Русское средневековье

Как должен был действовать князь Александр когда полилась первая кровь? Остаться в стороне он не мог, а вмешаться мог или на стороне горожан, или на стороне ордынцев. И князь с дружиной приняли участие в истреблении ордынского отряда. Чолхан с уцелевшими воинами попытался укрыться в княжеском дворце, но толпа подожгла здание, так что все находившиеся в нем сгорели заживо. С человеческой точки зрения Александр поступил правильно, своих нужно защищать и поддерживать. Только вот подумать, чем закончится такое вмешательство, князь не захотел, хотя должен был понимать, что Узбек не простит этой резни. Как государственный муж Александр должен был вмешаться и защитить татар, чтобы отвести беду от всего города. Пришлось бы казнить некоторых тверичей, получить репутацию монгольского прихвостня, но город бы был спасен от ханского возмездия. Но голоса рассудка Александр Михайлович не послушал и остервенело кинулся в бой против татар. Когда с отрядом Чолхана было покончено, повстанцы перерезали всех находившихся в Твери ордынских купцов, хотя те и не помогали в бою своим соплеменникам. «Одних из них перебили, других перетопили, иных сожгли на кострах!» - пишет Сергей Соловьев в своей «Истории России с древнейших времен».

Вот так из-за кобылы погиб великий город. Узбек не простил смерти своего родича и двинул на Тверь армию, к которой по дороге присоединились московский и суздальский князья. Зимой 1327-1328 годов карательная армия подошла к владениям Александра Михаиловича и устроила образцово-показательную расправу, разорив всю Тверскую землю. Татарскую армию в этом походе вели три полководца: Федорчук, Туралык и Сюге, из-за чего этот разгром получил название «Федорчукова рать». О татарском полководце Федорчуке нам неизвестно ничего, кроме его имени, но ясно, что он в ордынской иерархии занимал не последнее место, раз именно ему хан доверил войско. Кроме того, само имя, а скорее прозвище, Федорчук, потомок Федора, говорит о славянском происхождении этого персонажа. Возможно, он был сыном одного из русских князей или бояр, долго живших в Орде, и женытатарки. Например, он мог быть сыном уже упоминавшегося в книге князя Федора Чермного, который большую часть сознательной жизни провел в орде, командуя одним из отрядов в армии хана Менгу-Тимура. По возрасту и отчеству Федорчук вполне мог оказаться отпрыском Чермного. Нам известно о трех сыновьях этого князя, погибших до Федорчюковой рати, но ведь у него могли быть и другие потомки? Впрочем, это только моя версия, нисколько не претендующая на достоверность.

И раз уж мы вспомнили Федора Чермного, то стоит сказать пару слов о его непростой судьбе. Третий сын смоленского князя Ростислава

471

Мстиславича, он не имел никаких перспектив занять отцовский трон, а потому отправился добывать себе славу и место под солнцем. Благо, ярославский князь Константин скончался не оставив наследников мужского пола. Чтобы княжество не осталось беззащитным, княгиня-вдова Ксения выдала за молодого и красивого206 смоленского княжича Федора свою дочь. Вскоре у них родился сын Михаил. Так Федор стал Ярославским князем, но жизнь на новом месте малиной не оказалась. Его умная и властолюбивая теща сосредоточила всю власть в своих руках и делиться ей не собиралась. Быть «свадебным генералом» Федору не понравилось, и он в 1277 году с личной дружиной отправился в Орду, где его приняли с почетом и позволили воевать под знаменами хана. Молодой князь воевал на Кавказе, давил восстания в Булгарии и вскоре показал себя очень неплохим полководцем. Он был обласкан ханом, приобрел опыт и неплохое состояние. А пока он воевал, его супруга скончалась, так и не дождавшись мужа. Наконец, решив, что заработал достаточно, Федор вернулся в Ярославль, но в город его не пустили. Князю объявили: «Это город княгини Ксении, и есть у нас князь Михаил!» В общем, теща решила править именем своего внука, а Федора попросила убраться подобру-поздорову. Что собственно он и сделал, вернувшись в ханскую ставку. Там он женился на местной красавице и осел в городе Сарае. Со временем он вернулся в Ярославль во главе ордынского войска и все-таки стал править городом. Затем, после смерти своих братьев, Чермный стал князем Смоленским, но до конца жизни он постоянно с кем-нибудь воевал то на Руси, то в Орде.

Кто знает, сколько еще русских воинов отправлялось искать счастья в рядах ордынского войска? Кто знает, сколько их потомков взяли в жены местных красавиц и остались при ханской ставке или в волжских городах навсегда?

Князь Александр Тверской, из-за которого события приобрели такой трагический оборот, не дожидаясь, пока подойдет карательный отряд, с семьей бежал сначала в Новгород, откуда его вскоре попросили, а потом - во Псков. В ту кровавую зиму Тверь получила нокаут, от которого нескоро смогла оправиться, а ярлык на Великое княжение снова перешел в Москву. Однако тверское княжество сохранилось как независимое, а его престол Узбек отдал Константину Михайловичу, брату беглеца Александра. Самого же Александра он приказал найти и доставить в Сарай.

Давая Ивану Калите ярлык на Великое княжение, хан позаботился, чтобы тот не слишком усилился, для чего разделил владимирские земли между Калитой и князем Александром Васильевичем Суздаль-

206 Прозвище князя «Чермный» означает красивый.

472

ским и Нижегородским. Так что вместо ослабленной Твери противовесом Москве стало Суздальское княжество. В итоге, на Руси попрежнему не было одного сильнейшего центра, который мог бы подчинить всех и бросить вызов Орде, но Москва стала еще на один шаг ближе к этому.

В Псков отправились посланцы от лояльных Орде князей, которые объявили: «Царь Узбек всем нам велел искать тебя и прислать к нему в Орду; ступай к нему, чтоб всем не пострадать от него из-за тебя одного; лучше тебе за всех пострадать, чем нам всем из-за тебя одного попустошить всю землю!». На примере Твери Узбек уже показал, что угроза опустошить землю - вовсе не пустой звук, и Александр понимал, что сейчас он подставляет под удар приютивших его псковичей. Впрочем, сами псковичи особо не испугались и признали Александра своим князем. Казалось, назревает новое кровопролитие, предотвратить которое нет никакой возможности. Однако Иван Калита придумал, как разрешить кризис бескровно. Московский князь уговорил митрополита Феогноста отлучить от церкви князя Александра и весь Псков, если они не исполнят требование князей. Такая угроза была для людей того времени гораздо страшнее войны. Ведь одно дело – потерять голову в бою, а совсем другое – сгубить вечную душу! Пришлось Александру покинуть гостеприимный Псков и отправиться в Литву, где он несколько лет пережидал, пока о нем не забудут в Орде. Затем он вернулся, и псковичи снова приняли его своим князем. Тут у него родился сын, названный в честь деда Михаилом, которому со временем было суждено стать последним соперником Москвы. Десять лет князь Александр защищал Псков, но мысль вернуться в Тверь не оставляла его. Ведь в Пскове он был по сути лишь наемным полководцем и передать княжескую власть по наследству своим детям не мог.

Пока Александр Тверской отсиживался в Литве и Пскове, князь Иван Калита усиливал свое влияние, и после смерти Александра Суздальского объединил под своей властью все владимирское княжество. При любой возможности он покупал земли, которые присоединял к своему московскому княжеству. Одновременно он переманивал к себе на службу наиболее талантливых бояр из соседних княжеств, чем усиливал Москву и ослаблял соседей. Кроме того, Калита заключил союз с Литвой, который скрепил браком своего сына Семѐна с дочерью литовского правителя Гедимина Айгустой.

Наконец в 1336 году Александр посчитал, что ханский гнев улегся и решился вернуться на родину. Однако, прежде чем это сделать, предстояло выяснить, как на это отреагируют татары. Поэтому сначала князь послал к Узбеку своего сына, который должен был узнать настроения в Орде и замолвить словечко об отце. Миссия молодого княжича

473

увенчалась успехом, и Александр Тверской отправился на ханский суд. По преданию, он обратился к монгольскому владыке со словами: «Я сделал много зла тебе, но теперь пришел принять от тебя смерть или жизнь, будучи готов на все, что Бог возвестит тебе». Такие верноподданнические слова обрадовали хана, и он не только простил Александра, но и вновь назначил его тверским князем. Что подумал об этом действующий тверской князь Константин, которого братец руками хана подвинул с трона, история умалчивает.

После своего возвращения Александр снова решает бросить вызов Москве, и начинает активно искать союзников. Первым на его призыв откликнулся ярославский князь Василий Давыдович по прозвищу Грозный, внук Федора Чермного. Затем к ним присоединился белозерский князь Роман Михайлович. Правда, в самой Твери далеко не все горели желанием рисковать головой ради амбиций своего князя и начинать войну с Калитой, за спиной которого маячила Орда. Из-за этого часть тверских бояр оставила свою службу и переехала в Москву. Но все равно было понятно, что схватка между Александром Михаиловичем и Иваном Калитой неизбежна, и один из противников должен погибнуть.

Правда, и московский князь вовсе не стремился начинать очередное кровопролитие и предпочел другой путь. Он с детьми отправился в Сарай к хану Узбеку, чтобы тот лично рассудил князей и принял меры.

Вероятно, Калита прибег к очень серьезному аргументу, который частенько применял в сложных ситуациях, – к серебру. Князь обильно одарил хана и все его окружение, чтобы те не ошиблись, верша суд. В итоге, в 1339 году Александр Тверской и Василий Грозный были вызваны в Орду, где первый был казнен вместе с сыном Фѐдором207, а второму был сделано серьезное внушение о недопустимости подрывать авторитет Великого князя.

На тверской престол снова был посажен Константин Михайлович, который главенство Москвы не оспаривал. Торжествующий Иван Калита приказал увести в Москву колокол с тверского собора святого Спаса, что в то время расценивалось как знак унижения и подчинения.

Скончался Великий князь Владимирский и князь Московский Иван Калита находясь на вершине могущества в возрасте пятидесяти двух лет 31 марта толи 1340 толи 1341 года. По видимому причина этих разногласий в том, что, по словам историка Николая Борисова, «в эпоху Калиты на Руси были в употреблении сразу три системы исчисления времени. По одной из них год начинался с 1 марта, по другой — с 1 сентября, а по третьей — с 1 марта предшествующего года. Летописец никогда не сообщает, какую из этих систем он использует. Кроме того,

207 Таки образом три поколения тверских князей подряд заканчили свою жизнь от рук ордынцев: Михаил (дед), Александр (сын) и Федор (внук)

474

составитель свода часто не знал, каким стилем пользовались его предшественники. В результате, события часто сдвигались в датировке на год и даже более вперед или назад»208.

***

Своим многолетним правлением Иван Данилович Калита заложил прочный фундамент московской державы. То, что в руках Калиты были немалые средства, известно всем, даже его прозвище означает «кошель» или «денежный мешок». Однако, где московский князь находил эти деньги сегодня никто не может ответить точно. Возможно, от потока ордынской дани он отводил ручеек в свою казну. Кроме того, он активно выжимал подати из Новгорода и других подчиненных Великому князю городов, а его подданные начали освоение богатого пушниной севера. Активно Москва участвовала в торговле хлебом и медовухой, которую варили на княжеских варницах, что тоже давало определенный доход. Полученное таким образом серебро князь тратил на усиление своей вотчины. Калита активно покупал новые села и городки, вел широкое строительство, щедро одаривал своих сподвижников, привлекая к себе на службу лучших специалистов страны. Именно в княжение Ивана Калиты в Москве была построена мощная дубовая крепость – Кремль и несколько соборов.

Но был и еще один внутренний резерв, который Иван Калита умело задействовал для усиления государства. Он жестко и эффективно навел порядок в своих владениях, уничтожив разбойников, – «избавил Русскую землю от татей», по словам летописца. Теперь никто не препятствовал купцам, а, значит города начинали активно торговать и богатеть.

При этом князь действовал не только мечом, но и пером. Он юридически изменил многие нормы, касавшиеся судопроизводства. Да, понимаю удивление читателей, привыкших к басням про дикое средневековье, но средневековая Русь была правовым государством! Проблема в том, что до времени Калиты феодалы имели право судить по всем без исключения уголовным делам в пределах своих вотчин. Однако далеко не все бояре или монастыри имели силы привести в исполнение приговоры или, к примеру, расправиться со скрывающейся в лесах разбойничьей бандой. Чтоб исправить ситуацию, Иван Калита передал наиболее серьезные уголовные дела из ведения вотчинников в ведение князя. Ну, а княжеская администрация имела все возможности навести порядок. Чтобы понять, какие именно дела, Калита отнес к серьезным, можно процитировать его грамоту к новгородскому Юрьеву монастырю. Со-

208 Подробнее см. Борисов Н.С. «Иван Калита». Электронный адрес: http://lib.aldebaran.ru/author/borisov_nikolai/borisov_nikolai_ivan_kalita/

475

гласно ей, монастырские люди из Волока должны были судиться у своих монастырских властей по всем делам «опроче татьбы, и разбоя, и душегубства»... То есть, говоря современным языком, судить по статьям за грабеж, разбой и убийство мог только князь или его представитель. Естественно, что этот суд был гораздо более справедливый, так как обвиненные не могли ни подкупить судей, ни поспорить с ними с оружием в руках.

Ну а если очистить страну от бандитов, пресечь анархию, придавить своеволие местных начальников да еще не скупясь вкладывать средства в экономику, то любая страна оживет. Так что нечего удивляться развитию Москвы. Отличный хозяйственник Калита сделал все, чтобы вывести людей из многолетнего кризиса и дать возможность стране ожить.

Но самая большая заслуга этого князя в том, что он сумел наладить отношения с Ордой, и за все время его правления ни разу ордынцы не напали на его княжество. Естественно, в такой мирный уголок тянулись люди из соседних земель. «Перестали поганые воевать русскую землю, - отметил летописец, - перестали убивать христиан; отдохнули и опочили христиане от великой истомы и многой тягости и от насилия татарского; и с этих пор наступила тишина по всей земле».

Соседние княжества он стремился подчинить своей воле, но при этом всегда был готов к компромиссу и, как правило, не доводил дело до братоубийственных войн. Но свою линию гнул неуклонно. Его замысел был прост: всеми возможными мерами усилить Москву, чтобы она стала единственным центром, вокруг которого впоследствии можно было бы собрать всю Русь.

Недаром Калита стал использовать титул Господарь вся Руси, хотя пока еще под его рукой была не то что вся Русь, но даже не половина русских земель. По сути это была прямая декларация намерений московских князей не останавливаться на достигнутом. Сам Иван Данилович использовал этот титул лишь внутри страны, не рискуя так подписываться во внешнеполитических отношениях, потому как понимал, что рано еще бросать такой вызов всем соседям-конкурентам. Однако своих он приучал к тому, что московский князь – это правитель всей Руси209. Умный и осторожный, но в то же время упорный и целеустремленный прагматик, Иван Даниилович шаг за шагом приближал свой замысел к реальности, хотя и понимал, что плодов своих трудов он при жизни не увидит.

Сказать, что в результате правления Ивана Калиты Москва выбилась в абсолютные лидеры нельзя, но доставшиеся от предшественни-

209 Например, Великое княжество Литовское впервые признало за московским князем право на титул «всея Руси» только при Иване III, пра-пра-правнуке Калиты.

476

ков позиции Иван Даниилович укрепил и расширил. К концу его жизни Московское княжество вошло в число сильнейших на Северо-востоке Руси210. Что же касается его покорности Орде, в чем его любят упрекнуть многие публицисты, то был ли в то время другой вариант поведения? Не было! Так зачем тогда обвинять князя?

Он был прагматиком и действовал так, как было оптимально в тех условиях. Например, добившись права собирать ордынскую дань, московский князь получил в свои руки серьезный ресурс, и не только экономический, но и политический. Ведь теперь он мог от имени хана наказать своих противников рублем, а кого наказывать, а кого миловать, он принимал решение сам. Естественно, он этим воспользовался. А кто бы отказался?

***

Сразу же после смерти Калиты в Орду поспешили Тверской, Ярославский и Суздальский князья, стремившиеся занять освободившийся престол Великого князя.

Для Москвы это был очень опасный момент, ведь во многом ее возвышение объяснялось тем, что московский князь одновременно являлся и Великим князем Владимирским. Если бы Узбек выбрал нового Великого князя из числа других претендентов, то стремительный взлет Москвы был бы остановлен. Но судьба была благосклонна к этому городу, и хан избрал новым правителем Руси сына Калиты, князя Симеона (Семѐна) Ивановича Гордого. Само же Московское княжество по завещанию Калиты было поделено между его вдовой и детьми. Старший сын и главный наследник Симеон получил 26 городов и сел, в том числе Можайск и Коломну. Второй сын, Иван, стал обладателем 23 городов и сел, из них наиболее значимыми были Звенигород и Руза. Третьему сыну, Андрею, отошел Серпухов и еще двадцать городков. Вдове князя достались еще несколько поселений. В соответствии с волей почившего властелина все дети оказались пристроенными, но при этом старший получил наиболее важные и богатые города, что делало его сильнейшим среди братьев и гарантировало главенство в семье.

Пока Симеон Московский был в Орде, буйные новгородцы решили воспользоваться отсутствием власти на Руси и немного пограбить соседей. Сначала их отряд налетел на город Устюжна в современной Вологодской области. Сам город отбился, но окрестности налетчики пожгли и разграбили. Затем новгородцы отправились за добычей в Бе-

210 К числу сильнейших стоит отнести также Тверское, Суздальско-Нижегородское, Смоленское и Рязанское княжества. Новгородское и Великое Владимирское в этот список не входили, так как не имели собственных княжеских династий, а следовательно собственной активной внешней политики не могли вести.

477

лозерскую волость, которая принадлежала Москве. Неизвестно, кого бы еще «осчастливили» своим визитом эти лихие ребята, но тут в страну вернулся Великий князь. Первым делом он отправил своих сборщиков налогов в город Торжок, входивший в Новгородское княжество, но бывший самым близким к великокняжеским владениям. Ну, а налоговиков ни в одной стране не любили и не любят сейчас. Вот и между княжескими посланцами и налогоплательщиками возникли разногласия, причем московские чиновники, уже знавшие о художествах новгородцев под Белозерском начали действовать жестко, выбивая все долги. В конфликт тут же вмешались новгородцы, ватага которых примчалась в Торжок. Княжеских посланцев захватили, заковали в кандалы и стали укреплять город, готовясь к осаде. Одновременно они послали гонцов в Москву сказать Симеону: «Ты еще не сел у нас на княжении, а уже бояре твои насильничают». Действовали ли нападавшие по воле своего города или это была самодеятельность какого-нибудь бесшабашного полевого командира, неизвестно.

Своими действиями новгородцы активно дразнили медведя и буквально вынуждали Симеона отреагировать, начав войну, заодно втравив в нее жителей Торжка. Понимая, что первыми под раздачу попадут именно они, последние послали в Новгород требование, чтобы новгородцы спешно собирали общее ополчение и двигались оборонять Торжок. И тут вечевая демократия показывает себя с очень характерной стороны – простые новгородцы отказываются идти в поход!

Ошалевшие от такого поворота событий жители Торжка возмутились, взялись за оружие и устроили небольшую революцию, выгнав из города новгородцев, отпустив московских пленников и разгромив дома тех бояр, которые поддерживали Новгород.

В это же время московский князь собрал армию и двинулся походом на мятежное княжество. Новгородцы попытались собрать армию, но большинство жителей города явно не горело желанием рисковать головой из-за проделок своих лихих соплеменников.

Витоге на поклон к Симеону отправился новгородский тысяцкий

снаиболее знатными боярами. Понятное дело, это не были переговоры равных сторон, а полная капитуляция северян, стремящихся любыми средствами задобрить князя. По легенде, чтобы морально сломить оппонентов, Симеон унизил послов, заставив их прийти к нему босиком и просить мира на коленях. Так ли это было, неизвестно, но по итогам переговоров Новгород признал Симеона своим князем, а также вынужден был заплатить огромную контрибуцию.

Надо ли в этой ситуации жалеть новгородцев, как это делают некоторые современные любители демократического вечевого Новгорода типа историка Александра Широкорада? Думаю, что нет! Буйные нов-

478

городцы своими действиями посеяли ветер, ну и пожали бурю. Сами виноваты, так на кого пенять?

Князь Симеон после этой истории получил прозвище Гордый, под которым и вошел в историю. Он уверенно вел политику объединения Руси под своей рукой и при этом сохранял хорошие отношения и с Узбеком, и со сменившим его на ханском троне Джанибеком.

В это же время усиление Москвы встревожило литовского князя Ольгерда, который сам метил на роль хозяина Руси. Сначала литовец попытался убрать конкурента чужими руками, поссорив Орду и Москву, для чего отправил в Сарай своего брата Кориата. Однако хан Джанибек не стал слушать того и просто выдал его московскому князю. Так что первая интрига Литвы оказалась бесплодной.

Умер князь Симеон Гордый весной 1353 года от чумы, которую наши летописцы называли «моровой язвой». Вместе с ним погибли оба его сына и брат Андрей Иванович Серпуховской, а также митрополит Феогност и московский тысяцкий Василий Вельяминов. Трон наследовал младший брат князя, Иван Красный. О чуме мы поговорим чуть позже, а пока хочется отметить одну закономерность. Все русские князья, умирая, делят свои владения между детьми, те, в свою очередь, доставшийся им удел делят между своими детьми, в итоге некогда большое княжество превращается в лоскутное одеяло, где масса князейродичей, как пауки в банке, борются между собой. Например, в Твери в 1345 году начались междоусобицы, которые нанесли княжеству больше вреда, чем татарский погром, и так ослабили его, что тверским владыкам о соперничестве с Москвой уже и думать нельзя было.

А вот в Московском княжестве ситуация совершенно иная. После смерти Даниила Московского осталось пять сыновей, но:

Юрий Данилович, умирает не оставив сыновей;

Афанасий Данилович принимает монашество и не оставляет

детей;

Борис Данилович гибнет молодым, не оставив потомства;

Александр Данилович тоже не оставляет наследников. Княжество не дробится и целиком переходит Ивану Даниловичу

Калите. И после него все повторяется: старший сын и наследник Симеон Гордый умирает вместе с потомками. Княжество переходит к его брату Ивану Второму211. Но и этот князь гибнет молодым, оставив всего двух сыновей, из которых один умрет бездетным. Так что в Москве не наблюдается характерного для других княжеств «перепроизводства князей» и следовательно, нет никакого дробления владений.

211 Из всех сыновей Калиты род продолжат только Иван, чьи дети унаследуют москвовский трон, и Андрей, от которого пойдет род князей Серпуховских.

479

Складывается впечатление, что неведомые силы оберегали Московское княжество от раздела между братьями и последующих усобиц. Словно какой-то невидимый селекционер упорно прорежал род Даниловичей, стремясь усилить московскую династию и убрать всех, кто не вписывался в неведомый нам замысел.

Сравнительно недолгое правление Симеона Гордого стало временем закрепления достигнутых при его отце и дяде успехов. Начиная с этого периода понятия Московское и Великое княжество потихоньку превращаются в тождественные, а Москва становится непререкаемым лидером русского Северо-востока. Умирая, князь мог быть доволен тем, как он прожил жизнь: Новгород подчинен, Владимирский трон занят, Тверь еще не оправилась от прошлых погромов и подчиняется воле Москвы, прочие княжества явно слабее Москвы и не могут оспорить еѐ ведущую роль в стране. Единственное исключение – суздальский князь Константин, который вел свою политику и метил на место Великого князя. Этот правитель даже сумел добиться определенной поддержки в Орде. Симеон Гордый и Константин Суздальский были вызваны на суд, но хан решил, что коней на переправе не меняют и подтвердил права московского князя на Великое княжение. Однако из подчинения Великому князю был выведен Нижний Новгород, который татары передали в управление Константину Суздальскому.

Во время княжения Симеона произошло событие незаметное, но имевшее гигантское значение для всей Руси. Стремившиеся к монашескому подвигу братья Варфоломей и Стефан Кирилловичи в дремучем лесу на берегу реки Кончуры заложили деревянную церковь во имя Святой Троицы. Вскоре, не выдержав испытаний, Стефан покинет лес и переедет в московский Богоявленский монастырь, а его двадцатитрехлетний брат примет постриг под именем Сергия и предастся суровой аскезе. Через несколько лет слава о молодом монахе разойдется по окрестностям, и к нему потянутся искатели истины со всей Руси. Так родится Троице-Сергиев монастырь, вскоре ставший духовным сердцем страны, а сам Сергий Радонежский станет величайшим святым нашего народа.

***

В отличии от своего державного брата Симеона, Иван Второй Красный остался в памяти потомков как пример «государя тихого, кроткого и милостивого». Заботясь о своем княжестве, он не вмешивался во внутренние дела соседей и стремился возникающие конфликты улаживать за столом переговоров. По словам летописца, князь Иван «жил во всякой тишине, а потому и спокойствие отовсюду имел». Впрочем, кротость кротостью, но при необходимости князь мог быть

480