Hrolenko_A._Osnovi_sovremennoy_filologii

прежде всего особенные, уникальные явления. Труды историков, литературоведов, правоведов, педагогов, социологов, теологов и т.д. посвящены по большей части локальным, а не глобальным проблемам, поэтому и язык должен быть локальным. Требование публикации научных сочинений по гуманитаристике, как говорят специалисты, — источник бесконечных недоразумений. Рядом со многими центральными понятиями притаились “faux amis”, ложные друзья в других языках — слова, которые, как кажется, означают то же самое, но объем значения которых иной и ядро значения находится в другом месте. Science лишь условно

Wissenschaft, academic не всегда можно перевести как akademisch, faculty нельзя фактически никогда перевести как Fakultat, a consciousness не всегда соответствует Bewusstsein, character лишь

в редких случаях передается как Charakter, federal означает в Англии и в Америке разные вещи, mental лишь очень приблизительно то же самое, что mental, psychic — это нечто совершенно иное, чем psychisch, methodic — это скорее systematisch, чем methodisch, даже index — собственно, не Index, a Register [Лобанова 2007: 85–86].

Языковая глобализация, регионализм и национализм. В

наши дни антитезой глобализации выступают такие процессы, как регионализация, национализация, культурная и языковая экологизация, политическая многополюсность [Мнацаканян 2008; Коргунов 2009].

Ведь так же, как мы зависим от биологического разнообразия в нашем физическом выживании, мы зависим от лингвистического разнообразия в нашем культурном существовании. В пользу этого утверждения говорит заметно оживившийся в настоящее время в противовес глобализации рост региональной торговли, региональных культурных взаимодействий.

США с их языком, претендующим на статус мирового языка, вынуждены осуществлять широкомасштабную и весьма затратную кампанию по изучению иностранных языков, поскольку выяснилось, что для успешного ведения американцами бизнеса в других странах незнание местного языка и культуры стало зна-

280

чительным препятствием. Полицейским, осуществляющим свою профессиональную деятельность в регионах с компактным проживанием того или иного меньшинства, необходимо изучать их язык, поскольку последние вполне обходятся в быту языком, носителями которого они являются. В Африке, например, где говорят на трети всех мировых языков, и проживает лишь 13% населения планеты, английский не является ни преимущественным, ни даже приемлемым средством общения. На востоке континента функционирует общий язык суахили, а на западе — язык гауза.

Свой вклад в продвижение национальных языков усилиями различных организаций и правительственных учреждений вносят европейские страны. Так, Франция ежегодно тратит значительные суммы на поддержку французского языка и культуры за рубежом. Правительство Германии спонсирует 78 Институтов Гёте от Бейрута до Джакарты. И даже крошечный Сингапур с четырьмя официальными языками более двадцати лет осуществляет программу «Говори на мандаринском наречии».

При всех преимуществах и недостатках и глобализации, и регионализации национальные отличия остаются очень сильными. В большинстве сообществ языки несут ярко выраженную символическую функцию: они выступают как чёткий знак самоопределения, аккумулирующий в себе всю историю данного сообщества. Европейское бюро по делам языков меньшинств, созданное Европарламентом в 1984 г., защищает права порядка 50 млн человек, которые говорят на одном или более из признанных в Европе языков национальных меньшинств. Сейчас насчитывается 1200 письменных языков, чего ранее в мировой истории не было.

У современного человечества есть два возможных сценария развития: мир постепенно становится однородным, где культуры малых народов и их языки сметаются мощным цунами стандартизации, а накопленные за тысячелетия опыт и знания исчезают, оставляя мир более бедным в самом широком смысле этого слова; по другому сценарию меньшинства удерживают свою культурную самобытность и малые языки продолжают существовать наряду с доминирующими [Цирлина 2011э].

281

Статус английского языка. В наши дни английский язык существует в двух ипостасях. С одной стороны, есть локальный английский — национальный язык британцев, язык Шекспира, великой культуры и продуктивной науки, — и есть глобальный английский, претендующий на статус единого языка человечества. Если локальный английский служит предпосылкой и средством научного мышления, то глобальный английский этого лишён, использование его ограничивается лишь коммуникативной функцией, поскольку выполнение им когнитивной функции в объеме научного познания мира становится невозможным.

Л.И. Смит предлагает определить статус английского языка как вспомогательного языка международного общения, понимая, что язык международного общения — это язык, который используется людьми разных наций для общения друг с другом, а вспомогательный язык — это неродной язык, который используется этническими группами страны для внутреннего общения. Эффективное использование английского языка, полагает автор, не сделает его пользователя более «западным». Многие народы — прибегает к аналогии Л. Смит — пользуются латинским алфавитом и арабскими цифрами, не становясь при этом римлянами или представителями Ближнего Востока. Разумеется, английский язык в предлагаемом статусе может и должен быть денационализирован. В любом случае это не иностранный язык или второй язык [Смит 2010]. При таком подходе многое становится на свои места.

Культурная ценность многоязычия. Существование «клуба мировых языков» и «языков XX века» возможно лишь на фоне и благодаря всем, большим и малым, языкам мира. Мировые языки потому и становятся мировыми, что есть тот непосредственный языковой фон, который их выдвигает. Ценность этого языкового фона, больших и малых языков Земли, от этого не становится ущербной. Напротив, такие языки — неотъемлемая часть языковой картины мира; посредством мировых языков они получают новые импульсы для развития и совершенствования, например, в виде интернациональных элементов в области лек-

282

сики, словообразования и фразеологии. Так, диалектически связываются между собой категории мировых и немировых языков нашей Земли, обслуживающих единое человечество [Дуличенко 2007: 175].

Конечно, многоязычие, «Вавилон языков», создаёт большие трудности в общении людей, однако переход человечества на один язык, по мнению многих, обеднит цивилизацию, так как языки, по-своему членящие познаваемый мир, находятся друг с другом в отношениях дополнительности. Впервые, как нам представляется, эта мысль прозвучала у В. Гумбольдта: «До сих пор больше заботились о том, как избавиться от препятствий, возникавших из-за разнообразия, нежели о том, какую пользу извлечь из добра, порождаемого самобытностью» (цит. по: [Рамишвили 1984: 7]). А.А. Потебня показал, в чем польза множества самобытных языков: «Само раздробление языков с точки зрения истории языка не может быть названо падением; оно не гибельно, а полезно, потому что, не устраняя возможности взаимного понимания, дает разносторонность общечеловеческой мысли. Притом медленность и правильность, с которою оно совершается, указывает на то, что искать для него мистического объяснения было бы так же неуместно, как, например, для изменения земной коры или атмосферы» [Потебня 1989: 23].

В.А. Богородицкий развивает эту мысль: «В разных языках слова для сходных понятий нередко представляют различие не только по своему образованию, но вместе с тем и по оттенку или нюансу мысли, и отсюда может проистекать и своеобразие в направлении мысли. Таким образом, различие языков заставляет человечество идти к истине как бы различными путями, освещая её с разных точек зрения, а это служит залогом наиболее полного достижения истины, а не одностороннего. Поэтому-то угнетение языка народности, уже само по себе жестокое и несправедливое, не может не сопровождаться ущербом для человеческой культуры» [Богородицкий 1933: 3].

Глубокие мысли о целесообразности множества языков и культур содержатся в теоретическом наследии С.Н. Трубецкого. Законы эволюции народов, — писал С.Н. Трубецкой, — устроены

283

так, что неминуемо влекут за собой возникновение и сохранение национальных отличий в области языка и культуры. Диалектное дробление языка и культуры проистекает из сущности социального организма. Многообразие языков: это следствие интимных духовных потребностей и предрасположений, эстетических вкусов, нравственных устремлений народа. Только в духовной части культуры, проникнутой своеобразной национальной психикой, интимно и органически близкой её носителям, могут возникать морально положительные, духовно возвышающие человека ценности. Отсюда логический вывод — любая попытка уничтожить национальное многообразие языков ведёт к культурному оскудению и гибели. Единая, общечеловеческая, лишенная индивидуального, национального признака культура с развитием науки и техники приводит к полной духовной бессодержательности и нравственному одичанию [Трубецкой 1995].

Итак, многообразие языков и культур рассматривается как фундаментальное их свойство, обусловленное принципом дополнительности. «Множественность языков, основанная на семантическом различии, — это исторически обусловленное продуктивное многообразие, объясняющее многие факты специфики культурного творчества. Семантическое сравнение языков на фоне общности предметного мира и логического мышления может послужить одним из объективных методов установления разнообразных форм культурно-языкового подхода к миру, а также возможностей и диапазона человеческого интеллекта» [Рамишвили 1981: 110].

Весьма примечательно, что ученые всегда ратовали за единый язык, а художники слова отстаивали многообразие языков. Этот факт отражает двойственное отношение человека к языку, который одновременно выступает средством общения, научного познания и художественного отражения мира. В учёте сложного соотношения единства и многообразия — успех решения интерлингвистических проблем. Единый язык человечества и множественность языков — в этой антиномии отразилось соотношение культур и цивилизаций. Каждая культура может существовать только на базе своего языка, а цивилизация требует для себя единого языка.

284

Языковая глобализация в Японии. Япония, по наблюдениям В.М. Алпатова, — одна из первых стран, столкнувшаяся с процессами, аналогичными глобализации. Американская оккупация в 1945–1952 гг. и зависимость от США обусловили постоянную экспансию американской массовой культуры, что отразилось и на языке. Велико число американизмов в современном японском языке, поскольку может быть использовано почти каждое английское слово. Появилось много сложных слов и словосочетаний с английскими корнями, но не имеющих английских параллелей типа no-airon ‘изделие, которое нельзя гладить’ (нет + утюг). Заимствования в японском языке пишутся особой азбукой — катаканой. Встречаются тексты, сплошь написанные этой азбукой, с небольшими вкраплениями иероглифов другой азбуки — хираганы. Ряд сфер полностью занят американизмами: 53% терминов менеджмента, 75% терминов маркетинга, 80% торговых терминов и 99% компьютерной терминологии. Много американизмов в сферах высоких технологий и престижного потребления (спорт, туризм, эстрада, кулинария, мода, бытовая техника).

ВЯпонии есть даже термин «катаканные профессии» (дизайнеры, модельеры). В других сферах жизни роль американизмов невысока, а английский язык японцы в массе своей знают плохо.

Витоге в японской жизни сложились своеобразные языковые «гетто» для американизмов, что спасает японский язык (см. подробнее: [Алпатов 2005]).

Языковая глобализация в России. Глобализация, в том числе и языковая, мимо России не прошла. Последствия пока не трагичны: число носителей русского языка превышает 150 млн, научные издания на глобальный английский ещё не перешли, русская культура думает и творит по-русски. Однако язвы этого общемирового процесса очевидны. Укажем на так называемые зоны риска, в тех, пользуясь терминологией синергетики, точках бифуркации, воздействие на которые даже малыми усилиями приводит к радикальным изменениям.

Во-первых, уменьшение числа носителей языка почти всегда ведёт к снижению статуса языка, к возможному исключению

285

из клуба мировых языков. Общеевропейская тенденция к демографическому спаду, которая особенно заметна в современной России, в ряде ведущих европейских стран компенсируется за счёт увеличения числа русскоязычных иммигрантов. Среди национальных диаспор в Европе в настоящее время они являются одними из самых многочисленных. Однако это вовсе не означает уверенного расширения территории функционирования русского языка. Если первая, политическая, волна русской эмиграции в Европу трепетно относилась к родному языку и берегла его для последующего возвращения на родину, то последняя — экономическая, в некоторой части с криминальным оттенком, такой цели не ставит. Значительная, если не бóльшая, часть иммигрантов, незаконно ухватившая и вывезшая за рубеж кусок советского «пирога», сознательно или подсознательно стремится к ассимиляции с принимающим её обществом. Часть же соотечественников, уехавшая на Запад в надежде на творческую реализацию («утечка мозгов»), явно погоды не сделает.

Во-вторых, изменение статуса русского языка в республиках бывшего СССР тоже не способствует полноценному функционированию русской речи. Опыт Белоруссии и частично Казахстана на общем фоне эпизодичен, хотя стремление бывших соотечественников сохранить и активно использовать родной язык на Украине и в странах Балтии обнадёживает.

В-третьих, резкое снижение посетителей библиотек и читальных залов, а также издательская политика — свидетельство резкого снижения интереса к классической русской и советской литературе и в целом к книжной культуре, без которой функционирование «великого и могучего» невозможно в принципе. Объединяющая способность и творческая мощь языка основывается на аккумулированных в слове культурных смыслах. Замена настоящей художественной литературы беллетристикой массового потребления — столбовая дорога глобализации. «Масскульт» является проверенным средством унификации всего общества — от бытовых удобств до стиля мышления.

В-четвертых, отношение российского общества и государства к языковой глобализации совершенно не соответствует степени

286

ФИЛОЛОГИЯ И ЕЁ ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

Обращаться со словом нужно честно. Оно есть высший подарок Бога человеку.

Н.В. Гоголь

И нет у нас иного достоянья! Умейте же беречь хоть в меру сил, в дни злобы и страданья, наш дар бесценный — речь.

И.А. Бунин

Понятие об экологии. К концу XX в. выяснилось, что от человека надо защищать практически всё. Отсюда популярность слова экология, потерявшего свою первоначальную терминологическую определенность.

Экология (от греч. oikos — ‘дом, жилище, местопребывание’ и …логия) — наука об отношениях организмов и образуемых ими сообществ между собой и с окружающей средой. Термин экология был предложен в 1866 г. Э. Геккелем (1834–1919). С середины XX в. в связи с усилившимся воздействием человека на природу экология приобрела особое значение как научная основа рационального природопользования и охраны живых организмов, а сам термин — более широкий смысл [Экология 2006: 1389].

«Краткая российская энциклопедия» в статье «Экология» делает акцент на «человеческий фактор»: «С 70-х гг. 20 в. складывается экология человека, или социальная экология, изучающая закономерности взаимодействия общества с окружающей средой, а также практические проблемы её охраны; включает различные философские, социологические, экономические, географические и др. аспекты (например, экология города, техническая экология, экологическая этика и др.)» [КРЭ 2004: 3: 833]. Упоминается также «экологизация» современной науки.

Составители «продвинутой» дефиниции понятия «экология» в его состав пока не включают духовный, интеллектуальный и эмоциональный мир человека, хотя в публицистике и в научной литературе конца XX в. слово экология звучало с соот-

288

ветствующими определениями: экология культуры (Д.С. Лихачёв; Дж. Стюарт), экология языка (Г.В. Степанов), экология духа (о. А. Мень), экология религии (О. Хульткранц). Эти популярные ныне словосочетания пока не получили статуса научных терминов. Основательный «Лингвистический энциклопедический словарь» [ЛЭС 1990] тоже пока обходится без слова экология и терминосочетания экология языка. Нет этого обозначения и в двухтомном «Энциклопедическом словаре-справочнике лингвистических терминов и понятий. Русский язык» [ЭССЛТП 2008].

Эколингвистические идеи И.В. Гёте. Задолго до Э. Геккеля с его ныне популярным термином и современного экологического бума великий немецкий поэт, мыслитель, естествоиспытатель и государственный деятель И.В. Гёте в небольшой заметке «Немецкий язык» изложил своё понимание того, что столетие спустя назовут экологией языка. Перед нами фактически программа будущей экологии, которую можно представить в виде своеобразных тезисов в формулировке самого Гёте:

•Защита языка — «очищение» и «обогащение» его;

•«Очищать и вместе обогащать родной язык — дело выдающихся умов»;

•«Очищение без обогащения — занятие для бездарных»;

•«Существует много способов очищения и обогащения»;

•Надо создавать условия, «чтобы язык развивался как живой организм»;

•«Поэзия и страстная речь — единственный источник живой жизни языка…»; т.е. источник жизни языка — художественная литература и публичная речь;

•«…Если силой своего стремления они и увлекают за собой мусор», бояться этого не следует, поскольку «мусор» в языке — явление неизбежное, ибо он живой организм и постоянно строится: «строительный мусор» — неудачная попытка обогатить язык или свидетельство недостаточного его знания. В любом случае «мусор» объективно важен;

289