Zhak_Le_Goff_-_Rozhdenie_Evropy_SPb_2008

ценились очень дорого, арабы покупали их у индийцев, а

европейцы-христиане - уже у арабов, приезжая для это­

го в регион торговых контактов, которым являлся Ближ­ ний Восток. Главными портами, где продавали эти пряно­

сти И грузили их на корабли, были Акра, Бейрут и в осо­ бенности Александрия, которые являлись одновременно

иконечными пунктами древнего Шелкового пути. Активнее всех в Европе в конце Средневековья торго­

вали пряностями венецианцы, которые ежегодно вклады­

вали в эту торговлю около 400 000 дукатов и отправляли

за пряностями от трех до пяти галер в год - совсем не­

мало, если учесть, что при весьма высокой цене пряности занимают довольно мало места. Вторыми по активности после венецианцев были купцы из Генуи, Каталонии и Ан­ коны - они привозили по одной-две галере в год.

В конце ХУ века в Европе коммерсанты и богатые за­ казчики поставили себе цель найти новые источники пря­ ностей и сахара, к которым, чтобы удовлетворить их фи­ нансовые запросы, должны были еще добавиться золото

и другие драгоценные металлы.

Притяаания на Атлантику и Африку

Интерес европейцев к средиземноморским перспективам

несколько ослаб, когда в этом районе стало неспокойно из-за турецкого нашествия. Европа конца ХУ века все при­

стальней смотрит в сторону Атлантики. Сначала этот интерес к Атлантике был направлен в основном на запад­ ную Африку. Представления об Африке в глазах европей­

ских христиан с античных времен были не слишком лест­

ными, а Средние века еще усилили их негативную состав­

ляющую. Африканцы, которых часто называли «эфиопами»,

считались образцом уродства из-за своего цвета кожи,

а сама Африка представлялась населенной змеями и про­

чими ужасными тварями, в то время как Восток таил в себе кроме чудовищ еще и многочисленные чудеса.

дирижером был португальский инфант Генрих Морепла­

ватель (1394-1460), сын короля Жуана 1. В период с

1418 по 1433 год португальцы обосновались на Мадейре

и на Азорских островах. Жил Эаннеш в 1435 году обошел

мыс Бохадор. Диниш Диаш в 1444 году добрался до Зеле­

ного мыса и вошел в устье реки Сенегал, открытой Нуну

Тристаном. В 1461 году Диогу Афонсу исследует архипе­

лаг Зеленого мыса. Жуан де Сантарен и Педро Эскобар в

1471 году достигли экватора. Бартоломео Диаш в 1487 году обошел мыс Бурь; Васко да Гама тоже обойдет его в 14971498 годах, направляясь в Индию, и переименует в мыс Доброй Надежды. Тем временем Кастилия в 1479-1483 го­

дах завершила завоевание Канарских островов. Король

Португалии Альфонс V выбрал из двух описанных выше

политических программ первую: объектом его интересов

было Марокко - в 1471 году он захватил Танжер, а также противоборство с кастильцами, которое закончилось не­

удачей.

Эту испанскую и особенно португальскую экспансию на побережье Африки следует поместить в более широкий

контекст перемещения европейских интересов в XV веке

со Средиземноморья на Атлантику. На первый план евро­ пейской сцены выходят Португалия и западная Андалу­

сия - в силу своей экономической активности и проек­

тов, в которых экономические притязания сплетались с

миссионерскими идеями и страстью к приключениям.

Лиссабон и Севилья становятся оживленными торговыми центрами, ориентированными не только на Атлантику, но

и на Европу.

Прогресс и архаика в кораблестроении

имореплавании

Этот интерес к атлантическому фасаду Европы и к тому,

что находится за этим фасадом, смог удовлетвориться

благодаря прогрессу в мореплавании, и прежде всего -

островов. В следующем, 1494, году по договору между Ис­ панией и Португалией, заключенному в Тордесильясе, эта линия разграничения была смещена к западу. Так начал­ ся раздел мира европейцами, который можно рассматри­

вать как конец Средневековья и начало Нового времени.

Однако не следует забывать, что представления, которые определяли ход завоевания мира европейцами, были на­

сквозь пропитаны средневековыми предрассудками и не­

вежеством. Как считалось, на краю Атлантики и на са­ мой оконечности Африки находятся не новые земли, а,

напротив, очень древние: они представляли собой плод

средневековых фантазий. За мысом Доброй Надежды про­

стиралось царство пресвитера Иоанна, удивительного пер­

сонажа, государя страны чудес. За Атлантикой распола­ гался Древний Восток, Китай, на поиски которого пред­ полагалось отправиться. И в эпоху, когда, несмотря на

некоторые сдвиги, картография в Европе остается крайне неточной и опутанной мифами и легендами, эти земли, ставшие целью исследований и открытий, воспринимают­

ся как не слишком отдаленные. Христофор Колумб в сво­

их примечаниях к «Зерцалу мира» «<!mago muпdi»), очень

неточному тексту Пьера д'Айли начала ХУ века, пишет: «Оконечность Испании и начало Индии не слишком отда­

лены друг от друга, - наоборот, они близки; несомненно,

это море можно переплыть при попутном ветре за несколь­

ко дней,>.

Христофор Колумб являет нам наглядный пример та­

ких представлений, замешанных на средневековых фан­ тазиях, и заблуждений, которые, возможно, явились серь­

езным стимулом для новых открытий. Колумб считал, что расстояние от Канарских островов до Китая не превыша­

ких открытий была еще глубоко средневековой Европой.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

П ри взгляде из ХХI столетия видно, что в конце

XV века над Европой нависли новые тучи (кстати,

не будем забывать, что понятие «век,), которое мы тут

используем, было придумано лишь в конце XVI в.). С одной

стороны, в Европе назревали серьезные внутренние по­

трясения - итальянские войны, Крестьянская война в Германии, реформы Лютера и Кальвина; с другой сторо­

ны, перед Европой миражами замаячили далекие горизон­

ты, за которыми открывались многообещающие перспек­

тивы: в Африке, в Индийском океане и в той части света, которая через несколько лет получит название Америка.

Происходило ли в это время достаточно новых событий и глобальных перемен, чтобы мы получили право сказать, что один долгий период в истории человечества сменился

другим и что Средневековье закончилось?

При взгляде с определенной исторической дистанции

XV век действительно можно считать началом другого длительного периода, который называют Новым временем. Но прежде чем дать ответ на вопрос «Действительно ли

Европа родилась в Средние BeKa?,)I, стоит спросить себя,

был ли этот момент концом Средневековья и можем ли мы соотнести между собой Средние века и формирование

Европы. В свое время я высказал предположение, что

I Так называется французское издание этой книги: «L'Europe est-

еНе пее аи Моуеп Age?.

тие городов и этот фактор имел большое значение для

всей Европы. Бернар Шевалье (Chevalier) изучил важней­ шие из «добрых городов» (города, которые находились в

партнерских отношениях с королевской властью и были

относительно независимы от прочих светских сеньоров).

Он показывает, что этот термин и ряд городов, о которых

идет речь, появились в ХШ веке и утратили всякое значе­ ние в начале ХУН века.

В прошлом самая известная попытка периодизации

европейской истории была предпринята Марксом. Средне­ вековье приравнивалось им к феодализму, и в этой перс­ пективе оно длилось со времени падения Римской империи, которая характеризовалась рабовладельческим способом производства, до индустриальной революции. Определяе­

мое так Средневековье характеризуется также тем, что в

нем начинает действовать трехфункциональная индоевро­

пейская схема, описанная Жоржем Дюмезилем. Ее мож­ но обнаружить в Англии уже в IX веке, а в ХI веке она

победила вместе с формулой «oratores, bellatores, labo-

ratores» - «священники, воины И крестьяне», - которая

просуществует до созыва депутатов от трех сословий в канун Французской революции. После же индустриаль­ ной революции вступит в действие совсем другая трех­ функциональность: выделение первичного, вторичного и

третичного секторов деятельности, как их называют эко­

номисты и социологи. Рассмотрим сферу образования: на­ чиная с ХН века возникают университеты, которые оста­

нутся практически неизменными до самой Французской

революции; на уровне начального и среднего образования

происходит постепенное насаждение грамотности, кото­

рое продлится до введения в XIX веке всеобщего школь­

ного образования.

Это долгое Средневековье задается также и феноме­ ном народной культуры, европейского фольклора, кото­ рый появился в Средние века и просуществовал до фольк­

лорного обновления XIX века. Например, сюжет об Ангеле

и Отшельнике переходит из фаблио ХН века в «3адиг,)

Вольтера и в бретонские сказания, собранные в XIX веке. Средневековье было, как мы видели, периодом господству­ ющего положения христианства и Церкви. Бесспорно, первый крупный перелом произойдет в XVI веке с разде­

лением христианства на католицизм и протестантизм.

К тому же место и роль религии в различных европей­

ских государствах не останутся до сегодняшнего дня не­

изменными. Но можно сказать, что вся Европа пройдет

по отношению к религии приблизительно один и тот же

путь, истоки которого восходят к Средним векам. Более

или менее четко разделяются Церковь и государство: хри­

стианин отдает кесарю кесарево, то есть происходит от­ каз от теократии - в противоположность исламу или ви­

зантийскому христианству; кроме того, повышается ста­ тус ребенка, женщины и мирянина, устанавливается равновесие между верой и разумом. Но эти факторы до

Французской революции останутся в большей или мень­

шей степени скрытыми благодаря власти и влиянию Рим­

ской церкви, а также религии в целом, как католичества,

так и протестантизма. Во всех этих сферах, как мы ви­ дим, разрыва, соответствующего Возрождению, не суще­

ствует. Поэтому я предлагаю моим читателям рассматри­

вать конец XV века всего лишь как важный промежуточ­

ный пункт в средневековой истории Европы.

До этого момента мы рассматривали становление и расцвет европейского Средневековья. Вполне законно будет остановиться именно здесь, в конце XV века, под­

вести итоги и выяснить, можем ли мы сказать, что совре­

менная Европа родилась в Средневековье.

Мне кажется, что в отношениях Европы и Истории есть два основополагающих аспекта. Первый - террито­ риальный. История делается всегда на некоем простран­

стве, и культура развивается или распространяется на ка­

кой-то территории. В XV веке в основном завершается

формирование европейского пространства, начавшееся

с «великих завоеваний~ эпохи раннего Средневековья. В XV веке на этом пространстве больше не осталось языч­

ников и не было бы мусульман, если бы не началось ту­

рецкое нашествие. Это нашествие имело двойственный, противоречивый эффект. С одной стороны, над Европой нависает угроза. С другой стороны, коллективное само­

сознание складывается в процессе противостояния «чу­

жому~ не хуже, чем в результате сближений, происхо­ дящих внутри общества, так что даже если сопротивле­

ние Европы было не столь сильным, как хотел бы Пий П,

турецкая угроза все равно явилась для нее одним из спла­

чивающих факторов. С этого времени европейские уни­ верситеты распространяют знания схожего типа - от Сре­

диземноморья до Балтики. Гуманизм, хотя ему и пред­ стоит перейти с латыни на местные языки, пронизывает

всю европейскую культуру, от Швеции до Сицилии. Ант­

верпен выполняет функцию центра мира-экономики, ко­

торый, как показал Фернан Бродель, еще долго будет

оставаться внутриевропейским, пока не охватит своей

сетью весь мир.

Остается один вопрос, на который нет определенного

ответа, хотя сам вопрос в конце XV века формулируется

более четко. Где проходит континентальная граница Вос­

точной Европы? Прежде всего, надо заметить, что хотя европейцы, и особенно европейская элита, с большой тре­

вогой восприняли падение Константинополя в 1453 году,

оно не только явилось катастрофой для византийского мира

и его концом (как принято считать в исторической тради­ ции), но также, в долгосрочной перспективе, устранило

одно препятствие для единства Европы. Ведь правосла­ вие, которое существует на востоке Европы до сегодняш­ него дня, теперь не связано с тем двойным - политиче­ ским и религиозным - центром, который представляла собой Византийская империя. Эта связь, потенциальная

помеха для будущего объединения Европы, была в

1453 году парадоксальным образом устранена.