Сравнительный анализ переводов детской английской песенки “Robin the Bobbin”

Ориентация на фольклор в равной степени характерна для переводческой практики и Маршака, и Чуковского. И все же между “английскими” стихами Маршака и Чуковского есть разница не только в свойственной каждому собственной интонации или стилистической предпочтительности, но, прежде всего, в выборе вида и жанра перевода. Разные переводческие задачи особенно видны, если сравнить подходы Маршака и Чуковского к одной и той же детской песенке «Robin the Bobbin».

Так эта песенка звучит по-английски:	Перевод С. Маршака “Робин-Боббин”:	Перевод К. Чуковскогого «Барабек»
Robin the Bobbin, the big-bellied Ben, He ate more meat than fourscore men; He ate a cow, He ate a calf, He ate a butcher and a half, He ate a church, he ate a steeple, He ate the priest and all the people! A cow and a calf, An ox and a half, A church and a steeple, And all good people, And yet he complained that his stomach wasn’t full. [2]	Робин-Боббин Кое-как Подкрепился Натощак: Съел теленка утром рано, Двух овечек и барана, Съел корову целиком И прилавок с мясником, Сотню жаворонков в тесте И коня с телегой вместе, Пять церквей и колоколен — Да еще и недоволен!	Робин-Бобин Барабек Скушал сорок человек, И корову, и быка, И кривого мясника, И телегу, и дугу, И метлу, и кочергу, Скушал церковь, скушал дом И кузницу с кузнецом, А потом и говорит: — У меня живот болит!

По-английски все немного иначе, начиная от размера: в оригинале преобладает четырехстопный ямб. К тому же Робин-Боббин съедает совсем не то, что у Маршака, — корову, теленка, полтора мясника, церковь с колокольней, священника и всех прихожан.

В переводе Маршака ритм задан хореическим именем “Робин-Боббин”. Пожертвовав смешной игрой “a butcher and a half” — “мясник с половиной”, которая имеет смысл только благодаря комичной рифме “a calf” (теленок) — “a half” (половина), переводчик без колебаний присочинил к мяснику — прилавок, да еще “сотню жаворонков в тесте”, да еще коня с телегой, увеличил число церквей и колоколен до пяти, а главное, придумал последнюю строчку — “да еще и недоволен”, которой нет в оригинале. В английской песенке есть забавные повторения, веселые рифмы; теперь, с прибавленной последней строкой, они возмещены в переводе. Имя “Барабек” прибавлено не случайно и не только для рифмы. Оно напоминает читателю о страшном людоеде Бармалее. Маршак, воспроизведя ироническую интонацию подлинника, несколько преобразовал героя песни, который стал просто великаном-обжорой. Его вариант добродушный - Робин - Боббин проглотил много всякой живности да еще и пять церквей с колокольнями, но он не людоед. Одно и то же стихотворение у Маршака приобретает вид потешки-песенки, а у Чуковского — дразнилки. Маршак в свойственной ему манере смягчает, сглаживает резкости оригинала, замены реалий множат элементы комического, которые приближают считалку к эпиграмме, сближают фольклор и литературу.

Чуковский, наоборот, “опускает” перевод до уличной дразнилки, литературное “съел” — до просторечного “скушал”; разными способами подчеркивает “припевочность” текста: то внутренней рифмой (корову — кривого), то звуковым повтором (телегУ, дУгУ, метлУ, кочергУ), то примечательным сбивом ритма (“И кузницу с кузнецом”), и, наконец, находит более близкую к оригиналу концовку: “And yet he complained that his stomach wasn’t full” (И жаловался, что живот недостаточно полон) — “У меня живот болит!”. [7]