2 курс / физиология / документы / 1

СТРАХ // Ориентировочный рефлекс

Изменение структуры сигнального обмена с окружающей средой определяется по Павлову понятием ориентировочного рефлекса. По.д влиянием нового раздражителя на момент прерывается актуальная активность организма (напр. под влиянием внезапного шума прерывается на какое-то время беседа, все прислушиваются к этому появившемуся шуму), голова, а иногда и корпус тела поворачиваются в сторону источника раздражителя, благодаря чему больший поток сигналов падает на рецепторную поверхность, так как в голове умещаются телерецепторы, т.е. органы чувств, принимающие сигналы на расстоянии. Этим обоим компонентам ориентировочного рефлекса (прерванию актуального сигнального обмена с окружающим миром и направлению телерецепторов к источнику раздражения) сопутствуют вегетативные реакции в форме ускорения сердечной акции, повышения кровяного давления, изменения дыхательного ритма, увеличения потоотделения, особенно на пальцах рук и ног, что, по-видимому, изменяет электрическое сопротивление кожи (кожногальванический рефлекс). Выражением изменения биоэлектрической деятельности мозга под влиянием внешнего раздражителя является реакция задерживания, т.е. переход ритма покоя альфа в более быстрый и менее регулярный ритм (десинхронизация), т.е. в ритм бэта. На этом кончается первая фаза ориентировочного рефлекса. Вторая фаза, определяемая названием исследовательской, может начаться только после принятия определенного решения, относящегося к вероятности характера нового раздражителя. Возможны три варианта: плюс, минус и ноль. В первом случае появляется приближение к источнику раздражителя, во втором - отдаление от него, а в третьем - возвращение к прерванной раздражителем активности. Только в первом случае может дойти до исследования раздражителя, т.е. активности, определяемой как исследовательская фаза ориентировочной реакции. Что же относится к субъективной картине событий, вызванных внешним сигналом, то ее можно схематически представить следующим образом: первая реакция связана с чувством беспокойства, которое может проявляться с различной силой, от незначительного и переходящего чувства недовольства, ввиду какой-то причины, нарушающей существующее состояние, до сильного и внезапного чувства удивления, вызванного неожиданным, неизвестным раздражителем. Сила вегетативной реакции обычно коррелирует с силой эмоциональной реакции. Вегетативная реакция с сопутствующим ей чувством непонятного беспокойства появляется даже в тех случаях, когда ориентировочный раздражитель не доходит в сознание. Он остается значительно дольше, чем двигательный компонент ориентировочной реакции. Иногда встречается, что только вегетативный компонент и незначительное чувство беспокойства указывают на действие внешнего раздражителя на организм. Ежедневные наблюдения показывают, что сила вегетативной и эмоциональной реакций на внешний раздражитель зависит не только от силы этого раздражителя", но и от степени его необычности и актуального состояния сознания. Какой-то необыкновенный шорох вызывает более сильную ориентировочную реакцию, чем более громкий уличный шум, к которому городской житель привыкает так быстро, что перестает на него реагировать. Перед сном, когда сигнальный обмен с окружением редуцируется до минимума, тот же уличный шум, который перестал действовать днем, вызывает сильное сердцебиение, чувство внезапного страха и т.д. Ориентировочный раздражитель снова становится сильным, так как попадает в организм в том моменте, когда перестал действовать сигнальный обмен, а организм не был подготовлен для принятия раздражителей. Похожая ситуация встречается при неврастении: обычные раздражители, например телефонный звонок, случайный звук, чей-то голос, вызывают непропорционально сильную ориентировочную реакцию. Контакт с окружающими, сам по себе неприятный по, поводу иных невротических проявлений, становится в результате этой повышенной раздражимости еще более тягостным. Непропорциональная ориентировочная реакция появляется тоже при пробуждении после потери сознания или пробуждении после наркоза, эпилептического припадка и т.д., при острых и хронических психоорганических синдромах, т.е. вообще в тех случаях, когда структура сигнального обмена с окружающей средой нарушена выраженным образом. Главным симптомом этого нарушения является снижение селективной способности сигнальной системы. Раздражители, которые в нормальных условиях задерживаются на рецептор-ной поверхности или, еще чаще, уже на первых звеньях рефлекторной цепи, здесь без выбора активируют всю сигнальную систему. Из двух основных видов деятельности этой системы - возбуждения и торможения - эта последняя более чувствительна, а первая подвергается помехам. Способность селекции внешних раздражителей можно представить себе в форме шкалы изменчивости, на которой происходят изменения, зависимые от актуальной ситуации организма или его среды. По этой шкале одни сигналы пропускаются легче, другие - труднее. Сигналы, приближающиеся к нолю изменчивости, при нормальном сигнальном обмене с внешней средой сразу же редуцируются на рецепторной поверхности или в последующих звеньях рефлекторной цепи. Только в выше указанных ситуациях нарушения информационного метаболизма они могут пробить селективный барьер. Шкала изменчивости в таких случаях подвергается колебаниям, а сигналы с малым значением могут действовать по типу сигналов с большим значением и наоборот. Внешний сигнал, таким образом, не является абсолютно новым; при своем действии на организм он сразу же определяется по своему характеру и в зависимости от его использования организмом формируется его дальнейшая судьба. Он может вообще не вызвать ориентировочной реакции или же наоборот, вызвать ее; может пройти незамеченным, может дойти в сознание или же вызвать двигательную реакцию без участия сознания (например, большинство движений при ходьбе вызывается подсознательными сигналами), а может вызвать сознательную реакцию. Сигнал может оставить сознательный или бессознательный след в памяти.

Эмоции

ЭМОЦИИ (франц. emotion, от лат. emovere возбуждать, волновать) - физиологические состояния, возникающие на основе удовлетворения или неудовлетворения какой-либо потребности организма (голод, социальные потребности человека и др. ); проявляются в форме ярко выраженного субъективного переживания (страх, печаль, радость, гнев и др. ). Объективно о том или ином эмоциональном состоянии можно судить по поведению человека, реакции мимических мышц, а также по вегетативным сдвигам в организме (сосудистые реакции, функциональные изменения сердечной деятельности, дыхания, перистальтики кишечника и др. ). По своему характеру Э. бывают положительными или отрицательными. Положительные Э. (радость, восторг), вызывая резкие вегетативные сдвиги (подъем кровяного давления, учащение сердечных сокращений и др. ), не дают длительных следовых реакций. При отрицательных Э. (страх, горе) вегетативные сдвиги имеют длительный, "застойный" характер, что может способствовать развитию патол. состояния (гипертоническая болезнь, язвенная болезнь и др. ). Кратковременная и ярко выраженная по соматовегетативным проявлениям положительная или отрицательная Э. обозначается как аффект. К структурам ц. н. с, возбуждение к-рых вызывает те или иные положительные ("центры удовольствия") или отрицательные ("центры неудовольствия") Э., относят ретикулярную формацию и ряд образований лимбической системы (см. Головной мозг). Поражение этих структур (опухоль, травма, инфекция) вызывает у человека резкие нарушения в эмоциональной сфере.

18.1. Методологические вопросы диагностики эмоциональных состояний

 

Физиологические показатели и диагностика эмоций. Поскольку возникновение эмоций связано с изменением физиологических параметров, естественно стремление исследователей, диагностирующих наличие того или иного эмоционального состояния, опираться на эти «объективные» показатели.

 

Среди вегетативных показателей наиболее часто используются частота сердечных сокращений (ЧСС), артериальное давление (АД) и кожно-гальваническая реакция (КГР), реже — газообмен и энерготраты (Мясищев, 1929; Ермолаева-Томина, 1965 Валуева, 1967; Путляева, 1979, и др.). Л. Б. Ермолаева-Томина отмечает, что при эмоциях КГР более длительна, чем при ориентировочной реакции. Правда, у некоторых лиц при наличии всех остальных признаков эмоциональной реакции (покраснения, сердцебиения, появления слез и т. д.) гальваническая реакция может не регистрироваться (Мясищев, 1929; Lacey, 1956).

 

О. В. Овчинникова и Н. И. Наенко (1968) для измерения эмоциональной напряженности использовали показатели температуры кожи на пальцах руки. Температура пальцев, с их точки зрения, позволяет дифференцировать эмоциональное напряжение от операционального: при первом температура понижена, при втором — повышена. Насколько это правомерно, сказать трудно, так как имеются данные, что такая же динамика зависит от знака эмоции: при тревоге и депрессии наблюдается снижение температуры, а положительные эмоции сопровождаются ее повышением (Хессет, 1981).

 

Из психомоторных показателей наиболее чуткими индикаторами эмоционального возбуждения зарекомендовали себя тремор (Luria, 1932; Berrien, 1939; Писаренко, 1970а, б; Васюков, 1970), кинематометрия (воспроизведение заданных амплитуд движений) (Борягин, 1959; Ильин, 197'2),рефлексометрия (измерение времени простой и сложной сенсомоторной реакции), реакция на движущийся объект (РДО) и отмеривание временных отрезков (Пономарев, 1960; Элькин, 1962).

 

Ю. М. Забродиным и др. (1989) разработан метод оценки личностной и ситуативной тревожности с помощью оценки временных интервалов. Высчитываются два показателя: средняя относительная ошибка вычисляется как отношение: где О — объективная длительность временного интервала, a S — его субъективная оценка.

 

Стандартное отклонение (сигма — о), т. е. разброс величины ошибки в блоке предъявляемых интервалов. Знак и величина средней ошибки, разброс которой лежит в области минимальных изменений а, указывают на уровень личностной тревожности: отрицательная величина ошибки свидетельствует о низком уровне, положительная — о высоком. При увеличении разброса относительной ошибки и выходе а за пределы данной области значение показателя средней ошибки дает возможность судить о ситуативной тревожности. Уменьшение ошибки с ростом а свидетельствует о снижении ситуативной тревожности, а одновременное возрастание ошибки и а — о ее подъеме.

 

Разработаны электромиографические методы диагностики эмоций по выражению лица (измерение лицевой экспрессии).

 

П. Экман и У. Фризен (Ekman, Friesen, 1978) разработали метод, получивший название FACS {Facial Action Coding System) — «система кодирования активности лицевых мышц». Метод основан на детальном изучении в течение более 10 лет анатомии лицевых мышц. Была выделена 41 двигательная единица, из которых составлено 24 паттерна реакций отдельных мышц лица и 20 паттернов, отражающих работу групп мышц, вовлеченных, например, в кусание губ. Каждая единица имеет свой номер и описана не только в статических, но и в динамических показателях. В системе зафиксировано также время начала и конца активности каждой мышцы.

Применение этой методики показало, что при отрицательных эмоциях (гнев, страх, отвращение, печаль) активизируется около 41 % всех мышц лица. При этом степень электрической активности мышц находится в определенном соответствии с глубиной переживания этих эмоций. Были выделены три мышцы, активирующиеся при отвращении: одна поднимает центральную часть верхней губы, другая поднимает и напрягает крылья носа, третья усугубляет носогубную складку Знак эмоционального переживания можно устанавливать по соотношению активности двух мышц: большой скуловой (т. zygomaticus) и мышц нахмуривания {т. corrugatof), так как активность первой мышцы положительно коррелирует с интенсивностью переживания «счастья», а второй — с печалью.

 

По паттерну трех лицевых мышц: т. zygomaticus (Z), т. corrugator (С) и т. masseter (жевательной — М) можно различать четыре эмоции. Схематично эти паттерны представляют следующим образом: печаль (Z — стрелка вниз, С — стрелка вверх); гнев (Z — стрелка вниз, С — стрелка вверх, М — стрелка вверх); страх (Z — стрелка вниз, С — стрелка вниз); радость (Z — стрелка вверх, С — стрелка вниз, М — стрелка вверх). Из этого перечня видно, что все отрицательные эмоции связаны с подавлением активности большой скуловой мышцы, а переживание радости связано с усилением активности этой мышцы. Активность мышцы нахмуривания возрастает во время гнева и печали и снижается при страхе и радости. Жевательная мышца активируется во время гнева и радости и не реагирует во время печали и страха.

 

В лаборатории Г. Шварца (Fridlund et al., 1984) разработана программа для ЭВМ, позволяющая автоматически дифференцировать основные эмоции по ЭМГ лицевой мускулатуры.

 

В то же время в ряде исследований показано, что лицевая экспрессия находится под социальным контролем, определяемым принятыми нормами поведения. Это снижает надежность использования данного метода для диагностики эмоций. Плохо подчиняется волевому контролю лишь круговая мышца глаза, которая участвует в выражении эмоции радости.

 

Диагностика эмоций с помощью анализа речи. В ряде ситуаций единственным каналом, по которому может поступать информация об эмоциональном состоянии человека (летчики, космонавты, метеорологи на крайнем Севере и т. п.) является речевой. В связи с этим разработка объективных (аппаратурных) методов диагностики этих состояний по различным параметрам речи имеет большое практическое значение. Ряд таких методов разработан в лаборатории В. И. Галунова при участии В. X. Манерова. Выделяются следующие характеристики: частота основного тона речи за каждый период, средняя частота основного тона речи за любой отрезок высказывания, интервал изменения частоты основного тона, изрезанность кривой основного тона. Эти показатели позволяют определить степень эмоционального возбуждения говорящего. Э. Л. Носенко (1978) предложены другие критерии изменения речи при эмоциональном напряжении, о чем уже говорилось в разделе 10.2.

 

Однако вопрос о том, можно ли диагностировать качество (модальность) эмоций по физиологическим показателям, до сих пор дискутируется учеными. Многие из них считают, что качество эмоциональных переживаний не всегда определяется интенсивностью и реактивностью физиологических показателей (Лазарус, 1970; Leeper, 1965; Ольшанникова, 1969). П. В. Симонов (1972), например, пишет, что «...наши реальные знания о физиологических механизмах отрицательных и положительных эмоций остаются крайне ограниченными. При изучении их электрофизиологических и вегетативных проявлений мы, как правило, обнаруживаем сходные признаки гораздо чаще, чем относительные и слабо выраженные различия» (с. 6). Сводка таких данных дается в обзорной статье Ю. С. Бабахана (1970).

 

В ряде работ показаны сугубо индивидуальные реакции разных людей на одно и то же эмоциональное состояние. В исследовании А. Е. Ольшанниковой показано, что одни и те же эмоциональные состояния (например, страх) могут у различных людей сопровождаться как увеличением, так и уменьшением исходных (фоновых) значений вегетативных реакций. Э. Гельгорн и Дж. Луфборроу (1966) указывают, что наряду со случаями учащения пульса при ожидании удара электрическим током, может.наблюдаться и его урежение. Авторы приводят результаты наблюдения за людьми, прятавшимися в бомбоубежищах: при взрыве бомбы одни люди бледнели, а другие краснели. Следовательно, у первых преобладала реакция симпатического отдела вегетативной нервной системы, а у вторых — парасимпатического. Сходные данные получены

 

Н. Д. Скрябиным (1972) при изучении страха: у трусливых людей частота сердечных сокращений могла как повышаться, так и понижаться. Н. М. Трунова (1975) наблюдала при отрицательных эмоциональных переживаниях как увеличение частоты сердечных сокращений, так и уменьшение. В то же время положительные эмоциональные переживания тоже приводили к уменьшению частоты сердечных сокращений. По данным этого же автора, КГР повышалась как при отрицательных, так и положительных эмоциональных переживаниях.

 

Ю. С. Бабахан (1970), анализируя работы Бэдфорда, отмечает, что изменение уровня адреналина, кожной проводимости, частоты дыхания и т. д. может в лучшем случае выявить интенсивность различных эмоциональных переживаний. Однако и это не всегда получается. Многое, очевидно, зависит от того, какой физиологический показатель выбирается исследователем. Л. М. Аболин (1987) в качестве физиологического показателя проявления различных эмоций использовал баланс ионов Na и К. При всех эмоциях (страхе, гневе, радости) перед сдачей экзамена этот показатель уменьшался независимо от интенсивности переживаемой эмоции.

 

Таким образом, трудность использования только вегетативных показателей для диагностики даже просто знака эмоции, не говоря уже о модальности, состоит в том, что при одной и той же эмоции могут быть разнонаправленные сдвиги вегетатики, и в то же время при разных эмоциях — однонаправленные сдвиги.

 

Может наблюдаться и расхождение нейродинамического показателя эмоционального возбуждения и вегетативных показателей. По данным Л. Д. Гиссена (1973), по мере приближения для гребцов дня финальных гонок на первенство СССР уровень эмоционального возбуждения у спортсменов повышался. Одновременно до некоторого момента у них повышался и энергетический обмен. Когда же уровень возбуждения превосходил условный индивидуальный предел, показатели энергетического обмена начинали снижаться.

 

Польский психолог В. Навроцка выявила, что у опытных спортсменов при предстартовом волнении наблюдается меньшая частота сердечных сокращений, чем у неопытных. Однако предстартовые сдвиги тремора, вариативность двигательного темпа и концентрации внимания у опытных спортсменов выражены больше. Такая разнонаправленность показателей эмоционального возбуждения свидетельствует о необходимости дифференцированного подхода в их выборе.

 

Полученные О. Н. Трофимовым с соавторами (1975) данные о предсоревновательном эмоциональном возбуждении гимнасток наводят на мысль, что в зависимости от типологических особенностей свойств нервной системы направленность физиологических показателей может быть разной. Есть основание полагать, что лица с сильной нервной системой в большей степени выражают свои эмоции через вегетатику (частоту сердечных сокращений), а лица со слабой нервной системой — через психомоторику (о чем свидетельствует большее увеличение у них мышечной силы перед соревнованием по сравнению с «сильными»). Возможно, что большая вегетативная реакция у гимнасток с сильной нервной системой связана с тем, что они лучше контролируют себя, подавляя внешние экспрессивные движения, загоняют эмоции «внутрь».

 

В этом же исследовании показано, что у гимнасток с подвижностью возбуждения уровень эмоционального возбуждения выше, чем у гимнасток с инертностью возбуждения.

 

Это подтверждает данные Р. Лазаруса (1970), который отмечает индивидуальный характер изменения пульса и артериального давления у разных испытуемых при одной и той же стрессовой ситуаций. Он подчеркивает, что диагностика эмоциональных состояний должна опираться на знание индивидуального реактивного стереотипа.

 

При выполнении значимой физической деятельности «важно различать те сдвиги кровообращения, дыхания, внутренней секреции, которые направлены на энергетическое обеспечение движений и потому неизменно сопутствуют двигательной активности, от вегетативных реакций собственно эмоциональной природы» (Симонов, 1966, с. 9). Надо сказать, что это справедливое требование выполнить не так легко, хотя и возможно. Для этого надо сравнить вегетативные сдвиги при выполнении человеком одной и той же физической работы в спокойном состоянии и при различных эмоциональных состояниях. В исследованиях моих сотрудников этими состояниями были «предстартовое» волнение студентов перед экзаменом и состояние монотонии.

 

В первом случае газообмен и энерготраты значительно выросли, а во втором — снизились

 

Субъектинные критерии эмоциональных состояний. Надо отметить, что вопрос о включении переживаний и ощущений в комплекс характеристик психофизиологических состояний для многих исследователей еще не решен. Как ни странно, но более решительную позицию занимают физиологи, а не психологи. Нагляднее всего противоречивость мнений о достоверности переживаний и ощущений человека при развитии у него определенных состояний видна на примере чувства усталости. Одни обращают внимание на то, что между показателями работоспособности и усталости могут быть расхождения (Кабанов, 1962; Borg, 1961) и что мы не имеем никакого права рассматривать усталость как объективно существующее проявление утомления (Леман, 1967).

 

Другие (Гильбух, 1968; Шабунин, 1969; Mertens de Wilmars, 1965) отмечают, что чувство усталости достаточно точно отражает тяжесть работы и между ним и объективными данными (частотой пульса; частотой и глубиной дыхания, суммарной биоэлектрической активностью мышц) отмечается высокое соответствие. Достоверность субъективных ощущений и переживаний была проверена в ряде исследований (Высотская и др., 1974; Ильина, 1974; Мызан, 1975; Фетискин, 1972, 1974), и все они показали, что субъективным ощущениям и переживаниям вполне можно доверять, так как в большинстве случаев обнаружилось совпадение различных субъективных переживаний с психологическими и физиологическими сдвигами.

 

Эти данные подтверждают справедливость высказывания А. А. Ухтомского, что «так называемые "субъективные" показатели столь же объективны, как и всякие другие для того, кто умеет их понимать и расшифровывать. Физиолог более, чем ктолибо знает, что за всяким субъективным переживанием кроется физико-химическое событие в организме» (1927, с. 141).

 

Хотя состояние, как отмечает Н. Д. Левитов, нельзя сводить к переживаниям, исключить их из характеристики состояний тоже нельзя. Переживания, с моей точки зрения, занимают ведущее место в диагностике состояния. Именно модальность переживания чего-то (апатии, страха, отвращения, неуверенности и т. п.) чаще всего позволяет достоверно судить о возникшем у человека состоянии.

 

Конечно, роль ощущений и переживаний не следует переоценивать. Во-первых, для того чтобы они стали хорошим диагностическим признаком, людям нужен некоторый опыт в их анализе (например, М. Н. Ильиной удалось добиться отчета о чувстве усталости у младших школьников лишь после ряда пробных попыток, а Г. И. Мызан показал, что совпадение чувства усталости с объективными показателями чаще наблюдается в группе спортсменов, чем в группе студентов, не занимающихся спортом).

 

Во-вторых, в ряде случаев возможно совмещение двух состояний и одно переживание может маскироваться другим. Например, если на состояние утомления наслаивается другое состояние (воодушевления и т. п.), одно чувство (например, подъема) может маскировать и отодвигать время появления другого чувства (усталости).

 

В-третьих, человек, верно оценивая модальность своего состояния, не очень точно судит о степени своего эмоционального возбуждения. Показано, например, что оптимистическая самооценка космонавтами своего состояния нередко диссонировала с их действительным состоянием (Второй групповой полет, 1965, с. 206). В исследовании И. М. Елисеевой, Е. П. Ильина и Н. А. Качановой (1981), посвященном выяснению соотношений субъективных и объективных показателей эмоционального возбуждения у студентов во время экзамена, было выявлено совпадение оценки степени своего эмоционального возбуждения с объективными показателями уровня этого возбуждения (величиной сдвига баланса нервных процессов в сторону возбуждения) только в 39 % случаев. В 22 % случаев оценки по сравнению с показателями баланса нервных процессов были завышены, а в 39 % — занижены. Большее совпадение оценок уровня своего эмоционального возбуждения было у студентов перед экзаменом с частотой сердечных сокращений (более высоким оценкам, как и большему сдвигу баланса нервных процессов в сторону возбуждения, соответствовала и большая частота пульса), однако после экзамена такого соответствия уже не было. Среди 19 случаев снижения по оценке уровня своего эмоционального возбуждения частота пульса снизилась только у девяти студентов, а сдвиг баланса в сторону торможения наблюдался только у шести студентов. При отсутствии объективных признаков торможения по балансу нервных процессов некоторые студенты полагали, что они находятся в заторможенном состоянии.

 

Расхождения собственных оценок и объективных показателей эмоционального возбуждения особенно отчетливо проявились при сравнении студентов, уверенных и неуверенных в успехе на экзамене.

 

Более высокая оценка своего эмоционального возбуждения, как и следовало ожидать, оказалась у неуверенных, а следовательно, и более тревожных. Однако объективные показатели (ЧСС и сдвиг баланса в сторону возбуждения) были выше у уверенных. У девушек перед экзаменом оценка своего возбуждения была выше, чем у юношей. Это можно объяснить их меньшей уверенностью в успехе (0,8 балла против 1,4 балла у юношей) и их более высокой как ситуативной, так и личностной тревожностью. В то же время по ЧСС различий между девушками и юношами обнаружено не было.

 

В другом исследовании (Ильина, Колюхов, 1981) было показано, что оценка своего настроения (по методике САН) зависит от нейродинамических и темпераментных особенностей человека. У лиц с преобладанием возбуждения по «внешнему» балансу она была самой высокой (6,3 балла), а у лиц с преобладанием торможения — самой низкой (5,4 балла). Оценка своего настроения обнаружила отрицательную связь (— 0,60, р < 0,01) с ситуативной тревожностью, и слабую отрицательную связь (— 0,20), не достигшую уровня достоверности, с личностной тревожностью. Итак, ни поведение, ни различные психологические и физиологические показатели, взятые в отдельности, не могут достоверно дифференцировать одно состояние от другого, так как, например, увеличение пульса или укорочение времени реакции могут наблюдаться при различных эмоциональных состояниях.

 

Системный подход к диагностике эмоциональных состояний вместо комплексного. Распространенным методологическим положением, указывающим, как надо оценивать состояния, является следующее: «Исследование функционального состояния должно проводиться с помощью достаточно широкого набора методик с целью последующего объединения полученных показателей в общую интегральную оценку» (Марищук, 1974, с. 81). Несмотря на правомерность такого подхода, реальных путей для диагностики состояний не дается. Например, В. Л. Марищук приводит 49 групп показателей, с помощью которых могут оцениваться состояния. Возникает сразу два вопроса: 1) нельзя ли обойтись при диагностике состояний без этого множества показателей и 2) как из него вывести интегральную оценку. Ответа у авторов, к сожалению, нет. Мне представляется, что необходимость комплексной характеристики состояний, подчеркиваемая авторами в определениях состояний, не должна приводить к их слепому стихийному выбору (рассматриваются те функциональные показатели, изучение которых обеспечено аппаратурой, либо их выбор осуществляется чисто субъективно). При этом не учитывается, что многие из выбираемых показателей могут отражать не возникшее переживание (эмоцию), а противодействие организма этой эмоции, нарушающей его гомеостаз, устойчивое состояние. Отсюда приписывание эмоции найденных сдвигов, вовсе ей не соответствующих, может привести к неадекватной диагностике имеющейся эмоции.