Тарасовское
В Киеве перевернули новую страницу: посадили пани Юлю в смрадную темницу. Криминальный Янукович, равнодушный к праву! Знали мы, что ты готовишь наглую расправу. Всю Европу растревожишь, рейтинг свой изгадишь — но ведь ясно: если можешь, все равно посадишь. Пани Юля так и знала все об этом цикле: вам, таким, победы мало — вы топтать привыкли! Где ж понять совкорожденным рыцарства науку, научиться побежденным протягивать руку! Прежде хоть щадили даму люди правил старых… Как-то встретишь ты Обаму с Юлею на нарах?! Плачут хлопцы и юницы в Виннице и в Ницце: сидит девица в темнице, и коса в темнице… А в России увидали — и довольно квакнут: начиналось на Майдане — кончилось вот так вот.
Но не празднуй, Янукович, легкую победу! Не копи себе сокровищ к тайному побегу. Время мчится, точно пуля, с ним никто не сладит,— помни, выйдет пани Юля и тебя посадит. Будет править самовластно и тоталитарно — хоть сейчас она несчастна, но всегда коварна. Я уже и на Майдане, либерал-ботаник, понимал, что эта пани далеко не пряник. Ведь не век тебе, как ныне, быть козырной масти — надоест же Украине блатота у власти! Юля — пани непростая и сравнить-то не с кем, а за ней такая стая, что куда донецким,— и когда взлетит высоко, стоит захотеть ей, и взамен второго срока ты получишь третий.36Не сойти Украйне с круга из-за этой пары. Так и будете друг друга упекать на нары. Пожениться бы вам, дети, не мотать бы срок бы — против вас никто на свете устоять не смог бы; но никто не верит ныне в пользу коммутаций. Все равно что Украине с Русью побрататься.
Вот и понял я случайно, слава тебе Боже, почему у вас Украйна — не Россия все же. И от вас, дивя планету, лучшие съезжают, и у вас свободы нету, а врагов сажают, понимающих лажают, дураков ласкают… Но у нас, когда сажают, то не выпускают. И у нас бы Тимошенко сделала карьеру, подольстившись хорошенько к нашему премьеру, и резвилась бы, как серна, и цвела, как вишня,— но у нас бы если села, то уже б не вышла. Если ж кто у нас и выйдет — никого не судит, потому что плохо видит и почти не ходит. Впрочем, Бог располагает, помнит дебит-кредит: русский долго запрягает, да уж как поедет! Зашумит, заколобродит — и за две недели одновременно выходят все, кто здесь сидели. Радость с гибельным оттенком, с запахом пожара — ибо вместе с их застенком рухнет вся держава, накренятся все оплоты, упразднятся боги — тут уж не свести бы счеты, унести бы ноги, ибо всех — отнюдь не тайна — ждет большая дуля.
Нет, Россия — не Украйна.
Возвращайся, Юля.
Дмитрий Быков
Август
Как обещало, не обманывая, и это лето сходит в Лету, и бури ожидаю заново я, но, слава богу, бури нету. Еще тепло, и щетка трав густа. В лесу сатир пугает нимфу. Всегда мы ждем беды от августа (Маяк бы похвалил за рифму). Но эти страхи я повыветрю. Не бойтесь, граждане, вылазьте! Нас обступили по периметру от нас сбежавшие напасти. В Европе — вал погромов форменных, мигранты бесятся с обжорства, везде — паденье рынков фондовых: Насдак упал на Доу Джонса. А вспомни, что творится в Сирии! Везде бесчинствует военка, и только мы сидим красивые и выбираем Матвиенко.
Чужие страсти русским похеру. Страна тиха не по сезону, все в полусне, и только Прохоров войти мечтает в еврозону. Европе впрыскивают камфору, а мы ликуем, мы газуем! Читатель ждет уж рифму «амфору». Читатель, как ты предсказуем!
Как обещала, не обманывая, пришла стабильность. Кризис прожит. Страна банановая, нановая, уже и рушиться не может. Умолкли все, о нас жалевшие, волнуясь об иных державах, и лишь составы проржавевшие порой слетают с рельсов ржавых.
Как глаз устал от этой рухляди, познавши все ее оттенки! Я не хочу, чтоб нечто рухнуло, но чтобы двигалось — хотел бы. А помнишь, как бывало ранее? Годами нет конца раздраю.
Живут Америка, Германия, и только мы как я не знаю. Все августы грозили путчами, а то пожар дивил планету… Зато теперь мы стали лучшими, поскольку нас, по сути, нету.
А как ругались, как мы крысились, как кости собственные грызли! Теперь кругом чужие кризисы, но кризис — это признак жизни. Мы стали пустошью великою, где правит мелочность и злоба. Боишься ты, что я накликаю?
Не бэ, читатель. Я не Глоба.
Дмитрий Быков
