Сена, где он был назначен ответственным за жилищ-
ное строительства в Парижском районе. Первые проекты почти в точности повторяли схему Лечворта, затем плотность застройки увеличили, а в 30-е годы на место коттеджей пришли четырехэтажные, многоквартирные дома.
Американский вариант
В США на первый план выдвинулась Американская Ассоциация Регионального планирования, отчасти подхватившая идеи Говарда, видоизмененные Патриком Геддесом и Кларенсом Перри. Много лет работая с социальными реформаторами и социологами Чикаго и Нью-Йорка, Перри был первым, кто обратил внимание на особую роль школы как центра социальной связности в жилой среде. Благодаря этой совместной работе впервые основной акцент был сделан на представление о «соседстве» как социальном инструменте для воспитания индивида и, что было особенно важно для Америки, для ускоренной интеграции новых иммигрантов в систему ценностей США. Благодаря такой совместной работе, впервые была доказана интуитивная убежденность архитекторов в том, что качество жилой среды оказывает существенное воздействие на облегчение или затруднение формирования «духа соседства». Перри жил в Форест Хилл Гарденз, приго-
роде-саде Нью-Йорка, и наблюдения за жизнью этого
района привели к формированию концепции «соседства» как планировочной единицы (в Советском Союзе слово «соседство» перевели как микрорайон, и невольная подмена смысла при таком переводе сыграла значительную роль в градостроительстве хрущевской эпохи). Последовательно развиваясь, концепция Перри была опубликована в 1929 г. и легла в основу подготовки Регионального плана Нью-Йорка, в разработке которого Перри сыграл ключевую роль, впервые обозначенную: социальный планировщик.
Углубление знания о социальной структуре город-
ского сообщества привело Кларенса Перри к формированию концепции «соседства» как своеобразной молекулы, соединение которой со сходными планировочными единицами должно было привести к равномерному развитию города. Ядром «соседства» является школа с ее спортивными площадками, зал и площадь для собраний жителей. В Советском Союзе «соседство» перевели как «микрорайон».
Если предельно сжать концепцию Перри, то получится следующее. Размерность «соседства» определяется радиусом удобной доступности средней школы и, тем самым, уровнем плотности застройки. Школа и примыкающие спортивные площадки, дистанция до которой не должна превысить полмили, т. е. 800 м, становятся ядром планировочной «молекулы». Общественный центр, состоящий из магазинов повседневного спроса, зала и площади собраний, располагается в узле соприкосновения нескольких «соседств», на углах, так что предельное расстояние до него не превышает четверти мили. Вот, собственно, и все, но следует помнить, что речь идет об Америке, и Перри утверждал: «На площади наиболее удобно разместить мачту для подъема флага, монумент, эстраду для оркестра или декоративный фонтан. В общественной жизни соседства она послужит местом организации местных праздников. Здесь будут поднимать флаг
в День Независимости, здесь будут зачитывать Декла-
рацию Независимости, а красноречивые ораторы будут вдохновлять горожан на патриотические деяния».
Перри считался с тем, что уже наступила автомобильная эра, подчеркивая, что транзитные улицы становятся естественными границами «соседств», тогда как в их пределах проезды меньшей ширины будут открыты лишь для местного транспорта. Следуя ранней версии программы Перри, архитекторы Стейн и Райт уже завершили в 1928 г. участок в 30 га в 5 милях от Манхэттена, создав там Саннисайд – группу из нескольких сверхкрупных кварталов с парками внутри, но
впределах Нью-Йорка их связывала обязательность прямоугольной планировочной решетки. Затем, уже за городской чертой, работая на ГКЖЗ – Городскую Корпорацию Жилой Застройки, они создали, наконец, американскую версию города-сада – Рэдберн. На территории в 8 кв. км суперкварталы были теперь освобождены от требований планировочной сетки, а компоновка групп домов, по модели Унвина-Паркера, что подчеркивали авторы, была сделана так, что автомобильное движение через центральные парки было уже невозможно. Как с гордостью говорили авторы, «Мы ликвидировали задний двор… и построили дома, у которых нет заднего фасада, а потому нет и переднего».
Модель не выдержала испытания временем. Хотя
«Ассоциация Рэдберн» сохраняла контроль над про-
странственной структурой, дома выставлялись на про-
дажу, и все надежды на социальную интеграцию рухнули. Трое из пяти домовладельцев оказались управленцами среднего уровня, и выше, «синих воротничков» среди жителей Рэдберна не было совсем, к тому же, в соответствии с тогдашней американской практикой, риэлторы не продавали там жилье не только неграм, но и евреям. Великий кризис и депрессия приостановили рост Рэдберна, так что к середине 30-х годов там было только полторы тысячи жителей – слишком мало, чтобы поддерживать развитую социальную программу, а поддержать коммунальные службы удавалось лишь с помощью ГКЖЗ и Фонда Карнеги.
Были другие попытки, из которых относительно успешным стало создание Болдвин Хиллз в Лос-Ан- джелесе, где, однако, пришлось пойти на урезание программы. Так, обширные лужайки были проданы частным владельцам, чтобы снизить коммунальные расходы, торговый центр и детские сады так и не были построены. Поначалу проект осуществлялся как расово интегрированный, однако со временем белые семьи выехали, жалуясь на беспокойных соседей. Болдвин Хиллз, переименованный в Зеленую Деревню, существует по сей день, однако в связи с близким соседством района субсидируемого жилья, по ночам его объезжают полицейские на мотоциклах, что плохо корреспондирует с первоначальным замыслом. Успех со-
путствовал другому предприятию – Зеленому Поясу.
С началом выхода из депрессии Рексфорд Тагвелл, экономист из «мозгового штаба» президента Рузвельта, предложил строить крупные поселки на дешевой земле за городской чертой, переселять туда обитателей трущобных кварталов, а затем сносить трущобы, создавая парки на освободившихся местах. Непосредственная близость к городу, а значит, к рабочим местам имела в программе Тагвелла принципиальное значение. От амбициозной программы (предлагалось построить 3000 таких пригородов), мало что осталось. Из списка первых 25 средства нашлись только для восьми. Конгресс урезал их число до пяти, осуществление еще двух было остановлены местными протестами. В результате были созданы только три: Гринбелт под Вашингтоном, Гринхилл у Цинциннати и Гриндейл, рядом с Милуоки.
Тагвелл не доверял архитекторам, но был вынужден привлечь их к работе, для скорости поручив каждый проект отдельному архитектурному бюро. До наших дней сохранилось только ядро Гринбелта, которым владеет кооператив, уже в 80-е годы осуществивший его реконструкцию в опоре на ссуду из федерального бюджета. Теперь это ядро вошло в список Исторических мест, тогда как основная часть пригорода подверглась решительной коммерческой перестройке и совершенно неузнаваемо.
В Германии Теодор Фриш опубликовал свой «Город
будущего» на два года раньше, чем Говард (он впоследствии уверял, что Говард украл его идею). В его огромном, до миллиона жителей, городе, как и в давних утопиях, уподобленном колесу с множеством спиц, каждый должен был занять свое функциональное место в тотально упорядоченной системе, что до известной степени предвосхищало идеи национал-социали- стов. Практика пошла в ином направлении. На окраине германского Эссена с 1912 г. на средства Крупа был выстроен поселок Маргареттенхёэ – почти точное подобие Нью-Ирсвика Унвина-Паркера. В 8 км от Дрездена возник пригород-сад Хеллерау, но это скорее были проявления романтизма в духе возрождения ремесел. Ключевым стимулом для реформы стал страх перед большевизмом после недолгого существования советов рабочих и солдатских депутатов в ряде немецких городов. На северо-востоке от Берлина Мартин Вагнер строит Сименсштадт – крупный пригород вокруг заводов известного концерна. Опорным узлом здесь выступает станция метрополитена, и в двух шагах от небольшого общественного и торгового центра при станции ведущие архитекторы наступавшего модернизма расставили в огромном парке четырех – и пятиэтажные жилые дома. Их горизонтальные, протяженные формы вполне гармонично объединились с моделью Унви- на-Паркера.
Маргареттенхёэ – германский вариант пригоро- да-сада, где достаточно последовательно осуществлено стремление придать новому району характер старинного немецкого городка. Таковы были вкусы заказчика и инвестора, но в большинстве реализованных проектов в Германии вполне уже отразились вкусы социал-демократических властей, естественным образом пытавшихся отторгнуть все, что ассоциировалось с Кайзеровской Германией.
Аналогичная планировочная схема была применена Вагнером при создании крупных садов-пригородов