§ 3. Методы уголовно-правового регулирования

В теории права господствует мнение, согласно которому отрасли права различаются также по методу регулирования общественных отношений, выступающих предметом такового. При этом предмет считается как бы первичным, а метод — вторичным, поскольку от содержания и характера регулируемых отношений во многом зависят и методы воздействия на них.

Будучи неразрывно связанными, предмет и метод различаются функционально. Если первый демонстрирует, какие общественные отношения должны регулироваться нормами уголовного права, то второй указывает на то, каким образом регулируются данные отношения.

<QUEST10< FONT>Отсюда, под методом уголовно-правового регулирования понимается способ правового воздействия со стороны государства на поведение участников общественных отношений в целях обеспечения состояния защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от преступных посягательств.

Сообразно делению права на публичное и частное выделяются два основных типа правового регулирования — публично-правовой и частноправовой.

Необходимость обеспечения общей безопасности объективно требует целенаправленной деятельности публичной власти. Принятие государством на себя этой важнейшей функции предопределяет и особенности возникающих между ним и частными лицами уголовно-правовых отношений, которые, в отличие от частных дел, реализуемых по воле и усмотрению отдельных индивидов, строятся на основе властеподчинения.

Следовательно, в противовес отраслям частного права, в которых правовая регламентация опирается на метод координации, т. е. носит децентрализованный, диспозитивный характер, уголовное право, будучи правом публичным, использует централизованное, императивное регламентирование, т. е. метод субординации, при котором регулирование сверху донизу осуществляется на властных началах.

Наибольшее значение это деление сохраняет в романо-германской правовой семье, хотя сложилось оно еще в античные времена, впитав в себя основные положения древнеримской правовой доктрины. Система частного права имеет в своей основе римское гражданское право, ставящее во главу угла индивида и признающее за ним наивозможно большую свободу, а система публичного права — господство государственной власти над людьми, создающее для них одностороннюю обязанность повиновения и превращающее свободное лицо частного права в подвластного подданного.³⁰

Использование последнего метода в регулировании публично-правовых отношений между государством и гражданами проявляется в сфере уголовного права, во-первых, в том, что по источнику происхождения его нормы являются централизованными, т. е. исходящими от публичной власти, но не из договоров между множеством отдельных лиц, принимающих юридические решения по собственной инициативе и разумению, что типично для децентрализованного правового регулирования.

Во-вторых, формулируемые с использованием данного метода уголовно-правовые правила, запрещающие или предписывающие своим адресатам определенные виды поведения, по способу выражения носят для них не просто повелительный, а однозначный, авторитарный характер, не допуская, как правило, договоренности об иных путях урегулирования их взаимоотношений.

В-третьих, по способу наделения субъектов соответствующими правами и обязанностями рассматриваемый метод отличается тем, что непосредственно устанавливает не только их объем, но и порядок возникновения, исключающий возможность субъектов по собственной воле и взаимному согласию, как это имеет место в частном праве, принимать на себя обязанности по отношению друг к другу.

В-четвертых, последствия отступления от указанных правил в виде уголовно-правовых санкций по степени предопределенности носят императивный характер, т. е. предрешаются самим фактом правонарушения (преступления), а не требованием заинтересованной стороны (потерпевшего от преступления), лишенной возможности действовать по своему усмотрению.

<CLOSETEST2< FONT>В категориях императивности и диспозитивности выражается, таким образом, соотношение общественных и личных интересов. Если публичное право имеет в виду интересы государства как целого, то частное — интересы индивида. Публичность — правовой принцип, в соответствии с которым должностные лица государства должны ex officio от его имени и в его интересах выступить на защиту нарушенного права, а диспозитивность как принцип права, наоборот, предоставляет самому заинтересованному лицу возможность по собственному усмотрению обратиться за защитой своего нарушенного права путем частноправового притязания.

Вместе с тем, насколько бы ясным ни казалось различие между публичным и частным правом, при определенном взгляде оно становится не столь очевидным. Поэтому следует иметь в виду, что не существует «чисто» публично-правовых или «чисто» частноправовых отраслей. Любая отрасль и любая норма права включают в себя в той или иной степени и момент «публичный», и момент «частный».³¹

Потому диспозитивный метод регулирования имеет определенную социальную ценность и для публичного права. Именно поэтому и «частные» преступления не исчезали из уголовного права на всем протяжении его развития при том, что границы, отделяющие их от «публичных» преступлений, не отличались устойчивостью.

По мере либерализации российского общества идет процесс «возвращения» и, как отмечает Н. М. Кропачев, все более глубокого проникновения частноправовых начал в публичное уголовное право, включая увеличение числа статей УК, по которым учет позиции потерпевшего влияет на решение вопроса об освобождении от уголовной ответственности.³²

С принятием УК 1996 г. тенденция к расширению диспозитивности проявилась во введении еще одной категории преступлений, которые можно назвать публично-частными. Речь идет о деяниях небольшой и средней тяжести, дела по которым, будучи публичными по обвинению, тем не менее могут быть прекращены ввиду примирения потерпевшего с обвиняемым (ст. 76 УК).

Начала диспозитивности коснулись и лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих организациях, не являющихся государственным или муниципальным предприятием. Уголовное преследование этих лиц за преступления против интересов службы в таких организациях ставится в зависимость от заявления либо согласия последних, если вред причинен интересам исключительно «своей», но не другой организации, а тем более не интересам граждан, общества или государства (примечания 2 и 3 к ст. 201 УК).

Подобные подвижки наблюдаются и в других странах. Например, в ходе проводимой в Финляндии реформы правовых санкций за имущественные преступления было принято решение, что для привлечения к ответственности лиц, виновных в несанкционированном использовании имущества, а также в краже малоценных предметов, требуется заявление потерпевшего.³³ Законодательные попытки уделять интересам потерпевшего от преступления больше внимания, чем это было прежде, предпринимаются и в других странах (например, в Германии). Резервы для расширения диспозитивности остаются и в российском уголовном праве (например, в части, касающейся внутрисемейных, «родственных» хищений).³⁴

Вместе с тем не хочется думать, что неконтролируемое и безбрежное проникновение частноправовых начал в уголовное право станет магистральным путем его развития. Тот или иной человек может простить преступнику все. Но насколько благороден этот жест для отдельного человека, настолько он зачастую опасен для государства, которое устанавливает в интересах всего общества, какое поведение преступно и уголовно наказуемо.³⁵

Поэтому ведущей в уголовном праве должна оставаться публичность, а более перспективным представляется реформирование уголовно-правовых санкций за некоторые преступления в сторону постепенного снижения сроков лишения свободы либо полного отказа от данного наказания с заменой его наказаниями имущественного характера (где это возможно). Там же, где такая замена недопустима, может быть использовано и освобождение от наказания при соответствующем посткриминальном поведении виновного (возмещение ущерба и т. п.).