k-voprosu-o-sootnoshenii-ponyatiy-avtonomii-voli-dispozitivnosti-i-svobody-dogovora

7.6. К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ПОНЯТИЙ АВТОНОМИИ ВОЛИ, ДИСПОЗИТИВНОСТИ И СВОБОДЫ ДОГОВОРА

Акимова Юлия Михайловна, соискатель. Подразделение: кафедра международного частного права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина. Преподаватель кафедры международного частного права

Место работы: Московский государственный юриди- ческий университет им. О.Е. Кутафина

yulia.akimova@mail.ru

Аннотация: Целью статьи является уяснение соотношения принципа автономии воли, присущего международному частному праву, с общеправовыми принципами свободы договора и диспозитивности. Поскольку международное частное право – самостоятельная отрасль внутреннего частного права Российской Федерации, к нему применяются положения о свободе договора и диспозитивности, которые приобрели универсальное значение и повсеместное применение, что позволило возвести их в ранг общепризнанных частноправовых принципов. Кроме того, в международном частном праве действует особая категория – принцип автономии воли сторон, который означает закрепленную в законе возможность сторон выбрать правопорядок, на основе которого будет урегулированы их отношения. Демаркационной линией между принципом автономии воли и принципами свободы договора и диспозитивности служит правовая природа.

Вывод: автономия воли – это специфическая категория международного частного права, имеющая коллизионноправовую природу, в то время как свобода договора и диспозитивность – это общепризнанные частноправовые принципы, имеющие материально-правовую природу.

Ключевые слова: международное частное право, колли- зионное право, принципы права, автономия воли, дис- позитивность, свобода договора, гражданское право

THE PROBLEM OF DISTINCTION BETWEEN THE CATEGORIES «THE PARTIES’ AUTONOMY», «THE FREEDOM OF CONTRACT» AND «THE FREE EXERCISE» OF RIGHTS BY THE PARTIES

Akimova Yulia M., Lecturer, Department of Private International Law. Competitor.

Work place: Moscow State University of Law by the name O.E. Kurafin (MSLA)

yulia.akimova@mail.ru

Annotation: The purpose of the article is to make a distinction between the principle of parties’ autonomy (which is the principle of international private law) and two general legal principles – the principle of contract freedom and the principle of the free exercise of rights by the parties. Since international private law is an independent branch of Russian law, the principles of contract freedom and of the free exercise of rights by

the parties are applicable in its sphere. Besides, international private law possess its own specific category – the principle of parties’ autonomy. The principle of parties’ autonomy is the right of parties to choose the applicable law. The distinction between the principle of parties’ autonomy and the principles of contract

94

freedom and of the free exercise of rights by the parties lies in its legal nature.

Conclusion: the principle of parties’ autonomy is the specific category of the international private law, namely of the conflict of laws, whereas the principles of contract freedom and of the free exercise of rights by the parties are generally recognized principles of private law, thus their legal nature lies in the sphere of substantive law

Keywords: international private law, conflict of laws, principles of law, principle of parties’ autonomy, the principles of contract freedom, principle of the free exercise of rights by the parties

Важнейшей и характерной чертой международного частного права, отличающего его от многих других отраслей права, является гибкость правового регули- рования1. Одним из наиболее характерных проявле- ний такой гибкости является принцип автономии воли сторон. Принцип автономии воли сторон в самом об- щем смысле означает закрепленную в законе возмож- ность сторон выбрать правопорядок, на основе кото- рого будет урегулированы их отношения.

Категория «автономии воли» является не новой для российской науки международного частного права. Еще в 1924 году известный юрист А.Н. Макаров в сво- ей книге «Основные начала международного частного права» упоминал о «теории автономии сторон», в силу которой «обязательственное правоотношение должно обсуждаться по тому закону, которому прямо или кос- венно подчинили его договаривающиеся стороны»2.

Учёный писал: «говоря о принципе автономии сто- рон, необходимо, прежде всего, уяснить себе, являет- ся ли этот принцип принципом права коллизионного или права материального. Разрешить этот вопрос надлежит, безусловно, в пользу признания автономии сторон принципом права материального: какой бы гражданский правопорядок мы ни взяли, в любом из них обязательственное право построено на признании принципа свободы волеизъявления сторон… Автоно- мия сторон не беспредельна: всюду она ограничива- ется нормами повелительными и запретительными, нормами, неустранимыми для сторон их свободным волеизъявлением. Эти нормы являются такой же со- ставной частью материального гражданского правопо- рядка, как норма, освящающая принцип автономии»3. Иными словами, следуя логике учёного, следует при- знать, что автономия воли сторон не является специ- фическим принципом коллизионного права, а является основополагающим началом гражданского права.

Действительно, при обращении к принципам граждан- ского права, становится ясно, что принцип автономии воли сторон перекликается с некоторыми из них, а именно с принципами свободы договора и диспозитив- ности. Так, Е.В. Чубыкина, полагает, что по механизму реализации принцип автономии воли аналогичен граж- данско-правовому принципу свободы договора, с тем лишь отличием, что предметом принципа свободы до-

1Зыкин И.С. Развитие международного частного права в свете принятия части третьей ГК РФ. // Государство и право. 2002. №

12.C. 58.

2Макаров А.Н. Основные начала международного частного права. М., 2009. С. 109.

3Макаров А.Н. Основные начала международного частного права. М., 2009. С. 110.

говора является материально-правовое регулирование,

апринципа автономии воли – коллизионное4.

Здесь следует оговориться, что, несмотря на закреп-

ление принципов гражданского права в статье 1 дей- ствующего Гражданского кодекса РФ, правоведы фор- мулируют их перечень с некоторыми различиями. Не ставя перед собой цель разобраться в доктринальной дискуссии по этому вопросу, следует остановиться лишь на тех принципах, которые имеют значение в кон- тексте настоящей статьи. Так, большинство авторов относят к принципам гражданского права (помимо про- чего) принцип свободы договора и принцип диспозитив- ности5. При этом принцип свободы договора рассмат- ривается как наиболее важный для развития имуще- ственного оборота, т.к. в соответствии с ним «субъекты гражданского права свободны в заключении договора, т.е. в выборе контрагента и в определении условий своего соглашения, а также в выборе той или иной мо- дели (формы) договорных связей (ст. 421 ГК)»6.

В свою очередь, принцип диспозитивности в граж- данском праве означает «возможность участников ре- гулируемых отношений самостоятельно, по своему усмотрению и в соответствии со своими интересами выбирать варианты соответствующего поведения. Так, они в подавляющем большинстве случаев самостоя- тельно решают, вступать или не вступать в те или иные гражданские правоотношения, требовать или не требовать исполнения обязательств контрагентом, обращаться за судебной защитой своих прав или нет и т.д. При этом отказ от осуществления или защиты сво- его права обычно не ведет к его обязательной утрате (п. 2 ст. 9 ГК). Такая свобода выбора предполагает инициативу субъектов гражданского оборота в дости- жении своих целей»7.

Иногда принцип диспозитивности формулируется как «принцип дозволительной направленности граждан- ско-правового регулирования»8, что означает, что «субъекты гражданского права могут совершать лю- бые действия, не запрещенные законом»9. Как видно из приведенных определений, содержание принципов диспозитивности и дозволительной направленности регулирования совпадает, далее по тексту для удоб- ства будет использоваться термин «диспозитивность».

Следует напомнить, что названные принципы закреп- лены в статье 1 ГК РФ, которая носит название «Основ- ные начала гражданского законодательства». В статье 2 ГК РФ содержится положение о том, что «правила, установленные гражданским законодательством, при- меняются к отношениям с участием иностранных лиц, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц, если иное не предусмотрено федеральными закона-

4См.: Чубыкина Е.В. Принцип автономии воли сторон во внеш- неэкономическом договоре.// "Законодательство", N 10, октябрь

2001. С. 16-22.

5Гражданское право: В 4 т. Том 1: Общая часть: Учебник 3-е издание, переработанное и дополненное. Под ред. Е.А.Суханова. М., Волтерс Клувер, 2008, С. 41.

6Гражданское право: В 4 т. Том 1: Общая часть: Учебник 3-е издание, переработанное и дополненное. Под ред. Е.А.Суханова. М., Волтерс Клувер, 2008, С. 42.

7Гражданское право: В 4 т. Том 1: Общая часть: Учебник 3-е из- дание, переработанное и дополненное. Под ред. Е.А.Суханова. М., Волтерс Клувер, 2008. С. 42.

8Гражданское право. Том 1. Учебник. Под ред. А.П.Сергеева, Ю.К.Толстого, М.: ООО «ТК Велби», 2002. С. 26.

9Гражданское право. Том 1. Учебник. Под ред. А.П.Сергеева, Ю.К.Толстого, М.: ООО «ТК Велби», 2002. С. 26.

ми»10. То есть принципы гражданского права применя- ются к отношениям, осложненным иностранным эле- ментом. Означает ли это, что гражданско-правовые принципы диспозитивности и свободы договора полно- стью поглощают понятие автономии воли в МЧП? На этот вопрос следует ответить отрицательно.

Прежде всего, не будет ошибочным утверждение, что названные принципы гражданского права (в осо- бенности принцип диспозитивности), являются прин- ципами частного права в целом, т.к. именно дозволи- тельная направленность правового регулирования отличает частноправовые отношения от публично- правовых, которым свойственна императивность. Бо- лее того, поскольку на сегодняшний день принципы свободы договора и диспозитивности получили за- крепление в законодательстве большинства развитых стран, можно утверждать, что эти принципы приобрели универсальное значение и повсеместное применение, а это, в свою очередь, позволяет их возвести в ранг общепризнанных частноправовых принципов.

Ярчайшим примером широкого применения принци- па свободы договора, является его прямое закрепле- ние в ст. 1.1. «Принципов международных коммерче- ских договоров УНИДРУА»11. Несмотря на то, что речь идет об акте негосударственного регулирования, дан- ный документ обладает особым авторитетом, который, по справедливому замечанию профессора Г.К. Дмит- риевой, «определяется тремя обстоятельствами: ав- торитетом межправительственной организации, авто- ритетом ученых-разработчиков нормативных положе- ний и, собственно, содержанием самого документа – в нем зафиксированы общие принципы договорных обя- зательств, сложившиеся и широко применяемые в международном обороте торговые обычаи и обыкно- вения, а также правила, которые еще не являются ши- роко применяемыми, но которые благодаря его авто- ритету могут достаточно быстро таковыми стать»12.

Разделяя точку зрения, о том, что международное частное право это самостоятельная отрасль внутрен- него частного права Российской Федерации, мы при- ходим к выводу, что к нему в полной мере применяют- ся общепризнанные положения о свободе договора и диспозитивности. Так, физические и юридические лица имеют полную свободу заключать или не заключать международные коммерческие сделки, вступать или не вступать в трансграничные брачно-семейные отно- шения и т.д. Таким образом, они реализуют общепри- знанные частноправовые принципы свободы договора и диспозитивности. Что касается остальных принципов российского гражданского права (которые не относятся к категории общепризнанных принципов частного пра- ва), то они тоже применяются при регулировании от- ношений, осложненных иностранным элементом, од- нако только лишь когда коллизионная норма укажет на применение российского права. Таким образом, если в соответствии с коллизионной нормой будет избранно право РФ, судья обратится к вышеупомянутым стать-

10Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от

30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 05.05.2014). Ст. 2.

11Принципы международных коммерческих договоров УНИД-

РУА. 2010. Ст.1.1. URL:http://www.unidroit.org/ (20.10.2014)

12Дмитриева Г.К. Негосударственное регулирование в между- народном частном праве/ Материалы международной научно- практической конференции. IV Международная научно- практическая конференция «Кутафинские чтения». Сборник тези-

сов. – М.: OOO «Изд-во “Элит”», 2012. С. 112.

95

ям 1 и 2 ГК и применит основные положения россий- ского гражданского законодательства к отношениям с участием иностранных лиц.

Что же тогда служит демаркационной линией, позво- ляющей отделить автономию воли в международном частном праве от рассмотренных выше общепризнан- ных принципов свободы договора и диспозитивности? Это содержание (правовая природа) автономии воли. Автономия воли применительно к МЧП заключается не

всвободе сторон заключать договоры, вступать или не вступать в любые частноправовые отношения, а в том, что сторонам, имеющим юридическую связь с право- порядком различных государств, предоставляется право выбрать правопорядок, на основе которого бу- дет урегулированы их частноправовые отношения; т.е. автономия воли – это «закон, избранный сторонами», выраженный в латинской формуле «lex pro voluntate (lex voluntatis)». Аналогичной возможности Граждан- ский кодекс для внутренних частноправовых отноше- ний не предусматривает. Кроме того, отметим, что специфические положения раздела VI Гражданского кодекса «Международное частное право» не приме- няются ко всей массе гражданско-правовых отноше- ний, а исключительно к трансграничным гражданско- правовым отношениям. Соответственно, принцип ав- тономии воли в смысле выбора применимого права, текстуально закрепленный в разделе VI ГК, также бу- дет применим лишь к отношениям, являющимися предметом международного частного права.

На специфику автономии воли в международном частном праве справедливо обращает внимание и В.В. Кудашкин: «необходимо отличать институт «автоно- мии воли» гражданского законодательства от анало- гичного института в международном частном праве.

Автономия воли в международном частном праве яв- ляется одним из важнейших его принципов»13.

Наиболее полно и аргументированно различие меж- ду автономией воли в МЧП и частноправовым принци- пом свободы договора проводит А.В. Асосков. В своём труде «Коллизионное регулирование договорных обя- зательств» он выделяет три формы, в которых общий частноправовой принцип автономии воли воплощается

вМЧП.

Первая форма – автор именует ее «автономия воли

вшироком смысле слова» или «косвенная отсылка» – представляет собой «определение применимого права

всоответствии с фактическими обстоятельствами де-

ла, место возникновения которых зависит от воли сто- рон»14. Так, стороны могут выбрать место жительства, место заключения брака, место заключения или ис- полнения договора, место учреждения юридического лица, что, в конечном счете, будет опосредованно влиять на выбор применимого права.

Вторая форма, по терминологии автора – «инкорпо- рация», – сводится к тому, что в соответствии с прин- ципами диспозитивности и свободы договора, контр- агенты вправе включать в текст договора любые усло- вия, в том числе, заимствованные из иностранных или типовых законов, международных договоров (включая те, в которых их государство не участвует). Стороны вправе даже сослаться в тексте своего договора на иностранный акт или международное соглашение, и

13Кудашкин В.В. Актуальные вопросы международного частно- го права. М, Волтерс Клувер, 2004. С. 56.

14Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обя-

зательств. – М., 2012. С. 45.

96

это не будет считаться выбором применимого права, а будет означать лишь, что «инкорпорированные подоб- ным способом правила будут применяться в качестве договорных условий в части, не противоречащей при- менимому праву»15. А.В. Асосков совершенно спра- ведливо приходит к выводу, что данная форма явля- ется проявлением общегражданского принципа свобо- ды договора и не затрагивает действия правил между- народного частного права. В поддержку этой позиции объективно свидетельствуют два момента. Во-первых, в отличие от инкорпорации, выбор применимого права влечёт устранение действия обычных императивных норм объективно применимого права. Второе принци- пиальное отличие заключается в том, что при инкор- порации, разрывается связь между нормативными положениями и их родным правопорядком. Иными словами, изменение нормативного акта, откуда поло- жения были заимствованы, не влечёт соответствую- щего изменения самих положений, инкорпорирован- ных в контракт. Напротив, при выборе сторонами при- менимого права, оно воспринимается со всеми воз- можными в будущем изменениями и дополнениями и толкуется в соответствии с его «духом», то есть при- нимаются во внимание и судебная практика, и позиция доктрины16.

И, наконец, только «коллизионный выбор» – третья форма автономии воли, по мнению автора, «может рассматриваться как специальный институт междуна- родного частного права и принцип автономии воли в собственном «узком» смысле слова, поскольку эта форма предназначена для самостоятельного решения коллизионной проблемы»17.

В целом, данный подход представляется хорошо ар- гументированным. Единственный момент, на который хотелось бы обратить внимание, это то, что А.В. Асос- ков видит в коллизионном выборе лишь одну из форм воплощения общего частноправового принципа свобо- ды договора. Думается, что коллизионный выбор все же не является ни проявлением, ни трансформацией частноправового принципа свободы договора. Это не принцип, который находит воплощение в международ- ном частном праве, но специфическая категория меж- дународного частного права, и ее особенность заклю- чается именно в коллизионно-правовой природе, и, как следствие, в ограниченной сфере применения – ис- ключительно для регулирования частноправовых от- ношений, осложненных иностранным элементом.

Автономия воли как принцип международного част- ного права – это система взаимосвязанных правовых норм, опосредующая реализацию волеизъявления сторон в различных сферах трансграничных частно- правовых отношений (договорных, деликтных, брачно- семейных), ядром которой является именно коллизи- онный выбор сторонами применимого права («соб- ственно автономия воли», или автономия воли в «уз- ком» смысле слова). На этот выбор «наслаиваются» и другие проявления свободы волеизъявления сторон, которые можно встретить только в международном частном праве. Ярким примером может служить меж- дународный коммерческий арбитраж. Так, обязатель- ным условием для обращения в арбитраж является

15Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обя-

зательств. – М., 2012. С. 11.

16Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обя-

зательств. – М., 2012. С. 11-17.

17Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обя-

зательств. – М., 2012. С. 45.

«соглашение, выражающее согласованную волю сто- рон о передаче спора между ними в арбитраж»18. Дан- ное соглашение по своей сути – проявление волеизъ- явления сторон. Кроме того, «стороны имеют возмож- ность влиять на все стадии арбитражного разбира- тельства… стороны могут избирать арбитров, дове- рить решение дела одному лицу, не обязательно юри- сту…стороны избирают место проведения арбитража и язык арбитражного разбирательства; стороны впра- ве определять полностью или частично саму арбит- ражную процедуру; стороны могут изъять спор из-под действия права и предложить разрешить его по спра- ведливости (ex aequo et bono)»19. Как видно из приве- денного примера, в сфере международного коммерче- ского арбитража свобода волеизъявления сторон, оставаясь в рамках трансграничных правоотношений, выходит за рамки коллизионного выбора применимого права. Здесь мы имеем дело скорее с автономией во- ли в «широком» смысле, которую уже можно назвать (хотя и с некой долей условности) трансформацией частноправового принципа диспозитивности примени- тельно к трансграничным правоотношениям. Автоно- мия воли в «широком» смысле слова охватывает и случаи, сгруппированные А.В. Асосковым в категорию «косвенная отсылка», и многие другие.

Именно поэтому, во избежание путаницы в термино- логии, целесообразно использовать словосочетание «автономия воли» исключительно для обозначения специфической для международного частного права категории – коллизионного выбора применимого права или автономии воли в узком смысле слова. В свою очередь, понятия «свобода договора» и «диспозитив- ность» следует употреблять для обозначения частно- правовых (общегражданских) принципов. Демаркаци- онной линией здесь служит правовая природа – в слу- чае с МЧП автономия воли – это категория коллизион- ного права (именно поэтому в проведенной классифи- кации она относится к принципам коллизионного регу- лирования), в остальных случаях речь идет о матери- ально-правовой категории.

Список литературы:

1.Алимова Я.О. Принципы УНИДРУА – как источник буду- щей новой конвенции в сфере договорного права. Миф или реальность? "Бизнес в законе", №3, 2014.

2.Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. – М.: Инфотропик Медиа, 2012.

3.Бекбаев Е.З. Сущность права. Пробелы в российском за- конодательстве, №4, 2014.

4.Дмитриева Г.К. Негосударственное регулирование в международном частном праве/ Материалы международ- ной научно-практической конференции. IV Международная научно-практическая конференция «Кутафинские чтения». Сборник тезисов. – М.: OOO «Изд-во “Элит”», 2012.

5.Звеков В.П. Обязательства вследствие причинения вре- да в коллизионном праве. М., 2007.

6.Зыкин И.С. Развитие международного частного права в свете принятия части третьей ГК РФ. // Государство и пра-

во. 2002. № 12.

7.Гражданское право. Том 1. Учебник. Под ред. А.П. Серге- ева, Ю.К. Толстого, М.: ООО «ТК Велби», 2002.

18Дмитриева Г.К. Глава «Международный коммерческий арбит- раж» в Международное частное право: учебник/ Отв. ред. Г. К. Дмитриева. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2010, С. 605.

19Дмитриева Г.К. Глава «Международный коммерческий арбит- раж» в Международное частное право: учебник/ Отв. ред. Г. К. Дмитриева. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2010, С. 595.

8.Гражданское право: В 4 т. Том 1: Общая часть: Учебник 3-е из- дание, переработанное и дополненное. Под ред. Е.А.Суханова. М., Волтерс Клувер, 2008.

9.Кудашкин В.В. Актуальные вопросы международного частного права. – М, Волтерс Клувер, 2004.

10.Лунц Л.А. Внешнеторговая купля-продажа (коллизион- ные вопросы). М., 1972.

11.Макаров А.Н. Основные начала международного част- ного права. М.: ООО «Книгодел», 2009.

12.Международное частное право: учебник/ Отв. ред. Г. К. Дмитриева. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2010.

13.Международное частное право. Учебник. Под ред. В.П. Звекова. М., 2004.

14.Свеженцева Н.П. Свобода договора как индикатор раз- вития гражданского законодательства в Российской Феде- рации. "Бизнес в законе". №1, 2011.

15.Толочко О. Н. Принципы международного частного пра- ва. Белорусский журнал международного права и междуна- родных отношений. 2001, № 2.

16.Чубыкина Е.В. Принцип автономии воли сторон во внешнеэкономическом договоре.// "Законодательство", N 10, октябрь 2001.

17.Batiffol H. Aspects philosophiques du droit international prive. Paris; Dalloz, 1956.

РЕЦЕНЗИЯ

на статью «К вопросу о соотношении понятий автономии воли, диспозитивности и свободы договора» соискателя ка- федры международного частного права Московского государ- ственного юридического университета имени О.Е. Кутафина

Встатье Ю.М. Акимовой «К вопросу о соотношении понятий автономии воли, диспозитивности и свободы договора» освещаются вопросы, теоретическая и практическая значи- мость которых не вызывает сомнений.

Характерной чертой международного частного права, отли- чающего его от многих других отраслей права, является гиб- кость правового регулирования. Одним из наиболее ярких проявлений такой гибкости является принцип автономии воли сторон.

Встатье Ю.М. Акимовой сформулированы и проанализиро- ваны различные подходы к понятию автономии воли сторон,

атакже подробно рассмотрен вопрос правовой природы ав- тономии воли. При этом основное внимание уделено акту- альной проблеме соотношения общепризнанных частнопра- вовых принципов свободы договора и диспозитивности с принципом автономии воли сторон в международном частном праве. Ю.М. Акимова проводит глубокий анализ критериев, позволяющих разграничить сферы действия автономии воли и принципов свободы договора и диспозитивности.

Статью отличает доступность и логичность изложения ма- териала, подчеркнутый интерес к исследуемой теме и автор- ский взгляд на рассматриваемые вопросы.

Теоретические выводы Ю.М. Акимовой основаны не только на взглядах российских и зарубежных исследователей, изло- женных в научных публикациях, но и на критическом анализе норм международных соглашений и национального законода- тельства разных государств. Рецензируемая статья носит ярко выраженный творческий характер, избранная тема рас- крыта глубоко.

Статья Ю.М. Акимовой «К вопросу о соотношении понятий автономии воли, диспозитивности и свободы договора» ра- нее не публиковалась, и может быть рекомендована к публи- кации в научном издании, включенном в Перечень ВАК.

Научный руководитель зав. кафедрой международного частного права, д.ю.н., профессор

Г.К. Дмитриева

97