- •Научная рациональность и философский разум. 2003. (Гайденко п.П.)
- •Раздел I. Формирование античной науки в лоне философии
- •Глава I
- •Глава II
- •1. Аристотель и античная традиция трактовки быти
- •2. Бытие, сущность и категории
- •3. Закон противоречи
- •5. Материя и форма. Возможность и действительность
- •6. Виды сущностей. Вечный двигатель
- •7. Сущее (бытие) как таковое
- •Глава III
- •1. Проблема непрерывности и аристотелевское решение зеноновых «парадоксов бесконечности»
- •2. Понятие бесконечного у Аристотел
- •3. Понятие «места» и проблема пространства
- •4. Понятие времени. Время как число движени
- •5. Соотношение математики и физики
- •6. Аристотель как биолог
- •Раздел II. Христианство и генезис новоевропейского естествознани
- •Глава I
- •Глава II
- •1. Естественное и искусственное
- •2. Догмат о творении как предпосылка новоевропейского понимания природы
- •3. Догмат о творении и первородный грех
- •4. Возрожденческий антропоцентризм: человек как второй Бог
- •5. Изгнание целевой причины как условие математизации физики
- •6. Герметизм и физика Ньютона
- •7. Пантеистическая тенденция теологии Ньютона: протяженность Бога
- •8. Реформация и генезис экспериментально-математического естествознани
- •Глава III
- •Раздел III. Специфика новоевропейского типа рациональности
- •Глава I
- •1. Теория движения Аристотел
- •2. Категория цели и понимание природы в перипатетической физике
- •4. Эксперимент и проблема материализации геометрической конструкции
- •5. Возрождение физики стоиков и пантеистическое понимание природы
- •6. Превращение природы в материю — условие возможности механики
- •Глава II
- •1. Физика и математика: различие предметов и способов исследовани
- •2. Гоббс о критериях достоверности знания в математике и физике
- •3. «Механическое» и математическое доказательства
- •4. Проблема объективной значимости идеальных конструкций
- •Глава III
- •1. Принцип непрерывности в античной физике и математике
- •2. Пересмотр аристотелевского принципа непрерывности и понятие бесконечно малого у Галилея и Кавальери
- •3. Попытки преодолеть парадоксы бесконечного: Декарт, Ньютон, Лейбниц
- •4. Возвращение к античным традициям в математике и философии во второй половине XVIII века
- •5. Аксиома непрерывности р. Дедекинда
- •Глава IV
- •Глава V
- •1. Понятие континуума у Лейбница и вопрос о связи души и тела
- •2. Материя как «хорошо обоснованный феномен»
- •4. Решение проблемы континуума Кантом
- •5. Неделимое есть вещь в себе
- •Раздел IV. XX век: философское осмысление и критика научной рациональности
- •Глава I
- •1. Трансцендентальный синтез как условие возможности научного знания. Понимание синтеза у Канта и у неокантианцев
- •3. Неокантианское понятие числа
- •4. Теория множеств и кризис оснований математики. Отношение неокантианцев к интуиционизму и формализму
- •5. Неокантианская концепция развития науки
- •Глава II
- •3. Наука и ее история с точки зрения неокантианской теории деятельности
- •Глава III
- •1. Философия как строгая наука. Критика Гуссерлем натурализма и историцизма
- •2. Принцип очевидности и «чистый феномен»
- •3. От созерцания сущностей к анализу трансцендентального Эго
- •4.«Кризис европейских наук»
- •5. Теоретическая установка сознания — духовная родина Европы
- •6. Жизненный мир и наука
- •7. Трансцендентальная феноменология как вариант историзма
- •Глава IV
- •1. К предыстории понятия ценности
- •2. Макс Вебер между Иммануилом Кантом и Фридрихом Ницше
6. Жизненный мир и наука
Но что предлагает Гуссерль для преодоления кризиса естествознания и рациональности вообще, который перерастает в общекультурный кризис Европы? Он видит спасение от техницизма и натуралистического объективизма современного естествознания в восстановлении утраченной связи науки с субъектом, осуществляющим познавательную деятельность. Эта связь, по Гуссерлю, сохранилась в науке Нового времени только в одной форме: наука осу
-478-
ществляет прагматическую функцию как один из главных факторов технического и экономического развития общества. Но эта ее бесспорная функция не может заменить человеку потребности в осмыслении мира и своей жизни в нем, — а именно эту потребность удовлетворяла наука прошлых эпох, не утратившая связи с философией.
В «Кризисе» у Гуссерля появляется новое понятие — «жизненного мира», являющегося смысловым фундаментом всякого человеческого знания, в том числе и знания естественнонаучного. Именно забвение жизненного мира, абстрагирование от него, разрыв с ним механики Нового времени положил, по Гуссерлю, начало превращению ее в объективизм и натурализм и тем самым подготовил кризис европейских наук61.
Что же представляет собой «жизненный мир»? В отличие от мира конструированного и идеализированного жизненный мир не создается нами искусственно, в некоторой особой установке, а дан непосредственно до всякой особой установки сознания, причем дан с полнейшей очевидностью всякому человеку. Это — дорефлективная данность в отличие от теоретической установки, требующей предварительной рефлексии и перестройки сознания. Именно этот мир, говорит Гуссерль, является той общей почвой, на которой вырастают все науки. Поэтому для осмысления научных понятий и принципов мы должны обратиться к этому повседневному миру.
Основные определения жизненного мира даются Гуссерлем путем противопоставления его конструкциям естествознания. Во-первых, жизненный мир всегда отнесен к субъекту, это его собственный окружающий повседневный мир. Во-вторых, именно поэтому жизненный мир имеет телеологическую структуру, поскольку все его элементы соотнесены о целеполагающей деятельностью человека. Если в естествознании все субъективное должно быть исключено, а потому там нет места и для понятия целей, то в жизненном мире все реалии отнесены к человеку и его практическим задачам. Наконец, если мир, как его описывает математическая физика, неисторичен, то жизненный мир, напротив, представляет собой историю. Если в естественных науках мы всегда прибегаем к объяснению, то жизненный мир открыт нам непосредственно, мы его понима
-479-
ем: категории объяснения и понимания Гуссерль употребляет здесь в смысле, близком к дильтеевскому.
У Дильтея понимание отличается от объяснения, характерного для естественных наук, тем, что условием понимания всегда является некоторое целое, поле или контекст смысла, благодаря которому нам открывается и смысл каждого из составляющих это целое элементов. При этом целое отнюдь не «тематизировано» нами, если употребить здесь термин Гуссерля. Так же и у Гуссерля жизненный мир есть некое «нетематизированное» целое, служащее фоном, горизонтом для понимания смысла человеческих действий, целей, интересов, в том числе и любых «частных» (профессиональных) миров, включая и научно-теоретические построения. «Жизненный мир неизменно является предданным, неизменно значимым как заранее уже существующий, но он значим не в силу какого-либо намерения, какой бы то ни было универсальной цели. Всякая цель, в том числе и универсальная, уже предполагает его, и в процессе работы он все вновь предполагается как сущий...»62. В качестве общей дорефлексивной предпосылки всякого действия и всякой теоретической конструкции, «жизненный мир» Гуссерля, по словам Г. Г. Гадамера, есть «целое, в котором мы живем как исторические существа»63.
Гадамер не случайно сближает гуссерлево понятие жизненного мира с понятием историчности, которое было одним из центральных у Дильтея и затем стало предметом обсуждения в работе Хайдеггера «Бытие и время». Действительно, трудно не заметить сходства этих понятий, и не удивительно, что жизненный мир оказался в центре внимания философов истории и культуры, социологов и социальных психологов, а также ряда историков науки и философии.
Всякая очевидность, по Гуссерлю, восходит к очевидности жизненного мира. «.. .От объективно-логической самоочевидности... путь ведет назад, к первоначальной очевидности, с которой всегда заранее дан жизненный мир»64. Гуссерль подчеркивает, что подлинное понимание того, о чем идет речь в естественных науках, невозможно без соотнесения с жизненным миром и его практическими реалиями. Так, например, он поясняет, что «геометрии иде
-480-
альностей предшествовало практическое искусство землемерия, которое ничего не знало об идеальностях. Такая догеометрическая деятельность была, однако, смысловым фундаментом для геометрии...»65.