§ 5. Функции и задачи уголовного права

Функции уголовного права <QUEST14< FONT>характеризуют ту роль, которую оно, как социальный институт, играет в удовлетворении потребностей общества, составляющих его социальных групп и индивидов.

Обращение к данной теме связано с поиском ответа на важнейшие вопросы — в чем социальный смысл уголовного права, какие задачи требуется решить с помощью данной отрасли, на достижение каких результатов могут (или должны) быть ориентированы применяемые в его рамках средства воздействия на поведение людей? Ответы на эти вопросы в значительной мере предопределяют видение содержания уголовного права и выбор средств для решения стоящих перед ним задач.

Между тем проблема уголовно-правовых функций исследована не столь глубоко, как хотелось бы. В одном из первых фундаментальных трудов, посвященных этой теме, констатировалось, что даже к раскрытию самого понятия «функция права» правоведы подходят по-разному, отождествляя ее либо с задачами права, либо с методами регулирования правом общественных отношений.⁴⁵

<QUEST15< FONT>С тех пор мало что изменилось. Некоторые юристы по-прежнему полагают, что «задачи и функции отрасли права оказываются соотносительными и неразрывно связанными друг с другом, что дает основание с известными оговорками рассматривать их как совпадающие понятия».⁴⁶ Другие усматривают взаимосвязь между функцией и задачей уголовного права в том, что первая определяется второй.⁴⁷ Наконец, третьи утверждают, что функции и задачи права — несовпадающие понятия, размежевание которых имеет «принципиальное значение как для законотворчества, так и для правоприменения», поскольку функция права служит признаком самого права, свойством его нормативных предписаний, которыми она и определяется, а задача является свойством общества, определяется им и находится вне уголовного права.⁴⁸

Термин «функция» восходит к латинскому functio — исполнение. Если нечто имеет функцию, в социологии это означает, что оно выполняет задачу, выступающую необходимой частью более широкой связи явлений. Таким образом, понятие функции предполагает наличие упорядоченного целого, в которое входят эти функции, т. е. системы.

<CLOSETEST11< FONT>Далее, в социологии различаются явные функции, т. е. совпадающие с открыто провозглашаемыми намерениями действующих индивидов, и скрытые, латентные функции, обнаруживающие себя лишь с течением времени и отличающиеся от провозглашаемых целей и задач.⁴⁹

<OPENTEST9< FONT>Смысл функционального анализа состоит в предположении, что система функционирует независимо от устремлений отдельных индивидов, в силу чего научные объяснения ее функционирования следует искать на надындивидуальном уровне. Так, «танцы дождя» индейцев в действительности дождя не вызывают. Но зато они создают необходимое сплочение социальных связей, когда рассеянные семьи собираются для совместной ритуальной деятельности.

Так же и с функциями уголовного права. Реализация некоторых из них обеспечивается решением поставленных перед отраслью задач, нацеленных на ожидаемые последствия. Однако, реализуя эти задачи, уголовное право одновременно осуществляет и другие функции, присущие ему безотносительно к тому, осознаются ли они формулирующими его задачи субъектами или остаются за гранью их понимания.

Необходимость выделения явных и скрытых функций уголовного права, на наш взгляд, органично вписывается в отмечаемое многими теоретиками права различие между правовым регулированием и правовым воздействием. Формула этого различия такова: любое правовое регулирование является правовым воздействием, но не любое воздействие есть регулирование.⁵⁰ Отсюда, помимо тех задач, на достижение которых законодательно ориентировано уголовное право, оно способно давать и «незапланированный эффект».

Функциональный анализ такого рода позволяет рассматривать уголовное право с точки зрения его «последствий» (благоприятных, неблагоприятных или нейтральных), взаимодействия с другими отраслями права и функционирования в рамках целостной правовой системы.

Явные функции уголовного права, соотносимые с намерениями его творцов, могут находить свое выражение в уголовном законе в виде сформулированных в нем задач. Решаются ли данные задачи — другой вопрос. Но несомненно то, что все целесообразные мероприятия уголовно-репрессивного свойства, начиная с конструирования уголовного закона, предпринимаются для решения известных задач.

Следовательно, задачами уголовного права можно считать его явные (формализованные в уголовном законе) функции, которые отражают понимание законодателем утилитарно-практического назначения уголовного права.

В ч. 1 ст. 2 <QUEST16< FONT>российского УК говорится о таких его задачах, как: а) охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, а также конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств; б) обеспечение мира и безопасности человечества; в) предупреждение преступлений.

<OPENTEST10< FONT>Таким образом, если не придавать особо значения различию терминов «охрана» и «обеспечение», можно выделить две явные функции уголовного права: охранительную и предупредительную.⁵¹

Если же исходить из того, что уголовному праву могут быть свойственны и латентные функции, обусловливающие его существование как такового, то стоит попытаться их выявить. И здесь уже нельзя рассчитывать только на известное нам целеполагание действующих субъектов. Представление об этих функциях может быть получено лишь посредством глубокого теоретического анализа функционирования уголовно-правовой системы в государственно-организованном обществе.

<QUEST17< FONT>Поэтому многие криминалисты не удовлетворяются, характеризуя функции уголовного права, только теми его задачами, которые сформулированы в законе. В частности, А. В. Наумов, называя в качестве основной охранительную задачу, признает, что могут быть сформулированы и другие задачи, например воспитательная.⁵² В. В. Мальцев выделяет (наряду с функциями охраны общественных отношений и регулирования ответственности правонарушителей) задачу обеспечения справедливости, связанную с поддержанием адекватности уголовного права социальной справедливости существующего общества.⁵³ Н. А. Лопашенко наделяет уголовное право тремя функциями: предупредительной, охранительной и регулятивной.⁵⁴ Три задачи видит и И. Э. Звечаровский: регулятивную, предупредительную и восстановительную.⁵⁵ Ю. И. Ляпунов формулирует четыре функции: регулятивную, воспитательную, охранительную и предупредительную.⁵⁶ Но, пожалуй, самый обширный перечень предложен Г. А. Злобиным, который обозначил социально-превентивную, ценностно-ориентационную, юридико-регулятивную, социально-интегративную, системно-правовую функции и функцию поддержания и укрепления престижа государственной власти.⁵⁷

<OPENTEST11< FONT>С учетом изложенных выше теоретических построений представляется возможным выделить семь основных функций уголовного права: превентивную, регулятивную, правовосстановительную, ценностно-ориентационную, социально-интегративную, системно-правовую и обеспечение легитимности государственной власти.

<OPENTEST12< FONT>Регулятивная функция заключается в упорядочении общественных отношений, составляющих предмет регулирования уголовного права.

Указанная функция ставит уголовное право в единый ряд со всеми другими отраслями права в качестве отрасли, хотя и обладающей спецификой, но, тем не менее, в главном не отличающейся от своих «сестер».⁵⁸ Это значит, что оно располагает самостоятельной нормативно-законодательной базой, имеет собственный механизм правового регулирования и другие атрибуты правовой отрасли, гарантирующие от произвола и обеспечивающие устойчивость функционирования регламентируемых ею отношений.

Когда же уголовно-нормативный механизм дает «сбой», ему на смену приходят «вторичные» нормы, регламентирующие такой порядок улаживания криминальных конфликтов, при котором граждане пытаются обеспечить свою безопасность собственными силами, прибегая к самочинной расправе или ничем не ограниченной мести. В результате берут верх произвол и «кулачное право», ведущие к дезорганизации сложившегося уклада общественных отношений и деградации общества.

Правовосстановительная функция уголовного права зачастую ставится под сомнение под тем предлогом, что она характерна для отраслей цивилистического цикла, либо потому, что она — атрибут уголовно-исполнительного права, коль скоро восстановление причиненного преступлением вреда осуществляется в процессе исполнения наказания.⁵⁹

На наш взгляд, государство должно стремится к восстановлению нарушенного права во всех регулируемых им сферах, в том числе и в уголовно-правовой. Если важнейшим признаком преступления является его противоправность, то всякое преступное деяние есть «противоправо», «неправо», «неправда». Отсюда, всякая оправданная реакция на преступление должна утверждать право, правду, справедливость.

Принятие нового УК, безусловно, свидетельствует о повышении значения восстановительной функции. В частности, это нашло свое проявление во включении в число первоочередных целей наказания восстановления социальной справедливости (ч. 2 ст. 43 УК). Ее торжество жизненно необходимо для ощущения стабильности общества и силы существующей в нем власти, способности власти обеспечить общественный порядок. Понимание того, что зло не остается безнаказанным, является одним из слагаемых устойчивости жизнедеятельности, спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. В определенной части решение данной задачи призвано обеспечить и уголовное право.

В этом плане верна мысль Б. С. Никифорова относительно общественной пользы наказания: оно «нейтрализует воздействие преступления». Преступление — нарушение условий существования общества. Наказание призвано, насколько это возможно, восстановить их. Преступление дезорганизует общественные отношения, а наказание должно подтвердить незыблемость общественной системы. Общественно опасной деятельности преступников противостоит, таким образом, общественно полезная деятельность государства.

<OPENTEST13< FONT>Превентивная функция связана с недопущением преступлений.⁶⁰

<CLOSETEST12< FONT>Обычно в ней выделяются два аспекта: частная превенция, предполагающая удержание от совершения нового преступления лица, уже нарушившего уголовный закон, и общая превенция, состоящая в предупреждении совершения преступлений иными лицами.

Общая превенция осуществляется как посредством установления уголовно-правовых запретов и обязываний, сопровождаемых угрозой осуждения и применения наказания за их нарушение, так и путем управомочивания, например на необходимую оборону, что способно в известной мере удержать от посягательств потенциальных преступников.

Частная превенция реализуется посредством осуждения и применения наказания, во-первых, лишающего виновного физической (изоляция от общества) или юридической (лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью) возможности совершать преступления, а во-вторых, имеющего своей целью его социальную реабилитацию. Осуществлению этой превенции способствуют и поощрительные нормы, стимулирующие добровольный отказ от доведения преступления до конца и позитивное послепреступное поведение.

Таким образом, общепредупредительный эффект уголовного права вытекает из самого факта его существования и может лишь усиливаться или ослабляться практикой его применения к отдельным лицам, тогда как специально-предупредительное воздействие вне реализации уголовного права правоохранительными органами просто немыслимо.

Заметим в этой связи, что многие по привычке говорят о борьбе с преступностью, из чего следует, что последняя может быть побеждена. Другие предпочитают рассуждать о контроле над преступностью, о поддержании социального мира, полагая, что всякое государство как форма общественного объединения лишь тогда чего-нибудь стоит, когда способно нейтрализовать деструктивные для данного общества тенденции и явления либо удержать их на терпимом, приемлемом уровне.

Во всяком случае, при том, что уголовное право остается важным средством реагирования на преступные проявления, перед ним не может ставиться задача ликвидации преступности. Если бы ее причины коренились исключительно в самих преступниках, постановка подобной задачи была бы корректной. Если же преступник перестает рассматриваться как конечная причина преступления, если законодатель обращается к формирующим его поведение объективным обстоятельствам, то и само уголовное законодательство с его репрессивными институтами воспринимается как недостаточное и даже не основное средство противодействия преступности.

В контексте всей системы управления обществом и социального контроля за поведением его членов уголовно-репрессивная практика — важная, конечно, но не главная составляющая этого противодействия. Как отмечает В. Н. Кудрявцев, «уголовно-правовой запрет следует рассматривать как субсидиарный — в том смысле, что наказание надо устанавливать в качестве последнего средства».⁶¹

Тем не менее в обозримом будущем массовое назначение наказаний останется непременной составляющей процесса управления поведением людей. Оно необходимо уже потому, что человечество не выработало пока других, менее репрессивных, но не менее эффективных мер, способных обеспечить замедление темпов роста преступности, а затем — стабилизацию ее уровня и хотя бы некоторое ее сокращение. В этом смысле уголовное право лишь способствует предупреждению преступлений, но не в состоянии решить проблему преступности как таковую.

Впрочем, сегодня никто не сможет сказать наверняка, что есть преступность — исторически преходящее явление или вечный спутник цивилизации. Разумеется, хочется верить в прогресс, в том числе и в нравственной сфере. Но, может быть, прав Франц фон Лист, который писал: «Лучше смотреть в лицо фактам, что преступление не может быть уничтожено кроме как в несуществующей утопии. Преступление — вечное явление, как болезнь, как умопомешательство и смерть. Оно вечно цветет как весна и неизменно появляется как зима».⁶²

Под этим углом зрения преступность можно представить в виде некой сорной поросли, столь же древней, сколь культивируется сад, в котором она произрастает. Сумма ее листьев представляет уровень преступности. Некоторые из них опадают, но взамен вырастают новые. Какие-то побеги жухнут и отмирают, но вокруг них уже шелестит молодая листва, образующая пышную крону. Бывает, что при смене «времен года» обновляется едва ли не вся листва. Но поросль в целом остается, осуществляя свои жизненные функции. И стоит садовнику отделить те или иные листочки, в лучшем случае — удалить отдельные ветви в одном месте, как новые побеги немедленно появляются в другом, питаемые разветвленной корневой системой, глубоко погруженной в «благодатную» почву. В состоянии ли мы подрыть эти корни? — вот вопрос, на который пока нет ответа. Значит ли это, что бороться с ростом «криминальных побегов» бессмысленно и надо предоставить им возможность расти как вздумается? Конечно, нет. Иначе они пойдут вширь и вглубь, вытесняя из «сада» все иные формы жизни.

Особенность противодействия преступности посредством уголовного права в том и состоит, что оно обеспечивает лишь такой уровень общественной безопасности, под которой понимается не отсутствие преступлений, а удержание преступности в контролируемых пределах, позволяющих достигнуть необходимой степени раскрываемости преступлений и неотвратимости уголовного преследования преступников. В этом смысле возможности уголовного права хоть и ограниченны, но востребованы в качестве «последнего довода».

Ценностно-ориентационная функция заключается в том, что уголовное право, устанавливая запреты и наказания за их нарушение, дает вместе с тем в негативной форме (методом «от противного») позитивную оценку тем общественным ценностям, которые ставятся под его охрану, т. е. устанавливает некие ориентиры, с которыми индивиды соотносят свои действия, поддерживает определенные социальные установки, которые формируют восприятие действительности и мотивацию поведения. Именно ценностные ориентации лежат в основе совершаемых человеком поступков, как социально позитивных, так и социально вредных.

Рассматриваемая функция осуществляется, следовательно, в силу самого факта существования законодательства, в котором дается отрицательная оценка общественно опасных деяний, признаваемых преступлениями. Способствуя воспитанию граждан в духе соблюдения Конституции, законов и норм общечеловеческой морали, уголовное право играет тем самым определенную роль в формировании у них должного правосознания.

Известно, что правовое сознание — сложная часть общественного сознания, включающая познавательные, оценочные и регулятивные функции. Познавательные функции правосознания обеспечиваются знанием права, оценочным функциям отвечает система мнений по юридическим вопросам (отношение к праву), а действие регулятивных функций проявляется в правовых ориентациях, установках и навыках правового поведения. При этом главную роль в мотивирующем воздействии права на поведение играет не знание норм, а отношение к ним, т. е. именно ценностный аспект правового сознания.

Ценностные ориентации тесно связаны с мировоззрением индивида, т. е. с системой его взглядов и убеждений. Мировоззрение определяет основную направленность личности и может подчинять все иные виды побуждений. В этом смысле уголовное право по-своему дает ответы на вечные вопросы: «Все ли дозволено?» и «Может ли человек перешагнуть черту?». И даже если спасение от вседозволенности и беспредельности человечество обретет в ином, цивилизаторская, гуманистическая ценность уголовного права, при всей его, как это ни парадоксально, жесткости, несомненна.

С ценностно-ориентационной связана социально-интегративная функция, которая выражается в том, что, порицая преступление от имени государства, уголовный закон и своим содержанием, и практикой применения сплачивает общество в борьбе против такого социального зла, как преступность, объединяя людей на основе идеалов добра и справедливости. Следовательно, право как воздействующая социальная сила является вместе с тем «интегрирующим, стабилизирующим и умиротворяющим фактором, вносящим в организацию общественной жизни высокоцивилизованные начала».⁶³

Цивилизаторский потенциал уголовного права по определению не может замыкаться рамками одной страны. Скажем, убийство человека для его близких всегда есть зло, всегда личное горе, независимо от страны, где оно совершено. Поэтому борьба с преступностью, в том числе и уголовно-правовыми методами, должна, как правильно замечает А. В. Наумов, не разъединять, а объединять страны.⁶⁴ И многое в этом направлении уже сделано. Международное сообщество смогло выработать общие подходы к преследованию преступлений международного характера, заложило основы для уголовной ответственности за преступления против мира и безопасности человечества. Но еще больше предстоит сделать. Перспективным представляется дальнейшее сотрудничество в борьбе с терроризмом, экологической и экономической преступностью.

Системно-правовая функция уголовного права состоит в том, что оно замыкает собой систему права в целом, охраняя от наиболее серьезных нарушений нормы практически всех его отраслей. В этом отношении уголовный закон – своего рода «сторожевой забор» вокруг строительной площадки, на которой идет созидательная работа. Следовательно, прежде чем его возводить, надо знать, что именно мы собираемся охранять. Поэтому в идеале УК должен приниматься тогда, когда есть определенная ясность с «созидательными» отраслями. Иначе получится, что, не зная общего замысла архитектора, мы начнем возводить одну из стен, построив которую, вынуждены будем либо приспосабливать к ней все здание (на что наивно рассчитывать), либо перестраивать поспешно построенное (что более вероятно).

Кроме того, осуществление данной функции связано с отграничением уголовного права от других смежных с ним сфер. Так, общность границы уголовного и административного кодексов означает, что с какой бы стороны не была пересмотрена эта граница, этот пересмотр неизбежно отразится на объеме другой стороны. Поэтому всякая «делимитация» границы между административно-противоправным и уголовно-наказуемым хищением неизбежно сказывается на объеме обоих: расширение рамок административно-наказуемого хищения автоматически влечет сужение пределов уголовно-наказуемого хищения, и наоборот.

Важное значение в этой связи приобретает «сквозное», т. е. межотраслевое (во взаимосвязи с правовыми нормами иных отраслей) видение процесса правового оформления той или иной группы смежных общественных отношений, обусловливающее понимание сферы действия опосредствующих их норм. Это предопределяется самой сущностью права, представляющего собой не механическую совокупность нормативных актов, а логично построенную систему, в которой акты каждого государственного органа занимают определенное место, дополняя и обусловливая друг друга, систему, в которой каждый нормативный акт значим не сам по себе, а «в той мере, в какой он содействует общей упорядоченности, вписывается во всю систему актов, прежде всего кодифицированных, которые обеспечивают эту общую упорядоченность».⁶⁵

Говоря о «сквозном» регулировании, следует также затронуть вопрос о взаимодействии национального уголовного права с международным правом, общепризнанные принципы и нормы которого, а также международные договоры России «являются составной частью ее правовой системы» (ч. 4 ст. 15 Конституции).

Интернационализация различных областей жизни и глобализация ряда жизненно важных проблем приводят ко все более всесторонней взаимозависимости государств. Взять хотя бы экологические проблемы, которые либо будут решаться в глобальном масштабе, либо их не удастся решить по-настоящему, ибо государственные границы и границы экосистемы, как правило, не совпадают. Только понимание глобальности опасности и правовая регламентация, направленная на предотвращение вреда саморегуляции окружающей среды как целостной системы, позволят предотвратить планетарный экологический кризис. В равной мере это относится и к другим проблемам, которые не могут быть успешно решены в национальных рамках, требуя объединения усилий (система коллективной безопасности, терроризм, наркобизнес и т. п.), в силу чего можно говорить о функции интеграции с международными системами уголовно-правовой безопасности.

Изложенные обстоятельства нашли свое отражение и в формулировке задач уголовного законодательства, одной из каковых являются обеспечение мира и безопасности человечества (ст. 2 УК). Другое дело, что более корректной смотрелась бы формулировка указанной задачи в том ее виде, который она впервые обрела в Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 г., говорящих не об обеспечении, а о содействии охране мира и безопасности человечества. Очевидно, что безопасность на общечеловеческом уровне может быть обеспечена лишь усилиями всего человечества. Россия же может лишь способствовать решению этой задачи своим вкладом в ее достижение.

<CLOSETEST13< FONT>Функция обеспечения легитимности государства подчеркивает роль и значение государственной власти в формировании и проведении в жизнь уголовного законодательства. Уголовно-правовая охрана от преступных посягательств прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка, стабильности конституционного строя — важнейшая задача государства, по степени решения которой можно судить о жизнеспособности власти. Ведь государство существует не для того, чтобы создать на земле рай, а чтобы не допустить на ней ада. В этом отношении в конце 1990-х годов многими отечественными обществоведами высказывалась мысль, что провал борьбы с организованной преступностью означал бы окончательное падение престижа власти, апатию избирателей и новую волну криминального «беспредела».

Здесь нельзя не указать на сформулированное Х. Мюллер-Дитцем понятие предела моральной терпимости, выходя за который государство рискует породить среди населения представление о слабости уголовной юстиции.⁶⁶ Граждане же, переставшие видеть в правоохранительных органах государства гарант безопасности, обращаются в поисках защиты к самосуду и другим неконституционным формам социального контроля. В итоге общество скатывается к хаосу.

В русло этих рассуждений вписывается и позиция В. Хассемера, который видит предназначение уголовного права прежде всего в сдерживании неконтролируемой борьбы с правонарушениями, приходящей на смену уголовной юстиции, когда механизм ее функционирования дает сбои.⁶⁷ Чтобы не допустить этого, государство обязано заботиться о своем авторитете действенного и справедливого субъекта поддержания общественного порядка и обеспечения общественной безопасности.⁶⁸

С феноменом доверия к государству, играющему роль организующего регулятора различных проявлений социальной активности, связана трактовка конечного смысла уголовного наказания как формы поддержания авторитета государственной власти. Предпосылки этой концепции кроются, видимо, в характерном для классической школы позитивистском понятии преступления как акта неповиновения закону.⁶⁹ Если уголовное право защищает не общественные отношения, а авторитет законодателя, который упорядочивает и охраняет эти отношения в соответствии со своими представлениями, то оно действительно может рассматриваться в качестве гаранта законодательной власти.

Однако признание обусловленности правовой формы общественными реалиями позволяет заключить, что конечным результатом утраты государством стержневого положения в обеспечении общественной безопасности служит социальная дезинтеграция. В этом смысле уголовное право выступает гарантом незыблемости не только и не столько законодательной и всякой иной власти, сколько общественной системы в целом.