2.2. Осмысление культуры в западной философской мысли хiх в.

Качественно новым этапом актуализации вопросов культуры стало осмысление ее сущности и закономерностей функционирования в проблемном поле немецкой классической философии, в которой основополагающим принципом была возможность целостного постижения действительности рациональным путем, с помощью объективированного знания.

Осмысление проблем культуры в философской концепции И. Канта тесно связано с поиском универсальной модели жизнедеятельности человека, в основе которой – нравственный долг культивировать свои природные задатки. Культурологические мысли Канта отражены во многих его философских сочинениях, среди которых особенно важными являются “Критика чистого разума”, “Критика практического разума”, “Критика способности суждения”, “Метафизика нравов”, “Об изначально злом в человеческой природе” и др.

Среди множества целей всего человечества самой глобальной и в то же время конечной, по утверждению философа, должна стать культура, а статус культурного человека может получить только индивид, руководствующийся в своих действиях не инстинктом, а законами морали (категорическим императивом). Обретение культуры возможно только в условиях свободы от власти природных инстинктов. Следовательно, культура как деятельное совершенствование человека и его новое самообретение включает культуру способности и культуру воли, которыми обладает только человек.

Реализацию культурного потенциала человека Кант связывал с развитием его естественных сил: духовных (управляемых разумом), душевных (связанных с психикой), телесных (движимых необходимостью постоянного преднамеренного оживления в человеке животного). Начало всякой человеческой мудрости Кант отождествлял с моральным самопознанием, стремящимся “проникать в трудно измеряемые глубины сердца” [19, с. 836]. Моральное самопознание, по словам Канта, “противодействует также самолюбивой оценке самого себя, когда считают доказательством доброты сердца одни лишь желания (тем более если они выражены с большой страстью), так как они сами по себе не превращаются в действия и остаются бездейственными” [Там же]. Духовное совершенствование человека Кант отождествлял со способностью “поднять культуру своей воли до самого чистого добродетельного образа мыслей, когда закон становится также мотивом его сообразных с долгом поступков” [19, с. 777]. В какой бы степени поступок человека ни был добродетелен, он не может становиться предметом удивления, поскольку является только исполнением долга. По мнению Канта, “моральное воспитание человека должно начинаться не с исправления нравов, а с преобразования образа мыслей и с утверждения характера” [19, с. 508].

Эстетическую сферу культуры И. Кант считал ее возвышенным проявлением. Главный потенциал всех изящных искусств, в том числе и вербального творчества, он видел в удовольствии рефлексии [19, с. 1151]. Кант определял достоинство и ценность словесного искусства степенью присутствия в произведении духа, который связывал со способностью оживлять душу человека и приводить ее в движение [19, с. 1176]. Философ подчеркивал, что изящные науки и искусства хоть и не делают людей нравственно лучше, зато увеличивают и закаляют душевные силы, сообщают душе культуру, “много отвоевывают у тирании чувственного влечения и этим подготавливают человека к такому устройству, при котором властвовать должен разум” [19, с. 1313].

В философской концепции Г.В.Ф. Гегеля культура отождествляется с поступательным движением истории человечества, в котором происходит саморазвитие абсолютного духа и раскрывается творческий потенциал человека и общества (“Феноменология духа”, “Лекции по философии истории”, “Лекции по эстетике” и др.). Гегель подчеркивал глобальность мирового историко-культурного процесса, протекающего с неотвратимой неизбежностью. Историко-культурное развитие он связывал с инобытием абсолютной идеи. Он рассматривал культуру как целостность субъективного (психическая структура человека), объективного (абстрактное право, мораль) и абсолютного (искусство, религия, философия) духа и процесс реализации их энергии. Сделав анализ историко-культурного развития многих народов мира, Гегель оценил их роль в истории. Он выявил различия их ментальности, национального характера, биопсихических признаков, отметил разные степени харизматичности, а также обосновал факторы детерминированности культурной специфики.

Главным принципом европейского духа Гегель назвал разум, “достигший своего самосознания, в такой мере доверяющий самому себе, что он уже не допускает, чтобы что-либо было для него непреодолимым пределом, и который поэтому посягает на все, чтобы во всем обнаружить свое присутствие”. Гегель заметил, что в творческой деятельности европеец подчиняет внешний мир своим целям с такой энергией, “которая обеспечила ему господство над этим миром” [9, с. 65].

Понимание культуры Ф.В. Шеллингом отражено в его философской концепции искусства (“Философия искусства”, “Философия мифологии”). Являясь критиком философии Канта, он продолжил его идейную линию интерпретации культуры как мира, способного стать реальностью исключительно для человека. В качестве важных компонентов и универсалий культуры он рассматривал миф, эстетические ценности и искусство. Главную цель философии искусства Шеллинг видел в конструировании искусства, т.е. определении его места в универсуме, а также в созерцании его внутренней сущности.

Во второй половине XIX в. развивается философия жизни – неклассическое направление в европейской философии, отстаивавшее свой собственный взгляд на сущность культуры. В разработку этой философской концепции внесли существенный вклад идеи А. Шопенгауэра, В. Дильтея, но, пожалуй, ее самым колоритным представителем был Ф. Ницше. Основу философии жизни составляет идея невозможности постижения жизни как подлинной реальности исключительно рациональными или эмпирическими методами. Возможность постижения жизни – естественного и безудержного потока страсти, постоянной энергии движения – связывалась с иррациональным, интуитивным переживанием мира, с процессом вживания в предмет познания. Главной ценностью жизни Ницше провозгласил характерную для всего живого волю к власти, которая составляет главное условие свободного творчества и развития культуры, которая может развиться только на почве жизни. Нетворческое большинство, или маленькие (лабиринтные) люди, по мнению Ницше, лишены воли к власти и обладают лишь волей к вещам. Для них культура представляет собой убежище, способ выживания и защиты с помощью благ цивилизации, силы разума, системы норм и запретов, которые отгораживают людей от потока жизни, подавляют свободу, подчеркивают никчемность и боязнь выжить в естественном потоке существования.

Ф. Ницше отождествлял религию с упадком культуры, назвал христианство роковым несчастьем, распространившим проповедь смирения и духовного порабощения, отмечал иллюзорную сущность христианской морали с ее сплошным категорическим императивом. По его убеждению, христианство “преподало урок морального скепсиса – весьма настойчивым и действенным способом, – обвиняя, отравляя, но с неистощимым терпением и тактом; в каждом отдельном человеке оно уничтожало веру в его «добродетели»” [28. Т. 1, с. 588].

Идеалом человека истинной культуры для Ницше был метафоричный образ сверхчеловека – личности свободного гения, возвысившегося над толпой силой великого независимого духа, способного возненавидеть и преодолеть собственную узость путем самотворения. Сверхчеловек не приемлет никаких запретов на естественные поступки, отрицает мораль толпы, обладает свободой духа и героизмом, бесстрашием и жаждой деятельной любви, одержим страстью саморазрушения в себе твари для созидания творца. Он всегда руководствуется принципом любви к превратностям судьбы, принимая жизнь со всеми ее перипетиями. Культура истинных людей может стать реальностью только для человека, способного к философской рефлексии и самопознанию, обладающего мужеством и желанием заглянуть за пределы самого себя. “Каждый избранный человек инстинктивно стремится к своему замку и тайному убежищу, где он избавляется от толпы, от многих, от большинства…” [28. Т. 2, с. 265]. По мнению Ницше, мир культуры сверхчеловека – это удел сильного и деятельного человека, необходимое условие для завоевания себе права на создание новых ценностей. “Беги, мой друг, в свое уединение: я вижу тебя искусанным ядовитыми мухами. Беги туда, где веет суровый, свежий воздух!” [28. Т. 2, с. 38].

Метаморфозы духа на сложном пути к сверхчеловеку Ницше образно изложил в притче книги “Так говорил Заратустра”. Преображение духа подобно обретению выносливости верблюда, свободы льва и непосредственности, невинности, полной открытости миру ребенка – символа нового начинания.

В философском осмыслении мира Ницше большое значение придавал его поэтическому восприятию, воспроизводящему естественное течение жизни. По убеждению Ницше, искусство является подлинной реальностью, непосредственно соприкасающейся с жизнью и призванной спасти человечество от упадка. В книге “Рождение трагедии из духа музыки” (“Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм”) Ницше рассуждал о двух универсальных началах в культуре (дионисийском и аполлоническом), которые одновременно являются полярными, противоборствующими и взаимодополняющими друг друга. Ницше считал, что высшей гармонии дионисийское и аполлоническое начала достигли в досократовской культуре древних греков, которые ближе всего были к глубинам и избытку жизни. Дионисийское начало – жизнеутверждающее и в то же время связано с трагическим переживанием жизни, динамичное, иррациональное, стихийное, неуправляемое, ассоциируется с миром опьянения и дикими порывами, не знает никакой ценности, кроме упоения жизнью, выражается через стихию звуков и обращено к слуху, находит выражение в трагедии и музыке. Аполлоническое начало – оптимистичное, созерцательное, рациональное, статичное, холодное, индивидуалистичное, связано с гармонией, чувством меры, спокойствием, ассоциируется с миром сновидений и отражается в пластических формах искусства. Миссию примирения двух начал и возможность восстановления их единства Ницше возлагал на сверхчеловека.

Ф. Ницше отчетливо видел в современной ему культуре доминирование аполлонического начала и объяснял несовершенство культуры тем, что ее идеалом является теоретический человек, находящийся на службе у науки и чуждый трепету и ритмам жизни. Начало тирании разума и морали, вытеснивших жизнь в подсознательное, он связывал с Сократом. Ницше был убежден в том, что культура, построенная на принципах науки, должна погибнуть. Аргументировал он свои пессимистичные прогнозы, уподобляя человека неудовлетворенному познанием и постоянно мечущемуся Фаусту. Ницше утверждал, что человек уже начинает предчувствовать и осознавать ограниченность своего оптимизма и иллюзорность радости познания и “стремится из широкого пустынного моря знания к какому-нибудь берегу” [28. Т. 1, с. 127–128]. “…Напрасно мы окружаем современного человека для его утешения всей “мировой культурой” и ставим его среди художественных стилей и художников всех времен, дабы он мог, как Адам зверям, дать каждому его имя: он все же остается вечно голодающим, “критиком” бессильным и безрадостным, александрийским человеком, который в глубине души своей библиотекарь и корректор и жалко слепнет от книжной пыли и опечаток” [28. Т. 1, с. 130].

В марксистской теории культура рассматривалась как вторичное образование в социальной системе (надстройка) и в силу своего достаточно узкого понимания отождествлялась преимущественно с духовной сферой жизни человека и общества, творческой деятельностью людей. Согласно марксистскому учению, судьба культуры определяется, прежде всего, степенью развития экономических отношений. Следовательно, духовная культура считалась полностью зависящей от уровня материального производства. В марксизме утвердился формационный подход к историческому развитию культуры, в соответствии с которым характер развития исторических типов культуры определяется особенностями разных общественно-экономических стадий, которые располагаются в порядке прогрессии. Классики марксизма были очень неубедительны, объясняя поликультурность мира и оригинальность этнонациональных традиций ссылками на разные модели социальной эволюции.

С конца XIX в. культурологические исследования активно осуществлялись в рамках западной антропологической науки, выработавшей множество методологических подходов к изучению культуры и давшей изобильный материал для изучения культурных традиций народов мира. Антропологи-эволюционисты обосновывали культурные различия народов разными ступенями их социокультурного развития, хотя и не отрицали роль природной среды в формировании облика культуры. В научных исследованиях применялись принципы реконструкции культурного прошлого с помощью изучения пережитков (древних воззрений, обычаев, суеверий), являющихся живым свидетельством архаических времен и помогавших воспроизведению определенных исторических этапов развития культуры (Э. Тайлор, Л. Морган, Дж. Фрэзер, Дж. Мак-Леннан). Представители теории диффузионизма выявляли исходные центры возникновения определенных достижений культуры и пути их дальнейшего распространения, абсолютизируя при этом роль заимствований (Ф. Ратцель, Ф. Гребнер, Л. Фробениус).

Американскими и европейскими учеными XIX – начала XX вв. осуществлялась разработка универсальных моделей культуры, в которые включалась совокупность компонентов, общих для всех культурных систем, но имеющих специфические исторические и этнонациональные формы проявления. В процессе изучения разнообразия мировой культуры наличие общих схем построения культуры объяснялось психическим единством людей, закономерностями реакции человека на разнообразные стимулы окружающего мира и условия жизни. Ученые обосновывали независимость универсальных моделей культуры от природных, социально-экономических и государственно-политических факторов (Л. Морган, А. Келлер, К. Уисслер, Дж. Мёрдок и др.).