2
.docxПринцип территориальности имеет исключение — экстерриториальность, т.е. внеземельность. Это юридическая фикция, согласно которой определенные части территории государства (здания иностранных посольств, миссий и их средства транспорта) имеют особый правовой режим, в том числе касающийся и уголовного судопроизводства. Какие бы то ни было посягательства на здание посольства приравниваются к посягательствам на территорию государства и рассматриваются как факт нарушения международного права. Иногда это исключение называют дипломатическим, или правовым, иммунитетом. Иммунитет распространяется на территории посольств и дипломатических представительств, а в соответствии с международными договорами — и на места расположения иностранных воинских соединений на территории другого государства.
В соответствии со ст. 22 и 30 Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. помещения, занимаемые дипломатическими представительствами, включая частную резиденцию их главы, пользуются неприкосновенностью. Власти государства пребывания не могут вступать в эти помещения иначе как с согласия главы представительства или лица, его заменяющего. При этом под помещением представительства понимаются здания или части зданий, используемые для целей представительства, включая резиденцию главы представительства кому бы ни принадлежало право собственности на них, включая обслуживающий данное здание или часть здания земельный участок.
Как сами помещения, предметы их обстановки и другое находящееся в них имущество, так и средства передвижения представительства не могут подвергаться обыску, выемке, реквизиции, аресту и исполнительным действиям со стороны органов государства пребывания. Кроме того, независимо от фактического места нахождения неприкосновенностью пользуются официальная корреспонденция, архивы и иные документы представительства, под которыми понимается вся корреспонденция, относящаяся к представительству и его функциям.
Что касается консульских учреждений, то их неприкосновенность от уголовно-процессуальной юрисдикции РФ согласно ст. 31 Венской конвенции о консульских сношениях от 24 апреля 1963 г. ограничена только той частью консульских помещений, которая используется исключительно для работы консульского учреждения.
включая обслуживающий данное здание или часть здания земельный участок. В этом отличие консульского иммунитета, являющегося служебным по своей природе и обусловленного выполнением строго определенных в Конвенции функций, от дипломатического иммунитета, носящего абсолютный характер. Власти государства пребывания не могут вступать в ту часть консульских помещений, которая используется исключительно для работы консульского учреждения, иначе как с согласия главы консульского учреждения, назначенного им лица или главы дипломатического представительства представляемого государства. Неприкосновенность распространяется также на всю официальную корреспонденцию, архивы и документы консульских учреждений (ст. 33 и 35 Конвенции).
Согласно ч. 1 ст. 2 УПК независимо от места совершения преступления производство по всем уголовным делам на территории России во всех случаях ведется в соответствии с УПК, если международным договором не установлено иное. Сужение законодателем сферы применения уголовно-процессуального закона на территории своего государства привело к появлению в законодательстве последних лет тенденции так называемого мозаичного действия уголовно-процессуального закона в пространстве.
Например, раздел X УПК РСФСР 1960 г. о порядке производства по делам, рассматриваемым судом присяжных, действовал ранее только в девяти субъектах РФ. Последствия введения суда присяжных лишь в названных регионах России оказались неожиданными: Конституционный Суд в постановлении от 2 февраля 1999 г. по делу о проверке конституционности положений ст. 41 и ч. 3 ст. 42 УПК РСФСР, п. 1 и 2 постановления Верховного Совета РФ «О порядке введения в действие Закона РФ «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», УПК РСФСР, УК РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях» от 16 июля 1993 г. в связи с запросом Московского городского суда и жалобами ряда граждан фактически установил новые нормы, затронувшие не только уголовно-процессуальное, но и уголовное законодательство.
С принятием этого постановления обвиняемому в преступлении, за совершение которого уголовным законом в качестве исключительной меры наказания предусмотрена смертная казнь, в любом случае должно быть реально обеспечено право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей, даже если такие суды на соответствующей территории не созданы.
Особое значение приобрело положение, согласно которому с момента вступления в силу указанного постановления и до введения в действие соответствующего федерального закона, обеспечивающего на всей территории России каждому из названной категории обвиняемых право на рассмотрение его дела судом присяжных, наказание в виде смертной казни назначаться не может, независимо от того, рассматривается ли дело с участием присяжных заседателей, коллегией в составе трех профессиональных судей или судом в составе судьи и двух народных заседателей. В результате в настоящий момент действие норм УК РФ, касающихся назначения наказания в виде смертной казни, приостановлено на неопределенный срок, а уголовно- процессуальный закон не содержит указаний о том, каким образом должно быть обеспечено право граждан на рассмотрение их дел судом присяжных, если в соответствующем субъекте РФ он не создан.
Если изначально Федеральным законом «О введении в действие УПК РФ» было предусмотрено два этапа введения этих судов на территории России, то Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса РФ"» от 27 декабря 2002 г. установил уже пять разных ситуаций, последней из которых является введение суда присяжных в Чеченской Республике 1 января 2007 г.
Таким образом, «мозаичное» действие уголовно-процессуального закона продолжилось и после принятия УПК. Аналогичная ситуация сложилась и в отношении мировых судей, которые до сих пор не осуществляют правосудие во всех субъектах Российской Федерации, что противоречит ст. 47 Конституции РФ, устанавливающей, что никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом.
В Законе появилось понятие «труднодоступная местность», где следственные действия могут производиться без участия понятых (ч. 3 ст. 170 УПК). Это понятие в самом тексте не раскрыто, поэтому вопрос об отнесении местности к категории труднодоступной должен решаться органами уголовного судопроизводства с учетом конкретных обстоятельств проведения следственного действия. Существуют также уголовно-процессуальные нормы, которые действуют на строго определенной территории России и лишь в условиях объявленного на ней чрезвычайного или военного положения, т.е. при наличии сразу двух предпосылок — временной и пространственной, поскольку они могут применяться только в период введения данных особых правовых режимов и лишь на строго определенной территории.
Так, согласно ч. 3 ст. 35 Федерального конституционного закона «О чрезвычайном положении» и ч. 3 ст. 16 Федерального конституционного закона «О военном положении» в случае невозможности осуществления правосудия судами, действующими на территории, на которой введено чрезвычайное или военное положение, по решению Верховного Суда РФ или Высшего Арбитражного Суда РФ в соответствии с их компетенцией может быть изменена территориальная подсудность дел, рассматриваемых в судах.
Действие уголовно-процессуального закона по кругу лиц.
В ч. 1 ст. 3 УПК установлено, что производство по уголовным делам о преступлениях, совершенных иностранными гражданами или лицами без гражданства на территории Российской Федерации, ведется в соответствии с правилами УПК.
Согласно ч. 2 ст. 3 УПК процессуальные действия, предусмотренные этим Кодексом, в отношении лиц, пользующихся иммунитетом от таких действий в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации, производятся с согласия иностранного государства, на службе которого находится или находилось лицо, пользующееся иммунитетом, или международной организации, членом персонала которой оно является или являлось.
Информация о том, пользуется ли соответствующее лицо иммунитетом и каков объем такого иммунитета предоставляется Министерством иностранных дел Российской Федерации. Данные нормы закреплены Венской конвенцией о дипломатических сношениях 1961 г., Венской конвенцией о консульских сношениях 1963 г.. Положением о дипломатических и консульских представительствах иностранных государств на территории СССР от 23 мая 1966 г.. Венской конвенцией о представительстве государств в их отношениях с международными организациями универсального характера от 14 марта 1975 г. Конвенцией ООН о привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций от 13 февраля 1946 г. и другими международными договорами и соглашениями.
Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 10 октября 2003 г. разъяснил, что в круг лиц, пользующихся иммунитетом, входят главы дипломатических представительств, члены представительств, имеющие дипломатический ранг, и члены их семей, если последние не являются гражданами государства пребывания. К иным лицам, пользующимся иммунитетом, относятся главы государств, правительств, главы внешнеполитических ведомств государств, члены персонала дипломатического представительства, осуществляющие административно-техническое обслуживание представительства, члены их семей, проживающие вместе с указанными лицами, если они не являются гражданами государства пребывания или не проживают в нем постоянно, а также другие лица, которые пользуются иммунитетом согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации (п. 7).
Дипломатические иммунитеты начинают действовать в отношении лица, имеющего право на их предоставление, с момента вступления его на территорию государства пребывания при следовании для занятия своего поста или, если оно уже находится на этой территории, с того момента, когда о его назначении сообщается Министерству иностранных дел или другому министерству, в отношении которого имеется договоренность. Действие иммунитета прекращается в тот момент, когда соответствующее лицо оставляет страну, или по истечении разумного срока для того, чтобы это сделать, или с момента отказа ему в иммунитете аккредитующим государством.
Среди российских граждан также выделяется круг лиц, на которых действие уголовно-процессуального закона распространяется не в полной мере, несмотря на закрепленный в ст. 19 Конституции принцип равенства всех перед законом и судом. До принятия УПК в нашей стране действовало множество федеральных законов, устанавливавших особый порядок производства по уголовным делам в отношении значительного числа российских граждан. УПК РФ содержит исчерпывающий перечень лиц, наделенных процессуальными иммунитетами.
В целом число таких лиц сократилось и в настоящее время согласно ст. 447 УПК к лицам, в отношении которых установлен особый порядок производства по уголовным делам, относятся: члены Совета Федерации РФ и депутаты Государственной Думы РФ, депутаты законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации, депутаты, члены выборного органа местного самоуправления, выборные должностные лица органа местного самоуправления; судьи Конституционного Суда РФ, судьи федерального суда общей юрисдикции или федерального арбитражного суда, мировые судьи и судьи конституционного (уставного) суда субъекта РФ, присяжный или арбитражный заседатель в период осуществления им правосудия; Председатель Счетной палаты РФ, его заместитель и аудиторы Счетной палаты РФ; Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации; Президент РФ, прекративший исполнение своих полномочий, а также кандидат в Президенты РФ; прокуроры; председатель Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации; руководитель следственного органа; следователи; адвокаты; член избирательной комиссии, комиссии референдума с правом решающего голоса;
зарегистрированный кандидат в депутаты Государственной Думы, зарегистрированный кандидат в депутаты законодательного (представительного) органа государственной власти субъекта Российской Федерации.
Изъятия из общего порядка уголовного судопроизводства, сделанные для названных категорий российских граждан, касаются главным образом порядка возбуждения в отношении их уголовных дел или привлечения к уголовной ответственности (ст. 448 УПК).
Если в ходе производства по уголовному делу обвиняемый, подсудимый или осужденный в силу принятия нового уголовно- процессуального закона приобретает статус лица, в отношении которого предусмотрен особый порядок привлечения к уголовной ответственности или направления дела в суд, уголовное судопроизводство должно вестись на общих основаниях, но с учетом норм нового закона. Привлекать указанных лиц к уголовной ответственности заново в соответствии с нормами нового закона нельзя, поскольку уголовно-процессуальный закон обратной силы не имеет.
5. Выступая как самостоятельная процессуальная отрасль права, уголовно-процессуальное право тесно связано с иными правовыми отраслями и их отдельными частями. Указанная взаимосвязь своим существованием обязана ряду конкретных причин.
Во-первых, данная отрасль права находится в единой системе отечественного права, является ее элементом.
Во-вторых, у уголовно-процессуального права и иных правовых образований имеются общие черты. Такая общность наблюдается, прежде всего, с иными отраслями процессуального права, например с гражданским процессуальным правом: и там и там законодатель довольно детально регламентирует вопросы, связанные с доказательствами и доказыванием.
В-третьих, можно указать на известное единство целей уголовно-процессуального и иного отраслевого регулирования, что выражается в соответствующей охране как публичных, так и частных интересов. Например, в рамках защиты публичных интересов можно наблюдать связь уголовно-процессуального права и уголовного права. С другой стороны, при защите частных интересов, прежде всего при решении в уголовном процессе вопросов о возмещении вреда, устанавливаются связи уголовно-процессуального и гражданского права, а также гражданского процессуального права
Уголовно-процессуальное право в регулировании соответствующих отношений тесно взаимодействует с иными правовыми образованиями, в том числе с конституционным, международным, уголовным, уголовно-исполнительным, административным, гражданским и гражданским процессуальным правом. Указанное взаимодействие проявляется практически во всех элементах механизма правового регулирования, начиная с нормы права и заканчивая актами применения права.
Изучение межотраслевых связей уголовно-процессуального права позволяет обратить внимание на его место в системе отечественного права. Кроме того, здесь усматривается и важный прикладной аспект. Дело в том, что эффективная защита публичных и частных интересов в уголовно-процессуальной сфере в ряде случаев возможна только при совместном использовании разноотраслевых правовых средств. По существу, это обстоятельство признается и самим законодателем, который устанавливает в УПК отсылки к нормам иных правовых отраслей. Соответственно детальное изучение подобных отсылок позволяет обратить внимание на межотраслевые связи уголовно-процессуального права.
Межотраслевые связи уголовно-процессуального и конституционного права. Как и любая отрасль отечественного права, уголовно- процессуальное право имеет конституционно-правовое основание. Так, уже в ст. 1 УПК констатируется, что данный акт базируется на Конституции РФ. Конституционная основа уголовно-процессуального права усматривается в закрепленных в УПК принципах уголовного судопроизводства: осуществление правосудия только судом (ст. 8 УПК), неприкосновенности личности (ст. 10 УПК), неприкосновенности жилища (ст. 12 УПК) и др. В уголовно-процессуальном праве развиваются отдельные предписания, закрепленные в Конституции РФ. Например, ст. 5 УПК определяет конкретный крут близких родственников, названных в ст. 51 Конституции, в числе тех лиц, против которых никто не обязан свидетельствовать.
Межотраслевые связи уголовно-процессуального и международного права. Наличие данных связей обусловлено тем, что, с одной стороны, отечественный уголовный процесс вбирает в себя ряд положений международного права, например, нормы Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Это обстоятельство закреплено нормативно. В соответствии со ст. 15 Конституции РФ ч. 3 ст. 1 УПК устанавливает, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью законодательства РФ, регулирующего уголовное судопроизводство.
Если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные УПК, то применяются правила международного договора. С другой стороны, уголовный процесс обеспечивает реализацию отдельных норм международного права. Наиболее ярко межотраслевые связи уголовно-процессуального и международного права проявляются в содержании ч. 5 УПК, где регламентируются вопросы международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства.
Межотраслевые связи уголовно-процессуального и уголовного права. Пожалуй, самым тесным образом уголовно-процессуальное право связано именно с уголовным правом. Поэтому данная связь довольно детально исследована в современной правовой учебной и научной литературе.
В самом общем виде основание такой связи может быть выражено следующим образом: «...с известной долей упрощения можно утверждать: уголовное право дает ответ на вопрос «что?» а уголовно-процессуальное — на вопрос "как?". Наряду с этим, как справедливо отмечается в юридической литературе, «в полном объеме нормы уголовного права могут применять только суд; предпосылки, основания и условия применения норм УК РФ обеспечиваются уголовно-процессуальной деятельностью». И далее: «...без уголовного процесса уголовное право превращается в фикцию; без уголовного права существование уголовного процесса беспредметно и бессмысленно».
Межотраслевые связи уголовно-процессуального и гражданского права. Данные связи, конечно, выделяются в меньшей степени по сравнению с уголовным правом. Тем не менее, они существуют и непосредственно усматриваются в УПК РФ. Например, в данном акте наблюдаются прямые отсылки к Гражданскому кодексу РФ. Подобные отсылки законодатель применяет в двух случаях, которые, по существу, связаны с одной и той же проблемой возмещения вреда (как имущественного, так и морального).
Во-первых, такой вред может иметь потерпевший в связи с преступным деянием, и тогда речь идет о гражданском иске в уголовном процессе. Здесь законодатель использует отсылки к ГК при определении субъектного состава (сторон) правоотношений по гражданскому иску. Так, в ч. 1 ст. 45 УПК установлено, что представителями потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя могут быть адвокаты, а представителями гражданского истца, являющегося юридическим лицом, также иные лица, правомочные в соответствии с ГК представлять его интересы. Аналогичная отсылка сделана законодателем и в ст. 54 УПК при определении гражданского ответчика.
Согласно ч. 1 ст. 54 УПК в качестве гражданского ответчика может быть привлечено физическое или юридическое лицо, которое в соответствии с ГК несет ответственность за вред, причиненный преступлением. Кроме того, в соответствии с ч. 1 ст. 55 УПК представителями гражданского ответчика могут быть адвокаты, а представителями гражданского ответчика, являющегося юридическим лицом, также иные лица, правомочные в соответствии с ГК представлять его интересы.
Во-вторых, указанный выше вред может быть неправомерно причинен в рамках применения различных уголовно-процессуальных мер воздействия. Здесь уже возникает необходимость реабилитации (глава 18 УПК). Соответственно, прямая отсылка к ГК имеет место при регламентации вопросов возмещения имущественного вреда реабилитированному лицу. Как следует из ч. 2. ст. 135 УПК, реабилитированный вправе обратиться с требованием о возмещении имущественного вреда в соответствующий орган в течение сроков исковой давности, установленных ГК. При этом данные сроки исчисляются со дня получения копии документов, указанных в ч. 1 ст. 134 УПК, и извещения о порядке возмещения вреда.
В рамках правового регулирования отношений по реабилитации в уголовном процессе усматриваются не только прямые (формальные) связи с гражданско-правовой сферой в виде соответствующих отсылок. Содержание соответствуют их уголовно-процессуальных норм о возмещении вреда свидетельствует о внутренней связи данных норм с положениями гражданского права. Все отмеченные связи своим основанием имеют единую сущность отношений, связанных с возмещением вреда.
В свою очередь, это отражается на содержании действующих правовых норм, закрепленных в УПК и ГК. Например, норма ч. 1 ст. 133 УПК РФ о том, что вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда, по содержанию практически совпадает с предписанием п. 1 ст. 1070 1 K.
Связь уголовно-процессуального и гражданского права обусловлена еще и тем, что УПК не решает всех вопросов, связанных с возмещением вреда, причиненного в уголовно-процессуальной сфере. В этой части гражданское право дополняет положения уголовно-процессуального права. Например, формально открытым в УПК остается вопрос о возмещении вреда наследникам реабилитированного лица: в ст. 133 среди лиц, имеющих право на возмещение вреда, они не определены. О таких наследниках УПК упоминает лишь в ст. 134, где говорится о направлении указанным лицам извещения с разъяснением порядка возмещения вреда, связанного с уголовным преследованием. Только обращение к ч. 5 ст. 133 (об этой норме см. также ниже) позволяет сделать вывод о том, что наследники умершего реабилитированного лица также имеют право на возмещение вреда, но уже реализуется оно при помощи средств гражданского и гражданского процессуального права.
Схожая ситуация и в отношении ч. 1 ст. 135 УПК, которая раскрывает содержание права на возмещение имущественного вреда при реабилитации. Проблема заключается в том, что по смыслу указанной нормы остается формально открытым следующий вопрос: подлежит ли возмещению упущенная выгода реабилитированного (если таковая, конечно, имеет место), которая согласно ст. 15 ГК является одним из элементов состава убытков?
Дело в том, что ч. 1 ст. 135 УПК не указывает на возмещение данной части убытков реабилитированного, а закрепляет лишь главным образом возможность возмещения того, что в гражданском праве называют элементом убытков — реальным ущербом. Представляется, что реабилитированный имеет право на возмещение также и упущенной выгоды, если не на основании норм Уголовно-процессуального кодекса РФ, то в силу наложений Гражданского кодекса РФ. Такой вывод, по крайней мере, следует из содержания уже упоминавшейся выше общей нормы ч. 5 сл. 133 УПК. В противном случае нельзя будет говорить о реализации принципа полного возмещения причиненного вреда. Конечно, при взыскании упущенной выгоды должны быть доказаны соответствующие обстоятельства: ее потенциальное наличие, т.е. осуществление лицом мер для ее получения и произведение для этого приготовлений (п. 4 ст. 393 ГК РФ), а также размер.
В указанных ситуациях, связанных с возмещением вреда, как представляется, можно правомерно утверждать, что гражданско-правовое регулирование хотя и занимает подчиненную роль, но в целом органично дополняет уголовно-процессуальное регулирование. При этом возможности уголовно-процессуального и гражданского права используются для достижения практически единой цели — защиты имущественных и иных прав физических, а также юридических лиц (ст. 139 УПК). Анализ указанных отсылок к ГК показывает, что законодатель для регулирования в уголовно-процессуальной области отношений, связанных с возмещением вреда использует межотраслевые правовые средства уголовно-процессуального и гражданского права.
В отмеченных ситуациях правила поведения в уголовно- процессуальной сфере возникают, по существу, на стыке уголовно-процессуального и гражданского права. Использование гражданско-правовых средств в уголовно-процессуальной сфере может быть оформлено двумя путями.
Во-первых, для цели регламентации уголовно-процессуальных и тесно связанных с ними отношений, наряду с уголовно-процессуальными средствами, законодатель может использовать только гражданско-правовые средства.
Во-вторых, гражданско-правовые средства могут быть применены в указанной области совместно с гражданско-процессуальными средствами. При этом следует обратить внимание, что отсылка к сфере гражданского процесса одновременно означает и отсылку к соответствующей отрасли материального права. Данное обстоятельство обусловлено тем, что в рамках гражданского процесса реализуются предписания материального (гражданского) права.
Рассмотренные связи уголовно-процессуального и гражданского права позволяют отмстить взаимное влияние данных правовых образований. Влияние уголовно-процессуального права на гражданское право выражается, в частности, в том, что предписания названного выше п. 1 ст. 1070 ГК могут быть реализованы лишь совместно с положениями главы 18 УПК о реабилитации.
Кроме того, норму п. 2 ст. 1070 ГК о том, что вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором суда, вступившим в законную силу, возможно реализовать только после соответствующего применения норм уголовного и уголовно-процессуального права. Вместе с тем, по мнению Конституционного Суда РФ, возмещение вреда, причиненного незаконными деяниями при судопроизводстве, возможно и вне рамок действия уголовных и уголовно-процессуальных норм.
В свою очередь, влияние гражданско-правовой сферы на уголовно-процессуальную усматривается, в частности, в закреплении в последней норм о компенсации морального вреда (ст. 136 УПК), которые, как представляется, имеют в целом гражданско-правовую природу. При этом положения УПК РФ о возмещении морального вреда в некоторой степени развивают гражданско-правовые представления о компенсации морального вреда, указанные в ст. 151 ГК.
Так, если в гражданском праве речь идет главным образом о денежной компенсации, то УПК закрепляет и иные нормы устранения последствий морального вреда. Сюда, в частности, можно отнести принесение прокурором от имени государства официального извинения реабилитированному за причиненный ему вред (ч. 1 ст. 136 УПК). Вывод о взаимном влиянии уголовно-процессуального и гражданского права подтверждается и отечественной юридической практикой.
Соотношение уголовно-процессуального и гражданского процессуального права. Существование данных правовых связей обусловлено единой сущностью гражданского и уголовного процесса — обеспечить реализацию соответствующих норм материального права и, как следствие этого, известной общностью уголовно-процессуальных и гражданских процессуальных норм. Отмеченная общность усматривается, в частности, в том, что законодатель и в области уголовного, и в области гражданского процесса решает схожие вопросы, о подсудности, о процессуальных сроках и пр. Судебная практика также свидетельствует об известном единстве уголовного и гражданского процессов. Так, Конституционный Суд РФ, рассматривая одно из дел, счел возможным объединить в одном производстве рассмотрение вопросов, связанных с конституционностью уголовно-процессуального и гражданского процессуального законодательства.