31,33. Способы создания юмористических ситуаций в рассказах в.Ю.Драгунского

и Н.Н.Носова.

Способы создания юмористических ситуаций:

1. Внешний комизм (жесты, поза, движения)

2. Речевой комизм («Телефон»)

3. Неожиданность

4. Несоответствие восприятия происодящего героем и читателем

5. О смешном серьезно.

Носов

Произведения: рассказы «Живая шляпа», «Огурцы», «Чудесные брюки»; сборник для малышей «Тук-тук-тук» (рассказы «Мишкина каша», «Огородники», «Фантазеры»), сборники «Ступеньки» и «Веселые рассказы»; юмористическая новелла «приключения Коли Клюквина».

В цикле «Веселые рассказы» герои составляют комическую пару: Оля – здравомыслящий, хотя и наивный, мальчик-рассказчик, и Мишка – фантазер, гореизобретатель.

Носов развил прием ЛИТОТЫ – стилистический прием, противоположный гиперболе: преуменьшение, умаление героя, предмета, явления. Также индивидуализировал своих героев. Носов выбирает масштаб изображения в соответствии с масштабом обычных детских игрушек (его «коротышки» )

В формах детской игры писатель представил простейшую общественную модель. Эта модель лишена настоящих социальных противоречий – их заменяют комические противоречия между «взрослостью» жизнеустройства и «детскостью» героев. Профессия или род занятий героев определяет их характер, фамилии.

Драгунский

Произведения: «Денискины рассказы»

Произведения написаны живым разговорным языком, каким говорят дети 6-8 лет, многие эпизоды в них выстроены как острые, смешные мизансцены, характеры героев четко очерчены.

Прототипом главных героев в 2Денискиных рассказах» были маленький сын Драгунского и отчасти он сам.

Спектр комического у Драгунского достаточно широк: от сатиры (в адрес некоторых взрослых) и чистого юмора до мягкой иронии, переходящей даже в лирическую грусть.

21: Сказки к.И.Чуковского: история создания, типы сюжетов и образов (английская народная песенка в переводе к.И.Чуковского наизусть). «Заповеди для детских поэтов» к.И.Чуковского.

«Заповеди для детских поэтов» — глава в книге «От двух до пяти». Эту книгу Чуковский писал на протяжении шестидесяти с лишним лет. Создание ее началось с разговора о детской речи, а со временем книга превратилась в фундаментальный труд о самом ребенке, его психике, об освоении им окружающего мира, о его творческих способностях.

Глава «Заповеди для детских поэтов» — это обобщение и соб­ственного опыта работы для детей, и работы коллег — Маршака, Михалкова, Барто, Хармса, Введенского и др., а также опора на образцы лучших детских книг — ершовского «Конька-горбунка», сказки Пушкина, басни Крылова.

К.Чуковский делает главный вывод: народная поэзия и сло­вотворчество детей совершаются по одним законам. Детский пи­сатель должен учиться у народа, который в течение «многих веков выработал в своих песнях и сказках идеальные методы художе­ственного и педагогического подхода к ребенку». Второй учитель детских поэтов — сам ребенок. Прежде чем обращаться к нему со своими стихами, необходимо изучить его вкусы и потребности, выработать правильный метод воздействия на его психику.

Дети заимствуют у народа и страсть к перевертышам, к «ле-пым нелепицам». Поэт доказывал педагогическую ценность пе­ревертышей, объяснял, что ребенок потому и смеется, что по­нимает истинное положение дел. Смех ребенка есть подтвержде­ние успешного освоения мира. У ребенка жизненная потребность в смехе — значит, читая ему смешные стихи, взрослые удовлет­воряют ее.

Огромное значение Чуковский придавал тому, чтобы в каж­дой строфе был материал для художника. Зрительный образ и звук должны составлять единое целое, из каждого двустишия должен получаться рисунок. Он назвал это качество «графичностью» и поставил первой заповедью для детского поэта.

Вторая заповедь гласит о наибыстрейшей смене образов. Дет­ское зрение воспринимает не качества вещей, а их движение, их действия, поэтому сюжет стихов должен быть подвижен, разно­образен.

Третья заповедь: «...Эта словесная живопись должна быть в то же время лирична. Необходимо, чтобы в стихах была песня и пляс­ка». Дети тешат себя «сладкими звуками» и упиваются стихами «как музыкой». Чуковский называл такие стихи детей «экикика-ми». Стихи для детей должны приближаться к сути этих экикик.

Крупные произведения не будут скучны детям, если они будут цепью лирических песен: каждая песня — со своим ритмом, со своей эмоциональной окраской. В этом заключается четвертая за­поведь для детских поэтов: подвижность и переменчивость ритма.

Пятая заповедь: повышенная музыкальность поэтической речи. Чуковский приводит в пример детские экикики с их плавностью, текучестью звуков, не допускающие скопления согласных. Нераз­витой гортани ребенка трудно произносить что-нибудь вроде «Пупс взбешен»: это с трудом произносит и взрослый.

Согласно шестой заповеди рифмы в стихах для детей должны быть поставлены на самом близком расстоянии друг от друга. Де­тям трудно воспринимать несмежные рифмы.

По седьмой заповеди рифмующиеся слова должны быть глав­ными носителями смысла. Ведь именно эти слова привлекают к себе повышенное внимание ребенка.

«Каждая строка детских стихов должна жить своей собствен­ной жизнью» — восьмая заповедь. «У ребенка мысль пульсирует заодно со стихами», и каждый стих в экикиках — самостоятель­ная фраза; число строк равняется числу предложений.

Особенности младшего возраста таковы, что детей волнует дей­ствие и в их речи преобладают глаголы. Эпитет — это уже резуль­тат опыта, созерцания, подробного ознакомления с вещью. От­сюда девятая заповедь детским поэтам: не загромождать текст при­лагательными.

Десятая заповедь: преобладающим ритмом стихов для детей должен быть хорей — любимый ритм детей.

Стихи должны быть игровыми — это одиннадцатая заповедь. В фольклоре детей звуковые и словесные игры занимают заметное место, так же как и в народной поэзии.

К произведениям для детей нужен особый подход, но чисто литературные достоинства их должны оцениваться по тем же са­мым критериям, что и любое художественное произведение. «По­эзия для маленьких должна быть и для взрослых поэзией!» — это двенадцатая заповедь Чуковского.

Тринадцатая заповедь: «...В своих стихах мы должны не столько приспособляться к ребенку, сколько приспособлять его к себе, к своим "взрослым" ощущениям и мыслям». Чуковский назвал это стиховым воспитанием. То есть, говоря словами психологов и пе­дагогов, необходимо учитывать зону ближайшего развития. Заповеди Чуковского не являются непререкаемой догмой, о чем предупреждал сам их автор. Изучив, освоив их, детскому по­эту следует начать нарушать их одну за другой.

Пожалуй, состояние участья — главнейшая заповедь для дет­ских писателей. Цель же сказочника — воспитать человечность.

КОРНЕЙ ИВАНОВИЧ ЧУКОВСКИЙ (1892-1968)

«Муха- цокотуха»

Чуковский так описывает создание своих сказок: «Один такой день мне запомнился особенно ясно: 29 августа 1923 года. Душный день в раскалённом, как печь, Петрограде, когда я внезапно на Невском пережил наитие необыкновенного чувства и так обрадовался самому факту своего бытия на земле, что готов был выкрикнуть вслух строки из того же поэта:

Почему многие, приближаясь ко мне,

зажигают в крови моей солнце!

Почему, когда они покидают меня,

флаги моей радости никнут!

Но в тот блаженный и вечно памятный день флаги моей радости нисколько не никли. Напротив, развевались с каждым шагом всё шире. Чувствуя себя человеком, который может творить чудеса, я не взбежал, а взлетел, как на крыльях, в нашу пустую квартиру на Кирочной. Схватив какой-то запыленный, бумажный клочок и с трудом отыскав карандаш я стал набрасывать строка за строкой (неожиданно для себя самого) весёлую поэму о Мухиной свадьбе, причём чувствовал себя на этой свадьбе женихом.

Поэтому я задумал давно и раз десять принимался за неё, но мог сочинить не более двух строчек. Выходили вымученные, анемичные, мертворождённые строки, идущие от головы, но не от сердца. А теперь я исписал без малейших усилий весь листок с двух сторон и, не найдя в комнате чистой бумаги, сорвал в коридоре большую полосу отставших обоев и с тем же чувством безумного счастья писал безоглядно строку за строкой словно под чью-то диктовку.

Когда же в моей сказке дело дошло до изображения танца, я, стыдно сказать, вскочил с места и стал носиться по коридору из комнаты в кухню, чувствуя большое неудобство, так как трудно писать и танцевать одновременно.

Очень удивился бы тот, кто войдя в мою квартиру, увидел бы меня, отца семейства, 42- летнего, седоватого, обременённого многолетним подённым трудом, как я ношусь по квартире в дикой шаманской пляске и выкрикиваю звонкие слова и записываю их на корявой и пыльной полоске содранных со стенки обоев.

В этой сказке два праздника: именины и свадьба. Я всею душою отпраздновал оба. Но чуть только исписал всю бумагу и сочинил последние слова своей сказки, беспамятство счастья мгновенно ушло от меня, и я превратился в безмерно усталого и очень голодного дачного мужа, приехавшего в город для мелких и тягостных дел.

Сказка «Муха-цокотуха» - единственная моя сказка, которую от первой строки до последней я написал сгоряча, в один день, без оглядки, по внушению нахлынувших на меня неожиданно радостных чувств. Остальные сказки дались

мне не так-то легко, хотя всякая из них зародилась во мне в минуты моего возвращения в детство. Но эти минуты бывали так коротки, что дарили мне лишь несколько строк. Остальные приходилось добывать долгим и упрямым трудом, неизменно радостным, но тяжким. Здесь на смену вдохновению к писателю должна приходить, столь же драгоценная сила, без которой ему нельзя обойтись.

«Доктор Айболит»

Так произошло, например, с моей сказкой о целителе зверей Айболите, которую с давнего времени я хотел написать. Вдохновение нахлынуло на меня на Кавказе – в высшей степени нелепо и некстати – во время купания в море. Я заплыл довольно далеко, и вдруг под наваждением солнца, горячего ветра и черноморской волны у меня сами собой сложились слова:

О, если я утону,

Если пойду я ко дну...

Голышом побежал я по каменистому берегу и, спрятавшись за ближайшей скалой, стал мокрыми руками записывать стихотворные строки на мокрой папиросной коробке, валявшейся тут же, у самой воды, и сразу в какой-нибудь час набросал строк 20 или больше. Ни начала, ни конца у сказки не было. На первых страницах нужно было рассказать о зверях, приходивших к любимому доктору, и о болезнях, от которых он вылечил их. И тут, уже по возвращении домой, в Ленинград, начались мои долгие поиски подлинно поэтических строк. Не мог же я снова надеяться на слепую удачу, на праздничный взлёт вдохновения. Мне поневоле пришлось выжимать из себя необходимые строки кропотливым, упорным трудом. Мне нужны были четыре стиха, и ради них я исписал мелким почерком две школьные тетрадки. О стихах, написанных в этих тетрадях, нельзя сказать, что они никуда не годились. Каждое было аккуратно сработано и, казалось бы, могло благополучно войти в сказку.

И всё же я чувствовал к ним омерзение. Мне было стыдно, что бедная моя голова производит такие пустышки. Я добивался живого образа, живой интонации и ненавидел банальные строки, которые без всякого участия сердца выводило моё скудное перо.

Вначале я написал «Айболита» чуть не втрое длиннее и уже хотел было отправить его в редакцию, когда мой грозный и деспотический вкус вдруг запротестовал против моих, казалось бы, прочно сколоченных строк и потребовал немедленного их удаления.

Я сопротивлялся, как мог, но, в конце концов, был вынужден подчиниться ему и вычеркнуть из сказки эпизод с мотыльком.

Пафос всей сказки – в героическом путешествии доктора, который из сострадания к больным мужественно преодолевает преграды, встающие у него на пути. Эту тему о самоотверженном подвиге необходимо было развернуть перед малолетним читателем тотчас же, не утомляя его внимания картинами, изображающими мирную врачебную практику доктора.

«Крокодил»

Однажды заболел его маленький сынишка, и Корней Чуковский вёз его домой в ночном поезде. Мальчик капризничал, стонал, плакал. И чтобы хоть как-нибудь развлечь его, отец стал рассказывать ему сказку. Начав, он и сам не знал, что будет дальше. Да и не так уж это было ему важно. Важно было не замолчать, не остановиться, не запнуться ни на секунду, а быстро лепить строку к строке под чёткий стук вагонных колёс:

Жил да был

Крокодил.

Он по улицам ходил.

Папиросы курил.

По-турецки говорил-

Крокодил. Крокодил. Крокодилович.

Мальчик перестал капризничать, слушал, не отрываясь, а потом спокойно уснул.

Но наутро, едва проснувшись, он тотчас потребовал, чтобы отец снова рассказал ему вчерашнюю сказку. Оказалось, что он запомнил её всю, слово в слово. Так появилась сказка «Крокодил».

«Мойдодыр»

Быть может, этот случай и не имел бы никаких серьёзных последствий. Но вскоре с Корнеем Ивановичем опять произошло нечто похожее. Он сидел за своим письменным столом. Вдруг он услышал громкий плач. Это плакала его младшая дочь. Она ревела в три ручья, бурно выражая своё нежелание мыться. Он вышел из кабинета, взял девочку на руки и совершенно неожиданно доля себя тихо сказал ей:

Надо, надо умываться

По утрам и вечерам,

А нечистым Трубочистам-

Стыд и срам!

Стыд и срам!

Так родился на свет знаменитый «Мойдодыр».