Глава II

ВОЗНИКНОВЕНИЕ У СЛОВ НОВЫХ ЗНАЧЕНИЙ

(Семантическое* обогащение)

Прежде всего уместно поставить вопрос: что такое значение сло­ва?

Называя предмет, явление, действие, событие, слово становится носителем мысли о нем. Эта мысль и составляет значение слова**. Так, значением существительного книга является мысль: печатное издание в виде переплетенных листов с текстом, значение прилага­тельного быстрый — происходящий, совершающийся с большой ско­ростью, глагола работать — заниматься каким-либо делом., тру­диться и т.д.

Большинство слов различных языков называют каждое не одну, а несколько реалий и соответственно имеют несколько значений. Это явление многозначности, или полисемии***. Например, говоря: Го­лова болит, покачать головой, понурить голову, мы употребляем слово голова в значении верхняя часть человеческого тела; в выра­жениях светлая голова, ясная голова оно значит ум, сознание, рассу­док, в предложении: Он всему делу голова — руководитель, началь­ник, в словосочетаниях голова поезда, голова колонны — передняя часть, первые ряды; в выражении голова сыру иод головой понима­ется пищевой продукт в форме шара.

Однако пять значений, свойственных слову голова, — далеко не предел реализации явления полисемии. Существуют слова с гораздо

* От греч. semantikos — обозначающий. Под семантикой пони­мают значение слова, оборота речи, грамматической формы.

** Такое значение в языкознании называется лексическим, в от­личие от грамматических значений — рода, числа, падежа, гла­гольного вида, времени, наклонения, лица и др.

*** От греч. polisemos —многозначный.

большим количеством значений. Например, у существительного круг словари отмечают восемь значений, у прилагательного чистый — пятнадцать, а у глагола идти — двадцать семь!

Многозначным слово становится не сразу. Оно образуется как на­звание одного предмета, явления и на первых порах имеет одно зна­чение — прямое. Но с течением времени слово начинает использо­ваться для обозначения других реалий. Включая в свою смысловую сферу мысли об этих реалиях, оно приобретает новые значения и ста­новится многозначным. Новое значение, возникающее у слова в про­цессе его употребления в языке, называют семантическим неоло­гизмом. Это значение переносное: оно складывается на базе уже свойственного слову, в большинстве случаев прямого значения путем переноса слова как названия с одного предмета на другой. Такой пе­ренос осуществляется на основе трех процессов. Познакомимся с ни­ми.

Перенос названия по сходству

Многие предметы «похожи» друг на друга, обладают сходными свойствами и признаками. Бывает так, что один из них уже имеет на­звание, а другой еще не успел приобрести его. Мы знаем, что назва­ние дается вещи по одному из ее признаков. Поэтому второй предмет может получить имя первого, на который он «похож» своей формой, цветом, размерами, положением в пространстве, характером движе­ния, производимым эмоциональным впечатлением.

Например, в русском языке издавна существует слово баранка кольцеобразное мучное изделие. Когда возникла необходимость дать название рулевому колесу автомобиля, трактора, комбайна, его также поименовали баранкой. Это оказалось возможным потому, что де­таль, о которой идет речь, имеет такую же кольцеобразную форму, как булочка-баранка. Произошел перенос названия с одной вещи на другую на основе их сходства по форме. В результате слово баранка приобрело новое, переносное значение — рулевое колесо.

На основе сходства по форме с раковиной моллюска получила свое название

и наружная часть человеческого уха: Над маленькими

раковинами ушей серебристо блестели седые волосы, — читаем у Горького. Поименовав маленький участок земли пятачком, русские люди отметили его сходство с пятикопеечной монеткой по размеру; сравните: А ты мне не откажи в пятачке медном, когда я постучусь под твоим окном (А.Островский). — На узком пятачке у пролива сгрудились тысячи людей (Казакевич). Злую острогу называют шпилькой на том основании, что она так же способна «уколоть» че­ловека, как проволочка, держащая прическу. Тонкие острые каблучки стали именовать шпильками из-за их сходства со шпилькой по дру­гому признаку — признаку формы.

Слово хамелеон в прямом значении служит названием ящерицы, которая меняет свою окраску в зависимости от цвета окружающей среды. В переносном значении это слово сделалось прозвищем чело­века, который беспринципно меняет свои взгляды, быстро «перекрашивается» применительно к обстановке или в угоду кому-либо. Таким хамелеоном выступает в одноименном рассказе А.П.Чехова полицейский надзиратель Очумелов.

С переносным значением, возникшим на основе сходства предме­тов, употребляются слова в таких привычных для нас оборотах, как ножка стола, нос корабля, язык колокола, подошва горы, горлышко бутылки, ушко иголки, бородка ключа, шляпка гвоздя, географиче­ский пояс, электрическая розетка, штепсельная вилка, корешок книги, поля тетради, шляпы, застежка «молния», крутой лоб, нрав, острый ум, острое слово, золотая осень, Дождь барабанит в окно, Часы идут, Растет население, побороть страх, погрузиться в сон, в размышления и т.д.

Различные механизмы, их части, технические устройства, приспо­собления часто называют именами животных, с которыми они имеют черты сходства. Шест у колодца — это журавль. Зазубренные метал­лические пластинки, прикрепляемые к обуви для подъема на столбы, мачты и т.п., — кошки. Широкая металлическая цепь у трактора, танка — гусеница. Устои моста — быки. Гимнастический снаряд на четырех ножках — козел.. Автомобиль, танк, передвигающийся по суше и по воде, — амфибия. Машина для подъема и перемещения

грузов — лебедка. Примечательно, что другое наименование такой машины — кран является заимствованием из голландского языка, где слово kraan в прямом значении служит названием журавля. Точ­но так же слово шланг — резиновая трубка для подводки жидкости восходит к немецкому существительному Schlange с исходным зна­чением змея.

Многие лексические единицы обозначали в старину совсем другие предметы и лишь позднее на основе сходства признаков приобрели свои современные значения. Так, словом сань, мн.ч. сани прежде на­зывали змею. Затем оно стало названием зимней повозки на полозьях. Основанием переноса послужило сходство обозначаемых по характе­ру движения:, и змея, и сани передвигаются, соприкасаясь с почвой. Сходство по тому же признаку обусловило перенос наименования не­ядовитой змеи полоз на деталь саней.

А известно ли вам, что словом супруг наши предки называли пару волов в одной упряжке (супруг и упряжка — слова одного корня)? В «Остромировом евангелии», памятнике письменности XI в., записа­но: супругъ воловъныихъ коупихь пять, то есть купил пять упряжек волов. В переносном смысле супругами стали именовать сотовари­щей, союзников — тех, кто идет «в одной упряжке», одним путем, и — по тому же признаку — лиц, состоящих в браке, мужа и жену. В современном русском языке сохраняется только последнее значение слова.

С переносными значениями, образовавшимися на основе сходства предметов по какому-либо признаку, вошли в различные языки, в том числе и в русский, многие греческие и латинские слова.

Плод фруктового дерева, наполненный сочными темно-красными зернышками, древние римляне называли granatum malum — зерни­стое яблоко (granatus — буквально зернистый). Отсюда современ­ное название плода — гранат. На основе цветового подобия оно бы­ло перенесено на драгоценный камень (на память сразу приходит по­весть А.И.Куприна «Гранатовый браслет»). То же латинское слово, только в форме мн.ч. granata было использовано для обозначения-неболышого разрывного снаряда (ручная граната, противотанковая

граната): с гранатом снаряд сближала круглая форма и то, что он первоначально заполнялся зернами пороха.

Греческое слово iris — радуга стало названием растения с круп­ными цветами, которые напоминают переходами оттенков радугу: Из темной травы... тянулись тюльпаны и ирисы (Чехов).

Наименование сферического свода купол ведет свою родослов­ную от латинского слова cupula, обозначавшего маленькую бочку, а затем бокал: купол — архитектурное сооружение, похожее своей формой на перевернутый бокал.

Сходным путем развивалась содержательная сторона греческого существительного krater: первоначально оно было названием боль­шой чаши, служившей для смешивания вина с водой, затем стало обозначать похожее на чашу углубление на вершине вулкана, напри­мер: кратер Везувия.

Сходство предметов по форме послужило основой смыслового развития слова delta. Сначала так именовалась четвертая буква древ­негреческого алфавита, обозначавшая звук д. Буква имела вид тре-угольника. Поэтому греки стали называть дельтой устье Нила: река разветвляется здесь на два рукава и образует фигуру, напоминающую треугольник. Позднее слово расширило свое значение и стало обо­значать устье всякой реки с наносной равниной, прорезанной сетью рукавов: дельта Волги, Ганга, Амазонки.

Дактилем в литературоведении называется трехсложная стихо­творная стопа с ударением на первом слоге. Этим размером написано,

например, стихотворение М.Ю.Лермонтова «Тучи»:

Тучки небесные, вечные странники!

Степью лазурною, цепью жемчужною

Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники,

С милого севера в сторону южную...

Литературоведческий термин дактиль пришел к нам из греческо­го языка. Однако терминологическое содержание слова не было пер­вичным: оно развилось на базе его более раннего значения: daktìlos — палец. Но что общего между пальцем и стихотворным размером? Оказывается, и здесь обнаруживаются черты сходства: палец состоит

из трех суставов — фаланг, дактиль в поэзии — из трех слогов. То же обстоятельство, что дактилем была названа стопа с ударением на первом слоге (ведь есть и другие трехсложные размеры — амфибра­хий с ударением на втором слоге и анапест с ударением на третьем), находит объяснение с аналогичных позиций: первая, нижняя, фаланга пальцев длиннее второй и третьей и служит как бы их основанием.

Перенос названия, основанный на сходстве предметов по какому-либо признаку, — это наиболее продуктивный и распространенный путь образования у слов переносных значений. Такой перенос назы­вается метафорой*.

Приведенные выше слова с переносным, метафорическим значе-нием употребляются носителями языка как постоянные, общеприня­тые, привычные названия соответствующих предметов и явлений. Такую метафору называют языковой.

Но переносный смысл может возникнуть у слова как временный, преходящий, обусловленный влиянием окружающих слов (контекстом) и исчезающий вне этого окружения. Например, у суще­ствительного хоровод словари фиксируют значение: старинный мас­совый народный танец у славян, сопровождаемый песнями и драма­тическим действием. Обратимся к роману А.С.Пушкина «Евгений Онегин»:

Она любила на балконе

Предупреждать зари восход,

Когда на бледном небосклоне

Звезд исчезает хоровод.. .

Мы видим, что слову хоровод в данном случае свойствен иной, носный смысл, основанный на подобии движущейся массы звезд гласованным движениям группы людей. Этот смысл создается кон­текстом пушкинского романа и вне его утрачивается. Такой метафо­рический перенос получил название речевого. Речевая метафора от­личается яркой образностью и широко используется в художествен-ной литературе, например: Румяное лицо огня, задорно улыбаясь,

* Греч, metafora —перенос.

освещало темные фигуры вокруг него (М.Горький); Париж. Бушует солнце. Целый жгут Лучей каштаны наискось пронзает (Симонов); На перроне озябшем нет ни души (Рождественский); Уйду от шума в шелесты и шорох, Прижмусь березке к слабому плечу (Евтушенко).

Перенос названия на основе общности выполняемых

предметами функций

Перенос слова как названия с одного предмета на другой с целью его обозначения происходит не только по принципу сходства. Осно­ванием для этого может служить общее назначение предметов, вы­полнение ими одних и тех же обязанностей, или, как принято говорить в науке, функций. Например, раньше писали гусиными перьями. В прошлом столетии было изобретено более совершенное орудие пись­ма — изогнутая стальная пластинка. Эта пластинка не походила на птичье перо ни формой, ни цветом, ни размерами, ни материалом, из которого была изготовлена. Однако она выполняла те же обязанности — служила орудием письма, и поэтому ее также назвали пером.

Стены жилых помещений в богатых домах раньше обивали доро­гой штофной тканью. От глагола обивать произошло ее название — обои (Обратимся опять-таки к Пушкину: Везде высокие покои, В гос­тиной штофные обои («Евгений Онегин»); Кресла и диваны... стоя­ли в печальной симметрии около стен, обитых китайскими обоями («Пиковая дама»). С течением времени вместо дорогой ткани стали использовать более дешевые цветные листы бумаги. Так как этими листами стены комнат уже не обивали, а оклеивали, их следовало бы назвать оклеями Однако за ними сохранилось название обои, по­скольку они унаследовали от штофной ткани ее назначение.

Узкие металлические полозья, прикрепляемые к обуви для катания по льду, именуют коньками. Первоначально слово коньки значило маленькие кони (все мы в, детстве зачитываемся сказкой П.Ершова «Конек-горбунок»). Коньки были названы так потому, что они, как и кони, «везут» человека. Эта общность «обязанностей» раньше специ­ально подчеркивалась: передняя часть первых русских коньков укра-

шалась изображением конской головы.

Работник, поддерживающий чистоту и порядок во дворе и на ули це, — это дворник. Когда была создана машина для уборки улиц, ее также поименовали дворником. То же название было дано и стекло­очистителю — устройству, устраняющему снег, дождевые капли, пыль с ветрового стекла автомашины (Кабина осветилась: стала яс­но видна стрелка «дворника», бегающая взад и вперед по стеклу (Крымов). Таким образом, функциональный перенос обогатил слово дворник двумя новыми значениями.

На основе общности функций с птичьим крылом получила свое название и несущая плоскость самолета (Под крылом самолета о чем-то поет Зеленое море тайги (Из популярной песни).

Перенос названия по смежности

На вопрос: что значит слово стол? — любой человек, владеющий русским языком, ответит: предмет мебели. Это прямое значение сло­ва. С этим значением оно употребляется, когда мы говорим о пись­менном, обеденном, кухонном столе, о столе большом, маленьком, круглом, квадратном, старом, новом, полированном, коричневом, желтом и т.д. Но слово стол нередко встречается и в ином контексте: мясной, рыбный стол, диетический стол, разнообразить свой стол. В этом случае ему свойственно уже другое значение — пища, еда, продукты питания. А в словосочетаниях стол заказов, стол нахо-док, адресный стол оно реализует третье значение — учреждение или отдел учреждения.

Нам ясно, что второе и третье значения слова стол — переносные, они образовались путем его переноса с предмета мебели на другие предметы, первоначально им не обозначавшиеся. Но каково основа-ние этого переноса? Очевидно, в данном случае нельзя говорить ни о сходстве письменного стола с мясным или адресным столом, ни об их общем назначении. Приведенный пример знакомит нас еще с одним процессом, на основе которого образуются переносные значения слов. Оказывается, перенос названия с одного предмета на другой происходит также в том случае, когда предметы располагаются «по

соседству», являются смежными. Такой перенос обозначается терми­ном метонимия*. Различают смежность предметов в пространстве и во времени. Образование у слова стол переносных значений пища, еда к учреждение, отдел учреждения произошло на основе про­странственной смежности. Хлеб, сыр, помидоры, яблоки мы кладем на стол, туда же мы ставим тарелки с борщом, котлетами, чашки с чаем, молоком или кофе. Поэтому на пищевые продукты перешло на­именование их постоянного «соседа» — стола. То же обстоятельство, что столы служат основной деталью интерьера любого учреждения, привело к появлению у существительного стол второго из указанных значений.

Проиллюстрируем процесс пространственной метонимии еще не­сколькими показательными примерами.

Название какого-либо помещения, сооружения нередко переходит на людей, занимающих его. Говорят: просторный класс — и друж­ный класс, светлая аудитория — и внимательная аудитория, зал кинотеатра - и притихший зал. В стихотворении К.Симонова

«Митинг в Канаде» есть такие строки:

Уж за полночь, и далеко,

А митинг все еще идет,

И зал встает, и зал поет,

И в зале дышится легко.

В четвертой строке слово зал обозначает помещение, где проис­ходит митинг, в третьей — самих митингующих.

Слово orchestra первоначально обозначало площадку перед сце­ной в древнегреческом театре, на которой по ходу пьесы выступал хор. Затем оно сделалось названием музыкантов, выступавших на этой площадке (откуда и современное значение слова оркестр — коллектив музыкантов).

Нарицательные наименования населенных пунктов — город, село и некоторые другие используются для обозначения населения, жите­лей этих пунктов: областной, портовый город, большое село — и:

* От греч. metonymia — переименование

Весь город пришел к избирательным урнам; Все село собралось на площади перед школой.

А вот несколько примеров перехода названия с предмета на пред­мет.

Слово блюдо — большая круглая или овальная тарелка на основе пространственной смежности стало употребляться как название пи­щевых продуктов, кушаний, которые кладут на него: фарфоровое блюдо — и рыбное, мясное, сладкое блюдо; Обед его состоял из двух или трех блюд, изготовленных отставным солдатом (Пушкин).

Испанским словом silo (силос) вначале именовалось сооружение — яма, траншея, башня для хранения заквашенных кормов. В даль­нейшем наименование хранилища перешло на его содержимое, и си­лосом стали называть заквашенные корма.

Латинское существительное arena значило песок. Позднее ареной стали называть круглую площадку в цирке, на которой даются пред­ставления. Секрет переноса наименования прост: арена посыпается песком.

Перенос слова с одного предмета на другой на основе их «соседства» в пространстве может происходить неоднократно, в не­сколько этапов. В этом отношении показательна история лексических

единиц деревня и бюро.

Слово деревня ведет свою родословную от существительного де рево: так в старину именовалось место, освобожденное от раститель­ности (от деревьев), расчищенное под пашню. Отсюда его вторичное значение — пашня, пахотное поле. С этим значение мы находим его в памятниках письменности XVI в. — в «Домострое»: торгомь себя питаетъ... или деревню пашетъ; в одной из грамот: а те деревни князь Данилу ... пахати. Затем деревней стали называть крестьян­ский двор с жилищем, располагавшийся на участке пахотной земли, ряд таких дворов, и наконец, целое селение.

Французское слово bureau (бюро) первоначально обозначало шерстяную ткань, сукно. Позднее название перешло на канцелярский стол, который покрывался таким сукном. С этим значением сущест­вительное бюро употреблялось у нас еще в прошлом веке. Так, Соба-

кевич в эпизоде продажи Чичикову мертвых душ... подошед к бюро, собственноручно принялся выписывать всех не только поименно, но даже с означением похвальных качеств. В дальнейшем словом бюро стали именовать комнату с такими столами, учреждение или отдел учреждения (справочное бюро, конструкторское бюро, бюро по ту­ризму), руководящую группу сотрудников учреждения (Все бюро в сборе), и наконец, заседание этой группы (Бюро состоится во втор­ник; На бюро было принято решение).

На газетной странице вы находите сообщение, озаглавленное: «Выставка чешского стекла». Содержание заголовка воспринимается вами как вполне естественное. А между тем над ним стоит задумать­ся. Очевидно, что на выставке экспонируются не бесформенные кус­ки стекла, а стеклянные изделия — посуда, вазы, украшения. Почему же их называют стеклом?

Перед нами еще один случай образования переносного значения слова на основе пространственной смежности — переход названия материала на изделие из него. Слова стекло, хрусталь, фарфор, ке­рамика, бронза, серебро, золото, чугун, акварель, бумага и пр.под. обозначают не только соответствующие вещества, металлы, краски и другие материалы, но и изготовленные из них предметы. Мы гово­рим: чешское, богемское стекло; коллекция старинной бронзы; сто­ловое серебро; чугун с борщом; акварель известного художника; официальные, ценные бумаги и т.д. Изображая кабинет Онегина, Пушкин пишет:

Янтарь на трубках Цареграда,

Фарфор и бронза на столе,

И, чувств изнеженных отрада,

Духи в граненом хрустале.

В доме Плюшкина Чичиков видит прислоненный боком к стене шкап, с старинным серебром, графинчиками и китайским фарфо­ром. Фамусов, поучая Чацкого, приводит ему в пример дядю Маски-ма Петровича, который не то на серебре, На золоте едал. А обраща­ясь к Молчалину, говорит: Идем бумаги разбирать.

Переходу названия с материала на изделие обязано своим совре-

менным значением слово белье. В старину бельем именовали некра­шеное (и поэтому белое) полотно или какую-либо иную ткань. В гра­моте XVI в. записано: а старого дохода ... 700 локоть белья, то есть 700 локтей белого полотна. Но некрашеная ткань шла на изготовле­ние нижней одежды и предметов для бытовых нужд — скатертей, простынь и т.п. Поэтому с течением времени название ткани белье перешло на эти предметы; и носители современного русского языка говорят о детском белье, столовом, постельном белье.

Результаты того же процесса прослеживаются в словах фильм (англ. film — пленка) и пломба (франц. plomb — свинец).

А возможен ли обратный процесс — переход имени предмета на материал, из которого он изготовлен? Науке известны такие случаи, но они очень редки.

Например, в древнем готском языке существова­ло слово stikis — рог для питья, затем кубок. У заимствовавших это слово славян оно стало обозначать сосуд для питья вообще, а затем — прозрачный материал, из которого изготовлялись такие сосуды. Так появилось существительное стекло. Позднее оно подверглось действию процесса перехода названия материала на изделие и снова стало употребляться для обозначения стеклянных предметов (вспомните о выставке чешского стекла!)

Но перенос наименования, как было сказано, обусловливается смежностью не только в пространстве, но и во времени. Имеются в виду случаи, когда какое-либо явление, мероприятие, событие проис­ходит в пределах определенного временного отрезка, совпадает с ним и, как следствие, получает его название. Например, слово вечер — время суток от окончания дня до наступления ночи — стало служить для обозначения общественных собраний, представлений, празд­неств, проводимых в пределах этого времени. Сравните: летний ве­чер, дождливый вечер; За спором не заметили, Как село солнце крас­ное, Как вечер наступил (Н.Некрасов) — и литературный вечер, ве­чер классической музыки; Три дома на вечер зовут (Пушкин). Анало­гичный перенос обнаруживаем в выражениях: день открытых дверей; тихий час; санитарный час.

Обратимся вновь к роману «Евгений Онегин»:

Надев широкий боливар,

Онегин едет на бульвар

И там гуляет на просторе,

Пока недремлющий брегет

Не прозвонит ему обед.

В этом фрагменте нам непонятны два слова — боливар и брегет. Мы уже выяснили, что Боливар — имя (точнее, фамилия) генерала, возглавившего борьбу за освобождение латинской Америки от ис­панских колонизаторов (отсюда Боливия). Но в контексте пушкин­ского романа боливар — не собственное имя, а название предмета одежды. Словарь подсказывает, что боливаром во времена Пушкина именовалась модная широкополая шляпа. Но почему шляпа получила название, созвучное с фамилией национального героя Латинской Америки? Оказывается, потому, что такую шляпу носил генерал Бо­ливар. Предмет туалета популярной личности вошел в моду, и на не­го перешло имя его обладателя.

А что такое брегет? Первоначально это слово также было собст­венным именем. Француз Брегет, живший в конце XVIII — начале XIX в., ввел в обиход карманные часы, которые отбивали минуты, показывали числа месяца и отличались высокой точностью. По имени их создателя часы стали называться брегетом.

О чем свидетельствуют эти примеры? О том, что собственные имена, образуясь на базе нарицательных слов, обладают противопо­ложной способностью — переходить в разряд несобственных, вновь становиться нарицательными лексическими единицами. Такой пере­ход представляет собой одну из разновидностей метонимического переноса названия.

Различают следующие основные виды этого процесса.

Переход имени человека на его изделие, изобретение, откры­тие. Многие физические единицы — ампер, ватт, вольт, герц, джо­уль, кулон, кюри, ом и др. названы именами установивших их уче­ных: системы оружия браунинг, винчестер, кольт, маузер, максим, наган — именами конструкторов. Двигатель внутреннего сгорания,

работающий на жидком топливе, дизель был назван так потому, что его изобрел немецкий инженер Дизель. Название плаща из непромо­каемой прорезиненной ткани макинтош происходит от имени изо­бретателя этой ткани шотландского химика Макинтоша. Тонкая по­лупрозрачная хлопчатобумажная ткань батист обязана своим наиме­нованием фламандскому мастеру XIII в. Батисту из Камбре, который впервые выткал ее. Куртка военного образца френч была введена в армии английским фельдмаршалом Френчем; брюки галифе — французским кавалерийским генералом Галифе. Скрипка, отличаю­щаяся красотой звука, носит имя ее создателя, замечательного италь­янского мастера Страдивари; ажурная вышивка — имя могущест­венного первого министра Людовика XIII кардинала Ришелье. К собственным именам восходят названия большого железнодорожного вагона пульман и высококачественной чертежной бумаги ватман.

Типизация черт носителя собственного имени. Имя реального человека или литературного персонажа — обладателя определенного общественного положения, носителя характерной черты, связанного с каким-либо событием, явлением, может перейти в название соответ­ствующего положения, характера, явления. Родовое имя выдающего­ся древнеримского полководца и государственного деятеля Юлия Це­заря, претерпев звуковые изменения, стало у нас нарицательным на­званием монарха — царь. Того же происхождения слово kaisar, ко­торым древние греки называли римских императоров (к русским оно пришло в виде кесарь) и титул бывших немецких императоров Kai­ser. Аналогичным образом имя верховного правителя древних фран­ков Карла Великого было преобразовано в слово король.

Царь древней Лидии Крез владел, по преданию, несметными бо­гатствами. Его имя сделалось нарицательным обозначением очень богатого человека. Древнеримский вельможа Меценат прославился своим покровительством поэтам и художникам — меценатом стали именовать всякого покровителя искусств и наук.

Бойкотом называют способ экономической и политической борь­бы, который состоит в отказе поддерживать какие-либо отношения с отдельным лицом, учреждением, организацией, государством. Это

слово также было сначала собственным именем; В конце XIX в. анг­личанин Джеймс Бойкот — управляющий имением в Ирландии по­ставил очень жесткие условия аренды земли. Арендаторы ответили на это прекращением всяких отношений с Бойкотом — отказались вести с ним переговоры, не допускали к нему других арендаторов и наемных рабочих. Его никто не обслуживал, ему ничего не продава­ли, перестали доставлять почту. Бойкот оказался в совершенной изо­ляции. Способ борьбы ирландских арендаторов с ненавистным им управляющим получил его имя. И теперь существительное бойкот и образованный от него глагол бойкотировать широко используются в качестве общественно-политических терминов: объявить бойкот, подвергать бойкоту, бойкотировать выборы и т.д.

К собственному имени восходит и слово хулиган — нарушитель общественного порядка. Оно ведет свое происхождение от фамилии семьи ирландских преступников Houlihan, проживавшей в конце XIX в. в Лондоне.

Более сложной оказалась связь собственного имени и его нарица­тельного производного в случае со словом силуэт. Э. де Силуэт был в XVIII в. французским министром финансов. Он прославился жесткой политикой бережливости и экономии. В связи с этим возникло выра­жение à la Silhouette (как Силуэт) — не по-настоящему, по дешевке. В середине XVIII в. во Франции вошли в моду портреты в виде одно­цветных контурных изображений фигуры человека, его профиля. В сравнении с нарисованными красками «настоящими» живописными портретами они производили впечатление «ненастоящих», неполно­ценных, дешевых. По этому признаку их стали называть силуэтами.

Подобным переходам подвержены также имена мифологических и литературных героев. Многочисленные персонажи античной мифоло­гии продолжают жить в названиях человеческих характеров, призна­ков, космических тел, явлений природы, химических элементов, жи­вотных, растений, технических устройств и даже предметов обихода. Герой греческой мифологии Геракл — по-латыни Геркулес — отли­чался необыкновенной физической силой. Это качество послужило основанием для превращения имени Геркулеса в нарицательное обо-

значение силача, атлета. Мегера у греков была богиней мщения. В древнеримских легендах ей соответствовала Фурия. В наше время слова мегера, фурия стали прозвищами злой, сварливой женщины. Бог огня и кузнечного дела носил у римлян имя Вулкан. Ныне оно употребляется как нарицательное наименование огнедышащей горы. Услышав от индейцев-карибов на острове Гаити имя божества бурь Ураган, испанцы восприняли его как название ветра разрушительной силы. С этим значением слово вошло в другие европейские языки.

То же происходит с именами литературных персонажей. Наивного мечтателя, борющегося за благородные, но неосуществимые, нежиз­ненные идеалы, называют донкихотом по имени героя романа Сер­вантеса Дон Кихота. Волокиту именуют донжуаном или ловеласом. Дон Жуан — герой произведений Мольера, Пушкина, Байрона, Ме-риме, Леси Украинки, Бернарда Шоу, легендарный соблазнитель женщин. Ловелас — главный персонаж романа Ричардсона «Кларисса Гарлоу», сродни по своим качествам Дон Жуану. Ханжу и лицемера называют тартюфом — по имени мольеровского святоши Тартюфа, скрягу — Плюшкиным. Имя «дамы сердца» Дон Кихота Дульцинеи превратилось в шутливое прозвище возлюбленной.

Переход географического названия на предмет, связанный сво­им происхождением с данным населенным пунктом, районом, ме­стностью.

Город, область, местность нередко передают свое имя предмету, созданному или обнаруженному на их территории. Виноградные вина малага и херес были названы именами испанских городов, бордо — именем французского города. Другой французский город — Коньяк дал название крепкому спиртному напитку. Сорт высококачествен­ных сигар гавана получил свое наименование по столице Кубы; сис­тема огнестрельного оружия Манчестер — по городу в Англии. Име­нем итальянского города Болонья стали обозначать непромокаемую синтетическую ткань, а затем, на основе смежности материала и из­делия, — плащи из нее. Воспроизвели свои имена в названиях тканей французский городок Тюль и индийский штат Кашмир (гардины из тюля, костюм из кашемира). Особенно «повезло» городу Бостону в

США: он дал имя трем предметам — высококачественной шерстяной ткани (пальто из бостона), карточной игре и танцу (вальс-бостон). Центральноамериканская республика Панама передала свое название широкополой летней шляпе. Порода свиней йоркширы унаследовала наименование графства Йоркшир в Великобритании, Белую глину, идущую на изготовление фарфора, именуют каолин по местности в Китае; минерал Лабрадор — по полуострову в Канаде и т.д.

Как и метафора, метонимия бывает языковой и речевой. В при­веденных примерах слова с переносным метонимическим значением употребляются как постоянные, распространенные, привычные на­звания вещей и явлений. Это языковая метонимия. В том же случае, когда переносный смысл создается контекстом и вне его слову не свойствен, говорят о речевой метонимии, например: съел две та­релки, рассказывал всю дорогу (время нахождения в пути), прочитал Гоголя, Толстого, слушал Чайковского, Партер и кресла — все ки-пит (Пушкин); Прошли гуськом последние посетители дворца-музея

— полушубки, чуйки, ватные куртки (А.Толстой).

Расширение и сужение значения слова

Процессы, с которыми мы познакомились, лежат в основе расши­рения и сужения значения слова. Первое из этих явлений состоит в увеличении объема содержания слова, объема выражаемой им мысли. При этом слово приобретает новое значение. Например, лексическая единица город прежде обозначала ограду, забор (то, что огоражи­вает): И есть же монастырь тотъ городомь оделанъ весь, — запи­сал летописец, то есть тот монастырь весь окружен оградой. Наш современник вкладывает в слово совсем иной смысл: для него город

— крупный населенный пункт.

Расширение значения слова обычно происходит по двум харак­терным направлениям.

1. Предмет, явление может существовать в нескольких разновид-

ностях. Бывает, что слово, обозначавшее одну из этих разновидно стей, становится названием всего класса родственных предметов.

Например, рудой по признаку цвета первоначально называли по­роду, содержащую медь (руда буквально значит красная, рыжая; тот же корень в глаголе рдеть). Позднее слово стало употребляться со значением всякая порода, содержащая металл: железная руда, ура­новая руда.

Словом палец в старину обозначался только большой палец руки. Остальные пальцы именовались перстами. Определяя длину или толщину какого-либо предмета, его сопоставляли с большим паль­цем. Часто употреблявшееся слово постепенно приобрело более ши­рокое содержание — всякий палец вообще, вытеснив из повседневно­го употребления существительное перст.

Очень показательна в плане расширения значения история лекси­ческой единицы буква. Определяя происхождение существительного азбука, мы установили, что оно образовалось из названий первых двух букв славянского алфавита кириллицы — аз и буки (букы). Та­ким образом, слово букы употреблялось нашими предками как на-именование только одной — второй — буквы алфавита. Со временем буквами стали именоваться все его знаки.

Древнее славянское слово неделя, образованное на базе сочетания не делати, возникло как название нерабочего дня, дня отдыха. С этим значением оно живет почти во всех славянских языках и сейчас. В русской языковой среде слово неделя сделалось обозначением отрез­ка времени в семь дней — от понедельника до воскресенья. На его прежнее содержание указывает существительное понедельник — день «по недели», то есть после нерабочего дня, праздника (сравните: по прибытии, по окончании).

Процесс расширения значения может сопутствовать заимствова­нию слова, переходу его в иную языковую среду.

Например, латинское слово caminata, образованное от caminos — печь, очаг (отсюда камин), обозначало, в соответствии со своей внутренней формой, только отапливаемое помещение. К русским оно пришло в звуковом облике комната. Заимствование сопровождалось

увеличением смыслового объема слова: комнатой мы называем вся­кое жилое помещение.

Процессы изменения и расширения значения сопутствовали ус­воению русскими людьми лексической единицы каникулы. У нее непростая и интересная история. Слово Canicula — буквально собач­ка — было у древних римлян собственным именем Сириуса — самой яркой звезды в созвездии Большого Пса. Когда солнце находится в этом созвездии, вблизи Сириуса — с середины июля до середины ав­густа, — стоит особенно сильная жара. На основе переноса по смеж­ности слово стало использоваться в качестве названия самой жаркой поры. С этим значением оно было воспринято рядом европейских языков (например, франц. canicule — время сильной летней жары; польск. kanikula — жара, зной). На русской почве существительное каникулы пережило еще один метонимический перенос — из назва­ния жаркого летнего времени сделалось обозначением летнего, не пе­риод жары, перерыва в учебных занятиях; затем, расширив свою со­держательную сферу, стало обозначать всякий такой перерыв: мы го­ворим о летних, осенних, весенних каникулах школьников.

Увеличило свой смысловой объем, попав в русскую языковую среду, и слово бутерброд. Немцы называют бутербродом ломтик хлеба с маслом (Butter — масло, Brot — хлеб). Для нас бутерброд — кусочек хлеба не только с маслом, но и с другими пищевыми продук-тамй — сыром, колбасой, икрой и т.д.

Значение лексической единицы, расширив свой объем, может вступить в противоречие с ее внутренней формой (признаком, послу­жившим основой наименования). Выше, знакомясь с метонимиче­скими процессами, мы выяснили, что нижняя одежда - белье обяза­на своим названием белой ткани, из которой она первоначально изго­товлялась. С использованием для этой цели тканей различных рас­цветок между новым, более широким значением слова белье — ниж­няя одежда любого цвета и его внутренней формой возникло логиче­ское несоответствие. Оно ярко обнаруживается в словосочетаниях розовое белье, голубое белье, сиреневое белье. То же несоответствие и по аналогичной причине возникает, когда предметом речи стано-

вятся фиолетовые, синие, красные, зеленые чернила; когда говорят: стрелять из ружья, из револьвера, из пулемета, из орудия (стрелять исконно значило выпускать стрелу, поражать стрелой).

2. Расширение значения слова происходит и на иной смысловой основе. В каждом языке существуют лексические единицы с кон­кретным и отвлеченным содержанием. Рассмотрим два ряда слов:

стол, голова, книга, тетрадь, газета, школа, лес, яблоко, заяц, дождь, река, бежать, говорить, писать, шить, танцевать...;

красота, белизна, смелость, боязнь, достоинство, закон, при­чина, следствие, начало, намереваться, полагать, затрагивать, происходить, отплатить...

Слова первого ряда относятся к тому, что мы видим, слышим, ощущаем, к чему можем прикоснуться, что можем взять в руки. Это конкретные слова. Иная природа у существительных и глаголов вто­рого ряда: боязнь мы не можем увидеть, причину — услышать, на­чало — подержать в руках. Это слова с отвлеченным, или абст­рактным значением.

В языке нередки случаи, когда слово, обозначавшее раньше какой-либо предмет, факт, событие, постепенно приобретает отвлеченный смысл, который развивается на основе его первоначального конкрет­ного значения. Поскольку отвлеченное содержание всегда связано с более широким кругом явлений и мыслей, чем конкретное, происхо­дит расширение значения слова.

Существительное звено, например, долгое время служило назва­нием одного из колец, составляющих цепь. С расширением своего значения оно стало обозначать не только деталь цепи, но вообще вся­кую составную часть какого-либо целого: звено из четырех труб, звено самолетов, составное звено большого плана.

Слово отрасль изначально обозначало ветвь, росток, молодой по­бег растения (то, что отросло). На основе этого значения возникло более отвлеченное — ответвление вообще. Сейчас отрасль — опре­деленная сфера деятельности, область науки, знаний, производства. Мы уже не говорим: отрасль дерева; зато обычными для нас стали выражения: важная отрасль экономики, новая отрасль химической

промышленности и т.д.

Пробелом в древней Руси называли белый промежуток, подобно тому как просинью сейчас именуется участок синего цвета, прозеле­нью — зеленый просвет: весенний с просинью лед, черный с прозеле­нью камень. Но слово пробел не сохранило своего первоначального значения. Его исконное содержание — белый промежуток — посте­пенно было осмыслено в более абстрактном плане как промежуток ничем не заполненный, а затем как пропуск, недостаток, изъян: про­бел в воспитании, в знаниях, в образовании, в подготовке.

Основой сначала называли продольные нити в ткацком станке, по которым сновал челнок с поперечной нитью — утком. Нити основы, таким образом, служили необходимым первоэлементом при изготов­лении ткани. Поэтому существительное основа с течением времени приобрело более широкий отвлеченный смысл — главное, исходное явление, устои: политическая основа государства, основа семейных отношений, основы экономических знаний.

Слово оплот (от глагола оплести) в древности значило плетень, изгородь, потом ограда, стена, заграждение; далее развилось отвле­ченное значение — надежная защита, опора, твердыня. С этим зна­чением слово часто встречается в газетах: оплот демократии, оплот мира и прогресса.

Интересной иллюстрацией к процессу расширения значения в рас­сматриваемом плане является судьба лексических единиц иго и яр­мо. Обе они служили у древних славян обозначениями деревянного дугообразного хомута для упряжки волов. На этой смысловой базе у обоих слов со временем сформировалось новое содержание — гнет, тяжелое бремя, угнетающая, порабощающая сила: Под игом лет душа погнулась, Остыла ко всему она (Н.Некрасов); ярмо рабства.

Сложную историю поэтапного расширения своего значения пере­жило слово время. Известно ли вам, что существительное время — родственник глагола вертеть? Оно связано по происхождению с древней основой, обозначавшей, как полагают ученые, колесо, колею (след от колеса), путь, возможно, орбиту как движение по кругу. Эво­люция слова шла по линии все большего абстрагирования его смыс-

ла: вращение, вращение как круговорот временных отрезков — дней, месяцев, лет, и наконец, современное значение — продолжитель­ность, длительность существования всего происходящего.

Аналогичные процессы происходят и в глаголах. Например, гла­гол предстоять, как показывает его состав (пред + стоять), значил первоначально стоять перед кем-нибудь, находиться впереди. Сей­час это слово передает не пространственное, а более отвлеченное временное понятие: им пользуются, говоря о событиях, которые «стоят впереди» во временном плане, должны совершиться в буду­щем: Ему предстоит выполнить сложную работу; Предстояло са­мое главное.

Такую же трансформацию смысла пережило и слово предшество­вать. Сначала предшествовать означало идти впереди (пред + ше­ствовать). Теперь этот глагол употребляется по отношению к фак­там, которые совершились или совершаются раньше других событий.

Судьбу слов предстоять и предшествовать разделил глагол по­стичь. Он прошел путь от названия конкретного действия до наиме­нования мыслительного процесса. В старину постичь значило дог­нать, настигнуть. Русский путешественник тверской купец Афана­сий Никитин в XV в. писал: Царь послалъ за нами всю свою орду и ... nuco постигли на Бугуне. Это исходное значение дало толчок для пе­реосмысления слова в более абстрактном плане — догнать, уловить мыслью. Отсюда его современное значение — понять, усвоить, по­знать.

Глагол огорчить, обнаруживающий связь с прилагательным горький, употреблялся прежде в значении сделать горьким, подобно тому, как посолить значит сделать соленым. Но горький вкус — не­приятный, поэтому слово огорчить с течением времени наполнилось новым, отвлеченным смыслом — опечалить, расстроить.

Слово обелить не так давно значило сделать белым, светлым. С

таким содержанием оно выступает, например, в стихотворении поэта

XIX в., друга Пушкина, Дельвига:

Вдруг снежны облака над полем понесутся,

И снег луга и лес звездчатый обелит.

Но понятия белый, светлый издавна связываются в морально-этическом плане с понятием положительный, так же как черный, темный — с понятием отрицательный (говорят: светлая личность, но темное дело). Поэтому глагол обелить постепенно приобрел иной, более широкий и отвлеченный смысл: снять с кого-либо подоз­рение, доказать невиновность, оправдать; например: Он пытался обелить себя.

Вы, наверное, помните заключительные строки пушкинского сти­хотворения «Пророк»:

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

Наверное, не у одного поколения русских читателей возникал во­прос: почему «жечь» сердца людей — воздействовать на ум и чувства — следует именно глаголом, а не существительным, не прилагатель­ным, не наречием и не всеми частями речи, вместе взятыми? В чем состоит особая сила глагола?

Обращаясь к фамусовскому обществу с гневными словами осуж­дения, Чацкий восклицает:

Воскреснем ли когда от чужевластья мод?

Чтоб умный, бодрый наш народ

Хотя по языку нас не считал за немцев.

И снова вопрос: почему, осуждая русское дворянство за отсутст­вие патриотических чувств, Чацкий говорит о немецком языке, а не о французской, на котором в то время сплошь изъяснялась дворянская среда?

Задумаемся также над следующими строками известной басни И.А.Крылова:

Волк из лесу в деревню забежал,

Не в гости, но живот спасая;

За шкуру он свою дрожал.

И опять непонятно: почему, убегая от преследователей, волк забо-тился о животе, а, положим, не о голове или спине.

Поставленные вопросы отпадут сами собой, если мы уясним, что словам, о которых идет речь, в XVIII—XIX вв. было свойственно иное, чем сейчас, более широкое содержание. Лексическая единица глагол употреблялась со значением речь, слово. Поэтому в пушкин­ском стихотворении звучит призыв к поэту воздействовать на людей художественным словом, речью, а не категорией из области грамма­тики.

Существительное немец — производное от прилагательного не­мой. В наше время немыми называют людей, лишенных дара речи, способности говорить. Но в древней Руси слово несло в себе и иной смысл — говорящий неясно, непонятно. Поэтому немцами именова­ли всех говоривших на непонятном, чужом языке, то есть иностран­цев. В старых письменных документах встречаются такие записи: 5000 английскихъ немецъ, датского короля немцы. Постепенно слово закрепилось как название только лиц германского происхождения. Поэтому процитированное высказывание Чацкого следует понимать как обращенный к представителям фамусовского общества призыв вести себя так, чтобы народ не считал их по языку иностранцами.

Одним из значений, которые существительное живот имело в ста­рину, было значение жизнь. В «Слове о полку Игореве» читаем: На Немизе снопы стелють головами ... на тоце животъ кладутъ, то есть жизни лишаются. С тем же значением оно употребляется и в тексте повести А.С.Пушкина «Капитанская дочка»:

Василиса Егоровна, присмиревшая под пулями, взглянула на степь, на кото­рой заметно было большое движение; потом оборотилась к мужу и сказала ему: «Иван Кузьмич, в животе и смерти Бог волен: благослови Машу. Маша, по­дойди к отцу».

Вспомним также, что устойчивый оборот не на живот, а на смерть имеет и другой вариант: не на жизнь, а на смерть.

Из сказанного следует, что в контексте басни И.А.Крылова слово­сочетание живот спасая надо понимать как жизнь спасая.

Что же произошло со словами глагол, немцы, живот? Любозна­тельный читатель, наверное, уже догадался, что они пережили про­цесс сужения своего значения.

Под сужением значения слова, в противоположность расширению, понимается уменьшение объема его содержания, объема заключен­ной в нем мысли.

Характерным направлением данного процесса является переход слова как названия с предмета, явления на какую-либо одну его раз­новидность, частную форму его существования. Это произошло с существительным немцы. Следы того же процесса обнаруживаются в истории ряда других лексических единиц.

Слово племянник первоначально понималось как член одного племени, соплеменник, родственник вообще. Со временем оно приоб­рело более ограниченное значение — сын брата или сестры.

С более широким содержанием — наставление, поучение упот­реблялось прежде и слово наказание. В памятнике XVI в. «Домострое», о котором уже шла речь, читаем: Наказание отъ отца къ сыну, то есть наставление отца сыну. Наш современник понимает наказание только как меру дисциплинарного воздействия. Об этом свидетельствуют выражения: подвергнуть наказанию, высшая мера

наказания и др. под.

У древних славян существительное веко значило крышка, при­крытие. Это значение сохраняется у него в украинском, белорусском, чешском, польском и некоторых других современных славянских языках. Русские стали называть веком складку кожи, прикрывающую глаз: Ее веки тихо поднялись, и опять ласково засияли предо мною ее светлые глаза (Тургенев).

Сужение своей содержательной сферы претерпело и слово жир. Прежнее значение — пища, корм с течением времени уступило место другому тому, с которым оно употребляется сейчас: маслянистое вещество, входящее в состав пищи.

Точно так же слово пиво, обобщенно обозначавшее в древности всякое питье, напиток вообще, стало затем названием слабоалкоголь­ного пенящегося напитка.

Сужение значения слов наблюдается и при их заимствовании. Так, греческое diaitа (диета) — образ жизни приобрело в заимствовавших его языках более ограниченный смысл — режим питания: Врач про-

писал больному строгую диету.

То же произошло с немецким словом Blech — белая листовая жесть: у носителей русского языка оно превратилось в бляху — ме­таллическую пластинку с надписью или номером; например, у Пау­стовского: Никелированная бляха с кондукторским номером побле­скивала на моей куртке.

Сужение значения иноязычного слова может явиться следствием тех исторических обстоятельств, в которых происходило его заимст­вование. В этом отношении показательна судьба слов балык, изюм и ярлык.

Тюркское слово балык значит рыба. Балыком татары и другие носители тюркских языков называют всякую рыбу, в том числе и свежую. В нашем же языке существительное балык служит обозна­чением соленой и провяленной спинки красной рыбы — осетра, бе­лорыбицы и др. Точно так же изюм у тюркских народов — виноград вообще, в первую очередь свежий; по-русски же изюм значит суше­ный виноград. Почему так произошло?

Оказывается, виноград и красная рыба раньше доставлялись с юга, главным образом из Крыма, только в консервированном виде: свежие продукты при тогдашнем состоянии транспорта и отсутствии холо­дильных установок не выдерживали перевозок и портились в дороге. При продаже торговцы-татары произносили их названия: балык — рыба, изюм — виноград. Русские же, приобретавшие продукты в консервированном, заготовленном впрок виде, связывали эти назва­ния непосредственно с тем, что они покупали.

Сходная участь постигла лексическую единицу ярлык. Это тоже тюркское слово. Во времена Золотой Орды оно обозначало письмен­ный указ, повеление, жалованную грамоту хана. В русской языковой среде оно сделалось названием наклейки, этикетки. Объясняется та­кое расхождение в значениях опять-таки исторической ситуацией, в которой происходило заимствование. Золотоордынские таможенники наклеивали на товары русских купцов ярлык — разрешение хана на их провоз. Таким образом, в сознании русских людей слово соотноси­лось только с наклейкой на товар. Этому историческому факту суще-

ствительное ярлык и обязано своим более узким, по сравнению с ис­ходным, значением.

Познакомившись с этой книжкой, любознательный читатель узнал О слове много нового. Но приведенные в ней сведения — это лишь часть того, из чего складывается жизнь слова в языке. За пределами нашего повествования остались многие другие характерные для него явления и процессы. Поистине — слово так же неисчерпаемо, как атом!

ОГЛАВЛЕНИЕ

Что такое слово....................................................................................5