Русское средневековье

ными. Так что немного потерпим до времени удобного и в тот час воздадим по заслугам противникам нашим. Ныне только повели каждому воину Богу молиться прилежно и призывать святых на помощь, и с этих пор снизойдет благодать Божья и помощь христианам». И князь Владимир Андреевич, воздев руки к небу, прослезился горько и сказал: «Боже, Отец наш, сотворивший небо и землю, помоги народу христианскому! Не допусти, Господи, радоваться врагам нашим над нами, мало накажи и много помилуй, ибо милосердие твое бесконечно!» Сыны же русские в его полку горько плакали, видя друзей своих, поражаемых погаными, непрестанно порывались в бой, словно званые на свадьбу сладкого вина испить. Но Волынец запретил им это, говоря: «Подождите немного, буйные сыны русские, наступит ваше время, когда вы утешитесь, ибо есть вам с кем повеселиться!»

И вот наступил восьмой час дня, когда ветер южный потянул изза спины нам, и воскликнул Волынец голосом громким: «Княже Владимир, наше время настало и час удобный пришел!» — и прибавил: «Братья моя, друзья, смелее: сила Святого Духа помогает нам!»

Соратники же друзья выскочили из дубравы зеленой, словно соколы испытанные сорвались с золотых колодок, бросились на бескрайние стада откормленные, на ту великую силу татарскую; а стяги их направлены твердым воеводою Дмитрием Волынцем: и были они, словно Давидовы отроки, у которых сердца будто львиные, точно лютые волки на овечьи стада напали и стали поганых татар сечь немилосердно.

Поганые же половцы увидели свою погибель, закричали на своем языке, говоря: «Увы нам, Русь снова перехитрила: младшие с нами бились, а лучшие все сохранились!» И повернули поганые, и показали спины, и побежали. Сыны же русские, силою Святого Духа и помощью святых мучеников Бориса и Глеба, разгоняя, рубили их, точно лес вырубали — будто трава под косой ложится за русскими сынами под конские копыта. Поганые же на бегу кричали, говоря: «Увы нам, чтимый нами царь Мамай! Вознесся ты высоко — и в ад сошел ты!» И многие раненые наши, и те помогали, рубя поганых без милости».

Засадный полк, который и решил дело, стоял чуть в стороне от основной массы войск, был укрыт от глаз и предназначался для внезапного удара. А вот, как точно были построены остальные русские полки в этой битве, никому не известно. Классическая картинка из стоящих в одну линию трех полков (правой руки, большого и левой руки) и стоящих друг за другом перед большим полком передового и сторожевого - не более чем гипотетическая реконструкция, придуманная гораздо позже битвы. Также неизвестно, какие полки были конными, а какие пешими, и какое соотношение кавалерии и пехоты было в русской армии.

541

Кстати, в «Летописной повести» о наличии засадного полка не упоминается вовсе. Там речь идет о фронтальном столкновении, которое за-

вязали сторожевые полки. «И в шестой час дня появились поганые измаилтяне в поле, — а было поле открытое и обширное. И тут выстроились татарские полки против христиан, и встретились полки. И, увидев друг друга, двинулись великие силы, и земля гудела, горы и холмы сотрясались от бесчисленного множества воинов. И обнажили оружие — обоюдоострое в руках их. И орлы слетались, как и писано, — «где будут трупы, там соберутся и орлы». В урочный час сперва начали съезжаться сторожевые полки русские с татарскими. Сам же князь великий напал первым в сторожевых полках на поганого царя Теляка252, называемого воплощенным дьяволом Мамая. Однако вскоре после того отъехал князь в великий полк. И вот двинулась великая рать Мамаева, все силы татарские. А с нашей стороны — князь великий Дмитрий Иванович со всеми князьями русскими, изготовив полки, пошел против поганых половцев со всею ратью своею. И, воззрев на небо с мольбою и преисполнившись скорби, сказал словами псалма: «Братья, Бог нам прибежище и сила». И тотчас сошлись на многие часы обе силы великие, и покрыли полки поле верст на десять — такое было множество воинов. И была сеча лютая и великая, и битва жестокая, и грохот страшный; от сотворения мира не было такой битвы у русских великих князей, как при этом великом князе всея Руси. Когда бились они, от шестого часа до девятого, словно дождь из тучи, лилась кровь и русских сынов, и поганых, и бесчисленное множество пало мертвыми с обеих сторон. И много руси было побито татарами, и татар — русью. И падал труп на труп, падало тело татарское на тело христианское; то там, то здесь можно было видеть, как русин за татарином гнался, а татарин преследовал русина. Сошлись вместе и перемешались, ибо каждый хотел своего противника победить». Од-

нако и неизвестный автор «Летописной повести» говорит о том, что русское войско понесло потери, многие стали отступать, но в девять часов произошел перелом, и татары побежали. Правда, объясняется этот перелом тем, что в бой на русской стороне в этот момент вступили ангелы и святые. Возможно, строчки о небесном вмешательстве вызваны тем, что тот, кто рассказывал автору «Повести» о битве, не знал о засадном полке и, увидев внезапное появление новой русской рати, принял еѐ за небесную силу.

Все сходятся на том, что сражение было упорным, яростным и кровопролитным. Основной удар ордынцев пришелся на центр русских войск, где, по словам летописцев, погибло столько людей, что кони

252 Т.е. хана Мухамеда Булака

542

шли по трупам, так как не было чистого места. Правый фланг нашей армии, где стоял со своими дружинами князь Андрей Ольгердович, оказался в лучших условиях. Тут дружинникам удалось не только отбить татар, но и самим несколько раз удачно атаковать. Однако, видя, что большой полк стоит на месте, князь Андрей возвращался на своѐ место, чтобы его не отрезали от центра. На левом фланге ситуация складывалась для русских критически. Ордынцам удалось смять наш полк и заставить его отступить к Дону. Возникла опасность, что татары полностью уничтожат его и ударят в тыл большому полку. Однако когда татары уже прижали наш левый фланг к Дону, им во фланг и тыл ударила конница засадного полка. Теперь уже татары оказались зажаты между рекой и русскими, и началось избиение. К тому же татары устали и расстроили свои ряды, а дружины Боброка и князя Андрея Серпуховского были отдохнувшими и горели желанием биться. Плюс русский полк атаковал на полной скорости, что придавало дополнительную силу их удару, а татары не могли развернуться и разогнать своих коней для достойной встречи противника.

В итоге, татары начали бежать, а засадный полк гнал их и безжалостно рубил почти пятьдесят верст. Тут уж сполна русичи отомстили татарам за всѐ. Очень немного ордынцев смогло уйти от преследования, прочих же ждала смерть. Сам Мамай, наблюдавший за битвой с холма, бежал одним из первых.

Русское войско победило, однако победа досталась нелегко. Чуть ли не половина воинов была убита или ранена. К тому же никто не знал, что случилось с самим Дмитрием Ивановичем. Во время битвы, по словам «Летописной повести», «сражался он с татарами лицом к лицу, находясь впереди всех в первой схватке. Многие князья и воеводы не раз говорили ему: «Князь господин, не стремись впереди сражаться, но позади будь или на крыле, или где-либо в стороннем месте». Он же отвечал им: «Да как же я скажу: «Братья мои, подвигнемся все вместе до единого», а сам свое лицо скрою и стану прятаться позади? Не могу так поступить, но хочу как словом, так и делом первым быть и на виду у всех главу свою сложить за свою братию и за всех христиан. Пусть и другие, это видя, будут отчаянны в своей дерзости». И как сказал, так и сделал, сражаясь тогда с татарами впереди всех. И сколько раз справа и слева от него его воинов избивали, а самого обступали, подобно воде, со всех сторон! И много ударов нанесли ему по голове, и по плечам его, и по утробе его, но Бог защитил его в день брани... И так, оказавшись среди многих врагов, он остался невредимым». Князь сражался наравне со всеми, а может и лучше многих. Кстати, сам князь был не только хорошим бойцом, но и истинным богатырем по телосложению. «Беаше же

543

сам крепок зело и мужествен, и телом велик и широк, и плечист, и чреват вельми, и тяже собою зело,» - описывает его летописец.

Но, когда после битвы, Владимир Андреевич стал искать своего брата, оказалось, что никто не знает, где он. «Князь же Владимир сказал: «Братья и други, русские сыны, если кто в живых брата моего сыщет, тот воистину первым будет средь нас!» И рассыпались все по великому, могучему и грозному полю боя, ища победителя. И некоторые набрели на убитого Михаила Андреевича Бренка: лежит в одежде и в шлеме, что ему дал князь великий; другие же набрели на убитого князя Федора Семеновича Белозерского, сочтя его за великого князя, потому что похож был на него253». Наконец нашли и самого князя, который без сил лежал у срубленной березки. Его доспехи были измяты, но сам Дмитрий был цел, хотя автор «Сказания» и говорит, что нашли князя «избитого и израненного всего и утомленного». Тут пожалуй, слово избитый подходит больше всего, так как хотя княжеские доспехи никому не удалось прорубить, контузий и синяков у Дмитрия Ивановича должно было быть с избытком.

Вечером московский боярин Михаил Александрович подсчитал русские потери. Итог этих подсчетов донесло до нас «Сказание о мамаевом побоище». Оказалось, что погибло сорок бояр московских, тринадцать бояр новгородских, пятьдесят бояр из Нижнего Новгорода, сорок серпуховских бояр, двадцать переяславских бояр, двадцать пять костромских бояр, тридцать пять владимирских бояр, пятьдесят суздальских бояр, сорок муромских бояр, тридцать три ростовских боярина, двадцать дмитровских бояр, семьдесят можайских бояр, шестьдесят звенигородских бояр, пятнадцать угличских бояр, двадцать галичских бояр. «А младшим дружинникам и счета нет», - гласит «Сказание». Всего же в строю, по этим же подсчетам, осталось пятьдесят тысяч человек.

Впрочем, даже по количеству погибших бояр (офицерского корпуса, говоря современным языком) разные источники дают разные сведения. Например, в «Сказании…» ничего не говорится о коломенских, ростовских и литовских боярах, зато в Задонщине их потери подсчитаны, но нет сведений о нижегородцах и галичанах… Чтобы было нагляднее, данные из двух источников собраны в таблицу.

253 Сказание о мамаевом побоище

544

Если учитывать данные и из других источников, то количество павших бояр может составить до восьми сотен человек. А ведь каждый боярин командовал отрядом, воины из которого тоже гибли. Учитывая, что бояре и подготовлены были лучше, и имели более качественное вооружение, то на каждого павшего боярина пришлось по нескольку десятков остальных бойцов. Так что потери были огромны. Восемь дней стояла русская армия на месте боя, хороня своих павших. Тела татар были брошены на растерзание зверям и птицам.

Кстати, в эти восемь дней не только хоронили погибших, но и собирали оружие и амуницию. Ведь в то время железо было достаточно дорогим материалом, а доспехи стоили и вовсе целое состояние. Так что победители собирали и забирали с собой все, что представляло хоть малейший интерес. Целые вещи шли в дело, поломанные забирали на перековку. Поэтому сегодня археологам, исследующим места средневековых битв, удается найти очень немного предметов. Куликово поле не исключение, исторических находок тут довольно мало, что некоторыми авторами трактуется как свидетельство малочисленности участвовавших в битве армий. Однако, исходя из этой логики, можно ска-

545

зать, что и под Прохоровкой никакого танкового побоища не было, так как сегодня там нет ни одного подбитого танка.

Похоронив погибших, можно было перевести дух и подвести итог грандиозного противостояния. Орда Мамая перестала существовать как опасная сила, а наша земля была спасена от погрома. Русь после этой битвы сильно изменилась. Эта победа буквально наполнила энергией наш народ, дала такой эмоциональный подъем, что он чувствовался спустя десятилетия.

Кроме того, именно победа над Мамаем показала правильность политики московских князей, сумевших объединить усилия всего русского народа. По большому счету, именно после 8 сентября 1380 года процесс превращения федерации русских княжеств в единое государство стал необратимым, и Москва превратилась в сердце этой новой России.

Победа в Куликовской битве была судьбоносной для русского народа, а потому естественно, что русофобы различных мастей пытались в прошлом и пытаются сейчас принизить ее значение и очернить Дмитрия Донского. То князя, бившегося впереди дружины, назовут трусом, то попытаются объявить грандиозное сражение ничего не значащей стычкой254… Что тут можно сказать? Информационная война против нашего народа идет уже много лет и вряд ли закончится в обозримом будущем. Ну, а память о деяниях наших предков – это один из мощнейших бастионов народного духа. Вот и бьют по нему наши враги, пытаются лишить исторической памяти. Удастся ли им это, зависит только от нас.

***

Увидев удар засадного полка и поняв, что сражение проиграно, Мамай бежал со своими телохранителями и приближенными, бросая на произвол судьбы свою армию. Резвые кони унесли их в степь и спасли от преследования русских дружинников. Но едва беклярибек убедился, что непосредственная опасность ему не угрожает, он стал собирать остатки своих войск. Этот незаурядный полководец за свою долгую жизнь пережил слишком много побед и поражений, чтобы опустить руки и впасть в отчаяние. «Судьба переменчива, а фортуна капризна, я еще поборюсь», – думал полководец, отправляясь к своим кочевьям. И, действительно, вскоре под его знаменем снова была армия, пусть и не такая громадная, как до поражения, но вполне достаточная, чтобы вновь испытать судьбу.

254 Почему-то очень усердствуют в поливании грязью русской истории и наших героев деятели независимой Украины, но это отдельная тема.

546

Плохо было то, что в суматохе пропал хан Булак, от имени которого правил Мамай. Теперь беклярибек не мог оправдывать свою власть ссылкой на волю священного представителя рода Чингисхана. Нельзя было прикрыться авторитетом истинного хана, но ничего, ведь

исам Мамай вовсе не безродный выскочка. Его предки несколько поколений были наместниками Крыма, входили в высшую ордынскую знать… Двадцать лет подряд он боролся за власть в Орде от имени законных наследников престола, потомков Джучи против претендентов из младших ветвей многочисленного ханского рода. Пришло время повоевать от своего имени, пока не будет найден новый потомок золотого рода, которого придется объявить ханом.

Однако времени у Мамая не было. Из-за Волги стремительным маршем приближался Тохтамыш, спешивший воспользоваться случаем

идобить ослабевшего полководца. Где-то в районе реки Калки они встретились. Воины Мамая понимали, что им не устоять против нового врага. К тому же Тохтамыш был чингизидом, а следовательно, более легитимным правителем, чем Мамай. Поэтому большинство людей Мамая оставили своего господина и перешли на сторону хана. Битвы посути и не было. Немногих защитников беклярибека перебили, а он сам бежал в Крым, надеясь там собрать новую армию. Победителям среди трофеев достался и гарем Мамая. Чтобы упрочить свое положение и узаконить свою власть в глазах населения мамаевой орды, Тохтамыш взял в жены супругу Мамая, дочь великого Узбека, ханшу Тулунбек. Теперь весь Улус Джучи снова оказался в одних руках.

Собрать новую армию разбитый беклярибек не успел, так как был убит в стычке с ханским разъездом где-то между городами Солхатом и Кафой. Сын Мамая Мансур с приближенными откочевал во владения Литвы, где нашел приют. От него пошел род князей Глинских, владевший землями на пограничье Литвы и Орды. Один из потомков Мансура, князь Борис Федорович Глинский, живший в конце пятнадцатого века, носил прозвище Мамай. Он прославился тем, что впервые для защиты границы создал отряд из безродных сорвиголов, которых тогда называли черкасами, а потом стали называть казаками. Именно он стал прототипом легендарного казака Мамая, воспетого в украинских народных песнях-думах. Хотя гораздо более известен другой очень

дальний потомок Мамая – русский царь Иван Васильевич Грозный, чья мать была из рода князей Глинских255.

255 Такая вот ирония судьбы. В Иване Грозном объединились линии потомков и Дмитрия Донского, и Мамая. Правда, к этому времени доля татарской крови в венах Глинских уже давно была настолько мизерной, что они были полностью русским родом и по крови, и по духу.

547

Прежде всего хан принял меры, чтобы о его намерениях никто не узнал. Купцы и послы, находившиеся в его владениях, были задержаны и изолированы, чтобы никто не передал русским никакой информации. Вдоль своих границ Тохтамыш развернул настоящий железный занавес, который призван был надежно скрыть приготовления к походу.

Несмотря на это, какие-то сведения все же дошли до русских князей. Однако размер приготовлений был неизвестен, и князья посчитали, что речь идет всего лишь о локальном грабительском налете. Кроме того, сведения дошли слишком поздно. К отражению похода Мамая Москва готовилась два года, сейчас времени уже не было, потому что войско Тохтамыша было собрано и уже двигалось на Русь.

Дмитрий Донской попытался снова собрать общерусскую армию, но это ему не удалось. Князья не поддержали его усилия и не прислали воинов. По словам летописца, князь «начал сбирати вои и совокупляти полки свои, и выехал из града Москвы, хотя идти против татар. И тут начали думу думать князь Дмитрий с прочими князьми русскими, и с воеводами, и с думцами, и с вельможами, и с боярами старейшими. И обретеся в князех розность, и не хотели пособлять друг другу, и не изволиша помагати брат брату». Более того, узнав о подходе ордынцев к своим границам, некоторые князья поспешили изъявить свою покорность и стали помогать им. Князь Олег Рязанский, спасая своѐ княжество от разорения, дал татарам проводников, которые тайно провели войско к московским границам. Князь Дмитрий Константинович Нижегородский послал к Тохтамышу двух своих сыновей. Тверской князь Михаил Александрович прислал к Тохтамышу посла с извещением о покорности. В итоге оказалось, что союзников у Москвы нет. Дмитрий Донской и Владимир Андреевич Серпуховской приступили к мобилизации собственных сил, для чего первый отправился в Кострому, а во второй – в Волок Ламский. Тут, в стороне от маршрута Тохтамыша, князья планировали собрать армии и, объединив силы, ударить по захватчикам. По мнению Дмитрия Ивановича, хорошо укрепленная Москва, в которой остался митрополит Киприан, могла продержаться до того момента, как он с собранным войском придет ей на помощь. Однако митрополит не пожелал переносить тяготы осады и отправился в Тверь, что вызвало возмущение горожан.

Командование над городом принял князь Остей256, сын князя Андрея Ольгердовича Псковского, командовавшего правым флангом русской армии на Куликовом поле. Первым делом Остей запретил боярам покидать город, а у тех, кто сбежал, разрешил вскрывать погреба и использовать их имущество для нужд гарнизона. Затем он приказал сжечь

256 Не следует путать князя Остея с боярином и коломенским наместником Александром Остеем, погибшим в 1385 году.

549

деревянные посады вокруг крепостных стен, чтобы ими не воспользовались ордынцы, и приготовился к осаде. Дружинники, горожане и беженцы из окрестных сел заняли места на стенах, были приготовлены самострелы и тюфяки257 – первые пушки.

им, обороняясь: одни стреляли стрелами с заборол, другие камнями метали в них, иные же били по ним из тюфяков, а другие стреляли, натянув самострелы, и били из пороков. Были же такие, которые и из самих пушек стреляли. Среди горожан был некий москвич, суконник, по имени Адам, с ворот Фроловских приметивший и облюбовавший одного татарина, знатного и известного, который был сыном некоего князя ордынского; натянул он самострел и пустил неожиданно стрелу, которой и пронзил его сердце жестокое и скорую смерть ему принес. Это было большим горем для всех татар, так что даже сам царь тужил о случившемся».

В боях прошло три дня, но успеха Тохтамыш так и не добился. Город стоял непреступной твердыней. Но 26 августа случилась трагедия – город пал. По версии, изложенной в «Повести о нашествии Тохтамыша», на четвертый день осады к городским стенам подъехали нижегородские князья Василий и Семен, сыновья князя Дмитрия Суздальского, с татарскими мурзами. Они обратились к народу, говоря, что

257 Именно с обороной Москвы связано самое первое упоминание о применении огнестрельного оружия на Руси.

550