Глава XIII. Взаимодействие культур

Основные темы. Принципы взаимодействия культур в международных отношениях.

Структура взаимодействия культур в сфере морали, пра­ва, науки, художественной культуры, политической культуры и т.д.

Уровни взаимодействия культур: а) между этническими общностями; б) между нациями; в) между цивилизациями. Амбивалентность взаимодействия: взаимное обогащение и от­талкивание.

Механизм взаимодействия культур; прибавление, услож­нение, обеднение (эрозия). Факторы конфликтности, формы подавления, реакция на подавление. Торговля и война как способы взаимодействия.

Пути улаживания межэтнических конфликтов: разделение труда, создание межэтнической культуры (язык, общие культы, праздники и т.д.), самоизоляция, сегрегация.

Нация как надэтническое единство. Факторы интеграции •ггнических групп: степень сходства, интенсивность взаимных связей, общий исторический опыт. Рамки межнационального взаимодействия.

Общение между цивилизациями как наиболее развитая форма взаимодействия. Зависимость взаимодействия от уров­ня и периода развития.

Колониализм и этнокультурные процессы. Особенности ев­ропейского колониализма в сфере культуры в XIX—XX вв. Иоздействие колониализма на культуру покоренных стран. Обоснования духовной колонизации. Критерии “цивилизован­ности”. Современная культурная экспансия Запада. Ее характсрные черты: а) перенесение образа жизни и ориентации бур­жуазного Запада; б) насаждение западной культуры как уни-нсрсальной, исключающей вклад других культур; в) стремление достичь путем культурных связей политических целей; г) фор­мирование в зависимых странах прозападной культурной эли­ты. Просветительство и реформаторство как процесс перестрой­ки культурной жизни восточных и африканских обществ.

Транснациональные корпорации и культурная экспансия:

демонстрационный эффект, внедрение массовой культуры за­падного типа, создание прозападной интеллигенции, ориенти­рованная вовне система образования, демонстрационный эф­фект (реклама и т.п.).

Борьба за культурную независимость и утверждение куль­турной самобытности. Содержание самобытности и ее рамки.

Современные тенденции межкультурного взаимодействия. Расширение сферы общемировой культуры (наука, право, образ жизни, высокая и массовая культура). Усиление плюрализма национальных культур. Диалог мировых культур. Концепции и опыт ЮНЕСКО, Европейского сообщества и т.п.

Принципы взаимодействия культур в международных отношениях

Культурные связи наряду с экономическими и поли­тическими — постоянный и существенный компонент об­щения между народами. Все эти компоненты не только дополняют друг друга, но и вступают в сложное взаи­модействие, где каждый обнаруживает свою самостоя­тельность и специфику. Культура охватывает духовную жизнь общества — ту сферу, в которой создаются, со­храняются и накапливаются духовные ценности, знания, нормы и исторический опыт. Поэтому культура — арена наиболее устойчивого взаимодействия народов, их вза­имного обогащения и понимания.

Политические раздоры могут основательно нарушать и даже временно прерывать нормальные отношения, особен­но если культура используется как инструмент националь­ного противопоставления, консолидации “своих” и оттор­жения “чужих”. Однако “поверх барьеров” и границ под­держиваются контакты как между высокими уровнями культуры, так и в различных сферах жизнеустройства даже враждебных наций. Когда стихают политические страсти, культуры вновь вступают в полноценный контакт.

Конечно, история культуры знает примеры, когда об­щество долгое время развивалось почти полностью изо­лированно, без внешних контактов. Как подчеркивает российский этнограф С.А.Арутюнов, для большинства та­кого рода обществ характерна длительная стагнация, от­сталость и утрата значительной части собственного до­стояния (например, у тасманийцев, полярных эскимосов, андаманцев и т.д.). Открытость внешним влияниям, вза­имодействие — важное условие успешного развития лю­бой культуры и ее поддержания в полном объеме.

Как известно, в международные политические отно­шения вступают между собой прежде всего государства, иногда нации, не имеющие государственности, но доби-пающиеся ее, а также разного рода международные дви­жения и организации (Движения неприсоединившихся стран, ООН и т.д.). Не все нации участвуют в между­народной политике, в которой существует устойчивый ме­ханизм “признания” субъектом такой политики.

В отличие от политики международные культурные связи проявляют значительную самостоятельность по отношению к государственному регулированию и способ­ны оказывать обратное воздействие на политику. Рас­пределение культурного влияния зачастую заметно от­личается от политической расстановки сил. Опираются на сложившиеся культурные связи и в немалой степени стимулируются ими и межгосударственные объединения.

В культурных отношениях могут принимать участие как большие, так и малые нации, как имеющие, так и не имеющие своей государственности (и даже не имеющие своей территории, как, например, цыгане). Конечно, вли­яние крупной нации или цивилизации несравненно круп­номасштабнее, чем малых этнических групп,хотя послед­ние также оказывают культурное воздействие на соседей в своем регионе, а может быть и в мировых связях.

В международных документах этот принцип форму­лируется как равноправие культур, что подразумевает устранение каких-либо правовых ограничений и духов­ного подавления стремлений каждой этнической или на­циональной группы придерживаться своей культуры и сохранять свою самобытность (идентичность). Конечно, такое равноправие не обязательно означает действитель­ного равенства в силу бесспорного различия в уровнях культурного развития.

Структура взаимодействия культур

Каждая форма культуры— мораль, право, философия, наука, художественная, политическая и бытовая культура обладает своей спецификой и воздействует прежде всего на соответствующие формы культуры. Это способствует заимствованию инородных форм и их адаптации к по­требностям собственно среды. Таковы, например, процес­сы, совершающиеся в литературе: художественная лите­ратура Запада обогащает творчество писателей стран Азии и Африки. И наоборот, индийский поэт Р.Тагор или японский писатель Я.Кавабата вносят свое видение мира и человека в западную литературу.

Но каждый компонент духовной жизни соотносится прежде всего со своей культурной средой. В противном случае среди части интеллигенции возникают поверхно­стные и проходящие увлечения новейшими инородными течениями, не отвечающими духовным задачам общества. В области политической культуры издержки вестерниза-ции чреваты военными переворотами, свергающими пар­ламентские режимы, не имеющие прочной легитимности в общественном сознании. В области права отчужденное формальное судопроизводство не пользуется признанием населения, отдающего предпочтение хотя и устаревшим, но понятным нормам обычного права.

Взаимодействие осуществляется также и по линии субкультур и течений, присутствующих во всякой раз­витой культуре. Это прежде всего противодействие со­циально разделенных культур господствующего и угне­тенного классов, каждая из которых имеет не только свое идеологическое оформление, но и во многом раз­личные ценностные ориентации. Господствующие классы развивающихся стран, отрываясь от собственного обще­ства в духовном отношении, оказываются под влиянием современной западной культуры. Хорошо известно, что эта проблема в немалой степени определяет и положение интеллигенции в освободившихся государствах. Ее фор­мирование под влиянием новейших достижений культу­ры Запада приводит подчас к отчуждению от духовной среды своего общества.

Уровни взаимодействия культур

Кто же в социологическом плане является участни­ком международных культурных отношений? Выше (в гл. VIII) мы рассмотрели основные типы культурных об-

щностей и установили целесообразность их деления по уровням на этнические, национальные и цивилизацион-ные. Между этими-то общностями прежде всего и воз­никает взаимодействие.

В результате длительного общения между различны­ми нациями может возникнуть региональный тип взаи­модействия, который порождает общность культуры Сре­диземноморья, Ближнего Востока, Северной Америки, Ти­хоокеанского региона и т.д. Особое значение в совре­менном мире приобретает наднациональный уровень.

Рассмотрим более конкретно уровни взаимодействия культур. Этнический уровень взаимодействия осущест­вляется между локальными этносами, этноязыковыми, культурно-хозяйственными (по общности материальной культуры), историко-этнографическими (по сходству ду­ховной культуры), этноконфессиональными и другими общностями.

Во взаимодействии культур этого типа проявляются двойственные тенденции. Взаимное усвоение элементов культуры, с одной стороны, способствует интеграцион­ным процессам, взаимному обогащению, обмену и т.д., а с другой сопровождается усилением этнического само­сознания, стремлением к закреплению этнической специ­фики. Само по себе этническое общение, выражающееся в усилении контактов, двуязычии, увеличении числа сме­шанных браков и т.д., еще не ведет к установлению об­щности. Как известно, культура этноса обеспечивает не только его интеграцию и стабильность как системы. Эле­менты этой культуры имеют и вторую жизнь, так как выполняют и этнодифференцирующие функции, стано­вятся основой для различения “мы” и “они”. Для каж­дого этноса бытие других этнических групп внешнее яв­ление, отличающееся не только по содержанию жизне­деятельности, но и в силу несходства культурного обли­ка. Конечно, отношение к этому внешнему началу может варьироваться в зависимости от различных внутренних или внешних факторов. Оно может вызывать интерес, но не вести к взаимодействию. Может возникать и вза­имное или одностороннее проникновение, ведущее к ис­пользованию каких-либо элементов без утраты взаимной разделенности. Несомненно, что и на этом уровне фор мируются элементы межэтнической культуры, на основе которой и происходит прежде всего общение между пер­вичными общностями. К такой культуре относятся преж­де всего языки межэтнического общения, не обязатель­но имеющие национальную привязанность. Так, в Тро­пической Африке это не только суахили и хауса, но и более мелкие этнические языки, а также различные ва­рианты смешанных жаргонов (пиджин), используемые для торгового и хозяйственного общения.

Однако такая культура не обладает необходимой сте­пенью зрелости, чтобы обеспечить интенсивное взаимо­действие и согласие разнородных элементов. Разногла­сия и конфликты, в которых дифференцирующие харак­теристики могут служить поводом и критерием для вражды и насилия, делают необходимым формирование устойчивого единства на более высоком уровне.

Национальный уровень. Национальное единство воз­никает как на моноэтнической, так и на полиэтнической основе через общую хозяйственную деятельность и го­сударственно-политическую регуляцию. Это дополняется созданием и соответствующей культуры языка, идеологии, норм, обычаев и т.д. В странах Азии и Африки нацио­нальное единство в большей степени складывалось на основе общего исторического опыта, накопленного в ходе колониального угнетения и борьбы за национальную не­зависимость и национальное самоопределение. Хорошо известно, что в освободившихся странах национальное объединение прежде всего осуществляется государством. В сфере культуры оно также выступает важнейшим средством утверждения единства.

Тем не менее процессы культурной консолидации на­ции нередко оказываются двойственными и приводят, в свою очередь, к росту межнациональных противоречий в рамках одного государства или между ними. В Ин­дии прямое осуждение вызывают тенденции этнической и языковой консолидации, вызывающие напряженные столкновения между представителями разных этноязы­ковых групп. Многие индийские ученые и политики видят в локальном национализме причины конфликтов и трений, ведущих к дезориентации государственного единства.

Нередко меры по укреплению территориального и го­сударственного национализма ведут к ограничению прав или изгнанию инонациональных групп. Так, например, в 70-х гг. в Гвинее, Уганде, Кении, Замбии изгонялись “инородцы” (иногда проживающие в данной стране в течение ряда поколений) не только из соседних и смеж­ных, но и более отдаленных стран (средиземноморских, азиатских). В 1989—1992 гг. подобные процессы охва­тили ряд стран бывшего Советского Союза. За такими мерами большей частью стоят экономические причины, так как тем самым ослабляется конкуренция для “ти­тульного этноса” в доступе к местным ресурсам, что не­редко наносит длительный хозяйственный ущерб из-за оттока активного населения и вражды с соседями. Тем не менее существуют и социокультурные причины, если возникает сильная потребность в ускоренном формиро­вании нации и преодолении локальных барьеров.

Цивилизационный уровень. Именно в общении между цивилизациями достигались в прошлом наиболее суще­ственные результаты в обмене духовными, художествен­ными, научными достижениями. В средние века европей­ская цивилизация многое заимствовала из мусульманско­го региона, а позднее Индия и Китай внесли немалый вклад в культуру Запада. Интенсивный обмен происхо­дил между исламским, индийским и буддийским регио­нами. Конфликтность этих отношений сменялась мирным сосуществованием и плодотворным взаимодействием.

Как показали новейшие исследования, разносторонние контакты, ослабевшие в эпоху колониального подчинения, существовали между Африканским континентом и други­ми регионами. Несмотря на несомненное сходство этни­ческих культур Тропической Африки и Латинской Аме­рики, эти регионы долгое время мало знали друг о друге. Лишь в 30—40-е гг. подъем таких культурно-идеологи­ческих течений, как индеанизм и африканизм (а в начале негризм), сопровождавшийся интересом интеллигенции к истокам культуры своих народов, привел к росту куль­турных отношений. Мыслители и деятели культуры обо­их континентов обнаруживали, что и там, и там неевро­пейский культурный субстрат имеет похожие характери* стики, в том числе в религии, языке, народной культуре; Достижение независимости многими странами Азии и Африки способствовало в немалой степени снятию преж­них ограничений и проявлению тех потенций, которые заключаются в различных этнокультурных и националь­но-политических общностях. Естественно, что государст­венные принципы самоопределения наций во многом влияют на характер культурных связей между различ­ными обществами. Большое влияние на эти отношения оказывают и различные политико-экономические органи­зации: СНГ, АСЕАН, Лига Арабских государств, Орга­низация африканского единства и др.

Механизм взаимодействия культур

В литературе по проблемам аккультурации раскрыт механизм и последствия взаимодействия различных культур. На этнографическом уровне выделяют как по­зитивные, так и негативные варианты, а именно: прибав­ление, усложнение и обеднение (эрозия). Прибавление в культуру Европы приносило почти каждое открытие заморских стран, из которых ввозились культурные рас­тения и навыки их использования (картофель, кукуруза, табак, чай, какао, соя и т.д.). Но и позднее Восток по­стоянно обогащает Запад своими идеями и достижения­ми в духовных системах,психотехнике, воинских искус­ствах, орнаментике и т.д. На уровне массовой культуры этот процесс порождает многочисленные движения, цен­тры, школы и группы, практикующие восточные системы медитации или духовного и физического саморазвития. На уровне высокой культуры влияние Востока сказыва­ется в творчестве видных писателей, философов, компо­зиторов и художников.

Такие процессы сами по себе еще не приводили к усложнению духовной жизни Европы, которая уже и без этого была достаточно разнообразной и перестраивала свою структуру в соответствии с внутренней динамикой, инициируя смену периодов, стилей, моды и т.д.

Усложнение происходило в культурной жизни Индии, арабских стран или Китая в период экспансии европей­ской культуры в XIX в., так как к уже имеющимся раз­

витым системам социокультурной регуляции добавля­лись новые, пришедшие из разных метрополий Европы.

Эрозии обычно подвергаются те этнические культуры, которые испытывают массированное воздействие извне и не имеют достаточно устойчивой и развитой собствен­ной культуры, способной адекватно отвечать новым жиз­ненным требованиям.

Убедительный пример такого процесса дает, как по­казал в своих работах С.А.Арутюнов, история айнов, ко­торые оказались постепенно поглощенными культурой Японии. Подобные процессы происходили и с культурой американских индейцев, и лишь ценой создания искус­ственно поддерживаемых резерваций часть прежних эт­нических групп сохраняет прежний образ жизни.

Среди факторов, способствующих позитивному эф­фекту воздействия, следует выделить следующие:

а) степень дифференциации принимающей культуры. Общество, располагающее развитыми системами морали, права, художественной культуры, эстетики, философии, оказывается в состоянии адаптировать к себе функцио­нально приемлемые нововведения, не подрывая основную духовную структуру;

б) длительность контакта, возникающая, например, на основе поддержания торговых путей между разными странами, гораздо результативнее, чем мощные, но крат­ковременные военные конфликты. Растянутое во време­ни воздействие вызывает не шоковое состояние и оттор­жение, а привыкание и постепенное принятие;

в) политические условия взаимодействия. Очевидно, что ситуация господства или зависимости во многом ме­няет и содержание культурного общения. Зависимость приводит к росту культурного протеста, к культурной интеграции угнетенных народов, в которой мобилизуют­ся духовные силы общества для утверждения его един­ства и противостояния угнетению. Наглядное проявле­ние эти процессы имели в период колониализма.

Колониализм и этнокультурные процессы. Коло­ниальный раздел Азии и Африки оказал различное вли­яние на культурные процессы:

1. Расчленение сложившихся и складывающихся эт­нических общностей границами колониальных владений

нарушило этнические процессы, приведя к обособлению частей ранее единого народа и их дивергентному разви­тию (малайская общность, распавшаяся на две части в результате англо-голландских завоеваний; англо-фран­цузские захваты арабских территорий усилили тенден­цию к атомизации этнических и языковых процессов в пределах отдельных колониальных владений).

2. Колонизация отдельных стран со сложившимися этносами, повлекшая за собой развитие экономических связей, путей сообщения, наоборот, стимулировала проте­кавшие этнические процессы (колонизация Вьетнама ус­корила процесс формирования вьетнамской нации).

3. В результате колонизации произошло искусствен­ное объединение различных этносов, далеких по языку и культуре (большинство стран Тропической Африки). Между этими этносами ранее не существовали прочные языковые контакты, и они стали осуществляться с по­мощью языка метрополии.

Колонизация не приостановила полностью процесса укрупнения существующих этнических общностей и рас­пространения их культур, в частности, за счет ассими­ляции крупными общностями более мелких. При этом ассимиляция через временное состояние билингвизма вела к монолингвизму и утрате родного языка.

Распространению некоторых культур способствова­ли также углубление экономических связей и усиление торгового обмена между разноязычными народами (ма­лайская культура в обширном регионе Юго-Восточной Азии, суахили в Восточной Африке), потребность об­щения в районах сельскохозяйственного и промыш­ленного производства, особенно в городах, прежде все­го портовых, населенных разноязычным населением (волоф стал обиходным языком Дакара, где проживает более 30 этнических групп, а хиндустани — языком Калькутты, находящейся в бенгалоязычном районе Ин­дии).

Распространение культуры, обусловленное торгово-экономическими контактами, как правило, не означало полную ассимиляцию и утрату родного языка целыми этническими общностями. Бикультурность формирова­лась лишь у отдельных представителей или узких со­

циальных прослоек таких общностей и не имела тен­денции к расширению.

Даже политика прямого управления не привела по­всеместно к низведению широко распространенных куль­тур до уровня семейно-бытовых. Культуры оказывали разную сопротивляемость, и это впоследствии прояви­лось в том, что в некоторых из них быстро и с большой легкостью язык метрополии был вытеснен из всех сфер общения и заменен автохтонными (вьетнамский, корей­ский). Другие языки не смогли так быстро заменить язык метрополии (Кампучия). Разная сопротивляемость культур не может быть объяснена только разной дли­тельностью колониального господства (Корея — 36, Вьетнам — 60, а Кампучия — 67 лет). По-видимому, это зависит от того, что колониальные захваты совпали с различными стадиями национальной консолидации, ста­новления национальных культур.

Политика прямого, а отчасти и косвенного управления накладывала ограничения на автохтонные культуры (за­прещая применение местных языков в высших звеньях колониального управления), вела к сужению диапазона их функционирования и замедляла их развитие. В ре­зультате эти культуры после освобождения оказались не готовыми обеспечить совместное общение из-за бедности и недостаточной дифференциации. В период борьбы за национальную независимость в колониальных странах происходит консолидация антиколониальных сил, вклю­чающих все этнические общности и все их классы и со­циальные слои.

Обоснования духовной колонизации. Вплоть до XIX в. в духовных отношениях Запада с другими на­родами преобладали религиозные критерии. Нехристи­анские народы рассматривались как уступающие Европе н духовной иерархии. Индийский ученый К.М.Паниккар к книге “Азия и господство Запада” писал: “Деятель­ность христианских миссионеров был связана с экспан­сией империализма... Насаждавшаяся ими идея превос­ходства не только христианства, но и европейской цивилизации, их претензия на воплощение в учении христианской церкви полной и окончательной истины, иск­лючающей правомерность других культур, вызывала от рицательную реакцию. Азиатские народы не приняли идею культурного превосходства Запада”*.

Секуляризация, охватившая Европу в XIX в., утвер­ждает расовый критерий. Он был направлен против не­гроидных и азиатских народов и получил обоснование в “науке о расах”. Р.Киплинг и другие европейские ли­тературные мэтры колониальной эпохи дали необходи­мое для формирования сознания колониальной буржуа­зии образное воплощение идеи превосходства белого че­ловека над выходцами из неевропейских культур.

Но эволюция колониальных режимов допускала воз­можность европейски образованным представителям других рас и религий примкнуть к цивилизации. Под ней опять-таки подразумевалась именно европейская. Она считалась носительницей прогресса в отличие от всех других культур и независимо от степени их раз­вития. Это подавалось так: цивилизованность не имеет своим критерием цвет кожи. Любые народы могут стать цивилизованными, если в процессе своего культурного развития откажутся от национальных традиций. Такая политика привела к созданию вестернизованной элиты, которая оказалась в духовном плену у Запада.

Критерии ^цивилизованности^. Вплоть до круше­ния колониальных режимов европейски понимаемая ци­вилизованность служила целям экспансии западных де­ржав (к которым потом присоединились США и Япо­ния) в “нецивилизованные” страны для обоснования получаемых преимуществ в торговой, политической и культурной сферах.

Важное обстоятельство заключалось еще и в том, что такая “цивилизованность” утверждалась вопреки прин­ципам, которые долгое время существовали в Китае, Ин­дии, Японии и Османской империи. К началу XX в. сло­жились следующие критерии принадлежности страны к цивилизованному обществу:

1. Государство должно гарантировать основные права:

на жизнь, достоинство, частную собственность, а также свободу передвижения, торговли и воспроизводства преж­де всего для иностранцев европейского происхождения.

• Panikkar К. Asia and Western Dominance.- L., 1954.

2. Государство должно управлять своей территорией че­рез достаточно эффективную административную систему.

3. Государство создает условия для регулярности дипломатических и информационных связей.

4. Цивилизованное общество утверждает гуманные нормы общественной жизни: не допускается самосожже­ние вдов, полигамия и рабство.

На первое место выдвигались свобода торговли и пе-редвижения. Именно к этим практическим соображени­ям сводился смысл европейского “универсализма” коло­ниального периода. Хорошо известно, насколько реши­тельно, всеми мерами (вплоть до войны) утверждали за­падные державы требование открыть “варварские” стра­ны, т.е. обеспечить в них доступ товаров, которые были не только предметом потребления, но и средством при-* вязать эти страны к интересам метрополий. Товар стал воплощением рыночной цивилизации.

Второй критерий, вытекавший из первого, сводился к требованию соблюдения законов, обеспечению свободы и безопасности, прежде всего для торговцев. Он распрост­ранялся также на миссионеров, следовавших за ними по пятам и содействовавших обращению “варваров” в хри­стианство, а соответственно и гарантированному потреб­лению новых товаров.

Остальные критерии утверждали универсализм евро­пейских норм, их распространение в качестве законов на весь мир, на все “неразвитые” расы и народы. “Не­цивилизованные” должны были постепенно приобщаться к новому образу жизни и его принципам, в чем и со­стояла “цивилизаторская миссия” Запада.

В начале XX в. Европа считалась политическим и культурным центром мира, и выдвинутые ею критерии цивилизованности стали основой принятия других стран в международное сообщество. Даже постепенное допу­щение в него некоторых неевропейских стран (Японии, Турции, Сиама) происходило при сохранении непрере­каемости европейских критериев. По отношению к ос­тальным признавалось вполне оправданным и законным вооруженное вмешательство, навязывание неравноправ­ных договоров. Получила оправдание система протекто­ратов и колоний. Воздействие колониализма на культуру покорен­ных стран. Провозглашаемые колониализмом идейные принципы не соответствовали его же собственным реаль­ным действиям. Внешний фасад колониализма украшали призывы приобщения к христианству, достижениям ра­зума и цивилизации. Но за идеологизированной оболоч­кой скрывались грубые материальные интересы. Дема­гогия прикрывала насилие, алчность, расовое высокоме­рие по отношению к подчиненному населению. Реаль­ность колониальных завоеваний, подавления освободи­тельных движений, империалистических войн превраща­ла понятие “цивилизация” в риторический оборот и дип­ломатический ритуал.

Разоблачение формализма колониального права как фактического бесправия стало важной задачей первых поколений азиатских и африканских национальных де­ятелей разных направлений. Но если умеренные стре­мились способствовать преодолению негативных сторон колониализма и утверждению цивилизации в рамках правосудия, то радикально настроенные повели реши­тельную борьбу не только против колониализма, но и за национальное возрождение.

Колониальная эпоха в целом оказывала противоречи­вое воздействие на все сферы общественной жизни, в том числе на общественное сознание. Вводя прямо или кос­венно элементы современности, колониализм вместе с тем приводил к разрушению прежних перспективных соци­альных и духовных начал в самих колониях или же к прямому насаждению традиционализма.

Так, в Индии с конца XVIII в. английские власти содействовали применению шариата для мусульман и ко­декса норм, содержащихся в “Дхармашастрах”,—для ин­дусов. Были призваны на помощь британские академи­ческие круги, которые переводили с санскрита “Законы Ману” и сборники древнеиндийских классических зако­нов XI—XII вв. Контролируемые англичанами суды, обло­жив себя древними текстами, навязывали взятые из них законы в ущерб сложившемуся обычному праву. Даже там, где религиозные ученые пандиты и улемы проявляли гибкость и шли на компромисс, английские судьи, во все­оружии оксфордской индологии или исламистики, оказы-

пались гораздо более “последовательными”. Лишь в кон­це XIX в. было обнаружено, что древние “Законы Ману” не отвечают принятым среди массы населения нормам и приводят к опасному усилению традиционной элиты.

Позднее академическое востоковедение и культурная антропология, исследуя изолированные традиционные общности, рекомендуют оставить их в прежних рамках, тем самым утверждая их структурно-функциональную целостность. Заповедным полем таких исследований ста­ли наименее затронутые модернизацией общества в аф­риканской и азиатской глубинке. В 50—60-х гг. XX в. начинается кризис в культурной антропологии, оказав­шейся слишком тесно связанной с интересами колони­альных режимов как в выводах, так и по исходным предпосылкам.

Но помимо поддержки традиционализма, духовное воздействие колониализма велось также через утвержде­ние идеалов и ценностей западной культуры, как вопло­щения безусловного прогресса. Колониальные режимы создавали видимость приобщения к развитым формам духовной жизни и достижениям западной цивилизации. Именно в этом заключалась убеждающая сила колони­альной идеологии, воздействовавшей на умы, по крайней мере, образованных слоев на протяжении раннего пери­ода колониального господства. Для буржуазного просве­тительства характерны установки на рост знаний и про­мышленное развитие, что должно привести к устранению традиционных, сковывающих человека форм мышления, поведения, застойных социальных структур и т.п.

Однако в колониальных условиях с особой остротой проявились социокультурные противоречия, присущие буржуазному обществу. Здесь происходит отчуждение новых производительных сил от народа. Ценностные ориентации, получившие высокую санкцию в буржуаз­ном сознании, оказываются лишь уловками для зату­шевывания подлинных отношений, процессов разруше­ния основ существования широких масс. Преодоление колониальных взглядов и установок было необходимой предпосылкой борьбы за политическую независимость.

Просветительство и реформаторство. Важным фактором, определившим характер социально-поли тического и духовного развития стран Востока в конце XIX—XX в., стало движение за политическую и куль­турную модернизацию, получившее выражение прежде всего в просветительстве и реформаторстве. Это поло­жило начало долгому и сложному процессу перестройки культурной жизни восточных и африканских обществ.

Огромное превосходство Запада в технике, военном деле и политической организации заставляло обществен­ное сознание традиционных обществ признавать важное значение этих факторов сначала в международных от­ношениях, а затем и во внутренних делах.

Первоначально просветительство, в значительной сте­пени формировавшееся под влиянием европейского Про­свещения, оставалось элитарным течением и выступало в светской одежде. Отвергая традиционные формы жиз­ни, его сторонники ратовали за распространение в своих странах общественных институтов Запада и за прямое усвоение западных форм сознания. Однако просвети­тельство не смогло решить две основные, тесно связан­ные между собой социально-политические задачи, кото­рые возникли перед странами Востока на новом этапе их развития, национальной консолидации и националь­ного освобождения. Противоречивость его социально-политического содержания раскрывалась как при стол­кновении с монархическими режимами, на разумность которых оно продолжало уповать, так и в отношениях к колониализму. Выход из этих противоречий был воз­можен только за рамками просветительской идеологии и программы деятельности.

Но было бы неверно полагать, что просветительство сходит со сцены. Просветительская ориентация воспро­изводится прежде всего растущей потребностью обще­ства в развитии научных знаний. И в дальнейшем она вступает в сложное взаимодействие с другими течениями в культурной жизни, прежде всего с религиозным ре-форматорством.

Соединение просветительских идей с реформаторст-вом затронуло более широкие пласты общественного со­знания, стало важным этапом формирования новых идейных течений. В центре внимания просветителей и реформаторов были проблемы преодоления феодальной

отсталости, изживания пережитков, устранения кастовой, расовой и религиозной дискриминации. Развитие обра­зования, распространение научных знаний, создание но­вой литературы на живых языках в немалой степени спо­собствовали пробуждению общественного самосознания. Реформаторы стремились избавить общество от слепого фанатизма, расширить права человеческого разума и воз­можности критического отношения личности к условиям своего существования.

Невежественность, скованность и пассивность народа были для них бесспорными фактами. У многих мысли­телей возникают опасения перед массовой стихией. Власть, по их мнению, должна стать силой, которая спо­собна вывести общество из прежнего состояния застоя. Без верховной власти, распоряжающейся судьбами всех подопечных, увеличивается раскол между богатыми и бедными, возникают рознь и вражда, подрывающие ос­новы существования общества.

На практике реформаторам, как и просветителям, при­ходилось также вести длительную обременительную тяж­бу с традиционными лидерами общества —духовенством, феодальными и дворцовыми кругами, имевшими устояв­шиеся каналы влияния как на народ,так и на власть. Поэтому у реформаторов надолго сохраняется представ­ление о необходимости сильной, но разумной власти, спо­собной преодолеть местную ограниченность. Столкнув­шись с упорным сопротивлением традиционных элемен­тов и колониальных режимов, реформаторство становит­ся более критическим и радикальным, перерастая в дви­жения за национальное возрождение и самоопределение. Постепенно вступает в свои права национализм, и не только как противостояние западному империализму, но и как стремление к самоопределению общества на куль­турно-этнической и политической основе.

Национализм придает качественно новое содержание общественному сознанию. Он вырастает на том этапе, когда монархо-этатистские или религиозные формы со­противления и регуляции общества утрачивают прежнее значение и усиливается тенденция собственно нацио­нальной интеграции. Его основные характеристики мы рассматривали выше, в гл. VIII.

Современная культурная экспансия Запада. Вли­яние западного мира (а также и Японии) на освободив­шиеся страны в области культуры глубоко противоречи­во. Оно способствует закреплению подчиненного поло­жения этих стран на мировом рынке, приводит нередко к разрушению прежних форм культуры, моральных норм и ценностей без полноценной замены их новыми, к подрыву духовного потенциала общества. Поэтому экс­пансия Запада встречает отрицательное отношение об­щественности освободившихся стран, а политика многих государств направлена на отпор культурной экспансии Запада или, по крайней мере, на ее ограничение. Эта экспансия все чаще определяется в международных до­кументах как культурный империализм.

В новейших исследованиях подчеркивается, что импе­риализм принимает разные формы и способен действо­вать в разных сферах. Обычно перечисляется пять форм империализма: экономический, политический, военный, коммуникационный и культурный. Понятие “культур­ный империализм” раскрывается обычно как использо­вание политической и экономической власти для возвы­шения и распространения ценностей и обычаев иностран­ной культуры за счет культуры другой нации. Перечис­ленные виды империализма присутствуют постоянно, но роль, отводимая каждому из них, может меняться, что приводит к перестройке методов воздействия в зависи­мости как от глобальной ситуации, так и от возможно­стей, к которым империализм может прибегать в данной конкретной стране.

В сфере самой культуры характерными чертами куль­турного империализма считаются следующие*:

1) перенесение образа жизни и потребительских ори­ентации, присущих западному обществу;

2) насаждение западной культуры как универсальной, исключающей вклад других культур;

3) стремление достичь путем культурных связей по­литических целей;

* Здесь воспроизводится перечень, приведенный в статье Cultural Imperialism из американского словаря •“The Harper's Dictionary of Modern Thought” (N.Y„ 1976.- P. 303).

4) односторонний поток информации от “центра” к “периферии” (т.е. от крупнейших западных компаний в области индустрии развлечений и средств массовой ин­формации и коммуникации к многочисленной аудитории в других странах);

5) формирование социально-культурной элиты, кото­рая должна способствовать утверждению прозападных ориентации и служить, тем самым, опорой влияния бур­жуазного Запада.

Транснациональные корпорации и культурная экспансия. Культурная экспансия — важная составная часть и необходимая предпосылка деятельности транс­национальных корпораций (ТИК), подчиняющих себе различные сферы общественной жизни в развивающихся странах. Их деятельность не ограничивается экономи­кой. Она дополняется как политическим давлением на правительства или же на оппозиционные силы, так и интенсивным социальным и культурным влиянием. Для успешного функционирования ТНК внедряют соответст­вующие социальные и духовные механизмы в принима­ющее общество. В результате происходит не только из­менение моделей потребления, но и перестройка всей си­стемы ценностных ориентации, в которой доминирующей становится установка на потребление.

ТНК придают значение социокультурным инвестици­ям, чтобы обеспечить интересы своего производства. Они обеспечивают производство такой масскультуры, которая ведет к идеализации образа жизни, идеологии, ценностей, мировоззрения и искусства метрополий, к их некритиче­скому принятию, порождая чувство неполноценности в отношении к собственным культурам.

ТНК претендуют на деидеологизацию своей деятель­ности, сводящейся якобы только к производству и про­даже товаров, обеспечению культуры бизнеса и культуры потребления, что будто бы и означает ориентацию на ма­териальные интересы. На самом деле вместо прежних мифов, в которые облекались человеческие отношения в доиндустриальных обществах, капитализм утверждает то­варный фетишизм. Товар не только продается. Он фун­кционирует в огромной степени как часть соответствую­щего образа жизни, предполагаемого всей системой средств массовой коммуникации, массовой культуры и ре­кламы. Здесь опять-таки существует высокая степень мо­нополизации. Крупнейшие корпорации по производству культуры: кинофильмов, телевизионных программ, музы­кальных записей, журналов, газет, книг, игр и т.д.— при­надлежат США, хотя с ними в острую конкуренцию всту­пают японские, английские и французские компании.

Реклама способствует внедрению завышенных потреб­ностей, непригодных для данного общества. Она отвеча­ет коммерческим интересам, а не подлинным потребно­стям населения в поддержании здоровья, питании, одеж­де. Система внушения должна заменять подлинные по­требности в питье и спрос на кока-колу или пепси, на­туральное молоко — на порошковое, продающееся в яр­кой упаковке, и т.д. Потребность в еде превращается в спрос на широко рекламируемые “шоколадные батончи­ки”, потребность в транспорте — в спрос на автомашины модных марок, потребность в жилище — в спрос на особ­няк с приспособлениями для высокого комфорта. Ломка прежних потребностей, тесно связанных с обычаями и этническими культурами, приводит к разрушительным последствиям во всей системе привычных ориентации и стремлений. Впрочем, подчас в культуру потребления с большой готовностью включается местная экзотика, так­же служащая целям престижного потребления и досуга. “Чудеса” Востока и Африки входят в реестр коммер­ческих доходных предприятий.

Если интересы самих ТНК оказываются вполне удов­летворенными видимым расширением потребления про­изводимого ими продукта, то этого нельзя сказать ни об интересах широких слоев населения, ни об интересах об­щества в целом. Предлагаемый образ жизни дорого сто­ит в прямом и переносном смысле. За него надо рас­плачиваться подчинением своей жизни и труда законам капиталистического производства, которые оказываются гораздо более безжалостными, чем прежние тотемы, табу и религиозные запреты.

Распространяясь на различные сферы образа жизни, такого рода потребительские ориентации нередко ска­зываются весьма драматично не только на социальном, но и прямо в экономическом плане. Широко известный

пример пагубности такого потребительства, навязывае­мый массовой рекламой с использованием социально-психологических факторов, деятельность швейцарской фирмы “Нестле”, пропагандирующей во многих странах мира искусственное кормление младенцев с использо-ианием продуктов этой фирмы. Замена естественного вскармливания бутылочным приводит к значительному росту расходов на импорт, превышающих в ряде афри­канских и азиатских стран бюджет органов здравоохра­нения. Другим результатом такого навязанного потреб­ления в условиях низкого уровня жизни становится по­вышение уровня детских заболеваний. По ориентиро­вочным подсчетам, все это обходится развивающимся странам в сотни миллионов долларов. И это лишь один пример того, как культурно-психологические средства используются для усиления экономической зависимо­сти.

Реклама новейших товаров направлена на различные слои населения. Она разрабатывается весьма дифферен­цирование и с использованием всякого рода мимикрии, в том числе так называемой культурной экзотики. Ведь она должна привлечь прежде всего состоятельные, пла­тежеспособные слои населения.

Моссовет культура в системе воздействия. В слаборазвитых странах влияние массовой культуры ока­зывается еще более противоречивым, чем в тех, где до­стигнут высокий уровень развития. Оно создает види­мость доступности для индивида иного, более легкого существования, что должно способствовать подсознатель­ному убеждению в преимуществах западного образа жизни, его некритическому принятию и идеализации, по­рождая чувство неполноценности в отношении к собст­венной культуре.

Распространяемая с Запада массовая культура тесно связана с консьюмеризмом, т.е. с погоней за теми веща­ми, модами, услугами, знаниями, которые будто бы опре­деляют принадлежность человека к высшим слоям об­щества. Приспосабливаясь к поощрению таких взглядов, массовая культура внушает мысль о первостепенной зна­чимости индивидуальных нужд, личных интересов по сравнению со всеми общественными.

Массовая культура, выражающаяся в широком рас­пространении развлекательной литературы, кинофильмов и телепрограмм легкого содержания, приводит к разру­шению существующих норм поведения и потребления, прежде устоявшихся представлений и ориентации, заме­няя их новыми мифами и фетишами, привязанными к запросам того рынка, на котором местному населению часто нечего продать.

Роль средств массовой информации. Ведущие ка­питалистические державы интенсивно используют огром­ные возможности современных средств массовой комму­никации для усиления своего влияния во внешнем мире. Термин “информационный империализм” давно устоял­ся как в политической, так и в научной литературе.

Западные информационные агентства, прежде всего четыре таких “кита”, как АП, ЮПИ, Рейтер и Франс Пресс, навязывают свое восприятие мира. Значимость новостей и информации, вырабатываемых этими агентст­вами, отражает запросы развития капиталистических де­ржав, для которых реальные жизненные проблемы ог­ромных масс населения других стран не имеют особого значения. Эти проблемы менее важны, чем различного рода крупные или мелкие сенсации, будоражащие умы западной публики. Достижения же развивающихся стран в экономическом, социальном или культурном отноше­ниях не могут проникнуть на рынок информации. Сис­тема массовых коммуникаций не столько способствует свободному распространению информации, сколько из­вращает представления о действительно важных собы­тиях, происходящих в мире. И дело не только в том, что поток информации, например, из ведущих капитали­стических стран в развивающийся мир в 100 раз пре­восходит обратный поток. Дело, прежде всего, в содер­жании этого потока, в характере информации, отражаю­щей потребности ведущих капиталистических держав.

Более того, ТНК, действующие в сфере информации, стали дополнением и продолжением промышленных ТНК. Информация и идеи, распространяемые через сеть массовых изданий, радио, телевидение, кино, рекламу и т.п., проникают в сознание человека и его психологию, создают предпосылки для принятия ценностей и норм,

отвечающих потребностям развития постиндустриальных общественных систем. Формы выражения и содержание информации, распространяемой через сеть массовых ком­муникаций, отражают идеологические и ценностные ус­тановки общества, находящегося на “технотронной” ста­дии, но они во многом резко расходятся как с возмож­ностями менее развитых стран, так и с их перспектив­ными путями развития.

Борьба за культурную независимость. Развиваю­щиеся страны ведут решительную борьбу за решитель­ную перестройку международных отношений в области культуры. Культурная политика, разрабатываемая боль­шинством развивающихся стран, все более включает в себя решительные требования устранения пагубных по­следствий засилья Запада в сфере культуры и средств массовой информации, поддержания суверенитета и обес­печения самостоятельного развития. Это неприятие со­провождается утверждением соответствующих позитив­ных ценностей (солидарность, всеобщность, гармония, преемственность), облекаемых в специфическую симво^ лику и семантические конструкции, сложившиеся в рам­ках каждой из цивилизаций и трансформируемые в со­ответствии с требованиями современности.

Опыт развивающихся стран за последние десятилетия свидетельствует, что социокультурная система буржуаз­ного Запада встречает сопротивление других культур, лишающее ее в этих странах органичности и устойчиво­сти. Это, конечно, не исключает тенденций проникнове­ния западной культуры и довольно широкого ее распро­странения. Но существуют несомненные объективные пределы такого распространения, а нередко динамика взаимодействия культур приводит к тому, что инородная культура сталкивается с нарастающим неприятием, огра­ничением и вытеснением.

Современные тенденции межкультурного взаимодействия

Помимо культуры, обнаруживающей вполне определенную принадлежность к буржуазному Западу, выделяют мировую межнациональную и индустриально-город­скую культуру. В общем плане к ней относят как высо­кую художественную культуру различных регионов, так и продукцию массовой культуры, формы бытовой куль­туры (одежда, пища, утварь, жилище), формы досуга (ту­ризм), спорта и психофизической тренировки (футбол, гимнастика, йога, каратэ и т.п.), элементы социального по­ведения и организации (формы брака и семьи), полити­ческую культуру и т.п.

В этой культуре соединяются достижения разных на­родов. Однако ее формирование происходит преимуще­ственно в западной среде. Произведения высокой куль­туры обычно получают признание через ЮНЕСКО, на западных фестивалях и конкурсах (или через присуж­дение международной премии), а уже затем в остальном мире. Аналогичные процессы происходят и в обществен­ной мысли, так как философские и идеологические те­чения, порожденные на Западе, интенсивно проникают в сознание интеллигенции других стран, вступая в слож­ный синтез и симбиоз с автохтонными течениями.

Важным компонентом общемировой политической культуры является международное право, которое регу­лирует политические отношения между государствами, межгосударственными организациями (прежде всего ООН), а также внутри национально-освободительных движений. Важнейшим принципом этого права является мирное сосуществование, в условиях которого и были выработаны структура и механизм международных от­ношений, охватывающие разные сферы. В области со­трудничества по социальным, культурным и гуманитар­ным вопросам осуществляются такие основные принци­пы: содействие социальному прогрессу всех народов, соблюдение прав человека и основных свобод, уважение прав национальных меньшинств, запрещение расовой дискриминации, ликвидация социальных последствий колониализма и неоколониализма,взаимное обогащение духовными ценностями, культурой, искусством.

Важным следствием международной правовой культу­ры, признающей принцип национального суверенитета, яв­ляется утверждение принципов культурного плюрализма. Появление десятков “новых” государств в дополнение к

116

ужг существовавшим создало сложное поле взаимодейст-кия культур, получивших право на признание.

Настойчивые усилия молодых государств привели к кардинальному изменению содержания международного права в том числе и в плане признания принципов куль­турной самобытности и независимости всех суверенных государств.

Важным компонентом современной мировой культуры стала также наука как сумма знаний и как мировоззре­ние. Несомненно, что в своих интеллектуальных и тех­нологических достижениях наука выходит не только за национальные рамки, но и за пределы локальных циви­лизаций и именно поэтому провозглашается всеобщим достоянием, основой для коммуникации, взаимного обще­ния и взаимодействия. И в освободившихся странах она стала неизменным достоянием образовательных про­грамм, ее популярные элементы вошли в повседневные ориентации населения. И все же, пожалуй, в еще боль­шей степени, чем это имело место в истории междуна­родного права, в общественной мысли этих стран сло­жилось двойственное отношение к науке. С одной сто­роны, в ее принятии усматривается не только приобще­ние к достижениям мирового значения, но и источник национального усиления, что превращает ее подчас в объект национального соперничества. Но с другой сто­роны, наука в существенных отношениях рассматривает­ся как средство подчинения различных сторон бытия давлению империализма. Многие мыслители видят в на­уке двойственное начало в духовном плане, так как она неорганична структуре духовного производства и ценно­стям, сложившимся в незападных обществах.

Развернутое правовое изложение, а также практиче­ская реализация принципов международного культурно­го сотрудничества даны в документах и деятельности ООН и ЮНЕСКО. Общая декларация этих принципов была принята на конференции ЮНЕСКО в 1966 г. в лень двадцатой годовщины создания этой организации. В этой декларации прежде всего констатировалось, что следует уважать и сохранять самобытность каждой куль­туры, так как все они обладают своим достоинством и ценностью, являясь частью общего достояния человечества. Цели сотрудничества в сфере культуры составляют взаимное обогащение и укрепление дружбы между наци­ями и взаимное понимание образа жизни каждого наро­да. Особенно подчеркивалось, что культурное сотрудни­чество должно выявлять идеи и ценности, способствую­щие созданию обстановки мира.

Высокая роль культуры и укрепления взаимопонима-. ния и дружбы между народами постоянная тема офици­альных деклараций и всех материалов ЮНЕСКО и дру­гих международных организаций. Всемирная конферен­ция по политике в области культуры, состоявшаяся в Мехико в 1982 г., в частности, призвала все страны к ^“культурному и научному сотрудничеству на основе ра-/венства и взаимного интереса как важных факторов ук­репления мира, дружбы и взаимопонимания между наро­дами”. Именно культура порождает те духовные дости­жения, которые способствуют гармонизации отношений между народами. В культуре выявляется и находит свое разрешение та взаимозависимость, в которую вступают между собой различные народы. Именно поэтому необ­ходимо содействовать созданию нового мирового куль­турного порядка, основанного на признании и утвержде­нии единства и разнообразия его народов и культур.

Принцип культурного плюрализма в международном плане означает самоопределение в той или иной степени различных самостоятельных культурных общностей (ло­кальных этносов, наций, регионов, цивилизаций), сохра­няющих некоторую специфику в духовной жизни. Право на культурное самоопределение, на обеспечение самосто­ятельности в деле развития национальной культуры в той или иной форме выражено во всех конституциях и официальных программах правительств освободившихся стран.

Несомненно,что усиление разнообразия культур,тен­денции к самоопределению на основе не только поли­тических факторов, но и культурной общности объектив­ная закономерность нашего времени, обусловленная вов­лечением широких масс в активную деятельность, уча­стие во всей жизни своего общества. И духовная куль­тура естественная сфера их самовыражения. Тем не ме­нее гипертрофия плюрализма может привести к обост­

рению тех сложностей, с которыми сталкиваются в своем < 1 ановлении и развитии освободившиеся страны. При-шание естественности и неизбежности самоопределения каждой культурной общности чревато ослаблением или расколом, подрывом тех тенденций к объединению, на ос­нове которого эти страны стремятся решить свои про­блемы.

Для многих полиэтнических африканских обществ усугубление плюрализма означало бы закрепление этни­ческой разделенности, что столь пагубно отражается на всей жизни общества. В маленькой Малави четыре мил­лиона жителей делятся на 13 этнических групп, и обще­ние между ними в рамках производства еще недостаточ­но, чтобы породить постоянство связей в других сферах.

Защита культурного плюрализма нередко встречает отпор со стороны многих национальных лидеров. Подо­бный плюрализм, доводимый до уровня этноса и племе­ни, явно идет вразрез как с тенденциями национальной консолидации, так и с общим стремлением многих стран Азии и Африки выступать сообща в защиту своих ин-icpecoB. Неизбежным спутником такого рода плюрализ­ма становится тенденция к дезинтеграции крупных по­литико-культурных объединений и возникновению ост­рых конфликтов от племенных до межрегиональных. Но дело еще и в том, что основное выражение такого плюра­лизма усматривается в сферах, мало в чем ущемляющих “универсализм'” мирового капиталистического рынка.

В самих освободившихся странах такие тенденции, не­сомненно, имеющие место, подвергаются нередко осуж­дению со стороны сторонников национального и паннационального единства, отрицательно относящихся ко все­му, что может его подорвать или ослабить. Возникающая при этом дилемма звучит достаточно напряженно: как преодолеть дезинтеграцию первичных ячеек и создать устойчивые культурные общности, не порождая при этом межгрупповых, межэтнических и межнациональных кон­фликтов и не снижая жизненных потенций первичных ячеек?

Демонстрируя не только одобрение культурного плю­рализма, но и признавая его за всеобщую реальность, сторонники ускоренной модернизации выдвигают именно экономику как основу взаимосвязи, которая снимает не­гативные последствия культурного плюрализма. Послед­нему при этом оставляется функция поддержания жиз­неспособности различных этнических групп, наций и даже цивилизационных комплексов, при условии, что они не будут сдерживать экономическую интеграцию.

Как в Индии, в рамках единого государства, так и в странах АСЕАН в рамках межгосударственного союза существуют многочисленные и глубокие различия между национальными, языковыми, религиозными, хозяйствен­ными общностями, что крайне осложняет создание куль­турного единства. Поэтому большей частью проблема культурного плюрализма решается через принцип “един­ство в разнообразии”, означающий сохранение и авто­номное сосуществование различных общностей и вари­антов культуры, при создании устойчивой общей сети культурных обменов, дополняемой общеполитическими и административными структурами. Вспомогательная роль при этом отводится элементам культурной общности: ре­лигии, языку, праву, системе образования, средствам мас­совой коммуникации.

Таким образом, принцип самоопределения культурных общностей не может служить безусловным критерием в подходе к проблемам культуры, так как он оказывается условным, зависимым от других факторов общественного бытия. Самостоятельность культур различных общно­стей дополняется их взаимодействием либо на основе общей духовной жизни, либо через налаженную систему взаимопонимания.