Историография, посвященная Жоржу Огюсту Кутону

Хотя, о триумвирате Робеспьера, Сен-Жюста и Кутона слышал почти каждый человек, интересовавшийся историей Французской революцией, история уготовила трем героям разные судьбы после смерти. Робеспьер и Сен-Жюст все двести лет, минувших с той поры, неизменно привлекали внимание историков и литераторов. Каталог их жизнеописаний насчитывает десятки, если не сотни названий. Хорошо известны их портреты, их сочинения неоднократно издавались на родине и были переведены во многих странах.¹

На фоне столь активного интереса к делам и мыслям Робеспьера и Сен-Жюста посмертная судьба Кутона кажется удивительно несправедливой. За прошедшее после революции время о нем не было написано не одной монографии, его жизнеописание сводилось к ряду кратких биографических очерков, два из которых принадлежали классикам историографии Французской революции – А. Олару и А. Собулю. Появившаяся в 1996 году первая монография о Кутоне ничуть не улучшила ситуацию, поскольку, по словам А. В. Чудинова, «эта, выполненная крайне небрежно, работа Мартины Браконье изобилует огромным количеством ошибок, если не прямых фальсификаций».²

Чудинов объясняет отсутствие у историков интереса к Жоржу Кутону тем, что он являлся своего рода практиком революции, выполнял огромный объем черновой работы, в то время как Робеспьер и Сен-Жюст наиболее полно обосновали и описали тот социальный идеал, который «партия» робеспьеристов настойчиво пыталась воплотить в жизнь.

В настоящее время, единственным автором, опубликовавшим работы, посвященные Кутону, является А. В. Чудинов. Его перу принадлежит биографическая статья «На облаке утопии: жизнь и мечты Жоржа Кутона»¹. В этой работе не только подробно описывается жизнь одного из главных деятелей французской революции, но и показывает эволюцию идей мыслителя-утописта, а именно как он прошел путь от умеренного конституционного монархиста до одного из главных идеологов революционного террора.

Глава № 1. Жорж Кутон: жизнь в эпоху революции. Начало политической карьеры

Личность такого масштаба как Жорж Огюст Кутон, несомненно, оказала огромное влияние на ход Французской революции. Однако человек неотделим от эпохи так же, как эпоха неотделима от человека, и в первой главе данной работы мы дадим описание событий во Франции конца XVIII века и жизни Кутона, вплоть до последнего, самого насыщенного событиями, года, когда он по сути дела являлся правителем республики.

Жорж Кутон – четвертый ребенок нотариуса Жозефа Кутона и дочери купца Марии Лафон – родился 25 декабря 1755 г. в местечке Орсе провинции Овернь. В 1783 году он, как и его отец, становится адвокатом, поселяется в Клермоне, обзаводится семьей. Он добропорядочный буржуа, может, не слишком преуспевающий, но с хорошей репутацией в этом крохотном провинциальном мирке, где о каждом известно все. По свидетельству современников, в том числе тех, кто крайне отрицательно относился к идеям якобинцев, Кутон был человеком мягкого нрава, честным, избегающим конфликтов. Его земляк, роялист К.И. Барант, много лет спустя писал о Кутоне: "У него было доброе и привлекательное лицо, характер – пылкий и восторженный, но в то же время – мирный и простой. Своим радушным отношением и неистощимой доброжелательностью к окружающим он завоевал всеобщую симпатию и вскоре приобрел множество друзей".¹ В свободное от работы время Кутон, подобно многим другим просвещенным людям того времени, участвовал в деятельности литературного общество и местной масонской ложи св. Морриса. Деятельность таких организаций строилась на демократической основе – руководителей выбирали. Здесь приобретались ораторские способности и навыки свободной дискуссии. Именно из этой среды вышли люди, ставшие душой будущей Революции, как в центре, так и на местах.¹

Когда началась Революция, в первых ее рядах были представители просвещенной элиты: либерально настроенные дворяне, юристы, лица свободных профессий. Кутон, пользовавшийся у себя в городе большим уважением, быстро выдвинулся в число самых решительных борцов со Старым порядком. После «муниципальных революций» июля 1789 года, когда радикально сменились местные органы власти, Кутон стал членом муниципалитета Клермона, а затем граждане доверили ему пост председателя суда. Однако, не смотря на разительные перемены в обществе, Кутон оставался человеком склонным к компромиссам, сторонником конституционной монархии.

После неудачной эмиграции Людовика XVI вера французов в «доброго короля» была окончательно подорвана. Республиканские настроения в обществе принялись нарастать с удвоенной силой. Когда начались выборы в Законодательное собрание, Кутон сам выдвинул свою кандидатуру и убедил всех присутствующих голосовать за него. Так начался парижский период его политической карьеры. В столице он сразу же приобрел громкую, но несколько скандальную славу, когда предложил резко изменить порядок приветствия короля.² В целом, за годы работы в Законодательном собрании Кутон приобрел репутацию решительного противника королевской власти. Однако ему были чужд ультрареволюционный экстремизм левых якобинцев и кордельеров.³ Хотя он больше слушал, нежели выступал, и особой активностью не отличался.

После восстания 10 августа 1792 года, Кутон становится депутатом Конвента от департамента Пюи-де-Дом. Первоначально он пытался играть ту же роль, что и в Законодательном собрании – роль независимого республиканца, стоящего над интригами «партий». Это была нелегкая задача. С первых дней своего существования, Конвент превратился в арену напряженной борьбы между «партиями» жирондистов, которые представляли просвещенную элиту и стремились к созданию правового республиканского государства, и монтаньяров, в большинстве своем членов Якобинского клуба, тяготевших к диктаторским методам и искавших поддержку у городского плебса.¹

Вот как Кутон в своем письме к землякам 12 октября 1792 года описывал сложившуюся ситуацию: «В Конвенте существуют две партии. Здесь есть люди, чьи утрированные принципы толкают на пагубный путь, ведущий к анархии. Есть здесь и другие люди – хитрые, ловкие интриганы, для которых особенно характерно чрезмерное честолюбие. Они выступают за республику, потому что за нее высказалось общественное мнение, но республику аристократическую, дабы увековечить свое влияние и самим распоряжаться выгодными местами и должностями».² Под первыми он, видимо, подразумевал якобинцев. Получается, что еще в 1792 году Кутон не поддерживал ни какую из партий, считав, что они не могут принести блага Франции, и каждая добивается лишь собственной выгоды.

Жирондистов Кутон недолюбливал за их желание привлечь к суду должностных лиц Парижской коммуны, с согласия которых 2-3 сентября 1792 года парижская толпа совершила массовое убийство заключенных в тюрьмах. Сам Кутон вполне терпимо относился к этим событиям, будучи уверенным, что народ всегда прав. Необходимо отметить, что на протяжении всей жизни Кутона отличала искренняя любовь к простому народу. Однако, по выступлениям Кутона можно сделать недвусмысленный вывод, о том что нужды и желания горячо любимого народа были ему совершенно непонятны. «Что нужно им для жизни и счастья? - говорил Кутон о людях. – Несколько унций пищи в день, радость творить добро и сознание того, что совесть чиста – вот и все».¹ Подобное фундаментальное непонимание того, что нужно народу в какой-то степени характеризовало всех якобинцев, и, в том числе это расхождение, явилось причиной их падения.

Кутон с большим подозрением относился к вождям монтаньяров. Особую неприязнь у него вызывал Марат, известный своим стремлением к установлению диктатуры. Однако во время публичных выступлений он лично не критиковал Марата, ограничиваясь безличными формулировками. Так, например, 25 сентября Кутон на заседании Конвента предложил карать смертью любого, кто хочет ввести диктатуру.²

Первоначальные отношения Кутона с Робеспьером также были натянутыми, и совершенно не напоминали тот тесный альянс, который сложился между ними позднее, еще осенью 1792 года Кутон говорил, что считает Робеспьера «большим негодяем».³

Также интересно будет рассмотреть отношение Кутона в 1792 году к установлению во Франции диктатуры триумвирата – Робеспьер, Дантон, Марат. Уже на первом заседании Конвента 21 сентября 1792 года Кутон заявил: «Я слышал, как с ужасом говорили о триумвирате, о протекторате, о диктатуре… Поклянемся же все в верности суверенитету народа – суверенитету во всей его полноте. Заклеймим же позором одинаково и монархию, и диктатуру, и триумвират…»⁴

Таким образом, получается, что свою политическую карьеру Кутон начинал человеком неконфликтным, поддерживающим постепенные преобразования. С течением времени взгляды Кутона на государственное устройство меняются. Когда он становится депутатом Конвента, он уже убежденный республиканец, который не принадлежит ни к одной партии, и ставит себя над политической борьбой. Он одинаково критикует как принципы якобинцев, в которых видит угрозу стабильности и возможность установления диктатуры, так и жирондистов, которые, как считал Кутон, стремятся к установлению республики ради собственной выгоды.

Однако в ситуации усиливающего противостояния двух партий, Кутону было необходимо выбрать определенную сторону, в противном же случае он обрекал себя на роль одного из многочисленных депутатов «болота», что было для него недопустимо. Выбор Кутона определился, когда жирондисты отказались включить его в состав комиссии, которой предстояло работать над конституцией. С этого момента Кутон становится ярым противником Жиронды, благодаря своему авторитету и энергии быстро оказывается на первых рядах в стане монтаньяров.¹ В результате переворота 31 мая – 2 июня 1793 года к власти приходят якобинцы, 22 депутатов жирондистов арестовывают, а Кутон 5 июня становится полноправным членом Комитета общественного спасения.