Кризис классического греческого полиса

Начавшийся после Пелопоннесской войны (431—404 до н. э.) кризис классического полиса представляет собой чрезвычайно сложное и многозначное явление. Он определял собой все развитие греческого общества в это столетие. Не случайно в антиковедении существуют самые разные, порой полярно противоположные концепции этого феномена.

Если отбросить крайности суждений об этой исторической эпохе, то не приходится сомневаться в том, что кризис классического греческого полиса – реальный исторический факт. Характерно, что и сами греки рассматривали эпоху IV в. до н. э. как далеко не лучшее время в истории Эллады и с ностальгией оглядывались назад – на «великое прошлое», на славный век побед над персами, процветания Афин и военных успехов Спарты.

Тем не менее представляется не вполне правомерным искать причины кризиса классического полиса чуть ли не исключительно в экономической сфере. Греческая экономика IV в. до н. э., безусловно, отличалась от экономики предшествующей эпохи. Прежде всего негативное воздействие на хозяйственное развитие оказывали постоянные военные конфликты между полисами. Пелопоннесская война подорвала благосостояние многих регионов Эллады. Едва ли не ежегодно происходившие вооруженные столкновения приводили к разорению крестьянских хозяйств, разрыву торговых связей и т. п. Однако полисы довольно быстро оправлялись от экономических последствий военных действий. В то же время войны стимулировали развитие ряда отраслей ремесленного производства: оружейное дело, судостроение, строительство фортификационных сооружений.

В целом вряд ли можно говорить о том, что общий уровень хозяйственного развития греческих полисов в IV в. до н. э. был существенно ниже, чем в V в. Возникавшие экономические проблемы в большинстве случаев достаточно успешно разрешались. Так, когда Афины утратили такой колоссальный источник дохода, как форос, поступавший от членов Афинской архе, то, чтобы выжить в новых условиях, им пришлось изыскивать внутренние ресурсы. И афиняне стали развивать сельское хозяйство, повысили интенсивность разработки серебряных рудников в Лаврии. Афины установили дружественные отношения с Северным Причерноморьем, и цари далекого Боспорского царства по льготным ценам, а порой и просто в дар поставляли в афинский полис зерно.

Разумеется, не всем полисам удавалось столь же успешно справляться с экономическими трудностями. Так, от нарастания кризисных явлений в экономике сильно пострадала Спарта. Она заплатила особенно большую цену за свои притязания на гегемонию в Элладе и к середине IV в. до н. э. находилась в чрезвычайно тяжелом положении. Утрата Мессении с ее плодородными землями, обрабатывавшимися илотами, нанесла сильный удар по сельскому хозяйству – основе всего уклада жизни спартанского полиса. Небольшой гражданский коллектив спартиатов еще больше поредел в результате военных потерь, была ослаблена обороноспособность полиса. Спартанское общество столкнулось с такими дотоле чуждыми ей явлениями, как использование денег и имущественное расслоение.

Еще в начале IV в. до н.э. был принят особый закон («Ретра Эпитадея» – по имени предложившего его эфора), разрешавший спартиатам дарить и завещать посторонним лицам свои земельные участки, которые ранее могли лишь передаваться по наследству от отца к сыну. Таким образом, в Спарте фактически появилась частная собственность на землю. Это привело к концентрации наделов в руках наиболее богатых граждан, в то время как беднейшие спартиаты, лишаясь земли, выбывали из гражданского коллектива. Прославленная спартанская община равных начала разваливаться; как и в остальных полисах, в Лакедемоне социальное неравенство стало обычным явлением.

Однако ситуация в Спарте была скорее исключением, чем проявлением общего правила. Искусственно созданный еще реформаторами архаической эпохи жесткий социальный строй рано или поздно должен был измениться. И это случилось в IV в. до н. э.: Спарта начала превращаться в «нормальный» полис. Но все изменения принимали подчас весьма болезненные для спартиатов формы. Что же касается большинства полисов Греции, то в них проблема обезземеливания беднейших граждан, концентрации богатств в руках небольшого круга лиц, имущественного и социального расслоения если и существовала, то была далеко не новой. Эти процессы в эллинском обществе в тех или иных масштабах шли и ранее, что не препятствовало, однако, процветанию полисного строя. Очевидно, в IV в. до н. э. появились какие-то принципиально иные факторы, которые привели к системному кризису.

Причины кризиса лежали прежде всего в самой структуре полисного строя. Основой полисного типа общества и государственности было наличие сплоченного гражданского коллектива, противопоставленного своими привилегиями как всем прочим категориям населения, так и внешнему миру. Именно этот принцип в IV в. до н. э. начал серьезно нарушаться. Если взять, например, Афины, то окажется, что в этом столетии отдельные лица, не являвшиеся гражданами, становятся значительно более влиятельными, чем прежде. Так, метеками (т. е. негражданами) было подавляющее большинство трапезитов (банкиров), а между тем они принадлежали к числу богатейших жителей Афин. Самый состоятельный из афинских трапезитов, Паси он, вообще был отпущенным на волю рабом. Хотя сами эти люди не могли непосредственно участвовать в политической жизни, они тем не менее небезуспешно «лоббировали» свои интересы в народном собрании и других органах власти, используя материально зависимых от них политиков. Складывалась парадоксальная ситуация: гражданин, влиятельный политик «служил» метеку, иногда – бывшему рабу.

В IV в. до н. э. начинает распадаться единство гражданского коллектива, утрачивается чувство общности гражданина со своим государством. Жители полисов проявляют все большую аполитичность, безразличие к судьбе родины. Некоторые люди (правда, пока их еще немного) демонстративно называют себя не гражданами того или иного полиса, а космополитами – гражданами мира^[22]. При этом если мыслителей, проповедовавших принципы космополитизма, были пока единицы, то греков, следовавших этим принципам на практике, пренебрегавших интересами родного полиса, становилось все больше.

Наряду с космополитизмом все чаще проявляется индивидуализм, пришедший на смену коллективистской этике полиса. Общество, терзаемое внутренними конфликтами, как бы распадалось на отдельные группы со своими особыми интересами, и борьба между этими группами нередко приводила к кровавым столкновениям. Так, в Аргосе в 370 г. до н. э. беднейшие граждане устроили массовое избиение богачей, в ходе которого погибло более 1000 человек, после чего их имущество было поделено между бедняками. Философ Платон писал в трактате «Государство» о том, что в каждом полисе как бы «заключены два враждебных между собой государства: одно – бедняков, другое – богачей». Не следует забывать, что в подавляющем большинстве полисов и ранее существовали богатые и бедные граждане, но до эпохи кризиса столь явного их противостояния не возникало.

Состоятельные граждане, которые в V в. до н. э. с радостью шли на траты в пользу государства, видя в этом укрепление собственного престижа, теперь уже неохотно принимали назначаемые им полисом литургии, зачастую старались уклониться от них. Для этого они скрывали или занижали размеры своего богатства, иногда переводили земельную собственность, которую трудно было скрыть от сограждан, в деньги.

В эпоху кризиса классического полиса изменилось и отношение к военной службе, которая ранее воспринималась не только как обязанность, но и как священное право каждого гражданина. Среди граждан все меньше находилось желающих терпеть тяготы походов, тем более в условиях, когда войны стали почти постоянными. В связи с этим роль полисного ополчения в войске уменьшилась. Воина-гражданина сменяет воин-наемник. Развитие наемничества стало одной из чрезвычайно ярких черт греческой истории IV в. до н. э. Отряды наемников комплектовались из людей, по какой-либо причине оказавшихся лишними в полисе. Служить родному полису из патриотических соображений эти люди не хотели или не могли, а вот за хорошее жалованье воевали охотно.

Безусловно, наемники, будучи воинами-профессионалами, по своей выучке и боевым качествам превосходили граждан-ополченцев. Но в то же время их, как правило, отличали жестокость, беспринципность, корыстные побуждения и как следствие – готовность продать свои услуги всякому, кто больше заплатит, в том числе даже если при этом потребуется сражаться против своих бывших сограждан. Эти люди сделали войну своей профессией. Большое количество греков-наемников находилось не только в рядах армий различных полисов Эллады, но и на службе у «варварских» правителей, прежде всего у персидского царя и его сатрапов. Даже спартанский царь Агесилай, прославленный полководец, окончил свою жизнь наемным военачальником в Египте. Кстати, вся жизнь наемника вела к утрате полисных «корней» и, безусловно, способствовала выработке космополитической жизненной философии.

Распространение наемничества внесло изменения в организацию военного дела. Все реже на полях сражений выстраиваются гоплитские фаланги, набиравшиеся из воинов-граждан. В начале IV в. до н.э. появился новый род войск– пелтасты (средневооруженная пехота). Снаряжение пелтастов включало небольшой кожаный щит в форме полумесяца – пелту, легкий полотняный панцирь, дротик, ударное копье и длинный меч. Впервые использовал пелтастов афинский полководец Ификрат в Коринфской войне. Отряды пелтастов комплектовались в основном из наемников, отличались большей мобильностью и маневренностью, чем фаланги гоплитов, и в ряде боевых ситуаций (действия на пересеченной местности, штурм укреплений и т. п.) шли впереди фаланги.

Кризис классического полиса проявился и в распаде системы межполисных отношений. Претензии крупнейших полисов на гегемонию в Элладе потерпели крах; практически каждый, даже самый маленький полис всеми силами держался за независимость, и в результате между государствами велись непрерывные войны.

Давая общую характеристику кризиса полисного общества в IV в. до н. э., следует отметить, что кризисные явления поразили всю полисную цивилизацию, сказались на всех ее сторонах. Насколько можно судить, это был не столько кризис упадка и старения, сколько кризис роста. Общество переросло полисные рамки, которые переставали соответствовать новым историческим условиям. Система небольших государств с их гражданскими общинами оказывалась несостоятельной в условиях развития межполисных экономических и политических связей, осознания этнокультурного единства Эллады.

Все указывало на то, что классический полис изжил себя, что необходим переход к новому типу социально-политического объединения людей. Но в реальной жизни каждый полис продолжал отстаивать собственную самостоятельность. Полис как общественный феномен стремился вырваться за свои рамки – и пока не мог этого сделать. Для его жителей были неясны, даже в самых общих чертах, направления и формы грядущего объединения.