3. Тенденции развития долларизации
Термин «долларизация» имеет устойчиво негативную окраску не только в России. Мы привыкли понимать под ним стихийное вытеснение валютой чужой (чаще именно американской) валюты национальной, которая вследствие слабости национальной антиинфляционной политики и неадекватности инфляционного регулирования перестает выполнять сначала функцию средства накопления и резервирования, а потом меры стоимости и средства платежа.
Другие же, часто высказываемые против официальной долларизации, аргументы уже далеко не столь бесспорны.
Считается, что в случае долларизации власти теряют важные рычаги управления национальной банковской системой. Они уже не могут выдавать стабилизационные кредиты банкам, чье положение пошатнулось. Однако никто не мешает правительству оказать помощь такому банку из бюджетных средств или из заранее специально сформированного валютного фонда. В том числе и обязательных резервов, которые можно в этом случае собирать и в иностранной валюте. Никакой существенной разницы с тем, что делает обычный ЦБ, тут нет. Ведь любой центробанк развивающейся страны выдает стабилизационный кредит с оглядкой на то, как это может сказаться на обменном курсе (размер помощи все равно неявно ограничивается объемом валютных резервов).
Наконец, экономисты часто говорят о потере государством, переходящим на чужую валюту, эмиссионного дохода (сеньоража) от выпуска в обращение новых денег, который обычно рассматривается как прибыль ЦБ и изымается правительством. Причем полная долларизация означает не только потерю таких прибылей в будущем, но и необходимость выкупить всю уже находящуюся в обращении национальную валюту. На деле валютный «аншлюс» выгоден стране-захватчику - ведь она расширяет зону своего экономического и политического влияния (создает новый спрос на товары, деньги, военные услуги) - и, как правило, ей же оплачивается путем прямой либо кредитной финподдержки.
Кроме того, часть затрат поглощаемая страна может компенсировать за счет экономии от снижения стоимости заимствований на международном рынке капитала. Ведь облигации страны-заемщика, переходящей на доллар, уже не несут на себе валютного риска.
Но переход на иностранную валюту - это весьма эффективный способ развития торговых связей со страной, на валюту которой переходит государство. Не говоря уж о том, что переход на доллар рекламируют как пропуск в глобальную экономику. Скажем, не только для России и Белоруссии, но даже для входящих в зону свободной торговли Канады и США наличие двух валют оказывается серьезным препятствием на пути потенциально огромного роста взаимной торговли3.
Впрочем, утверждать, что у развивающихся стран совсем уж нет иного выбора, кроме отказа от валютного суверенитета, было бы не совсем верно. В принципе существуют некоторые национальные и даже наднациональные альтернативы.
Во-первых, реформа международной финансовой системы. В результате чего дестабилизирующее воздействие глобально мобильного финансового капитала на экономику наиболее слабых стран было бы ограничено. В том числе и через ужесточение контроля за офшорными зонами, и через привлечение частных инвесторов к процессу реструктуризации долгов развивающихся стран в случае дефолта. Но радикальной перестройки ожидать не приходится просто потому, что нынешняя система в целом устраивает наиболее развитые страны и могущественные финансовые институты, которые по сути своей активности имеют межнациональный характер, а по своей ментальности и интересам остаются национальными.
Во-вторых, введение системы контроля за движением капитала в национальных рамках. Это более реалистичная альтернатива и тем самым более привлекательная. Именно таким путем проводились самые успешные экономические реформы во второй половине прошлого века. Блестящий пример успешной дедолларизации представляет собой Польша. В 1987-1989 годах события там развивались примерно так же, как в России в начале девяностых, и доллар играл столь же важную роль. Меры капитального контроля помогли ситуацию переломить. А Великобритания, пошедшая на либерализацию в 1945 году, пережила кризис конвертируемости фунта стерлингов (1947) и драматическую девальвацию на 30% (1949), сопровождавшие распад гигантской фунтовой зоны4.
Однако по целому ряду причин для большинства развивающихся стран введение системы контроля за движением капитала в национальных рамках практически нереально. Решение ужесточить валютный режим противоречит основной идеологической установке международных финансовых организаций на либерализацию мирового рынка капитала. Принять такое решение - значит попасть под согласованное давление МВФ, ВБ, Лондонского и Парижского клубов. Что для правительств развивающихся стран, а почти все они перегружены внешними долгами, смерти подобно. С другой стороны, заинтересованность в привлечении иностранного капитала у этих государств очень велика, для многих это критически важно. Мест, куда этот капитал можно вложить без особых проблем и ограничений, становится все больше.
В-третьих, теоретически возможен режим параллельного хождения двух внутренне конвертируемых нацвалют, лишь одна из которых является внешнеконвертируемой и эмитируется государством в более или менее жесткой привязке к динамике платежного баланса, национальных резервов в СКВ или, в предельном случае, даже к динамике золотого запаса. Заметим, что Россия четырежды хаживала по этому пути. Первый раз в 1921 году, когда начал выпускаться серебряный рубль, очень быстро тезаврированный и исчезнувший из обращения. Второй валютой стал ограниченно внешнеконвертируемый и не разменный на золото червонец 1924 года, имевший, впрочем, серебродивизное монетное подкрепление в виде полтинника. Затем настал черед пресловутых чеков «Внешпосылторга» в «нале» и инвалютных рублей в «безнале», эмиссионно увязанных с поступлениями СКВ. И, наконец, уже в новой российской действительности параллельной валютой стал обычный рубль, который даже в условиях колебаний своего курса к доллару на внутреннем рынке вытеснял из обращения ставшие более распространенными вексельные, бартерные и зачетные схемы, имея к этим «валютам» неуклонно растущий курс5.
Таким образом, с чисто фискальной точки зрения есть совершенно очевидный минус перехода страны на иностранную валюту. Это утрата рынка заимствований в нацвалюте. Внутренние займы более доступны для государства, да и проблема внутреннего долга просто несопоставима по своей сложности с проблемой долга внешнего. Хотя бы потому, что выраженный в собственной валюте долг достаточно просто обесценить, манипулируя темпами инфляции и процентными ставками, чего нельзя сделать с долгом, выраженным в иностранной валюте.