6. Право

До сих пор изучение и понимание права колебалось между индивидуализмом и совершенно неопределенным коллективизмом. Обе эти крайности боролись одна с другой, от одной к другой бросалось развитие литературы, и так как истина не заключается ни в одной, ни в другой - то нечему и удивиться, что нас не удов­летворяют ни философия права, ни вообще господствующие научные системы права, что пресыщение и пустота являются продуктом длившейся целые столетия работы различных школ философии права.

Бросим краткий ретроспективный взгляд на этот печальный путь заблуждений. Самые первоначальные нормы человеческих действий получают свою санкцию частью от сложившихся обычаев, частью - от предполагаемой воли богов; вера и обычаи - первые источники права, т.е. того, что считается критерием поведения. Пробуждающаяся мысль общества смотрит на первые попытки юриспруденции как на источник права власти и государственный закон, отличая их от религии и морали. Таким наивным пониманием не могло удовлетвориться проникающее глубже научное стремление, отсюда начинается circulus vitiosus: одни ищут источ­ник права просто в человеке, в его природе, в его стремлении к общежитию или в тому подобных приписанных ему свойствах, другие думают найти этот источник в коллективном целом, в народе, в обществе и его "общей воле", в народном духе.

Но истина лежит посредине. Право - не продукт индивида, не сознание природы и ее свойств, оно и не создание народа и даже выдуманной ad hoc общей воли и народного духа. Право - социальное явление, т.е. форма совместной жизни, созданная столкновением разнородных и неравносильных социальных групп. Эта разнородность и неравенства являются необходимыми предположениями всякого права.

В примитивной орде, которая представляет однородную, единую и недифферен­цированную группу, совсем нет права, да оно здесь и не нужно, так как на этой ступени развития, в таком состоянии люди удовлетворяются несколькими рели­гиозными представлениями и обычаем. В примитивной орде царит полное равен­ство, а оно не является почвой, на которой могло бы вырасти право. Поэтому там нет ни семейного права (там господствует смешение полов), ни права собствен­ности, следовательно, нет и наследственного права. А при отсутствии торговли и сношений, конечно, нет ничего подобного и нашему имущественному праву. Не обнародованные нормы регулирует жизнь. Что произошло, то священно; для того, чтобы регулировать жизнь примитивной орды, вполне достаточно форм жизни, созданных с течением времени потребностями - форм жизни, сумму которых мы называем обычаем, которые сводятся в большинстве случаев, к воле богов, так как возникновение их происходит незаметно.

Только при столкновении разнородных групп, после того, как установлено под­чинение одних другим и приходится подумать о совместной жизни неравных этни­ческих элементов, т.е. приходится подумать об организации господства (а для этой цели недостаточно обычаев одной стороны, потому что они не признаны обычаями чуждого элемента), только тогда сила и преимущество более сильных устанавливают возможность совместной жизни и порядок жизни: вот эти-то установленные таким образом формы жизни неравных элементов друг подле друга, упрочняясь путем практики и привычки в нормы и принципы, создают право.

Так, вследствие похищения женщин чужого племени возникло впервые семейное право, как господство мужа над своей женой; так, вследствие подчинения чуждого элемента и превращения его в служебный возникло право господ на своих рабов, а вследствие различия между господином, которому принадлежат земные плоды, и рабом, который обрабатывает землю для господина, возникло право собственности. Земля вместе с приобретенным господством переходит в семье от отца к сыну, благодаря чему возникает наследственное право. Если в эту примитив­ную организацию вступает чужой торговый элемент, то обмен благ создает имущественное право, и прежде всего обязательственное, долговое право со всеми его усложнениями, вызванными развитием торговли и оборота.

Вообще говоря, право всегда создается столкновением неравных социальных элементов, и отсюда вытекает, что всякое право носит на себе печать своего происхождения.

Нет ни одного права, которое не было бы выражением неравенства, так как всякое право есть компромисс между неравными социальными элементами, перво­начально принудительно осуществленное примирение противоположных интере­сов, получающее санкцию нового обычая только путем практики и привычки. Так, семейное право подчиняет жену и детей господству отца и сперва принудительным образом устанавливает примирение противоположных интересов, пока со време­нем практика и привычка не заменят первоначального принуждения новым обы­чаем и новой моралью.

Точно так же право собственности нормирует неравенство между собствен­никами и неимущими по отношению к объекту собственности, наследственное право - неравенство между наследником и всеми "ненаследниками" относительно наследства, долговое право - неравенство между кредитором и должником по отношению к предмету обязательства. Короче говоря, всякое право возникает из неравенства и имеет в виду поддержать и утвердить его через установления господ­ства более сильных над более слабыми, в этом отношении всякое право есть вер­ное зеркало государства, которому оно обязано своим возникновением и целью которого является тоже не что иное, как поддержание порядка совместной жизни неравных элементов посредством господства одних над другими. И так как поддер­жание неравенства есть душа, принцип всякого права, то всякому праву соответст­вует обязанность, всякому активному объекту права должны соответствовать один или много пассивных субъектов, подобно тому, как и в природе государства лежит тот факт, что оно состоит из господствующих и подчиненных.