, песни Радина и Кржижановского вошли в политическое сознание и революционный быт русских революцио­неров, звучали на сходках, демонстрациях, баррикадах, стали фактом революционной жизни России.

Широкое распространение получают обработки тем и мотивов известных в народе песен. Мотивы песен Г. Мачтета «Замучен тяжелой неволей», Л. Пальмина «Дубинушка», стихов Веры Фигнер зачастую отчетливо слышатся в стихах пролетарских поэтов 900-х годов.

Об идейном содержании пролетарской поэзии этого периода, ее пафосе Г. Кржижановский позже писал: она хотела «внести в ряды пролетариата с помощью боевой песни идею борьбы»¹⁵⁰.

Пролетарская поэзия предреволюционных лет и эпохи первой российской революции в историко-литературном отношении опира­лась на иные традиции, чем рабочая поэзия 90-х годов. В ней по-новому ожили традиции гражданской поэзии Некрасова, мотивы политиче­ской лирики шестидесятников. Особое значение имело воздействие творчества М. Горького, автора «Песни о Соколе», «Песни о Буреве­стнике», поэмы «Человек». Горьковская философия революционного действия, идея подвига во имя народного счастья, вера в могущество творческой мысли были близки рабочим поэтам. Аллегорические «песни» и ранние романтические произведения Горького для многих поэтов были живым поэтическим образцом. Они подчас непосредст­венно заимствовали горьковскую тему, подражали общему пафосу и даже стилистике горьковского «песенного» творчества.

Для стиля рабочей поэзии характерным становится сочетание реалистических картин рабочего быта с революционной романтиче­ской патетикой. Меняется содержание и характер ее основных поэти­ческих образов. Романтические образы поэзии 90-х годов наполняются конкретным политическим смыслом. Аллегорический образ борца становится образом рабочего-революционера, борющегося за социаль­ную справедливость (стихотворение А. Коца «Расправа» и др.).

На идейно-художественное развитие рабочей поэзии в 900-е годы влияют устанавливающиеся активные отношения поэтов с пролетар­ской печатью, с организациями складывающейся социал-демократи­ческой партии.

Первая русская революция принесла в творчество рабочих поэтов новые темы. В разгар боев с царизмом рабочие поэты откликались на самые злободневные вопросы современности. В литературу входит плеяда новых поэтов – Е. Тарасов, А. Гмырев, А. Белозеров, И. При­валов. В истории поэзии этого периода сохранилось много произведе­ний, авторы которых до сих пор неизвестны.

В 1905–1907 гг. выходят «Песни пролетариев» А. Коца, «Стихи. J9Q3–1905» Е. Тарасова, «Песни прядильщика» И. Привалова. Черта­ми радостного жизнеутверждения и социальным оптимизмом отмече­ны стихи Ф. Шкулева, Ф. Гаврилова, Е. Нечаева. Их поэзия становится своеобразной поэтической летописью революции. Поэты пишут о «кровавом воскресенье» 9 января, о событиях вооруженного москов­ского восстания, расправе правительства с революционерами.

Значительное место в творчестве рабочих поэтов начинает занимать политическая сатира, которая, наряду с политической агитационной лирикой и революционной песней, становится одним из основных жанров рабочей поэзии. Широкое распространение получают полити­ческая басня, сатирический фельетон, политический сатирический памфлет, сатирическая поэма, частушка, эпиграмма–жанры, кото­рые найдут свое дальнейшее развитие в творчестве рабочих поэтов 1910-х годов.

Открыто призывный характер пролетарской политической лирики этого времени обнаруживают стихи А. Белозерова, собранные поэтом в книгу с характерным названием «Песни борьбы и свободы» (1906). Предреволюционное время видится поэту долгожданным рассветом перед зарей. В стихотворении «Рассвет» Белозеров писал:

Все с каждым днем выше и шире,

Кровавым пожаром горя,

Восходит в прозрачном эфире

Великой свободы заря.

В творчестве Белозерова получила развитие тема радости труда, объе­диняющего рабочих в одну семью тружеников.

В эпоху революции раскрывается поэтический талант Евгения Михайловича Тарасова (1882–1943). Его поэзия, зовущая к штурму самодержавия, достигает высокой патетики.

Авенир Евстигнеевт Ноздрин (1862–1938) –рабочий-гравер, уча­стник революционного движения (в 1905 г.–председатель Совета рабочих депутатов в Иваново-Вознесенске) прошел этапы творческого развития от общих для ранней рабочей поэзии мотивов тяжести труда, скорбной доли рабочего человека к пафосу революционной борьбы. Многие его стихи были посвящены революционной борьбе иваново-вознесенских пролетариев («Накануне», «Забастовка», «На митинге»). В цикле стихов «Звон кандальный» он пишет о переживаниях револю­ционера, сосланного царским правительством.

В годы революции подъем массового литературного движения происходит не только в столицах, но и в других городах. Издаются сборники пролетарских поэтов в Киеве («Песни революции»), Ростове-на-Дону («Песни борьбы»), Армавире («Песни пролетариев»), Воронеже («Песни свободы», «Песни и стихи революции»). Широкое распространение получает революционная поэзия в Сибири, что было связано с пребыванием здесь политических ссыльных. В 1905 г. Чи­тинский комитет РСДРП издал сборник революционных песен, кото-рый был приложен к программе РСДРП и разослан всем Забайкальским партийным комитетам.

Пролетарская поэзия была остротенденциозной, она открыто за­щищала идею общественного служения искусства.

После поражения революции наступил спад массового рабочего литературного движения. Книги многих поэтов были конфискованы, тиражи частично или полностью уничтожались. Начались массовые аресты. И только в 1910-е годы, в эпоху нового подъема общественного движения начался новый этап развития рабочей поэзии, этого ориги­нального поэтического течения в предреволюционной России.

История рабочей поэзии предреволюционного десятилетия была уже тесно связана с историей большевистской печати, прежде всего газет «Звезда» и «Правда».

В 1913и 1914 гг. выходят две книги стихов «Наши песни» (вторая книга была конфискована цензурой). Произведения рабочих писателей и поэтов, критические обзоры, посвященные их творчеству, публику­ются в «Правде» наряду со статьями, посвященными общим проблемам культурного строительства и современной литературы.

В 1910-е годы пишут поэты, уже заявившие о себе в литературе, появляются новые имена, которые войдут затем в историю советской поэзии,–Демьян Бедный, В. Александровский, А. Поморский, И. Садофьев, А. Гастев, Д. Семеновский. В пролетарской поэзии этих лет возрождаются мотивы революционно-романтической «призывной» ли­рики 90-х годов. Поэты вновь обращаются к символико-романтическим образам, передающим ощущение грядущей зари, грозы, наступающей весны, будущей победы; аллегории наполняются новым содержанием. По-новому трактуются теперь образы сеятеля, кузнеца, кующего новую жизнь. Характерно для поэзии тех лет, для ее симво­лики, например, стихотворение Ф. Шкулева «Мы кузнецы...», напеча­танное в 1912 г. в газете «Невская звезда». Оно впоследствии не раз обрабатывалось автором и стало широко известной народной песней:

Мы кузнецы, и дух наш молод,

Куем мы к счастию ключи!

Вздымайся выше, тяжкий молот,

В стальную грудь сильней стучи! <...>

Рабочая поэзия, сочетая героические мотивы, романтический па­фос и открытую политическую сатиру, становится поэзией политиче­ской борьбы. На этой основе заново оживают в рабочей поэзии фольклорные традиции, значение которых особенно отчетливо сказа­лось на формах и стиле творчества Д. Бедного. Появляются новые жанры: басня, сатирический фельетон, памфлет, пародия, эпиграмма, сатирический куплет. Происходит значительное расширение темати­ческого диапазона. Большое место начинает занимать пейзажная и любовная лирика, в которой выразилось оптимистическое восприятие рабочим человеком мира, красоты природы, любви. Об этом, как о характерном признаке социальной психологии нового человека, не раз говорил М. Горький.

В 1914 г. с началом войны начались новые репрессии царского правительства против рабочей печати. Редакция «Правды» была раз­громлена, введена военная цензура. Рабочие поэты печатаются теперь в нелегальных изданиях, пытаясь, однако, использовать и любые легальные возможности (вплоть до журналов для детей).

Несмотря на то что творчество рабочих поэтов разнообразно по тематике, жанрам, стилевым тенденциям, использованию литератур­ных традиций, уровню социального сознания авторов и масштабам творческого дарования, об этой поэзии можно говорить как об опре­деленном, сложившемся течении в литературе начала века. Социали­стическая тенденциозность определила основные особенности ее: освоение свободолюбивых, героических мотивов русского народного творчества, ориентацию на гражданские традиции демократической литературы XIX в., реалистический характер отношения к конкретно-исторической действительности.

Романтические стилевые тенденции, проявившиеся в этой поэзии на разных этапах ее развития, принципиально не выводили ее за пределы реалистического художественного метода. Принципы отбора жизненных явлений, особенности художественного анализа их позво­ляют говорить о творчестве рабочих поэтов как о явлении реалисти­ческого искусства.