2017_005_1

Общая характеристика российско-казахстанской торговли товарами

В настоящее время динамика товарной торговли России и Казахстана вряд ли может использоваться как пример успешности функционирования ЕАЭС. Действительно, если до 2013 г. товарооборот двух стран быстро рос (например, на 75% за три года), то с 2014 г. началось такое же неуклонное сокращение объемов товарной торговли России и Казахстана (см. табл. 1). Правда, абсолютное большинство экспертов понимает, что прежде чем говорить о недостатках ЕАЭС, надо оценить негативное влияние низких цен на углеводороды, девальвации национальных валют и других внешних по отношению к интеграции на постсоветском пространстве конъюнктурных тенденций на стоимостные показатели внешней торговли. Например, в 2015 г. в двусторонних расчетах России с Казахстаном, связанных с оборотом товаров и услуг, российский рубль обслуживал 37,0% российского импорта и 61,8% экспорта, казахстанский тенге – еще 3,4% и 2,8% соответственно1. При этом в течение 2015 г. рубль обесценился по отношению к доллару в 1,3 раза, а тенге – более чем в 1,8 раза.

Таблица 1. Динамика российско-казахстанской внешней торговли товарами (данные ФТС России)

Источник: материалы ФТС России «Внешняя торговля Российской Федерации по основным странам и группам стран» за ряд лет (URL: http://www.customs.ru; дата обращения: 08.01.2017).

1 О платежах, связанных с оборотом товаров и услуг, проводимых между государствами, за 2015 г. // Информационный портал Межгосударственного банка. Июнь 2016. С.5. URL: http://www.isbnk.info/get_document.html?id=1240&storage=5 (дата обращения: 12.01.2017).

151

Кроме того, нельзя забывать, что созданию ЕАЭС предшествовало появление летом 2010 г. Таможенного союза России, Казахстана и Белоруссии, которое на самом деле на внешнюю торговлю товарами влияет больше, чем дальнейшее углубление интеграции. При этом доля Казахстана во внешней торговле товарами России до сих пор выше, чем в 2010 г., хотя данные за 2016 г. по импорту Казахстана в Россию все же показывают явно негативную динамику, что требует более детального анализа отраслевой структуры взаимной торговли и происходящих в ней сдвигов. При этом не исключено, что в 2016 г. начали действовать среди прочего какие-то негативные последствия от вступления Казахстана в ВТО1. Сравнение данных за 2013-2015 гг. показывает, что наблюдается не только влияние внешних факторов, которое среди прочего выразилось в трехкратном сокращении в стоимостном выражении российского экспорта минерального топлива (включая нефтепродукты) в Казахстан (см. табл. 2). Весьма заметным стало сокращение взаимной торговли металлургической и машинно-технической продукцией. Неустойчивыми являются объемы экспорта и импорта агропродовольственных товаров, драгоценных камней и металлов. В то же время есть товарные группы, по которым сохраняется устойчивая положительная динамика – например, рост поставок из Казахстана по группе 28 ТН ВЭД ЕАЭС (продукты неорганической химии; соединения неорганические или органические драгоценных металлов, редкоземельных металлов, радиоактивных элементов или изотопов).

Таблица 2. Структура российско-казахстанской торговли товарами в 2013-2015 гг. (млн долл.)

1 Шустов А. Казахстан вступает в ВТО: Для российской экономики это может обернуться дополнительными сложностями // Столетие. 10.08.2015. URL: http://www.stoletie.ru/zarubejie/kazahstan_vstupajet_v_vto_515.htm (дата обращения: 12.01.2017).

152

Источник: бюллетени ФТС России «Таможенная статистика внешней торговли Российской Федерации» за ряд лет (URL: http://www.customs.ru; дата обращения: 08.01.2017). Данные незначительно отличаются от приведенных в табл. 1.

Вместе с тем следует отметить ряд положительных черт во взаимной торговле России и Казахстана, особенно при сравнении с внешней торговлей обоих государств ЕАЭС с другими партнерами. Так, по итогам 2015 г. 1/5 взаимного товарооборота приходилась на машинно-техническую продукцию, причем в экспорте России в Казахстан показатель достигал 26%, при том что в целом в российском экспорте на машины, оборудование и транспортные средства пришлось лишь 7,4%. В то же время доля минеральных продуктов в российском экспорте в Казахстан составила в 2015 г. лишь 18,7%, да и в казахстанских товарных поставках в Россию их удельный вес был только 46,4%.

Изменения в российско-казахстанской торговле товарами агропродовольственного комплекса в 2014-2015 гг.

Анализ динамики и структуры взаимной торговли в стоимостном выражении, безусловно, нуждается в уточнении путем использования также и данных о физических объемах трансграничных поставок. Показательна ситуация с агропродовольственной продукцией, объемы торговли которой снизились в 2015 г. по сравнению с 2013 г.

Например, по данным ФТС России, за 2 года экспорт России в Казахстан молочной продукции, яиц и меда (группа 04 ТН ВЭД ЕАЭС) сократился в долларовом выражении в 1,8 раза – со 168,3 млн до 92,5 млн долл. При этом, например, экспорт молока и сливок, несгущенных и без добавления сахара (подгруппа 0401) в физическом выражении вырос с 15,1 тыс. т до 17,4 тыс. т (40,5% всех российских поставок в рамках этой подгруппы за рубеж), однако в долларовом выражении экспорт сократился с 15,6 млн долл. до 11 млн долл. Правда, российский

153

экспорт в Казахстан молока и сливок, сгущенных или с добавлением сахара (подгруппа 0402) в физическом выражении снизился за два года с 24,2 тыс. т до 18,7 тыс. т (74,7% всего российского экспорта), а в долларовом выражении – с 52,1 млн долл. до 24,1 млн долл.1

При этом экспорт сгущенных или подслащенных молока и сливок в другие страны из России без учета Казахстана за 2014-2015 гг. увеличился с 5,4 тыс. т до 6,4 тыс. т. Зато в самом Казахстане Россия теряет рынок, причем на фоне общего сокращения казахстанского импорта поставки в эту страну из ряда государств ЕС в целом стабильны, а из Киргизии даже выросли (в 2015 г. показатель превышал уровень 2013 г. в физическом выражении почти на 40%, а в долларовом на 17%).

К сожалению, такая динамика (сокращение физических объемов поставок на фоне еще более стремительного падения в долларовом выражении) характерны также для поставок из России в Казахстан по многим другим подгруппам молочной продукции – прежде всего сыра и творога (подгруппа 0406), кефира, йогурта и другой кисломолочной продукции (подгруппа 0403).

Возможно, речь идет о сокращении экспорта данных видов продовольствия для осуществления импортозамещения на территории самой России из-за «войны санкций» со странами Запада. Такая же динамика характерна, однако, и для неподверженной действию ответных ограничительных мер России против США, ЕС и их союзников подгруппы 1806 (шоколад и прочие готовые пищевые продукты, содержащие какао). Так, по данным ФТС России, в 2015 г. экспорт в Казахстан составил лишь 40,7 тыс. т (27,5% всего российского экспорта шоколадных изделий) или 119,8 млн долл. против 54,2 тыс. т или 210,9 млн долл. в 2013 г.2 При этом доля России в казахстанском импорте уменьшилась с 86,4% по весу и 87,1% по стоимости в 2013 г. до 72,9% по весу и 69,8% по стоимости в 2015 г. Правда, в основном Россию с казахстанского рынка начали вытеснять украинские производители, как раз лишившиеся российского рынка (отметим, что казахстанский рынок теряют также турки, при том что германские поставщики демонстрируют устойчивость показателей).

В поставках агропродовольственной продукции самого Казахстана в Россию доминируют поставки пшеницы. По данным ФТС России, по сравнению с 2013 г. к 2015 г. импорт России из этой страны упал с 901,1 тыс. т (231,6 млн долл.) до 386,4 тыс. т (72,7 млн долл.)3. Это связано с более чем двукратным сокращением российского импорта, а также (в заметно меньшей степени) появлением ощутимых по объему поставок зерна из Белоруссии. Показательно, что общий экспорт пшеницы из Казахстана за рассматриваемый период сократился (в физическом выражении более чем в 1,4 раза), причем отнюдь не только из-за потерь на российском рынке.

Хорошо известно, что торговля агропродовольственной продукцией в принципе отличается нестабильностью стоимостных показателей. Ведь среди прочего объемы экспорта и импорта зависят от погодных условий (например,

1 Попутно заметим большие расхождения в российской и казахстанской статистике (О внешней торговле и взаимной торговле товарами с государствами-членами Таможенного союза. Январь – декабрь 2015 // Қазақстан Республикасы Ұлттық экономика министрлігі Статистика комитеті. URL: http://stat.gov.kz/getImg?id=ESTAT110916 (дата обращения: 8.01.2017). Так, в 2015 г. в целом поставки молока и сливок сгущенных и несгущенных (подгруппы 0401-0402) из России в Казахстан составили 36,1 тыс. т по данным ФТС России против 40,9 тыс. т по данным казахстанской статистики, тогда как в долларовом выражении – 35,1 млн долл. против 38,6 млн долл.

2По данным Казахстана – 41,1 тыс. т и 119,7 млн долл. в 2015 г. против 55,8 тыс. т и 226,1 млн долл.

в 2013 г.

3По данным Казахстана – 347 тыс. т и 64,5 млн долл. в 2015 г. против 1138 тыс. т и 295,3 млн долл. в 2013 г.

154

неурожай зерна), введения кратковременных фитосанитарных барьеров (причем далеко не всегда они являются элементом протекционизма – речь может идти действительно о профилактике распространения болезней или вредителей). Тем не менее с учетом большого сельскохозяйственного потенциала ряда областей России и Казахстана, особенно в приграничных степных районах, скорее положительным фактом является почти 10%-ная доля во взаимном товарообороте продовольственных товаров и сельскохозяйственного сырья (в том числе 12% в экспорте России в Казахстан против 4,7% в среднем по российскому экспорту).

Изменения в российско-казахстанской торговле продукцией черной металлургии в 2014-2015 гг.

Еще сложнее ситуация в черной металлургии, где многие предприятия России и Казахстана являются прямыми конкурентами друг друга. Например, экспорт из России в Казахстан плоского неплакированного горячекатаного проката из железа или нелегированной стали шириной 600 мм и более (подгруппа 7208) сократился с 175,7 тыс. т или 105,7 млн долл. в 2013 г. до 164,0 тыс. т или 72,8 млн долл. в 2015 г., экспорт такого же, но плакированного проката (подгруппа 7210) – с 93,5 тыс. т или 91,0 млн долл. до 76,2 тыс. т или 55,7 млн долл., экспорт уголков из железа или нелегированной стали (подгруппа 7216) – с 270,1 тыс. т или 205,0 млн долл. до 261,4 тыс. т или 130,3 млн долл. и т.д. Среди значимых подгрупп российского экспорта даже при росте физических поставок в Казахстан (как в случае, например, подгруппы 7213 – прутки горячекатаные в свободно смотанных бухтах) в долларовом выражении в 2014-2015 гг. произошло снижение показателей. Тем не менее роль российских поставок в казахстанском импорте почти не меняется – например, на Россию в 2013-2015 гг. стабильно приходилось 61-63% всего ввозимого в страну плоского проката (подгруппы 7208-7212, 7219-7220, 7225-7226) при расчете по весу и 57-59% по стоимости. Похожая ситуация и по уголкам из железа или нелегированной стали (подгруппа 7216), поскольку на Россию попрежнему приходится свыше 90% импорта Казахстана (при расчете по весу, по стоимости – чуть ниже).

Для сравнения: по данным ФТС России, импорт России из Казахстана плоского неплакированного горячекатаного проката из железа или нелегированной стали шириной 600 мм и более (подгруппа 7208) вырос со 152,0 тыс. т в 2013 г. до 227,7 тыс. т в 2015 г. (в стоимостном выражении произошло снижение импорта с 96,8 млн долл. до 92,7 млн). Таким образом, положительное сальдо двусторонней торговли по этой товарной подгруппе сменилось у России отрицательным балансом. Российский импорт из Казахстана такого же, но плакированного проката (подгруппа 7210) вырос и в физическом, и в стоимостном выражении – со 165,8 тыс. т или 153,0 млн долл. в 2013 г. до 298,1 тыс. т или 203,6 млн долл. в 2015 г. В целом, по казахстанским данным, однако, поставки плоского стального проката в Россию за два года сократились – с 862,1 тыс. т (608,2 млн долл.) до 681,8 тыс. т (362,3 млн долл.). При этом удельный вес России в казахстанском экспорте такого проката снизился с почти 1/2 до чуть более 1/3. Это произошло прежде всего из-за переориентации значительной части казахстанских поставок на Иран (его доля почти удвоилась). Кроме того, необходимо отметить, что далеко не по всем товарным подгруппам черной металлургии идет интенсивная встречная торговля России и Казахстана – например, уже упомянутые уголки почти не закупаются Россией у своего партнера по ЕАЭС.

Наиболее серьезный спад в экспорте из России в Казахстан в черной металлургии произошел по подгруппе 7302 (железнодорожные рельсы, их крепления и тому подобная продукция) – с 116,2 тыс. т или 119,6 млн долл. в 2013 г. до 21,1

155

тыс. т или 18,7 млн долл. в 2015 г., а также по подгруппе 7305 (трубы из черных металлов наружным диаметром более 406,4 мм) – с 454,2 тыс. т или 713,0 млн долл. (4/5 всего российского экспорта таких труб) до 104,5 тыс. т или 95,7 млн долл. Однако необходимо заметить, что общий импорт рельсов в Казахстан в физическом выражении упал за 2 года в 11,5 раз, так что доля России даже выросла – с 44% по весу и 39% по стоимости в 2013 г. до 92% и 81% соответственно в 2015 г. (таким образом, Россия оттеснила Украину, а отчасти и страны ЕС). В несколько раз сократился и импорт труб в Казахстан, причем фактор китайской конкуренции преувеличен – если в 2013 г. российские поставки труб (подгруппы 7303-7306) превосходили по стоимости китайские в 1,7 раза, то в 2015 г. разрыв в пользу России составлял уже 2,7 раза.

Единственная значимая товарная подгруппа, где наблюдался существенный рост российского экспорта – 7308 (металлоконструкции и их части – мосты, мачты и т.д.): если в 2013 г. в Казахстан было направлено 57,7 тыс. т общей стоимостью 132,5 млн долл., то в 2015 г. – уже 180,3 тыс. т стоимостью 218,8 млн долл. Повидимому, речь идет среди прочего об изменении спроса на эту продукцию на самом казахстанском рынке. Действительно, если физические объемы строительных работ в Казахстане в 2014 г. выросли по сравнению с 2013 г. на 4,6%, а в 2015 г. по сравнению с 2014 г. – еще на 4,4%1 (а именно строительная отрасль – главный потребитель металлоконструкций), то в горнодобывающей промышленности два года наблюдался спад – соответственно на 0,3% и 2,5% (при том что трубы большого диаметра используются прежде всего в нефтегазовом комплексе).

Таким образом, можно в очередной раз констатировать довольно высокую уязвимость взаимной товарной торговли России и Казахстана. Она обусловлена отнюдь не недостатками интеграционного проекта ЕАЭС как такового, а преимущественно сырьевой ориентацией промышленности обеих стран, усиливающей зависимость экономической динамики (в том числе внешнеторговой) от мировой конъюнктуры, причем все это осложняется конкуренцией российских и казахстанских производителей (особенно в металлургии).

Внешняя торговля между Россией и Казахстаном услугами

Отчасти улучшить ситуацию с динамикой российско-казахстанской внешней торговли может развитие взаимной торговли услугами. По итогам 2015 г. на Казахстан пришлось лишь 2,4% оборота российской внешней торговли услугами2, что на 0,5 процентных пункта ниже удельного веса Казахстана в российской внешней торговле товарами. Хотя среди стран СНГ Казахстан – ведущий партнер России в торговле услугами, в целом с показателем 3340 млн долл. он занял лишь 10-е место. Правда, в 2013 г., несмотря на почти такой же уровень взаимной торговли услугами (3196 млн долл.), удельный вес Казахстана во внешнеторговом обороте России был только 1,6%. При этом в СНГ Казахстан пропускал вперед и Украину, и Белоруссию, а в целом по миру среди партнеров России по торговле услугами занимал 17-е место.

Как и в случае товарной торговли, у России большое положительное сальдо торговли услугами с Казахстаном. Более того, показатель вырос с 1250,6 млн долл. в 2013 г. до 1715,3 млн долл. в 2015 г. Почти половина экспорта услуг России в Казахстан связана с поездками, причем за два года расходы граждан Казахстана на поездки в Россию выросли почти вдвое (см. табл. 3). В результате по итогам 2015 г.

1Основные социально-экономические показатели Республики Казахстан. URL: http://stat.gov.kz/getImg?id=ESTAT105377 (дата обращения: 08.01.2017).

2Внешняя торговля Российской Федерации услугами. 2015 год. М.: Центральный банк Российской Федерации, 2016.

156

Казахстан вышел на 1-е место по этому показателю, впервые обогнав и Украину, и Германию, причем также опережая вместе взятые Польшу, Китай и Финляндию, идущие по расходам граждан на поездки в России следом. Доля Казахстана в экспорте услуг по категории «поездки» составляет 15% (правда, по числу посетителей Казахстан по-прежнему более чем вдвое отстает от Украины).

Таблица 3. Структура российско-казахстанской внешней торговли услугами в 2013-2015 гг.

Источник: Внешняя торговля Российской Федерации услугами. 2015 год. С. 254-255.

В целом экспорт услуг из России в Казахстан более разнообразен по сравнению с импортом. Показательно, что лишь с 2014 г. по телекоммуникационным

157

услугам, а с 2015 г. также по рекламе, маркетингу и изучению общественного мнения у Казахстана наблюдается положительное сальдо торговли с Россией (см. табл. 3). Сопоставимы объемы торговли транспортными услугами, которые у Казахстана играют относительно высокую роль. Больше половины российского импорта из Казахстана приходится на услуги железнодорожного транспорта. Это объясняется транзитным положением страны между Китаем и другими странами Восточной Азии

иЕвропейской частью России, другими европейскими государствами (доля Казахстана в российском импорте в 2015 г. составила почти 14%, впереди была только Белоруссия).

Вто же время по ряду позиций экспорт из России в Казахстан многократно превышает встречные услуги из Казахстана. Например, в 2015 г. разрыв по услугам в области архитектуры, инженерным услугам и услугам в технических областях был более чем 7-кратный, по услугам по техническому обслуживанию и ремонту – 6- кратный, по компьютерным и информационным услугам – разрыв почти в 12 раз. Наиболее значительный разрыв, составляющий 68 раз, наблюдался по плате за пользование интеллектуальной собственностью, причем на Казахстан приходится почти 17% всего российского экспорта данных услуг (при том что на втором месте находится Кипр с показателем 12,5%, что объясняется лишь регистрацией части российских ТНК на этом острове). Во многом развитие такого рода услуг определяется успехами и неудачами развития взаимного инвестирования. По новым данным ИМЭМО РАН, полученным в ходе исследования по заказу ЕАБР, по итогам 2015 г. накопленные российские прямые инвестиции в Казахстане превышают 7 млрд долл., так что он занимает 5-е место (после Германии, Италии, Турции и Белоруссии). Российские капиталы идут в основном в нефтегазовый сектор, золотодобывающую и уранодобывающую отрасли, телекоммуникации. Тем не менее существенные инвестиции привлекли и производство минеральных удобрений, черная металлургия и ряд других отраслей обрабатывающей промышленности. Однако в отличие от Белоруссии, Армении и ряда других стран, роль российского

бизнеса в прямых иностранных капиталовложениях в Казахстане сравнительно скромная1. Объем накопленных казахстанских прямых инвестиций в России вдвое ниже (3,4 млрд долл.). Более того, эти капиталовложения меньше влияют на торговлю услугами, поскольку в значительной мере привязаны к объектам недвижимости (отели, сельскохозяйственные предприятия и др.).

Именно для торговли услугами во многом успехи или неудачи ЕАЭС будут определяющими, поскольку для сырьевых отраслей промышленности проекты региональной экономической интеграции во всем мире не слишком привлекательные. Другое дело, что это в значительной мере инерционный процесс, особенно если торговля услугами обусловлена осуществлением прямых иностранных инвестиций.

** *

Взавершение анализа российско-казахстанской торговли хочется еще раз предостеречь от конъюнктурных выводов. Структура и динамика взаимной торговли двух стран в значительной мере обусловлена их международной специализацией, причем обеспечение фундаментальных сдвигов – очень медленный процесс, во многом определяющийся внутренними политико-экономическими преобразованиями

ив России, и в Казахстане. Что касается сферы регулирования внешнеэкономической деятельности, безусловно, решать проблемы сохраняющегося торгового протекционизма внутри ЕАЭС нужно. Однако нередко

1 Кузнецов и др. ЕАЭС и страны Евразийского континента: мониторинг и анализ прямых инвестиций – 2016. СПб.: ЦИИ ЕАБР, 2016. С. 28-29.

158

большую роль играет обеспечение свободы движения людей и капитала, которые дает тесная региональная интеграция. Не случайно, именно в 2015 г. Казахстан стремительно вышел на первое место в мире по расходам на поездки в Россию.

Вместе с тем следует помнить о том, что такое позитивное проявление интеграционного взаимодействия двух стран, как рост торговли услугами, в случае России и Казахстана будет сопровождаться ускоренным наращиванием экспорта услуг из России, поскольку Казахстан отстает в развитии третичного сектора экономики. Именно поэтому участившуюся критику со стороны экспертов странучастниц ЕАЭС нужно тщательно анализировать, вычленяя реальные претензии к ограничительному регулированию со стороны России от сетований на импорт «внешних шоков» в экономику менее крупных стран-членов ЕАЭС или более успешное использование российским бизнесом выгод от углубления постсоветской экономической интеграции.

159

Д. Б. Малышева

МИГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

Проблемы, возникающие в связи с миграцией (выработка законодательной базы, условия пребывания трудовых мигрантов в принимающей стране, их социальный и политический статус, сложности при взаимодействии в связи с миграционными процессами разных культур, религий, традиций и пр.) относительно новы как для Российской Федерации (РФ), так и для государств Центральной Азии (ЦА). Ведь в XX веке в СССР/РФ по существу имели место в основном процессы эмиграции – весьма ограниченные по своим масштабам и связанные главным образом с отъездом евреев на постоянное место жительства в Израиль и другие страны. И лишь только в XXI веке Российская Федерация столкнулась понастоящему с вызовами иммиграции. Возник одновременно целый ряд новых проблем, связанных с миграционными процессами, которые в последние годы претерпели изменения.

В данной статье рассматривается современное состояние в ЦА миграционных процессов, их динамика и специфика. Внимание уделено следующим важным вопросам: ситуация в центральноазиатских странах, являющихся основными донорами миграции (Кыргызстан, Таджикистана, Узбекистан); специфика миграционного вопроса в Казахстане; Россия как страна–реципиент миграции, и ее политика в этой сфере; последствия, которые рождает трудовая и иная миграция из ЦА для РФ; перспективы миграционных процессов.

Но прежде рассмотрим сущностные вопросы, связанные с миграцией как с международным явлением.

Миграция и способы ее реализации: постановка проблемы

Миграция, то есть перемещение людей через границы тех или иных территорий, связанное, как правило, либо с постоянной переменой места жительства, либо с временной – один из существенных факторов современной международной жизни.

Согласно даваемому ООН определению, международный мигрант – это «любое лицо, меняющее страну своего обычного проживания, … в которой человек живет, … имеет место для проживания, где он проводит ежесуточное время отдыха»1. Фиксируемая здесь тесная взаимосвязь понятий «миграция» и «постоянное место жительства» рождает представления о «долгосрочных» и «краткосрочных» мигрантах2.

Наряду с ооновским имеется и множество других определений: их дают международные институты (Международная организация миграции, Международная организация труда и др.) или же ученые – правоведы, социологи, политологи3. Плотно занимается проблемами миграции международная статистика4. Но она не всегда учитывает миллионы временных мигрантов, выезжающих из своих стран на непродолжительный срок, а также сезонных работников и тех, кто трудится за

1 Рекомендации ООН по статистике международной миграции. Организация Объединенных Наций. Департамент по экономическим и социальным вопросам. Нью-Йорк, 1998. С. 13. См. также: Международная миграция и развитие. Генеральная Ассамблея ООН. Доклад экспертов. MIMUN 2016.

2Там же.

3См., например: Похлебаева А. Понятие миграции и ее классификация // Журнал международного права и международных отношений. Минск, 2005. № 3.

4См., например: Статистика международной миграции. Практическое руководство для стран Восточной Европы и Центральной Азии / Европейская Экономическая Комиссия ООН. Фонд ООН в области народонаселения. Женева, 2011.

160