Розмарин Джейн Грей,

13 Мая 1864 – 14 июля 1891гг.

— Какое сегодня число? – вдруг опомнилась я и зашевелилась, ковыряясь в своём рюкзачке. Откопав свой старенький телефон, я открыла его и вздрогнула. 14 июля. – Она умерла в 27 лет… это же так мало… - быстро сменила я тему, пытаясь быстрее избавиться от телефона, но, увы, в последнее время я вечно что-то роняю и ломаю и этот раз не исключение.

Промахнувшись, телефон упал на каменную плиту и разбился вдребезги. Я подняла остатки и почувствовала, как во мне всё вскипает. Нет, так дело не пойдёт…

— Эмма, ты цела? – спросил озадаченно Филипп, вернувшись со своих мыслей на землю.

— Я-то да, а телефон нет… А вдруг мама решит позвонить, или папа… а я вне зоны доступа… ох, что тогда будет! – начала паниковать я, схватившись за волосы.

— Не беспокойся, - спокойно произнес Филипп. – Ты забыла? Они этого не сделают… если ты сама им не позвонишь – так что не паникуй, всё в норме.

— Фил, да как ты не понимаешь? Всё давно уже не в норме… - я зажмурилась и перевела взгляд на могилу. – Это имя… оно такое знакомое…

— Это одна из «Пяти стихий». – Пояснил Филипп, и я на него взглянула. – Та самая, что была иллюзионистом как ты.

— Это об многом говорило бы, если… если бы я знала для чего я должна была узнать что это она тут… - сдвинув брови признала я. – Есть идеи на этот счёт?

— А что если ты с ней как-то связана? Кровно, например… это вполне возможно, многие не знали, были ли у неё дети… а вдруг? Только догадки же… и новые иллюзионисты, но без доказательств.

— Это логично, но если, допустим, я её потомок – так что же, я должна знать? – упрекнула я друга. – А что ещё важ… - я ахнула и прижала ладонь к губам. – А если это я и должна узнать? Фил, представь… потомок Розмарин, той самой из пяти стихий… это же такая ответственность, такая мощь… такая беда… - я сбавила голос. – Фил, а что если тогда, помнишь, когда мы с Сашей убежали в лесу? Что если, я и вправду была нужна марионеткам живой, что если, они знают что-то, чего не знаю я?… а ещё этот Себастьян… не кажется ли тебе, что они знают это… и это и есть проблема?

— Эмма, это вполне возможно. А значит, нам нужно быть предельно осторожными… понимаешь? – я неуверенно кивнула. – Тогда идём отсюда, мы увидели то, что хотели… идём.

— Идём-идём, только… Только, Фил, можно я побуду наедине с Розмарин пару минут? – спросила я, делая разнесчастный вид.

— Ладно, я буду на дороге… - сдался друг, а я, кивнув, обернулась к могиле.

Да так и осталась с разинутым ртом. С неба, прямо на меня посыпались лепестки красных роз, а у ног, словно ковёр распластались тюльпаны, неестественного бархатного цвета. Главный вопрос, вертевшийся на моём языке, был: кто и как узнал, что я люблю тюльпаны, а главное, откуда они здесь и этот дождь из лепестков роз?

— Что за номер? – пробурчала я и вдруг заметила новшество в памятнике: надпись.

Смерть забрала тебя,

Забрала ту, что была до самого финала – собой.

Мы скорбим. Мы помним…

Подойдя к надгробию-лепестку, я положила на него два пальца, одними губами произнося: «Я обещаю, я узнаю тебя… И почему я…» А затем я направилась за Филиппом к дороге. Посмотрев себе под ноги, я нашла сложенный пополам листок и подняла его. Задумчиво прочитала, шагая к другу.

Смерть – как что-то страшное? Ты говорила нет, ты говорила умирает тело… Но Душа? Душа возвращается рано или поздно… Я верю тебе, верю, словам… Ты вернёшься…

1891г,

Н.

Странно, почему я его раньше не заметила? Он так выделяется на этой грязной, чёрной земле… Что же, от загадки к загадке. Я уверена, письмо адресовано было ей, но также мне кажется, и мне, но от кого? И кто этот Н? Вопрос на вопросе… Загадкой больше, загадкой меньше… Ох, всё так непонятно в этом мире! Ну почему я не могу быть обычной Эммой? С обычными подростковыми проблемами? Нет, надо же… Надо же чтоб всё было на перекосяк!!!

В небе загремело, и сверкнуло пару раз. Я поёжилась и выдавила ужасно натянутую улыбку для Филиппа, мол, смотри-ка, а я грома испугалась, вот дурёха!

— Что это? – вернул меня на землю Филипп.

— Где? – подпрыгнув, спросила я.

— У тебя в волосах! – он потянулся к моей голове и снял оттуда два красных лепестка розы. – Откуда это?

— Не знаю, - соврала я наполовину. Слава богу, письмо не увидел у меня в руках!

Итак, я вроде бы и нашла ответ на кошмар… а вроде и нет, но задерживаться здесь – себе дороже, так что подумаем об этом позже, придётся… вернее.

— Знаешь, когда я отошёл от тебя, то увидел склеп… - неуверенно начал Филипп.

— И что в нём особенного? – немного не втыкала я.

— Этот склеп был цел и открыт.

— Ну и ладно, что такого? – закатила я глаза.

— Туда кто-то вбежал, дурёха, Эмма! Вот что важно! – слегка заводясь, проговорил Филипп.

— И не думаешь ли ты, что это… марионетки? – сглотнула я.

— Не знаю, но думается, мы, верно, сделали, что ушли оттуда. – Пожал плечами Филипп.

— Это ладно… но интересно, за нами слежка или погоня? – начала соображать я, а Филипп покачал головой.

— Важно сейчас, чем вчера – так что всё нормально, я поставил на нас щит не подслушивания и невидимости – только последний очень слабый – я же не супер-пупер волшебник…

— Главное, Фил, ты защитил нас. Молодчина!

Через час мы остановились для ночлега. Филипп признал, что в этот раз у нас неудачное место, тут неподалёку идут боевые действия. И да, всё это время были слышны разные звуки борьбы! При каждом взрыве я подпрыгивала, при каждом грохоте – дрожала… Но Фил был рядом, поддерживал, забалтывал меня и сделал так, чтобы я уснула без лишнего шума. Я очень уважала Фила за его заботу, и очень за него волновалась… Ей-богу, чувствую себя эгоисткой и смущенной в придачу! Да-да, у эгоистки проснулась совесть, которая сопротивляется заботе Фила, но ничем это не показывает… Сон накрыл меня с головой.

… Проснулась я от дыма, вернее кашля от него. Ветер пригонял с костерка дым на меня, и я не выдержала и села на спальнике. Фил что ли забыл потушить его? Или это он сам потух? Ужасный запах! А потом я увидела кое-что, что не смогла стерпеть без крика…

Филиппа не было рядом, как и его вещей.

У меня началась истерика, это единственное что я точно знала – причём ужасная. Слёзы лили, из глаз, не останавливаясь. Кое-как дыша, я откопала две склянки и палочку, соорудила на затылке неряшливый хвост и отправилась на поиски друга, прихватив с собой только рюкзачок.

Да, я подозревала, где он может быть, и очень боялась этой правды, так боялась, что дрожала с головы до пят. Но я должна… должна вытащить его. В кармане джинс что-то загорелось, ошпарив мне ногу. Я ойкнула и достала оттуда, терпя боль, его - кристалл и ужаснулась. Он был красным сверху донизу, кроваво красным. Слёзы полились с новой силой, когда на этот кровавом вареве я увидела лицо Филиппа. Он в беде! Кристалл дал сигнал бедствия.

Бабах! Я грохнулась на землю, ошарашенная такой силой удара. Неужели бой приблизился настолько? Неужели Филипп и, правда, там? Но смогу ли я, я, которая может делать только миражи, толком не умея колдовать, спасти его? Ответ очевиден – нет. Но попробовать стоит.

Вытащив пробку из склянки, я влила в горло жгучий раствор зелья невидимости и вдруг почувствовала что-то наподобие лёгкости и, сосредоточившись, побежала на шум.

Кругом люди… много людей… знакомы лица, незнакомые… усталые, злые, гневные лица… Кругом боль, кругом кровь, кругом смерть… Всё вдруг стало таким медленным и нереальным, что каждый шаг казался мне испытанием. Живот свело, тело дрожало, вокруг свистели искры света заклятий. Но не было не одного незадействованного человека… и не одного ребёнка – это была война… а дети – обуза.

Но я знала одно, я - Гордеева Эмма, никогда и ни за что на свете не убегу тогда, когда кто-то близкий мне в беде… И этот раз тому доказательство. Я выскочила на поляну, где было всё хуже в два раза, чем просто среди деревьев.

Вот она… та самая… смертельная поляна, дубль два. В этот раз я без боя не сдамся.

Увидев знакомое уставшее и осунувшееся лицо Елизаветы, я, было, обрадовалась и побежала к ней, пока не заметила, что её бой идёт не на жизнь, а на смерть. И она как раз на гране проиграть.… Хлоп, прямо перед ней появляется стена. Шарик заклинания попадает на неё и отталкивается и попадает в хозяина, тот падает без дыхания на землю. О боже, боже! Я помогла убить человека… боже… кто же я тогда? Кто? Я монстр… я убила человека… я…я… паника с новой силой начала возвращаться, на глаза навернулись новые слёзы… А Елизавета тем временем отправилась сражаться с новым врагом как ни в чём не бывало… как так можно? Как? Этот человек… пусть и плохой, он имел право на жизнь! Имел! Но здравый голосок, тот самый подсказчик, говорил мне, что от его руки погибло много людей и в основном детей – и что не я его убила, а он сам себя… Я не верила, не знаю… не верила себе… я дрожала и боялась…

Здесь была и Александра, и тот мужчина с моего суда – Сергей. Он был в простом плаще с распущенными света песка волосами и с куницей, которая мешалась под ногами. Он был великим воином – сражался, не убивая, а отключая противников – он был умным воином к тому же – надо отдать ему честь – он знал, когда и где нужна его помощь.

Здесь были многие, но не было Петра… и я не видела его, не видела своего друга… А вот там Светлана, она бежит… зачем бежит?.. О Господи нет! Она бежала прямо на чёрно-красный цвет и замертво упала, защищая своей смертью - жизнь… Филиппа… Я приложила ко рту руки и без остановки начала реветь. Я понимаю… нет знаю, что это конец… Да и зелье перестало работать… я это почувствовала… Мне конец…

Елизавета подбежала к ней, закрыла ей глаза, что-то сказала и странно покрестилась. Она после отправила в небо сноп белых и чёрных искр… Тело Светланы исчезло…

Бой продолжается, я слежу за Филиппом… Он один на один с огромным громилой, силы не равные, а ещё тот марионетка выбивает из рук друга палочку.

— Нееет! – кричу я, но не могу сдвинуться с места, я… я только всё ухудшу.

Итак, вся поляна вдруг остановилась и заметила меня. У марионеток коварный вид, у Елизаветы напуганный… Филипп в отчаянье от того, что я здесь… Но он не останавливается, выхватывает у врага палочку и оглушает его. Но сзади него кто-то подбегает и даёт по затылку… Он падает и теряется из виду… Нет… нет… нет! Нет! Нет!

В голове вдруг становится пусто и только одна назойливая муха кричит: так из-за чего, спрашивается, они все гибнут? Понятно, что из-за власти… но не денег, зачем кукольнику этот несчастный клочок земли – он, что, такой великий? Мало вероятно… Есть только один ответ – бой идёт за мир, мой мир… мир людей… Волшебники не дают врагам попасть в него и управлять там, просто не могут… Хоть люди в целом эгоистичны, но они люди – всё дело от обстоятельств. Все мы имеем право на жизнь. И тот мир, мир за завесой – их мир, и никто не имеет права его отнять у них. Никто… Но почему же тогда мы, волшебники жертвуем жизнями, всем ради них? Зачем? Людям же на нас начихать – нас нет, все мы миф… сказки бабушкины перед сном… Так для чего мы гибнем? Ради чего? Ради своих близких… Ведь есть те, кто живут в том мире… живут и должны жить…

Я стояла посередине этой смертельной поляны, тело окаменело, слёзы текли в три ручья и только одно, только одно жило во мне – моё сердце и мои глаза. Господи, помоги им! Не дай им умереть, прошу тебя!

Снова стало щипаться родимое пятно, и я вдруг отчётливо видела, как красный луч света падает от него вперед. Ничего себе, моё родимое пятно ещё и светится? Что за номер?

Затишье… все снова смотрят на меня, а потом с ещё большим рвением восстанавливаются в бою, продолжая… Видимо, они знают… Видят кто я… чувствуют… Я стала отсчитывать последние минуты… до моей смерти или плена… одно из двух: всё равно один исход – смерть.

Да, я смерилась с этим. Я даже не пробовала сражаться, куда там о перемещении говорить – я просто сломалась и сдалась. Будь, что будет. И если будет смерть, то пусть я умру быстро…

Хлоп! И передо мной появился юноша, старше меня на год, а может и два. Он поймал меня руками, когда я чуть не грохнулась в обморок, и нахмурился. Его зелёные, такие бездонные глаза, смотрели на меня со страхом. Единственное, что я успела, прежде чем отключиться сказать три слова. Но до этого, парень удобнее ухватил меня, и повернул лицом к себе. Глаза слипались уже, и я с каким-то странным жжением подкожно чувствовала его пальцы, держащие мой подбородок.

— Кто же ты?

И темнота…