Без названия
Россиянам не стоит плеваться: мол, в России сугубая жесть и по-прежнему нет инноваций. Инновации как еще есть! Если раньше вы были избиты под покровом ночной темноты, раньше думали — это бандиты, а теперь полагают — менты. Раньше думали — это разборки, олигархов крутая игра, а теперь — что кремлевские орки, молодежные клоны ЕдРа. В их рядах, поредевших отчасти, собирается все дерьмецо — так что рост уважения к власти, можно прямо сказать, налицо.
Раньше зло наносило удар свой, вызывая лишь вопли в Сети,— а сегодня глава государства лично в «Твиттере» пишет: «Найти!» Предыдущий бы ноги бы вытер, как любой интернетовский тролль,— а сегодняшний выложил в «Твиттер», что берет на особый контроль. Мановением царственной ручки обозначена чудо-пора: бьют не меньше, и ловят не лучше, но имеется «Твиттер» — ура! Если вас арестуют с рассветом и отправят на дыбе висеть — вы успеете тут же об этом сообщить в социальную сеть. Если вас избивают железкой или, скажем, избили уже,— в форме краткой, достойной и резкой сообщите об этом в ЖЖ. И его представительный форум — бесцензурный, спасибо богам,— вам сочувствие выразит хором и презрение к вашим врагам. Набежит и противников стадо — допускаю, что их большинство,— и добавит, что так вам и надо: объективность превыше всего.
Кто сказал, что не стало свободы? Триумфальную вспомни, браток: переломы, разгоны, приводы и лимоновских жалоб поток. Возмущался политик опальный, состраданья не видя ни в ком: не пускали его к Триумфальной! А сегодня заносят силком. Прежде дружное стадо ОМОНов издавало воинственный вой, а сегодня увидят: «Лимонов!» — и несут его вниз головой.
А возьмем Ходорковского, скажем: иностранец заметить готов, что несется над нашим пейзажем дуновенье тридцатых годов. Дорогие, подумайте здраво: инновации надо беречь! Кто б в тридцатые дал ему право говорить триумфальную речь? Если б Сталин в нем видел помеху и назначил четырнадцать лет — разве б это читали по «Эху»? Полагаю, что все-таки нет. Раньше все-таки было, как в Риме в незапамятно древнем году — беззаконие втайне творили. А сегодня творят на виду! Все настолько наглядно в России: и разбой, и распад, и резня! Если б раньше, допустим, спросили: «Как ты терпишь?» — «Да я ведь не зна…» А сегодня и гнило, и вязко, но понятно любому уму, так что старая эта отмазка не поможет уже никому.
Вот и вся инновация, Кашин, верный друг мой годов с двадцати. Всякий рашен по-прежнему страшен, но теперь это пишут в Сети. Мы опять догниваем покорно и не ропщем уже ни хрена; мы в субстанции той же по горло, но сегодня прозрачна она. Прежде были зловещие пятна — ныне все мы сплошное пятно. Это стало любому понятно — до того, что уже не смешно. Все по-прежнему видно по рожам, да и запах повсюду уже… Ничего мы поделать не можем — разве только посраться в ЖЖ. И открытостью щедро украшен путь в беспамятство вниз головой.
Поправляйся, пожалуйста, Кашин.
Очень ждем. С уважением, твой.
Дмитрий Быков
Ларечное
Увы, проблемы родной столицы трагичны и велики. Устав покорно с ними мириться, Собянин сносит ларьки. В Москве, к примеру, повсюду пробки — Собянин рушит ларьки, и их разобранные коробки увозят грузовики. В Москве обобранные старухи и нищие старики — чтоб их поддерживать в бодром духе, Собянин рушит ларьки. В Москве — террора рабы тупые и злые боевики. Чтоб бомб в ларьках они не купили, Собянин рушит ларьки. В Москве наценки, в Москве накрутки, правительству вопреки,— но с новым мэром плохие шутки: Собянин сносит ларьки. В Москве чиновники взяткоемки и жадны, как хомяки, в бюджетной сфере царят потемки — Собянин сносит ларьки. Московский воздух грязнее смога, зловонней Москвы-реки — при новом мэре и с этим строго: Собянин сносит ларьки. В Москве разнузданные префекты, работать им не с руки,— их ждут суровые спецэффекты: Собянин сносит ларьки!
Смешно цепляться к невинной фразе, злорадства нету ни в ком,— но я не вижу особой связи меж пробками и ларьком. Мне даже как-то обидно трошки за нашу картошку-мать: иль после сноса «Картошки-крошки» тут взяток не будут брать? Давно бы гражданам вслух сказали о том, что не кто иной, а ларь цветочный на Белвокзале инфляции был виной! Что если враз, отдирая доски, в течение пары лет снести в Отечестве все киоски — преступность сойдет на нет! Что даже адская суть террора (он, впрочем, везде таков) на нет в России сведется скоро, когда не станет ларьков!
В том, что Собянин, дозоры выслав, войну объявил ларьку,— искать не нужно особых смыслов: все смыслы давно ку-ку. Мне жаль чиновников новой власти, сумевших туда попасть: на чем бы им доказать отчасти, что это новая власть? Сполна бессилья они вкусили. Открытье — нельзя грустней: Москва — не остров, а часть России, и в анусе вместе с ней. Что сделать тут по-единоросски, чтоб Запад остался рад?— снести в окрестностях все киоски да гей- разрешить парад. И было б, может, еще бодрее в бедламе нашем родном, когда б киоски сносили геи: действительно два в одном.
У нас начальство — давно для виду. Наш жребий, видать, таков. Куда ни еду, за чем ни выйду — все вьется вокруг ларьков. Все власти, коих не выбирали, нацелены на ларьки: их ставят местные либералы и сносят силовики. Да что здесь, в общем, умеют кроме? Историк, достань скрижаль: мерси на том, что еще без крови, ларьков-то почти не жаль…
А впрочем, братцы, допустим смело,— Собянин недаром рос; тогда, быть может, не без прицела и этот ларьковый снос. Идет, допустим, легко одетый студентик, всегда готов: идет он к бабе, как все студенты, и хочет купить цветов. Цветов он хочет, но нет киоска, а только мусорный бак… «Ну что ж, плевать»,— говорит он жестко и хочет купить табак. Ему желательна папироска, курить охота ему,— но раз табачного нет киоска, он хочет взять шаурму. Но нет ее! И тогда, в бессильи, отчаявшись ждать щедрот, студент поймет, что нужен России военный переворот! Ведь он не болен, не стар, не робок, не думец, не импотент…
Он сделает так, что не будет пробок.
Я верю в тебя, студент!
Дмитрий Быков
