Русское средневековье

орде (ядром которой было монгольское племя мангкыты170) для кочевий была выделена западная часть государства от Дуная до Днестра, а его влияние распространялось на все причерноморские степи. О значимости Ногая может свидетельствовать такой факт: византийский император Михаил VIII Палеолог выдал за него свою дочь Евфросинию. Правда, и Византия уже была не та. В 1204 году европейские крестоносцы взяли штурмом Константинополь, свергли императора и разделили между собой владения империи. Уцелевшие представители византийской элиты обосновались в городе Никее в Малой Азии и начали полувековую борьбу за освобождение страны. Лишь в 1261 году грекам во главе с императором Михаилом VIII Палеологом удалось отвоевать Константинополь. С этого момента формально Византийская (Восточная Римская) империя была восстановлена, хотя и была лишь бледной тенью прежней великой державы. Ее владения ограничивались частью Балкан и западом Малой Азии, а сил хватало, лишь чтобы сдерживать агрессивных соседей: турок на востоке и католиков на западе. Так что Византии был просто необходим мир с монголами, чьи владения подошли вплотную к границам империи и в Малой Азии, и на Балканах.

При следующем хане Туда-Менгу влияние Ногая настолько возросло, что он превратился в реального правителя государства, а когда следующий хан Улуса Джучи Тула-Буг171 проиграет войну с Ираном и потеряет популярность среди своих подданных, беклярибек совершит государственный переворот.

Однако сам он на трон не сядет, а возведет туда юного сына Менгу-Тимура хана

ему в управление Крым и во всем будет советоваться с ним. Фактически орда Ногая превратится в независимое государство, но спустя несколько лет хан Тохта повзрослеет, получит опыт, найдет сторонников и бросит вызов своему опекуну.

170Мангыты — одно из древнейших племен монголов, активно участвовавших в завоеваниях Чингисхана и его потомков. Название племени встречается в различных формах: манкгут, мангхит, мангкит, мингыт, мунгат и мингат. По мере расширения монгольской империи племя делилось и его части поселялось на разных землях. Переселившиеся в Улус Джучи мангыты смешались с местными тюркоязычными жителями и сами приняли их язык.

171Он же Телебуга русских летописей

421

Ну а пока Ногай был достаточно силен, чтобы активно вмешиваться в дела соседних народов, даже не прибегая к помощи ханских войск. Так, в 1293 году армия его орды совершила поход в Сербию и заставила еѐ короля Милутина Уроша II признать себя вассалом Ногая.

Однако Тохта вовсе не желал оставаться марионеткой и активно укреплял свою власть, пока наконец не решился на открытое противостояние. Поводом стал переход нескольких полководцев, поссорившихся с Тохтой, на службу к Ногаю, который их не только принял, но и богато одарил. Хан воспринял это как личное оскорбление и потребовал объяснений, угрожая войной. Старик Ногай уклоняться от вызова не стал и ответил так: «Наши кони жаждут, и мы хотим позволить им напиться из Дона». Это было объявление войны, и Тохта сразу повел армию на врага, но в первом же бою был разбит. Победители гнали хана аж до Дона, тем самым выполнив угрозу Ногая. Однако добивать разбитого противника беклярибек не стал, тем самым допустив непоправимую ошибку.

Спустя два года, в 1299 году, собрав новую армию на востоке, Тохта вернулся. В этот раз удача будет на его стороне, и в решающей битве, которая произойдет у реки Кагамлык на территории современной Полтавской области Украины, Ногай будет разбит и погибнет.

Причем со смертью полководца связан интересный момент, записанный в летописи Рукнеддина Бейбарса: «Настиг его русский из войска Токты; он (Ногай) сообщил ему, кто он такой, и сказал ему: «Не убивай меня, я Ногай, а отведи меня к Токте; мне нужно с ним сойтись и переговорить с ним». Но русский не поддался его словам, а тотчас же отрубил ему голову, принес ее к царю Токте и сказал: «Вот голова Ногая». Тот спросил его: «Что же надоумило тебя, что это Ногай?» Воин ответил: «Он сам мне поведал об этом и просил меня не убивать его, но я не послушался его и кинулся на него». Токта вознегодовал на это сильным гневом и отдал приказание казнить русского. Он был убит за то, что умертвил такого великого по сану человека, а не представил его султану. Он (Токта) сказал: «Правосудие требует смерти его, чтобы не явился снова кто-нибудь, который бы сделал подобное этому»172.

Из этого можно сделать предположение, что и у ордынцев простолюдин не имел права убивать представителя знати даже в бою. Тем более, что на тот момент Ногай был старшим из потомков Батыя и мог рассчитывать на почетную, с точки зрения монголов, казнь без пролития крови.

Когда Ногай погиб, его орда потеряла свое значение и откочевала к Каспию. Однако спустя много лет монгольский клан мангкыты, к ко-

172 Цитирую по книге В. Тизенгаузен «Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. т. I, извлечение из арабских источников»

422

торому принадлежал Ногай, возьмет себе его имя в качестве самоназвания. Так возникнет Ногайская орда, потомками которой сегодня являются ногайцы, живущие в Дагестане.

Глава 24 Рождение Литвы

Если на рубеже двенадцатого – тринадцатого столетий на мировую арену буквально ворвались монголы, то в тринадцатом веке на историческую арену выходит еще один народ, которому было предназначено сыграть весомую роль в судьбе Руси. Это была группа балтских племен, которые русские летописцы именовали общим названием Литва.

Хотя первые люди появились тут еще двенадцать тысяч лет назад, а в античное время отсюда в Рим вывозили янтарь, до десятого века нашей эры этот край оставался малоизвестной и неразвитой окраиной цивилизации. Сравнительно бедная и холодная земля до поры до времени мало интересовала наиболее развитые народы Европы. Благодаря этому балтские племена избежали внешних войн, которые могли бы быть для них фатальными, но из-за этого же до десятого века от рождества Христова предки литовцев продолжали жить если не в совсем первобытном состоянии, то уж при общинно-родовом строе точно. В общем, прогресс в этом регионе даже не начинался. Да и с чего бы литовцам пришлось резко развиваться? Архаичный уклад обеспечивал определенный уровень жизни, а о возможности большего никто и не задумывался. До ближайших центров цивилизации, таких как Польша, Русь или славянские княжества южной Прибалтики, где можно было бы узнать о новинках науки и техники, были многие километры пути по лесам...

В общем, жили люди в своем медвежьем углу, молились родовым божкам и не представляли о том, что существует иная жизнь. С запада с литовцами173 граничили родственные им пруссы и ятвяги, за владениями которых начинались земли славянских народностей поморян и мазовшан.174 С юго-востока Литву окружали русские княжества, а с севера

– другие балтские племена: жемайты (жмудь), земгалы, курши… Однако в конце двенадцатого века ситуация резко поменялась.

Германская экспансия на Восток достигла Прибалтики. Начался кон-

173Не стоит путать литовцев того времени (они же аукштайты или аукштайтийцы) и современных литовцев. Современные литовцы как народ сложились гораздо позже путем объединения аукштайтов-литвы, жмуди, части ятвягов и других более мелких племен.

174В конце концов Мазовия и Поморье войдут в состав Польши.

423

такт с цивилизацией. Впрочем, для многих аборигенов лучше бы было, если бы он не начался. Первыми под раздачу попали прусы, по которым огнем и мечом прошлись крестоносцы из тевтонского ордена, и эсты с латгалами, которых начали завоевывать меченосцы. Земли прибалтийских язычников оказались в стальных клещах католических военномонашеских орденов. Закаленные ветераны, прошедшие горнило крестовых походов в Палестине, спаянные железной дисциплиной, вооруженные лучшим оружием своего времени, играючи громили племенные ополчения местных племен. У аборигенов был небольшой выбор или стать рабами, или за несколько десятилетий догнать врага по уровню развития.

При этом литовцам повезло больше чем остальным: их соседи приняли на себя первый, самый страшный удар. Тевтонцы увязли в прусской земле, меченосцы обломали зубы о жемайтов. Это позволило литовцам выиграть немного времени и подготовиться.

С конца XII века началось усиление литовского княжества, которое постепенно прирастало землями различных родов и племен. Зимой 1183–1184 годов литовцы в первый раз напали на русские земли. Особых успехов тогда они не достигли, но с этого времени Литва все активнее пытается проводить свою политику. Вскоре регулярные набеги литовских отрядов станут настоящей головной болью для Пскова, Новгорода, Полоцка и даже для Волыни.

В первой половине тринадцатого века один из племенных вождейкунигасов по имени Миндовг сумел объединить вокруг себя всех соплеменников, уничтожить конкурентов и создать мощное княжество, которым правил единовластно. Кстати, существует легенда, записанная в средневековых хрониках, что начало литовскому народу положили переселенцы из Римской империи, которые бежали то ли от репрессий при Нероне, то ли от нашествия Аттилы. Вел переселенцев князь Палемон, от которого произошла династия литовских правителей, к которой принадлежал и Миндовг. Легенда, конечно, вымысел, и появилась она в более поздние времена, когда Великое княжество Литовское уже было грозным соперником Руси и нуждалось в сакрализации княжеской власти.

В битве 1236 года при Шауляе, ставшей последней для Ордена меченосцев, Миндовг не участвовал, хотя вместе с жемайтами там сражались и литовцы. Зато Миндовг успел немного повоевать с Волынским княжеством и присоединить к своим владениям русские города Слоним, Волковыск и Новогрудок, который сделал своей столицей. После этого кунигас принял решение креститься по католическому обряду, что и совершил в 1251 году. За это Римский Папа Иннокентий IV признал Миндовга католическим королем, а его посланцы короновали

424

литовца и его жену. Для Литвы это была большая дипломатическая победа, так как с этого момента Тевтонский орден лишался оснований для начала войны с литовцами. В обмен Миндовг должен был признать право Ливонского ордена на Жемайтию.

Формально жемайты были независимы от Миндовга и имели собственного князя, но этнически они практически не отличались от подданных Миндовга и на основании этого он претендовал и на эту землю.

Так что у жемайтов, воевавших с ливонцами, появилась новая проблема. С одной стороны явные враги-крестоносцы, с другой - Миндовг, выжидающий случая прибрать к рукам их землю. Хотя, стремясь ослабить немцев, литовский правитель оказывал негласную поддержку соседям в их войне.

В 1260 году тевтонские рыцари начали очередную военную кампанию, целью которой было окончательно решить жмудский вопрос и, завоевав эту землю, объединить прусские и ливонские владения Ордена, тем самым создав единое германское государство.

Жемайты не стали дожидаться, пока им принесут демокра… (Кхм, извиняюсь, католичество) и европейские ценности и, собрав все силы, двинулись навстречу врагу. Два войска встретились 13 июля у озера Дурба. В рядах католиков, помимо орденских рыцарей, были немногочисленные подразделения союзников (шведов и датчан), светские рыцари европейских стран и покорѐнные местные жители: прусы, курши и эсты.

Всего орденская армия насчитывала около трех тысяч человек. Им противостояло около четырех тысяч жемайтов под руководством князя Тройната (Треняты). По идее язычников должно было ждать поражение, но у них был припрятан в рукаве козырный туз. Да еще какой! Едва начался бой, как курши и эсты дружно ударили в спину своим немецким господам. Вскоре все было кончено, армия Тевтонского ордена просто перестала существовать. Развивать успех и продолжать войну жемайты не стали, рассудив: «Свое отстояли и хорошо!».

Тем более, что у тевтонцев начались серьезные проблемы, ведь едва почувствовав, что орден ослаб, казалось бы окончательно замиренные, прусы попытались сбросить немецкую власть и подняли общее восстание. Оставшиеся в меньшинстве немцы укрылись в своих замках, которые тут же были окружены и взяты в осаду. Взять штурмом главные центры ордена – крепости Кенигсберг, Эльбинг, Бальга, Мемельбург, Крейцбург и Бартенштайн – повстанцы не могли, но тех крестоносцев, кто не успел спрятаться за стенами, перебили. Для Ордена возникла угроза вообще потерять все, завоеванное за предыдущие годы. Однако немцы довольно быстро оправились от неудач и перешли к активным действиям. Во-первых, из Германии прибыли новые отряды

425

воинов. Один из них, прибывший из Бранденбурга под началом Вильгельма IV фон Юлиха и графа Энгельберта, в январе 1262 разбил пруссов и снял осаду с Кенигсберга, которая к тому моменту длилась уже полтора года. Затем в ряде локальных столкновений немцы потрепали разрозненные отряды повстанцев. Кровопролитие продолжалось, но за несколько следующих лет немцы вернули себе все утраченное. Правда, окончательно подавили сопротивление прусов только спустя пятнадцать лет после начала восстания.

Узнав о поражении немцев при Дурбе, Миндовг отрекся от католичества и начал войну против Тевтонского ордена, попутно присоединяя к своим владениям и соседние земли. Одновременно он заключил антинемецкий союз с Александром Невским. Если бы этот союз продлился чуть дольше, то история пошла бы иным путем, но как мы уже упоминали, на пути к власти Миндовг не церемонился с конкурентами, и как результат против него возник заговор, во главе которого стали обиженные им князья Тройнат, Товтивил и Довмонт.

Заговорщикам удалось убить Миндовга и двух его младших сыновей, но старший сын старого кунигаса Войшелк спасся и, собрав армию, отомстил за отца. Князья Тройнат и Товтивил погибли, а Довмонт бежал в Псков.

Кстати, если остальными заговорщиками двигали политические мотивы, то у Довмонта была личная причина отомстить Миндовгу, ведь тот ни много ни мало, а отобрал у Довмонта жену. Причѐм законную. Случилось это так: жена князя Миндовга заболела и, почувствовав приближение смерти, взяла с мужа обещание, что он женится на ее сестре. Тот пообещал и, овдовев, обещание свое сдержал. Правда, был при этом маленький нюанс: сестра уже была замужем за князем Довмонтом, но это не остановило Миндовга. Открыто сопротивляться грозному владыке Довмонт не смог, но обиду не простил и при первой же возможности нанес ответный удар.

Правда, как мы уже говорили, сын Миндовга сумел расправиться с заговорщиками, и Довмонту с остатками дружины пришлось спасаться бегством в Псков. Там он принял православие, взяв при крещении имя Тимофей, и был с почетом принят горожанами. А вскоре псковское вече избрало беглеца своим князем.

У такого выбора псковичей было две причины. Во-первых, Довмонт был хорошим воином и привел с собой дружину, что для города, жившего под постоянной угрозой нападения со стороны Ливонского ордена и Литвы, было крайне важно. Ну а во-вторых, он был чужаком, а значит, вынужден был считаться с мнением псковского боярства и во внутреннюю политику города не лезть. Ну и, в третьих, кня-

426

зю-изгою больше некуда было податься, а значит за свою новую родину он будет биться до последнего.

Нужно признать, что Псков не прогадал, вручив свою судьбу Довмонту-Тимофею. Уже в тот же год он дважды сводил своих новых подданных походом на Литву, и каждый раз ему сопутствовал успех и доставалась богатая добыча. Благодаря этому, князь стал популярен не только в Пскове, но и в Новгороде. Когда Великий князь Ярослав Ярославич, брат покойного Александра Невского, захотел сместить Довмонта и заменить его своим наместником, новгородцы отказались ему помогать в этом. Так что пришлось Великому князю признать право Довмонта на Псков.

Больше тридцати лет правил Довмонт княжеством, защищая его в бесконечных войнах против немцев и литовцев, при этом умудряясь выходить победителем из сражений с гораздо более сильными армиями. Своей славной жизнью князь заслужил любовь псковичей, а после смерти князя его меч стал реликвией и символом города. Он был выставлен в Троицком соборе над могилой Довмонта, и все последующие князья, вступая на трон, опоясывались им. В пятнадцатом веке изображение Довмонта с обнаженным мечом чеканилось на псковских монетах, а в шестнадцатом веке князь Тимофей-Довмонт был канонизирован православной церковью.

***

Несмотря на смерть Миндовга, Литва продолжала усиливаться. Новые князья Войшелк и сменившие его Шварн175 и Тройден (Трайден) продолжали политику первого великого князя. Они активно укрепляли единовластие, давили сепаратизм мелких князьков и вели войны по всему периметру своих границ. Военные походы совершались ежегодно и имели две цели: захватить побольше добычи и расширить влияние Литвы на соседние земли. Сила литовских князей привлекала в страну переселенцев-язычников из Пруссии и других областей Прибалтики, которые бежали от немецкой оккупации.

Тройден, получивший прозвище Хищный, был у власти более десяти лет и проявил себя талантливым полководцем. При этом он воевал со всеми своими соседями, и гораздо чаще соседние земли видели вторжение литовских войск, чем враг мог прорваться вглубь владений Тройдена. Несколько раз войска под его руководством наносили чувствительные поражения ливонцам, русским и полякам. При нем терри-

175 Шварн (в крещении Иоанн) Даниилович приходился сыном князю Даниилу Галицкому и одновременно зятем Миндовгу, а потому мог претендовать на власть и над русскими, и над литовскими землями. Правил он Литвой два года и скончался в 1269 году.

427

тория Литвы значительно выросла, а еѐ влияние распространилось на приграничные княжества Руси.

В 1282 году этот удачливый воин нашел свою смерть, но не в честном бою, а под ударами двух наемных убийц. История сохранила их имена: Гирдзела и Стуманд, но кто «заказал» князя, так никто и не узнал. Одни говорили, что это была месть Пролюша, одного из мелких князей, изгнанных Тройденом из Литвы. По другой версии, руку к этому преступлению приложил родной брат покойного, князь Довмонт176 Утенский и Полоцкий. А может, и вообще с Хищным князем расправился кто-то иной, не вошедший в исторические анналы...

Как бы там ни было, на ставший вакантным престол владыки Литвы сел Довмонт. Правил он недолго и неудачно. Сначала он попытался напасть на Русь, но был разгромлен объединенными в одну армию дружинами Тверского и Московского княжеств. Затем Рымант (сын покойного Тройдена) обвинил Довмонта в убийстве отца и поднял против него мятеж.

Был ли действительно виновен Довмонт или вина была на Полюше, неизвестно, но первый был тут, сидел на троне брата, а Полюш принял католичество и жил во владениях Тевтонского ордена. Так что Рымант предпочел поверить в виновность дяди, с которым можно было расправиться немедленно. Довмонт погиб, а затем в течение десятилетия в Литве сменилось несколько князей, ничем особо себя не проявивших.

Новый взлет Литвы начинается со вступления на трон князя Витеня в 1295 году. Подобно своим предшественникам, этот правитель почти все время проводил в войнах. Литовско-тевтонская граница в это время превратилась в поле непрекращающейся битвы. И если во внешних походах Витеню частенько доставалось, то любые попытки Ордена вторгнуться в Литву он пресекал жестко и уверенно.

Больших успехов князь добился на дипломатическом поприще. Пользуясь разногласиями между властями города Риги и руководством тевтонского ордена, Витень сумел заключить союзный договор с рижанами, благодаря которому Литва начала активно торговать с европейскими странами и закрепилась в бассейне реки Даугавы. Через рижский порт в Литву пошел поток новых технологий, усиливавших литовцев. Кроме того при Витене в состав Литвы вошел первый крупный русский город – Полоцк. Причем все произошло довольно мирно, на основании договора, который гарантировал сохранение в городе местных законов и судопроизводства. Погибшему от удара молнии князю Витеню в 1326

176 Тезка Довмонта Псковского

428

году наследовал Гедимин, который приходился ему то ли братом, то ли сыном.

Княжескую корону Гедимин водрузил на свою голову уже будучи в зрелом возрасте. И к власти он пришел не одиночкой: трое из его сыновей177 уже были достаточно взрослыми, чтобы активно помогать отцу. Естественно, что все они заняли ключевые посты в государстве и вся власть над Литвой оказалась сосредоточенной в руках одной семьи. В своей политике Гедимин не изобрел ничего принципиально нового: продолжалась непрекращающаяся война с тевтонцами на западе и присоединялись мелкие русские княжества на Востоке. Без сопротивления под руку Гедимина перешли Гродно и Брест, Витебск и Минск, Туров и Пинск, а также и другие города.

При этом зачастую древние русские города присоединялись к державе Гедимина благодаря династическим бракам, благо, что детей у князя хватало, чтобы породниться со всеми соседями. Так сын Гедимина Ольгерд взял в жены витебскую княжну Марью Ярославну и стал витебским князем и при этом вассалом Литвы. Но там, где уговорами и лаской не получалось, Гедимин действовал силой. Так он почти десятилетие вел упорную борьбу с Галицко-волынским княжеством, пока наконец в 1320 году его армия не захватила город ВладимирВолынский. Правнуки Даниила Галицкого, князья Лев и Андрей, приложили все силы, чтобы остановить литовское нашествие, но потерпели неудачу и погибли.

Галицко-Волынское княжество от этого удара уже не оправилось. Сын князя Льва, Владимир, смог удержаться на троне существенно уменьшившегося княжества всего два года, и в 1323 году был свергнут Мазовецким князем Болеславом Пястом. Так завершилась история династии Романовичей178, а вместе с ней и русского Галицко-волынского княжества. Князь Болеслав принял православие под именем Юрия и принялся укреплять своѐ новое владение. Он заключил союз с Тевтонским Орденом и сумел отвоевать часть Галицких земель. Однако, когда он попытался ограничить влияние могучих боярских родов и усилить княжескую власть, те предприняли ответные меры и отравили его.

Юрий-Болеслав был не только представителем польского королевского рода Пястов по отцу, но еще и по матери он приходился праправнуком Даниила Галицкого, а женат был на дочери Гедимина. Поэтому, как только его похоронили, польский король Казимир III Великий и литовский князь Любарт Гедиминович179 одновременно объявили

177Всего у него от трех жен было как минимум семь сыновей и шесть дочерей

178Галицко-волынская ветвь рода князей Рюриковичей

179Кроме того, что его сестра была женой Юрия-Болеслава, его жена была дочерью предыдущего галицковолынского князя Льва.

429

себя наследниками покойного и выдвинули свои претензии на опустевший трон. Мнением местного населения, избравшего себе князем одного из местных бояр, ни один из претендентов даже не поинтересовался.

Началась война между поляками и литовцами, затем в неѐ на стороне поляков вмешалось Венгерское королевство, а на стороне Литвы – татары. Затем чехи и тевтонцы оказывали помощь Казимиру, а Великий князь Владимирский и Московский Симеон Гордый – литовцам. В общем, на много лет эта земля превратилась в поле боя. Война, то затухая, то разгораясь, шла с переменным успехом, и в конце концов к Польше отошла Галиция с городами Львов и Галич, Подляшье, южные земли Подолья и часть Волыни с городами Белзом и Холмом. Литве досталась оставшаяся Волынь с городами Владимиром и Луцком, а также часть Подолья.

***

Но вернемся к Гедимину. Его интересы на Руси не ограничивались одной Волынью. В 1321 году он начал масштабный поход на юг, главной целью которого был древний Киев. Еще не оправившаяся от монгольского погрома южная Русь была не в состоянии отразить этот удар, но местные князья решили сопротивляться. Пока литовцы штурмовали города Овруч и Житомир, южнорусские князья сумели собрать последние силы и двинуться навстречу завоевателю. Против Гедимина шли дружины князей Станислава Киевского, Олега Переяславского, Романа Брянского и Льва Луцкого.

Две армии встретились на берегах реки Ирпень около Киева. Разоренная междоусобицами двенадцатого века и походом Батыя южная Русь просто не могла выставить равного по численности и качеству войска. По сути, со стороны киевлян этот бой был лишь отчаянной, буквально самоубийственной попыткой переломить ход истории. Как и следовало ожидать, победа досталась литовцам, которые устроили настоящую резню, в которой сложили свои головы почти все русские воины.

«И был бой и сеча великая, и помог бог великому князю Гедимину, побил всех князей русских наголову и все войско их побитое на месте осталось, и князя Льва Луцкого и князя Олега Переяславского убил, а Станислав Киевский и Роман Брянский с небольшим отрядом убежали в Брянск», - записано в Хронике Быховца.

После битвы армия Гедимина взяла Белгород и двинулась на Киев. Город, потерявший на берегах Ирпени своих защитников, был осажден и спустя месяц сдался на милость победителя. Одновременно перед литовцами открыли свои ворота Путивль, Вышгород и Канев. По

430